В средневековой литературе весьма популярной была традиция латинских нравоучительных сборников – так называемых exempla. «Примеры» были широко распространены в целом ряде европейских стран. Интерес к ним был связан с тем, что сборники exempla, по сути, покрывали собой все понятие беллетристической прозы той эпохи, являясь собранием не только поучительных, но и увлекательных и забавных историй.
Писались они сначала преимущественно на латыни и были неизменной частью церковной проповеди (в составе которой произносились уже на народном языке), где в силу своей назидательности выполняли, прежде всего, дидактическую функцию. Даже те сюжеты, которые изначальной назидательностью не обладали, получали в «примере» обязательное религиозное толкование. Характерной особенностью «примеров» была их анонимность, поскольку важно было не то, кто их написал, а какую полезную нагрузку они несут. Авторами церковных «примеров» часто были монахи. Существовали целые сборники, написанные специально в помощь проповедникам. К числу наиболее известных и влиятельных (по степени воздействия на средневековую прозу) относят сборник «Наставления обучающемуся» испанского крещеного еврея Петра Альфонса («Disciplina clericalis», XII в.), «Народные проповеди» Жака де Витри («Sermones vulgares», XIII в.), «Римские деяния» («Gesta Romanorum», XIV в.). Главная функция «примера» – служить иллюстрацией к тому или иному положению проповеди, а потому важнейшим признаком exempla становится нравоучение, обычно рассказываемое в конце рассказа. Если мы проанализируем сборники «примеров», получивших распространение в средние века в странах Европы, то увидим, что термин exemplum трактовался достаточно широко, и жанром сам по себе назван быть не может. Его объединяющие признаки носят внехудожественный характер. Свой материал сборники «примеров» черпали из самых разных жанровых образований, как дидактических – притчи, басни, агиографические легенды, так и лежащих вне дидактического поля – сказки, хроники, анекдоты, восточные повести1. Тем самым наименование «пример» по сути может восприниматься как обозначение макрожанра, или жанровой системы, включающей в себя тот спектр жанров, которые легли в основу рождающейся новеллы.2
Политическая интерпретация басенных сюжетов связана на Руси со «Зрелищем жития человеческого», переведенным с голландского языка А.А. Виниусом (1641–1717), переводчиком Посольского приказа. В 1672-1674 гг. он возглавлял русское посольство, направленное в Англию, Францию и Испанию с предложением союза против турок, напавших на польскую Украину.
Сост. Н. И. Прокофьев, Л. И. Алехина.
Серия «Сокровища древнерусской литературы».
(«ВЕЛИКОЕ ЗЕРЦАЛО», «РИМСКИЕ ДЕЯНИЯ»)
Лиса попала случайно в колодезное ведро и опустилась в колодезь. Пришел волк и спросил, что она там делает. Лиса отвечает: "Милый друг! Здесь у меня больших рыб много-премного; о, если б ты поел их вместе со мною!" Волк и спрашивает: "Как же мне спуститься туда?" Молодая лиса отвечает: "Там наверху есть одно ведро; залезай в него и спускайся вниз". Ибо при колодезе было два ведра: когда одно поднималось, то другое опускалось. Волк залез в ведро, которое было наверху, и опускается вниз. А лиса в другом ведре поднимается вверх.
По изд.: История хитрого плута, Лиса Рейнарда — СПб.: Азбука-классика, 2004
По изд.: История хитрого плута, Лиса Рейнарда — СПб.: Азбука-классика, 2004
По изд.: Ростов-на-Дону: Издательский Дом "Проф-Пресс", 2001
Посв. В. А. Жуковскому
По изд.: Хуан Мануэль. Граф Луканор - М.-Л.: ГИХЛ, 1961
Перевод Д. К. Петрова
В средневековой литературе весьма популярной была традиция латинских нравоучительных сборников – так называемых exempla. «Примеры» были широко распространены в целом ряде европейских стран. Интерес к ним был связан с тем, что сборники exempla, по сути, покрывали собой все понятие беллетристической прозы той эпохи, являясь собранием не только поучительных, но и увлекательных и забавных историй.
Фабий Планциад Фульгенций (Fabius Planciades Fulgentius), или Фульгенций Мифограф — писатель, историк, грамматик второй половины V — первой трети VI века, писавший на латинском языке.
