<Пушкин и Барков>

Как ни малопристойна местами поэма Майкова, она сама скромность по сравнению с произведениями Баркова 1. Последние Пушкин прочел, надо думать, в первые годы своего пребывания в лицее по той потаенной тетради, которую он описал в приведенных мною (на стр. <218—219>) стихах в «Городке». Циничные произведения прославленного похабника, конечно, произвели сильнейшее впечатление на отрока Пушкина. Если он впоследствии писал, что «любви нас не природа учит, <А> первый пакостный роман» 2, то мы, зная теперь лицейскую балладу Пушкина, можем сказать, что прежде чем познать «таинства любви» в действительности, он узнал о них мальчиком из сочинений Баркова и с такими подробностями, которые зачастую неизвестны и зрелым людям. Но не только содержание циничных произведений Баркова поразило Пушкина. Он, конечно, оценил Баркова и как поэта, как мастера стиха.

В течение всей своей жизни Пушкин неоднократно вспоминал Баркова.

О значительнейших упоминаниях Баркова в ранне-лицейских стихотворениях, «Монахе» и «Городке», уже сказано. В стихотворении «Послание цензору» (1822 г.), говоря о произведениях, презревших цензуру и печать и «разгуливающих в свете» в рукописях, Пушкин называет трех авторов такого рода сочинений: Баркова, Радищева и В. Л. Пушкина (как автора «Опасного соседа»). «Барков шутливых од к тебе не посылал», обращается поэт к цензору. И шокирующее нас упоминание похабного поэта рядом с Радищевым, и, по меньшей мере недостаточное, определение его од только как «шутливых» вскрывают глубокое отличие нашей оценки творчества Баркова от оценки Пушкина. Лишний раз мы убеждаемся, что в понимании того, чтó такое непристойность и цинизм, бóльшее расстояние между нами и Пушкиным, чем между Пушкиным и Барковым.

В этом же стихотворении, вместо стихов окончательной редакции:

«У нас писатели, я знаю, каковы;
Их мыслей не теснит цензурная расправа,
И чистая душа п<е>ред тобою права»,

в черновике имеются стихи:

«Потребности ума не всюду таковы —
Сегодня разреши свободу нам тисненья,
Что завтра выдет в свет? Баркова сочиненья»3<.>

Затем Пушкин дважды вспомнил Баркова в связи с собст<в>е<н>ными произведениями.

В письме к Вяземскому от 10 июля 1826 г., говоря о своих связях с декабристами, Пушкин заметил<:> «Все возмутительные рукописи ходили под моим именем, как все пахабные ходят под именем Баркова». В черновом наброске, вероятно 1832 г., относящемся к так называемому «Отрывку» («Несмотря на великие преимущества»), разумея себя под «приятелем», Пушкин писал: «Но главною неприятностию, почитал мой приятель приписывание множества чужих сочинений, как-то: ... стихи на брачную первую ночь, достойные Ивана Семеновича Баркова, начитавшегося Ламартина...4

Беспристрастные наши журналисты, которые обыкновенно не умеют отличить стихов Нахимова от стихов Баркова, укоряли его в безнравственности, отдавая полную справедливость их поэтическому достоинству и остроте»5.

Упоминаемые Пушкиным «стихи на первую брачную ночь», несмотря на его категорическое отречение от авторства, правда остававшееся до 1887 г. неопубликованным6, ходят в списках как пушкинские. По-пушкински блестяще охарактеризованное это стихотворение без достаточных оснований приписывали и Полежаеву.

Нахимов, произведения которого Пушкин противопоставляет произведениям Баркова, — второстепенный поэт-сатирик Аким Николаевич Нахимов (1782—1814), стихотворения которого отличались грубостью и резкостью, но без какой-либо «барковщины», что и дало Пушкину повод отметить тупость критиков его времени.

В своем собрании анекдотов «Table talk» Пушкин поместил два анекдота о взаимоотношениях Баркова с Сумароковым 7. Второй из них, рассказывающий о том, как Барков, вместо того, чтобы писать на пари оду, испражнился в шляпу, конечно, прекрасно живописует и нравы того времени и особенно Баркова, но, согласимся, на наш вкус не так уж остроумен.

