Латинская литература

Единственный латинский роман, дошедший до нас целиком, «Метаморфозы, или Золотой осел» Апулея (ок. 124 —?) – удивительная история любопытного Луция, питавшего неумеренную склонность к чудесному и по случайности обращенного в осла. «Золотой осел» стал провозвестником европейского плутовского романа, а Апулей – предтечей Кеведо, Рабле, Боккаччо, Сервантеса и многих других.

* * *

Найдутся, быть может, хулители, которые станут распространять клевету, будто легкие эти шутки не к лицу теологу и слишком язвительны для христианского смирения; быть может, даже обвинят меня в том, что я воскрешаю древнюю комедию или, по примеру Лукиана, подвергаю осмеянию всех и каждого. Но пусть те, кого возмущают легкость предмета и шутливость изложения, вспомнят, что я лишь последовал примеру многих великих писателей.

Альдхельм был первым латинским поэтом англосаксонского происхождения. Потомок знатного рода, он начал свое образо­вание под руководством ирландского наставника Майлдуба, а закончил его под руководством африканца Адриана, начальника кентерберийской школы, основанной присланным из Рима архи­епископом Теодором. И Теодор, и Адриан знали греческий язык (Теодор сам был грек и учился в Афинах); Альдхельм перенял от них эти знания и даже, по его словам, читал некоторые книги Библии по-еврейски. Эта образованность, редчайшая в пору “темных веков”, доставила Альдхельму громкую славу: Этель- вальд, будущий король Мерсии, воспевал его в латинских стихах, а Беда Досточтимый посвятил ему панегирик в своей “Истории”. Родился Альдхельм около 650 г., был монахом в Мальмсбери, после поездки в Рим в 690 г. стал аббатом этого монастыря, в 705 г. сделался епископом в Шерборне и умер в этом сане в 709 г.

«Зерцало глупцов» Нигелла Вирекера, как и «Изенгрим» Ниварда Гентского, имеет главным своим героем животное и использует многие мотивы животного эпоса. Но если поэма Ниварда была прежде всего юмористическая и сатира на монашество прослеживалась в ней лишь подспудно, то поэма Нигелла Вирекера — прежде всего сатирическая, и сатира против духовенства является в ней самым главным.

Латинская поэма «Бегство узника» стала известна с 1834 г, когда Якоб Гримм нашел ее в двух рукописях в Брюссельской библиотеке. Латинское ее заглавие звучит экзотично своими грецизмами: "Ecbasis captivi", приблизительно: "Исшествие плененного, описанное через аллегорию". Имя автора остается неизвестным, и датировка поэмы до сих пор является предметом споров.

Нивард Гентский вошел в историю литературы как автор первого «животного эпоса» в западноевропейской литературе — поэмы «Изенгрим». Поэма эта, написанная элегическими дистихами, была закончена ок. 1148 г. — в конце ее есть горькие отклики на неудачу второго крестового похода — и явилась первой попыткой поэтического свода разрозненных народных сказок о животных. Позднейшие «романы о Лисе» шли уже по проторенному пути. Об авторе поэмы известно очень мало.

(Послание к Хартгарию

Ум помогает нам в том, в чем сила помочь не сумеет,
Хитростью часто берет тот, кто бессилен в борьбе.
Слушай, как воин один, у коего в лагерной давке
Лошадь украли, ее хитростью ловко вернул.
Он повелел бирючу оглашать перекрестки воззваньем:
“Тот, кто украл у меня, пусть возвратит мне коня.
Если же он не вернет, то вынужден буду я сделать
То же, что в прежние дни в Риме отец мой свершил”.
Всех этот клич напугал, и вор скакуна отпускает,
Чтоб на себя и людей грозной беды не навлечь.

Написанная элегическим дистихом (двустишиями из гекзаметра и пентаметра), обильно украшенным леонинами (рифмованными в цезуре стихами), басня эта вряд ли старше середины IX в., хотя ряд исследователей без достаточных оснований приписывал ее Павлу Диакону, современнику Карла Великого, автору «Истории лангобардов» (середина VIII в.). «Басня о Льве и Лисице» представляет собой один из наиболее ранних образцов европейского средневекового животного эпоса.

Каролингское возрождение (фр. renaissance carolingienne) — период интеллектуального и культурного возрождения в Западной Европе в конце VIII — середине IX века, в эпоху правления королей франков Карла Великого, Людовика Благочестивого и Карла Лысого из династии Каролингов.

Мне думается, что будет много людей, которые станут осуждать эти наши рассказики как за их легкомыслие и за то, что они недостойны серьезного человека, так и за то, что они хотели бы видеть в них больше словесных украшений и больше красноречия. Если я им отвечу, что мне приходилось читать о том, что наши предки, люди благоразумные и ученые, находили удовольствие в шутках, играх и побасенках, и что за это они получали не упреки, а похвалу, — мне кажется, я сделаю достаточно, чтобы заслужить уважение своих критиков.