Отношения между литературой средних веков и литературой античной, как мы видели на многих примерах, были очень сложны и в течение почти восьми столетий так и не были приведены в полную ясность. Колеблясь между резким осуждением и отрицанием всего языческого мира и его художественного творчества во всех областях и попытками каким-то образом освоить и использовать его понятия и образы, средневековые писатели как бы остановились на полпути и создали множество произведений, в которых причудливо смешиваются, -контаминируются и истолковываются античные сказания и исторические события.
По изд.: Повесть о рождении и победах Александра Великого. СПб.: Азбука–классика, 2006
Перевод Н. Горелова
См. фабльо «Об Аристотеле» на этот сюжет.
ДОПОЛНЕНИЯ
ПРИЛОЖЕНИЯ
***
Византийский сборник изречений, наставлений, коротких рассказов, анекдотов, поговорок, цитат, расположенных по типу и характеру пороков или добродетелей, был составлен в XI в. и получил поэтическое название «Мелисса» («Пчела»). С тем же названием, но не полностью он был переведен на Руси в конце XII в. и до самого XVIII в.
В конце XIX в. немецкий медиевист Остерлей опубликовал старопечатный текст по утрехтскому и расширенному кельнскому изданиям (Gesta Romanorum / Ed. H. Oesterley. Berlin, 1872) с прибавлением частью печатных, частью сохранившихся в рукописной форме историй, увеличив их количество до 283 номеров.
По изд.: Повесть о рождении и победах Александра Великого. СПб.: Азбука-классика, 2006, перевод Н. Горелова (Gesta Romanorum. Ed. H. Oesterley. Berlin, 1872.)
По изд.: Новеллино. Il novellino (Изд. подг. М. Л. Андреев, И. А. Соколова. Серия "Литературные памятники") — М., "Наука", 1984
Значительное место в средневековой литературе занимали поучительные повести, притчи и басни, написанные латинской прозой. Многие произведения этого рода были объединены в повествовательные сборники, из которых наибольшей известностью пользовались: «Поучение для духовных лиц» («Disciplina clericalis») Петра Альфонса (начало XII в.) и «Римские деяния» («Gesta Romanorum», XIV в.).
Повествует Валерий о том, что некий муж по имени Ператин со слезами сказал своему сыну и соседям: «О горе, горе мне! Есть в саду у меня злосчастное древо, на коем повесилась моя первая жена, потом на нем же вторая, а ныне третья, и посему горе мое неизмеримо. Но один человек, именуемый Аррий, сказал ему: «Удивлен я, что ты при стольких удачах проливаешь слезы. Дай мне, прошу тебя, три отростка от этого дерева, я хочу их поделить между соседями, чтобы у каждого из них было дерево, на котором могла бы удавиться его жена». Так и было сделано.
Среди латинских памятников повествовательной прозы XIII в. сборник новелл «Римские деяния», составляющий основу этой книги, занимает центральное место, по существу покрывая для нас понятие беллетристической прозы этой эпохи. Литературная слава «Римских деяний» шагнула далеко за границы породившего их времени, и они прочно вошли в культурный обиход позднейшего. Можно смело сказать, что» та книга, впервые появляющаяся в переводе на современный русский язык, стала одной из самых любимых и многочитаемых книг человечества.
В последней четверти XVII в. в числе других памятников переводной литературы появился сборник «Римские деяния», восходящий через посредство польского оригинала («Ilistorye Rzymskie») к популярному средневековому латинскому сборнику «Gesta Romanorum». В нем собраны назидательные рассказы, большей частью из светской жизни, вслед за которыми помещается религиозно-моралистическое их толкование. Перевод сборника был сделан па Западной Руси; в нем удержано большое количество польских слов и синтаксических оборотов.
Латинская поэма «Бегство узника» стала известна с 1834 г, когда Якоб Гримм нашел ее в двух рукописях в Брюссельской библиотеке. Латинское ее заглавие звучит экзотично своими грецизмами: "Ecbasis captivi", приблизительно: "Исшествие плененного, описанное через аллегорию". Имя автора остается неизвестным, и датировка поэмы до сих пор является предметом споров.
«Книга изречений философов древности» была переведена в XIII веке на латынь при дворе императора Фридриха II (возможно, его личным врачом и другом Джованни да Просида).
По изд.: Повесть о рождении и победах Александра Великого / Пер. с лат. и ст-фр., сост., вступ. ст. и ком. Н. Горелова. СПб.: Азбука–классика, 2006.
***