Чтобы исчерпать все упоминания Пушкиным Баркова, приведем еще два. Перечитывая в 1820-х годах книжку «Опытов» Батюшкова 8, Пушкин против стихов в стихотворении «Мечта»:

«Ночь сладострастия тебе дает призраки
И нектаром любви кропит ленивы маки»

на полях написал: «Катенин находил эти два стиха достойными Баркова»9.

Вероятно в 1828 г., увидя в альбоме А. П. Керн какое-то французское не совсем правильно написанное Дм. Ник. Барковым стихотворение, Пушкин написал:

«Не смею вам стихи Баркова
Благопристойно перевесть,
И даже имени такого
Не смею громко произнесть»
10.

Наконец, чрезвычайно ценное свидетельство современника об отношении Пушкина к Баркову мы имеем в воспоминаниях кн. П. П. Вяземского: «В 1836 году, — пишет кн. П. П. Вяземский — по возвращении моем осенью с морских купаний на острове Нордерней, я как-то раз ехал с Каменного острова в коляске с А. С. Пушкиным. На Троицком мосту мы встретились с одним мне незнакомым господином, с которым Пушкин дружески раскланялся. Я спросил имя господина. — Барков, ex-diplomat, habitué Воронцовых, — отвечал Пушкин и, заметив, что имя это мне вовсе неизвестно, с видимым удивлением сказал мне: „Вы не знаете стихов однофамильца Баркова? Вы не знаете знаменитого четверостишия... (обращенного к Савоське)11 и собираетесь вступить в университет? Это курьезно. Барков — это одно из знаменитейших лиц в русской литературе; стихотворения его в ближайшем будущем получат огромное значение. В прошлом году я говорил государю на бале, что царствование его будет ознаменовано свободою печати, что я в этом не сомневаюсь. Император рассмеялся и отвечал, что он моего убеждения не разделяет. Для меня сомнени<я> нет, — продолжал Пушкин — но также нет сомнения, что первые книги, которые выйдут в России без цензуры, буд<у>т полное собрание стихотворений Баркова<“>»12 13.

Конечно, запись слов Пушкина, сделанная через сорок четыре года, не может претендовать на буквальную точность, и к ней нельзя не отнестись с известной осторожностью.

Что Пушкин говорил Вяземскому о Баркове и в том тоне, в каком передает его речь мемуарист, не может быть сомнений14, но можно сомневаться, действит<е>льно ли сказал Пушкин, что «стихотворения Баркова в ближайшем будущем получат огромное значение». Такое заявление производит странное и даже комическое впечатление, и едва ли его сделал Пушкин в таких именно выражениях, как передает Вяземский.

Как бы там ни было, отзыв Пушкина о Баркове в пересказе Вяземского нисколько не только не противоречит подлинным высказываниям Пушкина об этом поэте, но и существенно их дополняет и разъясняет. Несомненно, в Баркове Пушкин видел подлинного поэта, жанр и стиль которого воспринимались еще во время Пушкина далеко не такими циничными, какими воспринимаются они теперь нами.

Барков, автор непристойных произведений — личность в русской литературе, можно сказать, мифическая. Немногие среди грамотных людей не слыхали этого имени, самого по себе сделавшегося неприличным, и вместе с тем подлинные произведения Баркова известны очень немногим.

Вопреки предсказанию Пушкина сочинения Баркова до сих пор остаются неизданными15, продолжая распространятся лишь в рукописных списках. Такое хождение их в течение не менее ста семидесяти пяти лет (Барков жил в 1732—1768 гг.) по рукописным сборникам в копиях, делавшихся в большинстве случаев людьми мало грамотными, исказило сплошь и рядом текст стихотворений Баркова до полной их неузнаваемости.

Таким образом, первое, что стоит перед исследователем Баркова, это установление подлинного текста его произведений, т. е. задача, аналогичная той, которую ставит себе классическая филология по отношению к текстам античных авторов.

