Мартин Паркер. Подлинная история Робин Гуда (Перевод М. Кантора)
A True Tale of Robin Hood
Это единственная баллада (точнее, поэма) о Робин Гуде, автор которой нам известен. Лондонский поэт Мартин Паркер напечатал свое обширное сочинение в 1632 году. Вольнолюбивые и антицерковные пассажи поэмы отражают идеи пуританской оппозиции, ставшей вскоре главной движущей силой Английской революции.
Перевод М. Кантора сделан специально для издания 2015 г.
Автор баллады использовал разные источники, в том числе и пьесы Э. Мандея, называвшие Робина графом Хантингтонским.
Речь идет об аббате монастыря Святой Марии (Сент-Мэри) в Йорке, который в балладах часто выступает противником Робин Гуда.
Здесь подвиги Робин Гуда в соответствии с литературной традицией отнесены к годам правления Ричарда Львиное Сердце, в отсутствие которого Англией правили его брат принц Джон и канцлер Уильям Лонгшамп, епископ Или.
Глаголь – старинное название буквы «Г», а также похожей на нее виселицы.
И те, кто хлещут до зари,
И те, кто спину гнут,
И записные бунтари,
И те, кто любит кнут,
И те, что лгут, в три горла жрут
И служат подлецам –
Все слушайте! Жил Робин Гуд.
Он был не ровня вам.
Он был другой, не гнут дугой,
Не чтил тупой закон.
Ходил всегда с прямой спиной
Граф Роберт Хантингтон.
Он класть поклоны не умел,
Протекций не искал
И делал то, что сам хотел –
И брал, и отдавал.
В те годы воля короля
Ломала враз хребет.
А он указ читал, шаля,
Плевал на монумент.
Ему сказали: «Берегись!
Так люди не живут!»
Ответил: «Разве это жизнь,
Когда дрожат и врут?»
Обидно было наблюдать,
Как он на все плюет:
На то, что слугам – благодать,
А челяди – почет.
Обидно было сознавать,
Что презирает он
Все, во что верит наша знать,
Во что народ влюблен:
Знамена, гимны, ордена,
Корону, наконец, –
Все, чем славна твоя страна,
Чем горд любой подлец,
Чем сыт до горла патриот,
Чем хвастается тать,
Чем утешать хотят сирот:
Мол, есть за что страдать!
Все это Роберт презирал,
И было невтерпеж –
Знать, что живет такой нахал –
Острей, чем острый нож.
В те времена духовных скреп
Колодок и тисков
Хватало, чтоб изъять весь хлеб
У нищих дураков.
В те времена, как и сейчас,
Всех гнали на войну,
И власть господствовала всласть,
Сгребала все в казну.
Налог, за ним другой налог,
А сверху третий сбор –
Плашмя на пашню пахарь лег.
Жизнь человека – cор.
А Роберт подавал пример:
Рвать пополам указ.
И если не принять тут мер –
Один он сломит вас.
Решили парня приструнить:
Пусть знает, что почем.
Прижать, судить и разорить –
Раз спорит с королем.
Нашелся верткий, как всегда,
Примерный патриот –
И доказал как дважды два,
Что граф давно банкрот.
Ведь он законы нарушал!
Вот почему таков!
Он ссуду в срок не отдавал!
Не чтил святых отцов!
Возможно, даже англофоб?
Уж Альбион не мил?
Поверить даже трудно, чтоб
Такой преступник был.
Он потому не патриот
И Тауэра враг,
Что деньги в срок не отдает,
А сам – и нищ, и наг.
Так было решено изъять
И земли, и добро.
За бедноту? Изволь страдать
Ты с ними заодно.
И Робин Гуд – а с этих пор
Он звался только так –
Стал жить в лесу, как беглый вор,
Как проклятый бедняк.
На лоб надвинул капюшон –
Теперь узнать нельзя –
Не обернувшись, в лес ушел,
И с ним его друзья.
Легко сказать: порви что есть,
Будь против большинства.
Легко сказать: страдает честь,
И не сомкну уста.
Но если станет против рать,
И надо против всех,
То будет страшно помирать
Без веры в свой успех.
И если только злость в горсти,
В гортани крик зажат –
Против течения грести
Ты сможешь наугад.
Их было сорок молодцов,
Как он, сорвиголов,
Решили жить без городов,
Без власти, без попов.
Был среди них Малютка Джон –
Верзила в драке лих,
И, если сильно разозлен,
Один валил троих.
