Жан-Батист Руссо. Эпиграммы

НА ГАКОНА, АВТОРА ОДЫ МАРШАЛУ КАТИНА

О Катина! Твой образ величавый
Унижен: щелкопером ты воспет.
Уж лучше бы тебе не ведать славы,
Чем с содроганьем слушать этот бред.
Сочувствую и думаю, что только
Тогда для нас позор твой будет смыт,
Когда тебя все тот же балаболка
Разгневанно в сатиру поместит.

НА ДРАМАТУРГА ДАНШЕ

Данше познал провал своих творений:
Жару и холода винит поэт.
Жара «Глухого» подвела на сцене,
А «Гераклидам» холод был во вред.
Но зритель, выслушав его, взял слово
И несколько иначе рассудил.
«Молчи, — ему сказал он. — И «Глухого»,
И «Гераклидов» холод погубил».

НА БАСНИ ЛА МОТТ-УДАРА

В наивных баснях Лафонтена
Не видно пота. Это те
Наброски жизни сокровенной,
Искусство коих в простоте.
Язык хранит он от увечья
И повествует без причуд.
У всех зверей свои наречья,
И все по-своему живут.

Иначе у Ла Мотт-Удара:
Здесь мир животных однолик.
Пииту не хватает дара
Разнообразить их язык.
Все в их поступках нелогично,
Все — риторическая ложь,
И у него осел обычно
На академика похож.

ПОРТРЕТ

Художник с блеском выполнил портрет
Бездарного поэта-самохвала.
Зевота тотчас тех одолевала,
Кто на него смотрел. Зато поэт
Восторженно воскликнул: «Дивно вчуже
В портрете сем узреть оригинал!
Он, правда, нем». А мастер отвечал:
«От этого нисколько он не хуже».

* * *

Зашли к художнику монахи:
«Кончай с блудницею кутеж!
Ты позабыл о божьем страхе.
Женись на ней иль в ад пойдешь!»
А он в ответ: «Святые братья,
Венчайте нас, будь ваша власть,
Коль непременно должен стать я
Рогатым, чтобы в рай попасть».

ПЬЯНИЦА И ЛЕКАРЬ

Наевшись и напившись до отвала,
Пьянчуга слег. К нему был вызван врач.
«Вас, — порешил он, — жажда обуяла
И лихорадка гложет: лоб горяч.
Согласно Гиппократу, вам сначала
Покончить надо с жаждой, дорогой».
«Ах, доктор, — возразил ему больной, —
Коль действовать хотите по порядку,
То вы уймите только лихорадку,
А с жаждой мне справляться не впервой».

* * *

Один учитель, проявив отвагу,
Призвал к порядку сельских бунтарей,
Но кто-то из толпы сразил беднягу
Ударом в глаз. — Дорогу нам скорей! —
Вскричал цирюльник, тамошний целитель,
Чей дом как раз стоял невдалеке.
— Я потеряю глаз? — спросил учитель.
— Нет, друг мой, нет. Он у меня в руке.

СОВЕТ СУДЬИ

— Начать ли тяжбу мне с моим соседом? —
У одного судьи спросил истец.
— В Сорбонну обратись к законоведам, —
Подумав, посоветовал мудрец. —
Коль выяснится с самого начала,
Что все права на стороне твоей,
То лучше не судись — надежды мало;
Коль на чужой — судись и не робей.

* * *

Наш бренный мир — комедия, не боле,
Где канцлеры, прелаты, короли
Пред обществом свои читают роли.
В райке и нам местечко отвели.
Глаза у нас напряжены до боли,
И все же мир героев еле зрим.
Со сцены нам актеры лгут коварно,
А мы, простые люди, верим им,
Но если фарс играется бездарно,
Скорбим о наших деньгах и свистим.