Как заметил опять-таки Пушкин, «все похабные рукописи ходили под именем Баркова», а потому второе, что необходимо сделать, это установить, какие из приписывавшихся Баркову произведений действительно ему принадлежат.

Заслуживающим внимания сводом сочинений Баркова является рукописный сборник, находящийся ныне в институте новой лит<е>ратуры в Ленинграде и принадлежавший редактору журнала «Русская старина» М. И. Семевскому (1837—1892) 16. Сборник этот нужно отнести к 1800-ым годам. Он представляет собою два переплетенных тома (18 × 11 см) и имеет заглавие «<„>Дѣвичья игрушка“ или полное собраніе эротическихъ, пріапическихъ и циническихъ стихотвореній Ивана Семеновича Баркова, знаменитаго Русскаго пѣснопѣвца въ сихъ родахъ піитическихъ произведеній и бывшаго переводчика при Императорской Академіи Наукъ. В<ъ> Санктпетербургѣ въ XVIII вѣкѣ.» В первом томе XXXVIII17 + 350 стр., во втором — X + 378 стр. В этот сборник входят сто семьдесят одно произведение, в том числе: двадцать од, восемнадцать песен, пять элегий, две поэмы, двадцать три притчи и сказки, девять «драматических» стихотворений (из них три «театральныхъ піэсы», три «разговора» и три «сцены»), девять эпистол, две сатиры, одиннадцать эпиграмм, три идиллии, семь «рецептов» и акростихов, шесть «загадок», семь эпитафий, сорок три «девиза, изречений и билета» и шесть экспромптов.

Из этого, как видим, большого и разнообразного литературного наследия Баркова особенно были прославлены драмы, пародирующие трагедии Сумарокова, и оды. Как автора «шутливых од» Пушкин называет Баркова в «Послании цензору», об одах же говорится и в «Городке». Довольно полное представление об этих одах дает 8-ая ода «Приапу». Приводим ее текст по сборнику XVIII века, принадлежащему Н. В. Скородумову 18.

8. Приапу.

1.

Приап! творитель 19 пизд, хуев,
Владетель сильный над мудами,
Всегда ты всех ети готов;
Обнявшись ты лежишь с пиздами;
Твой хуй есть рог единорога,
Стоит бесслабно день и ночь,
Не может пизд отбить он прочь —
Столь ревность есть к тебе их многа!

2.

Меж двух покрытых снегом гор,
В лощине, меж кустов прелестных,
Имеешь ты свой храм и двор,
В пределах ты живешь претесных,
Куда толпы хуев идут,
Венчавши кажду 20 плешь цветами,
Плескают, вместо рук, мудами,
На жертву целок-пизд ведут.

3.

Твой храм взнесен не на столбах,
Покрыт не камнем, не досками,
Стоит воздвигнут на хуях
И верх укладен весь пиздами.
Ты тут на троне, на суде,
Сидишь, внимаешь пизд просящих,
И вместо завесов висящих
Вкруг храма всё висят муде.

4.

Но что за визг пронзает слух?
И что за токи крови льются?
Что так Приапов весел дух? —
Все целки в пух пред ним ебутся!
Тут каждый хуй в крови стоит,
Приапу в честь пизды закланны,
В крови, в слезах лежат попранны,
Но паки их Приап живит.

5.

Подобятся хуи жрецам:
Внутрь пизд пронзенных проницают
И, секеля коснувшись там,
Беды велики провещают.
Пиздищам старым и седым
За то, что пасть разинув ходят,
Хуям что трепет, страх наводят,
Плоть вечно будет их как дым.

6.

Но самым узеньким пиздам,
Которы губки ужимают
И сесть боятся вплоть к мудам,
Беды ужасны провещают,
Что толстый хуй их станет еть,
Длиной до сердца он достанет,
Как шапку губы их растянет,
Столь будут бедные ширеть.

7.