Среди ветвей не до мечей –
В ходу был длинный лук.
Играли чище скрипачей –
Навскидку и на звук.
В недобрый для короны час
В лесу собрался люд,
И Север задрожал, узнав,
Что вольным стал Шервуд.
Вот раз из Сент-Мэри аббат
Пошел лесной тропой,
С ним двести человек отряд
И сундуки с казной.
А Робину все нипочем
И стража – не препон:
Двенадцать тысяч марок взял
И поболтал с попом:
– Не торопись, постой, аббат, –
И к дубу прикрутил:
– Ты, отче, помолись за нас,
За шервудских громил!
Потом на лошадь водрузил,
Удобно сел аббат:
Спиною к конской голове,
А носом – в конский зад.
Аббат дрожит, аббат визжит,
Лесной хохочет сброд:
– Не дрейфь, аббат, держись за хвост!
Авось и довезет!
Так жадный поп платил за зло –
Всех обокрал аббат:
Он земли забирал в залог,
Не возвращал назад.
Аббат депешу королю
Немедля накатал:
Мол, государь, я вас молю
Унять страстей накал.
Ведь если меры не принять
И не посеять страх,
То вовсе обнаглеет тать
В тех северных лесах.
Но в Лондоне проблем не ждут.
Король махнул рукой:
Ваш Робин Гуд не так уж крут,
Он сгинет сам собой.
Однако снова говорят,
И слышно там и тут:
Отбил обоз, прогнал солдат –
Повсюду Робин Гуд!
Он беззаконен, дерзок, лют.
Он подлинный бунтарь!
Шерифы пишут королю:
Что делать, государь?
Ввели оброк на каждый рот,
Чтоб выдоить страну,
И мытари трясли с сирот
Последнее в казну.
Деревни севера шерстят,
Вломились в каждый дом,
Их видеть в Лондоне хотят
С тяжелым сундуком.
Но Робин и Малютка Джон
Им встали на пути:
Не королевский здесь закон –
Ты Робину плати.
Король взбешен: ограблен трон!
Аббат предупреждал!
Шлет в ярости приказы он,
Чтоб каждый йомен знал:
Добыть хоть мертвым, хоть живым,
Но чтоб наверняка!
Мы тысячу монет дадим
За голову стрелка!
И возбудился честный люд
От королевских слов:
Раз столько денег выдают,
Любой ловить готов!
Тех, кто искать стрелка пошел
И в вольный лес вступил,
Всех Робин Гуд позвал за стол
И сытно накормил.
Дивился, рот раскрыв, народ,
Что Робин щедр и прост.
Видали, как из лука бьет?
Хоть в шиллинг – не вопрос!
И вот такому молодцу
– А заедают век!
Он лордом был, ему к лицу!
Вот это человек!
Король упорно слал солдат,
Отборных силачей.
Разбитые, плелись назад,
– Их Робин гнал взашей.
Он обхождением сумел
Привлечь к себе сердца –
В опале жил, но честным слыл,
Любили молодца.
Там, где богач творит разбой,
Где прав неправый суд,
Кто станет рисковать собой?
Но станет Робин Гуд!
Он не смолчит, он отомстит,
Убогим даст приют,
И вот уже страна гудит:
На помощь, Робин Гуд!
Тот самый скаредный аббат,
Что злобу затаил,
Набрал отряд в пятьсот солдат,
До глаз вооружил.
Вот в лес вошла попова рать –
В кольцо стрелка возьмут!
Но сброд лесной горазд стрелять –
Из чащи стрелы бьют.
В лесу в почете длинный лук,
Здесь промах не дают.
Лишь дюжину поповских слуг
Не тронул Робин Гуд.
Всех прочих, кто за ним пришел,
Кто замышлял им зло,
Травой прикрыл зеленый дол,
А этим – повезло.
Их Робин усадил за стол,
Им жирный дал обед,
Домой послал и наказал
Подробный дать ответ.
Прощения у короля
Он просит, коль неправ,
Из леса рад придти назад,
Смирить готов свой нрав.
И деньги возвратить готов,
Те, что отнял у скряг:
У скряг ведь брали только то,
Что потерял бедняк.
Любой бедняк, мол, подтвердит,
Что в лес без страха вхож:
Здесь людям не чинят обид,
Не ставят к горлу нож.
Но если поп и ростовщик
Ограбят бедняка –
То вот таких – для дел лихих
Здесь ждут наверняка.
Бывает, что в лесу богач
Заблудится слегка.
