Из фаблио «Жонглер Богоматери»

По изд.: Французские поэты. Характеристики и переводы. Т. 1 / Сост. и пер. С. Пинуса. - СПб.: Жизнь для всех, 1914
Перевод С. Пинуса.

ИЗЪ ФАБЛІО: «ЖОНГЛЕРЪ БОГОМАТЕРИ»

Одинъ жонглеръ-менестрель, уставъ отъ скитальческой жизни, удалился въ монастырь. Видя ревностное благочестіе монаховъ, онъ долго мучился сознаніемъ, что не умѣетъ служить Богу. Бродя по монастырю, онъ нашелъ гротъ съ алтаремъ и статуей Божіей Матери. Здѣсь пришла ему мысль своебразнаго служенія Богородицѣ. Когда аббатъ, заинтересовавшись его частымъ исчезновеніемъ, узналъ наконецъ его тайну, онъ призвалъ его къ себѣ. Ожидая изгнанія, жонглеръ былъ такъ потрясенъ лаской и одобреніемъ со стороны аббата, что заболѣлъ и вскорѣ умеръ. Богородица пріяла его душу.
 
...Онъ никакого ремесла
Не зналъ; вся жизнь его была
Посвящена лишь кувырканью,
Прыжкамъ, да танцамъ, да скаканью;
Искусство зналъ прыжковъ огромныхъ,
Да разныхъ штукъ головоломныхъ;
Служа всю жизнь людской забавѣ,
Не зналъ ни «Отче нашъ», ни «Аѵе»,
Онъ, будто на устахъ замокъ,
И «Вѣрую» сказать не могъ.

. . . . . . . . . . . . . . . .
Звонятъ къ обѣднѣ, слышитъ онъ.
Ему укоромъ — этотъ звонъ.
«О Боже!» молвилъ онъ себѣ:
«Въ какой несчастной я судьбѣ!
Тамъ каждый, съ четками въ рукѣ,
Поѣхалъ на своемъ конькѣ,
А я, какъ рыба, глупъ и нѣмъ
И хлѣбъ свой даромъ только ѣмъ.
Ужели длань моя пуста
Дать жертву Матери Христа?
Иль ничего я не скажу
И Ей ничѣмъ не послужу?
Но вѣдь не будетъ это зломъ,
Когда своимъ же ремесломъ
Почтить царицу захочу,—
Всѣмъ, что мнѣ только по плечу?
Нѣтъ, не могу я такъ терпѣть.
Другіе Ей умѣютъ пѣть.
Мольбы возносятъ всѣмъ аббатствомъ,
Я жъ послужу Ей акробатствомъ».

Онъ скинулъ тотчасъ плащъ льняной,
Остался въ юбкѣ лишь одной;
Предъ алтаремъ простершись ницъ,
«Царица», молвилъ онъ: «царицъ!
Не презри моего умѣнья.
Несу Тебѣ я не каменья,
Не ѳиміамъ, и не канонъ:
Всего я этого лишенъ.
Твой да не будетъ взоръ суровъ!
Я лучшіе изъ номеровъ
Тебѣ, какъ даръ мой, принесу:
Пройдусь, подобно колесу;
Ты узришь за скачкомъ скачокъ,
Какіе дѣлаетъ бычокъ,
Когда предъ матерью играетъ.
Пусть кто меня и презираетъ,
Я большимъ славить не умѣю.
Но все — Тебѣ, все, что имѣю».

И сталъ онъ прыгать и летать,
Впередъ, назадъ себя метать;
Перевернулся разъ онъ пять,
И, преклоняясь, сказалъ опять:
«Прими, какъ даръ, о мать Христа,
Усердье бѣднаго шута!»
И снова началъ рядъ фигуръ,
И головной онъ сдѣлалъ туръ,
Потомъ онъ сдѣлалъ туръ испанскій
Потомъ французскій и шампанскій;
Потомъ свершилъ онъ рядъ летаній,
Какія дѣлаютъ въ Бретани;
Потомъ, съ искусствомъ ускореній,
Какія дѣлаютъ въ Лоррэни.
И римскій сдѣлалъ туръ въ концѣ,
И, съ преданностью на лицѣ,
Изящный танецъ началъ онъ,
И молвилъ, дѣлая поклонъ:
«Тебѣ мой каждый пируэтъ,
Другихъ во мнѣ талантовъ нѣтъ.
Хочу благочество жить,
Хоть чѣмъ-нибудь да послужить».
И, ноги вскинувъ, танцовать
Сталъ на рукахъ онъ, призывать,
Не преставая милость Дѣвы.
И такъ, пока молитвъ напѣвы
Не замолчали въ храмѣ, тамъ,
Онъ не далъ отдыха ногамъ.

. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Аббатъ и братья, скрывшись въ гротѣ,
Его увидѣли въ работѣ, —
Всю быстроту его въ прыжкахъ,
Его хожденье на рукахъ,
Его предъ образомъ склоненье;
Невиданное упражненье;
Увидѣли, какъ онъ плясалъ
И, точно мячъ, себя бросалъ,
И какъ, окончивъ свой урокъ,
Совсѣмъ онъ, бѣдный, изнемогъ,
И какъ, въ усталости, въ поту,
На каменную палъ плиту,
И тутъ увидѣли монахи,
Въ благоговѣніи и страхѣ,
Какъ силъ небесныхъ Госпожа,
Предъ коей онъ плясалъ, служа,
Предъ коей онъ скакалъ въ забавѣ,
Пришла помочь ему во славѣ.

И думаетъ аббатъ: ужель
Угоденъ Богу менестрель?
Такъ! видитъ онъ: тяжелый сводъ
Раскрылся самъ собой, и вотъ
Явилася Святая Дѣва,
Въ лицѣ не съ выраженьемъ гнѣва,
А несказанной доброты,
Неизрѣченной красоты;
Въ алмазахъ крупныхъ одѣянье
Струило млечное сіянье;
Такой одежды на землѣ
Никто не видѣлъ. Въ свѣтлой мглѣ
Спустились съ Нею херувимы;
И, ставши кругомъ, ясно зримы,
Они жонглера подкрѣпляютъ,
Опять въ немъ силы оживляютъ.
Простерла длани Госпожа,
Ткань бѣлоснѣжную держа,
И тихо ею помавала,
Слегка прохладу навѣвала,
Чтобъ грудь и плечи освѣжить
Тому, кто жаждалъ Ей служить.
А онъ, очнувшись, и не зналъ,
Кто всю усталость отогналъ.
Какой прохлады дуновенье
Дало ему вновь подкрѣпленье...

С. П.