Хуи, провестники злых бед,
Жрецы ебливого Приапа!
Се идет к вам хуй дряхл и сед,
Главу его не кроет шляпа;
Лишь ранами покрыта плешь;
Трясется и сказать вас просит,
Когда жизнь смерть его подкосит 21;
Затем он к вам сто верст шел пеш.

8.

Приап, узрев его, и сам
Ему почтенье изъявляет, —
Велика честь седым власам, —
Его он другом называет.
Ударил плешью в пуп себя,
Тряхнул мудами троекратно,
Потряс землею тем незапно,
Но всё, хуй старый, для тебя!

9.

«Скажи старик!< >— Приап вещал, —
Ты сделал ли что в свете славно?
Кого ты, где и как ебал?
Ебешь ли ныне ты исправно?
Коль храбр в своей ты жизни был,
Твой шанкер стерть я постараюсь,
Твой век продлить я обещаюсь,
Чтоб столько ж лет еще ты жил».

10.

Старик, к ногам Приапа пад,
Не слезы, кровь льет с хуерыком,
Столь щедрости его был рад,
Что, встав в восторге превеликом<,>
Подняв плешь синю, говорит,
«Коль так ты правду наблюдаешь
И столь меня ты ободряешь 22,
Твой правый суд мой век продлит.

11.

Внимай, Приап, мои дела!
Я начал еть еще в младенстве.
Жизнь юностью моя цвела,
А я уж знал еть в совершенстве.
Я пизд ебал различных лиц
Широких, узких и глубоких,
Курносых жоп и краснощеких 23,
Скотов ебал, зверей и птиц.

12.

Но льзя ль довольным в свете быть
И не иметь желаньев вредных?
Я захотел и в ад сойтить,
Чтоб перееть там тени мертвых;
Мне вход туда известен был,
Где Стикса дремлющие воды,
Где мертвым нет назад свободы,
И где Плутон с двором всем жил.

13.

Промеж двух зыблющихся гор
Лежит предлинная лощина,
Кусты, болота в ней и бор,
И преглубокая пучина.
Тут страшна пропасть возле ней
На свет дух смрадный испущает,
И род живущих устрашает 24,
Тем мерзостно коснуться ей.

14.

Я смело в пропасть ту сошел,
Но сколь тут дух был ни зловонен,
Который Стикса брегом вел,
И сколь Харон был своеволен,
Без платы в барку не пускал.
Со мною платы не бывало —
Мне старого еть должно стало,
И тем я путь чрез Стикс сыскал.

15.

Потом, как Цербер лишь реветь
И вдруг в три зева страшно лаять,
Я, бросившись, его стал еть,
Он ярость должен был оставить
И мне к Плутону путь открыть.
Тут тьмы духов со мной встречались,
Но сами, зря меня, боялись,
Чтоб я не стал их еть ловить.

16.

В пещере темной был Плутон,
Сидел на троне с Прозерпиной.
Вкруг их был слышен винных стон,
Которы строгою судьбиной
Низвержены на век страдать.
Тут в первый раз мне страх коснулся:
Я, зря Плутона, ужаснулся
И весь был должен задрожать.

17.

Богиня, сидя близ него,
Всем бедным милости просила;
Но мало зрелось ей сего:
Взяв в руки хуй его, дрочила
И тем смягчала его гнев,
Тем ярость в милость превращала,
Тем многих бедных избавляла
От Фуриев, трех адских дев.

18.

Кто ж сумневаться будет в том,
Пускай сам в ад сойдет к Плутону,
Увидел бы он сам притом,
Как ёб я страшну Тизифону,
У коей, вместо влас, змеи
Разбросясь, вкруг пизды лежали,
Вились, бросались и свистали,
Стрежа иссохши лядвеи.

19.

Тем страждет плешь моя от ран,
С тех пор блюю я хуерыком;
Сей ясен правды знак мне дан,
Что я в труде был превеликом.
Хоть больше всех был сей мой труд,
Но адска Фурия призналась,
Что век так сладко не ебалась,
И слезть уж не хотела с муд!