Его проводят: плачь не плачь
Пощиплют за бока.
И, если здраво вникнуть в суть,
То, нанося урон, –
Хранит порядок Робин Гуд
И укрепляет трон.
Смирить неверных дал обет
И отобрать Синай –
Уплыл Ричард Плантагенет
Сражаться в дальний край.
Епископ Элийский царил,
Державою руля;
Лорд-канцлер он, его закон
– Что воля короля.
Он содержал богатый дом,
А выйдет из ворот –
С ним ровно тысяча верхом,
Чтоб видел власть народ.
Решили Север посетить,
Где расшалился смерд,
И Робин Гуд их встретил тут,
И струнный дал концерт.
Галантно привязал к смычкам
Гусиное перо,
И кони враз пустились в пляс
Под музыку воров.
Душевно был епископ рад
За стражников своих:
Из леса выбрались назад
И числились в живых.
Лишь двести полегло в лесу,
А тридцать Робин взял
Пожить в лесу, пока внесут
За жизнь их капитал.
По двадцать марок с головы –
А прочих выгнал вон:
Как ни храбры, но все ж, увы, –
бежали в Варрингтон.
Лорд-канцлер был почти король –
И власть он применил:
Всю скопом северную голь
В разбое обвинил.
А Робин как всегда учтив,
Хоть на особый лад.
Мол, брал он в долг – и возвратит
До пенса все назад.
Он сделал маленький заем
(И шайка в доле с ним)
На срок, пока законный сир
Не взял Иерусалим.
И скоро до Святой земли
Тот разговор дошел:
Что, мол, разбойники вдали
Радеют за престол.
Взирают на английский трон,
Дыханье затая,
Переживают за закон
И право короля.
Желают Ричарду благих,
Здоровых долгих лет
И молят небо, чтобы их
Не очернил навет.
Попы оговорили их –
Вы знаете попов!
Жрут за двоих, пьют за троих,
Любой соврать готов.
На деле – все наоборот,
И Робин Гуд не тать –
Он в Бога верует, готов
Перед судом предстать.
На деньги, что отнял у скряг,
Он церкви возводил,
Чтоб в храмах тех отмыть свой грех
За кровь, что зря пролил.
Вот цель их службы и поста,
Венец лесных забот.
Лес полон добрых христиан –
Здесь турок не пройдет.
Он, если правду говорить
(А врать резона нет),
Был не любитель кровь пролить
И уважал Завет.
Защитник был всегда и друг
Тех горестных трудяг,
Что сеют, жнут и тащат плуг,
Когда и невпотяг.
Чтоб разобраться, сам король
Приехал в Ноттингем.
Покончить с вольным сорняком –
И выполоть совсем.
И сызнова по деревням
Зачитан был указ:
Поймать, связать, доставить к нам!
Конец – на этот раз!
На Север стянуты войска,
Сигнал атаки ждут.
И снова королю рассказ
Составил Робин Гуд.
В письме он повторил все то,
Что говорил досель:
Бродяг чернит навет попов,
Но нету черных дел.
Так пусть король бродяг простит
И явит светлый лик.
А не простит – лес приютит:
Тут выбор невелик.
Король, сторонник полумер,
Хотел простить его,
Но лорды в крик: – Какой пример
Мы черни подаем?
Ведь ежели таких прощать,
Страх позабудет люд.
Нет, должен быть повешен тать,
Бесчинный Робин Гуд!
В лесу известно: грянет зов –
Их в порошок сотрут.
И стали драпать из лесов
К шотландскому двору.
Так больше сотни утекло
И поредел отряд –
Зверь не выдерживает лов
Тринадцать лет подряд.
Кто Робин Гуду предан был –
Быть преданным устал,
Иссяк кураж, и сдулся пыл,
В груди погас запал.
Последних сорок храбрецов
В лесу держались том,
Но и они в конце концов
Спросили: – Что потом?
И каждый думал о себе,
Как будто он один:
Лишь воля к жизни есть в рабе,
А большего не жди.
Покуда в спорах каркал двор,
Прощать или карать,
Бежали воры – главный вор
Остался умирать.
Разбойной воли рецидив –
Бежала вся братва.
Он шел сквозь чащу и цедил
Последние слова:
– Бежали все, вот я один;
Жизнь прожита зазря.
Хотел я вырастить мужчин,
А расплодилась тля.
Предательство сродни рабу,
Не выведешь его.
Оно клеймом нам на горбу –
И даром торжество.
