Сиротка из Ланьона
В одном старинном бретонском изречении говорится так: "Есть три сорта людей, которые, как бы они того ни добивались, никогда не попадут в рай. Во-первых, это портные (даже если вы пользуетесь их услугами) - они настолько мелочны, что нужно их не меньше девяти, чтобы составить одного человека; во-вторых, колдуны - у них дурной глаз, они наводят порчу и заключают договор с дьяволом; и в-третьих, сборщики налогов, что подобны слепым насекомым, которые сосут кровь у животных".
В народном сознании сборщик налогов - это, как правило, человек вздорный, с потугами на остроумие, краснобай и пустослов, а то и фигляр, охотно уснащающий солеными словечками свои узаконенные поборы. Рассказывают, что как-то раз приехал на ярмарку торговец сидром с двумя бочками оного в своей телеге; является сборщик налогов и требует свое, торговец же отказывается платить пошлину. - "Несчастный! - говорит ему сборщик. - И как ты только осмеливаешься роптать? Разве не был святой Матфей нашим покровителем? Разве в Иудее не взимали что ни день подати с каждого, кто торговал вином и табаком?" Имя святого Матфея вконец смутило бедного крестьянина.
Однако далеко не все истории про сборщиков налогов столь же комичны; некоторые из них просто ужасны. Вот одна из подобных историй, которую спела мне прачка в Ланьоне, где, собственно, все и случилось.
Перевод М. Яснова
* * *
Случилось это в шестьсот
девяносто третьем году -
Никто у нас в городке
не ждал такую беду.
На постоялом дворе,
известном на весь Ланьон,
Служанкой была сиротка
Перинаик Миньон.
- Хозяйка, пора к столу!
Неси нам сюда скорей
Баранину да рубцы,
да в кружки вина подлей!
И каждый выпил вина
и съел свой сытный обед,
И каждый кинул на стол
десяток-другой монет.
- Считай, хозяйка, денье -
сполна мы оплатим счет,
И пусть служанка с огнем
проводит нас до ворот!
Когда за служанкой вслед
пошли они от крыльца,
То стали между собой
шушукаться без конца.
- Дитя, - сказали они, -
как зубки твои ровны,
А кожа твоя бела,
как пена речной волны!
- Увы, я в ваших словах
нескромный слышу намек.
Но я родилась такой,
какой меня создал Бог.
Да будь я краше стократ,
стократ милее, чем есть,
Казалась бы и тогда
вам вздором девичья честь.
- Ты так говоришь, дитя,
как будто умных речей
Наслушалась в городке
у клириков-ловкачей;
Ты так говоришь, дитя,
как будто в монастыре
Тебя обучал монах,
иль в Божьем храме - кюре.
- Ни в школу, ни в монастырь
я не ходила, и там,
Поверьте, мне не пришлось
учиться мудрым речам.
Однако у очага,
в родимом доме моем,
Частенько случалось мне
подумать о том о сем.
- Поставь-ка лампу, дитя,
нам вовсе не нужен свет,
Да вот тебе кошелек:
проверь - он полон монет!
- Нет, я не из тех девиц,
которые по углам
За восемнадцать денье
готовы отдаться вам!
К тому же мой брат - кюре:
когда бы он слышал вас,
От горя сердце его
разорвалось бы тотчас!
Не опозорьте меня!
Я вас молю об одном:
Уж лучше сразу, месье,
лежать мне на дне морском!
Не опозорьте меня!
Я вас молю об одном:
Уж лучше сразу, месье,
заройте меня живьем!
Была у Перинаик
хозяйка сердцем добра -
Она служанку ждала
и спать не шла до утра.
Она служанку ждала,
а Перинаик все нет.
И час пробило, и два -
уже за окном рассвет...
- Вставайте же, сенешаль!
Проснись, беспечный народ!
Там девушка вся в крови -
она лежит у ворот!
Ее нашли у креста,
на улице, в ранний час,
А в лампе ее огонь
горел - и не гас, не гас...