Мы можем выстоять в бою,
И в холод простоим,
Но не хотим судьбу свою
Мы разделить с другим.
И долго он бродил один
Без дома, без дорог –
Устал, продрог, не стало сил
И в лихорадке слег.
Идти в обитель он решил:
Монахи, слышал он,
Умеют кровь пускать из жил,
Недуг выводят вон.
В обители Кирклис его
Перенесли в альков,
Оставили там одного,
И двери на засов.
У аббатиссы был дружок,
Любовник и монах,
Он Робина убить помог,
Превозмогая страх.
Иные нынче говорят,
Что это – месть попов
За то, что в прежние года
Был с ними Гуд суров.
Когда он дал себя во власть
Тем, кто его сгубил,
Открыли кровь – и полилась,
И вышла вся из жил.
И кровью Робин Гуд истек,
Не слушалась рука.
Монах ножом ударил в бок –
Добить наверняка.
Так был коварством побежден
Тот, кого меч не брал,
В другой бы жизни стал бы он
Плантагенету – брат;
Сам Ричард был бы его рад
Почетом окружить.
Нет Ричарда, бежал отряд –
И некому прикрыть.
Бывает часто, что смельчак
Избегнет страшных бед,
Но не заметит он пустяк –
И вот его уж нет.
Садовнику монастыря
Велели закопать,
Кого осилить не могла
Вся лондонская рать.
На этом месте камень врыт,
И выбиты на нем
Слова про то, кто там лежит
И спит последним сном.
«Лежит под камнем Робин Гуд,
Что был как камень тверд,
Он жил в лесу, вершил свой суд,
Среди воров был лорд.
Однако, хоть и был он вор,
Запомните его:
Закону жил наперекор,
А все ж творил добро».
Героев предают в момент,
Но славу их хранят.
Нам проще драить монумент,
Чем уважать солдат.
Народом этот камень чтим,
Сто лет прошло – он там;
А время все, что сохраним,
Расставит по местам.
Ватаги Гуда больше нет:
Одних простил король,
Других за причиненный вред
Приветила глаголь,
А третьи в щели втихаря
Забились – жить нет сил.
А кто – уехал за моря
И родину забыл.
Гуд на обочине зарыт
В проселочную грязь,
Но славу грязь не победит –
Не липла отродясь.
Ни до него, ни до сих пор –
С ним вровень не найдут.
Не родился ни сэр, ни пэр,
Чтоб был как Робин Гуд.
Тринадцать лет в лесу, в глуши –
Легко, наотмашь жил.
Его боялись богачи,
Бедняк – боготворил.
Как жить без страха и тоски,
Нам не понять сейчас:
У сильных клянчим мы куски –
Жизнь вразумила нас.
Сегодня вовсе смелых нет;
Боимся рот открыть.
Теперь мы трусим в туалет
Без спросу заходить.
Мы храбрые, когда гуртом,
Поодиночке – слизь.
И норовим вильнуть хвостом,
Как только рявкнут: брысь!
Отчеты мытарям строчим,
С законом мы в ладах,
Мы знаем тысячу причин,
Хранить покой в задах.
Не ищем приключений мы
На задницу свою –
Бежим сумы, бежим тюрьмы
И кажем тыл в бою.
В те годы жизнь была дика,
Но ярче, может быть.
Не сыщешь нынче дурака
Параграф преступить.
Мы конституции статью
Твердим как «Отче наш»:
За тихий дом и колбасу
Что только не отдашь.
Мы успокоились давно,
Мы – небрыкливый скот.
Мы сами лезем под ярмо,
Чтоб избежать хлопот.
В те годы ружей-то еще
Не знал крещеный мир.
Чем защищаться – кирпичом?
И прав всегда мундир.
Плевок приучены глотать,
Покорство нам в зачет.
А Робин Гуд – учил стрелять,
Стрелой вести расчет.
В глухих лесах, где враз пропасть,
Странноприимный дом
Стоял – и опасалась власть
Тех странников, что в нем.
Вы будьте благодарны им,
Судить их нелегко:
Ведь если людям зло творим –
В ответ получим зло.
Про них сегодня много врут:
Про шайку, про тюрьму,
Мол, был разбойник Робин Гуд –
Не верьте ничему.
Старайтесь сами понимать:
Кто лжет – а кто не лжет,
Не верьте сплетням, их плетут
Те, кого правда жжет.
Я честно выполнил свой долг
И мой оправдан труд –
Когда я вам понять помог,
Каков был Робин Гуд.