20.

Потом, как я с нее сошел,
Изгрызан весь пизды змеями,
Еще я сестр ее нашел,
Они пред мной поверглись сами;
Я должен был их перееть:
Раз еб Алекту, раз Мегеру,
Потом уеб я и Химеру,
Но тем не мог я и вспотеть.

21.

Я муки в аде все пресек
И тем всем бедным дал отраду.
Ко мне весь ад поспешно тек,
Великому подобясь стаду.
Оставя в тартаре свой труд,
И гарпии и евмениды,
И демонов престрашны виды
Все взапуски ко мне бегут.

22.

Я их поставя вкруг себя,
Велел всем в очередь ложиться;
Рвался, потел, их всех ебя,
И должен сам себе дивиться,
Что перееть я смог весь ад.
Но вдруг Плутон во гневе яром
Прогнал их всех жезла ударом,
Я был тому безмерно рад.

23.

О храбрость, сила, слава, труд,
Которы мне венец сплетали;
О тверда бодрость моих муд;
Со мной вы вместе работали!
К Приа<п>у станьте здесь пред трон,
Свидетели моим делам,
Плутон ебен был мною сам!
Вы зрели, что то был н<е> сон!

24.

Вы зрели, как Цереры дщерь,
Богиня ада Прозерпина,
Отверзла мне горящу дверь;
О, счастьем полная судьбина!
Такой красы я не видал,
Какую видел в Прозерпине:
Какая узкость, жар в богине!
Такой пизды я не ебал!

25.

Во всякий раз, как вверх всходил,
Как вниз я в ону ниспускался,
Я сладость нову находил:
Во мне дух тлел и задыхался,
Но как в жару я самом был,
Столь многую вкусил я сладость,
Что, удержать не могши радость,
Ручьи млечные внутрь пролил.

26.

Лицо ее, как угль горел,
Все члены с жару в ней дрожали;
Я, глядя на нее, сам тлел,
Во мне все жилы трепетали.
Белее мрамора меж ног
Вздымался вверх лобок прелестный,
Под ним был виден путь претесный,
Что столь меня пленял и жог.

27.

Разнявши губы, промеж ног
Богиня плешь мою вложила;
Тогда хуй крепок был как рог,
Как лук напряглась моя жила;
Я, двигнувшись, вошел внутрь сам.
Но Прозерпина прижимала,
Мне столь проворно подъебала,
Что я везде совался там.

28.

Плутон, завидуя мне в том,
Велел мне выттить вон из ада.
Я вдруг оставил его дом,
Не зрел уж я чудовищ стада.
Лишь мной ебен опять Харон
И пес трехглавный, страж Плутона,
Не чувствовал мук бедных стона,
Я шел к тебе — предстать пред трон.

29.

Вот с тех я пор согнясь хожу,
С тех пор я чахну и слабею,
Трясется плешь, я весь дрожу.
Не смею еть, боюсь, робею,
Пришел к тебе, Приап, просить
Чтоб ты, воззря на скорбь и раны,
Мне в аде Фуриями данны
Потщился щедро исцелить».

30.

Приап, услыша столько дел,
Плескал мудами с удивленья,
В восторге, слыша речь, сидел,
Но, вышед вдруг из изумленья,
«Поди, мой друг, — к нему вещал,
Прими, что заслужил трудами».
Призвав его, накрыл мудами
И с плеши раны все счищал.

31.

Пришед тем в юность вдруг, старик
Мудами бодро встрепенулся,
А хуй вдруг толст стал и велик.
Приап сам, видя, ужаснулся,
Чтоб с ним Плутона не был рок,
Его в путь с честью отправляет:
Он идет: встречи не спускает,
Из чистого млека льет ток.

32.

Одна пизда, прожив сто лет,
Пленясь Приапа чудесами,
Трясется, с костылем идет<,>
Приапа видит чуть очами,
Насилу может шамкать речь:
«Приап! мои все слушай службы!
Просить не смею твоей дружбы,
Хочу на милость лишь привлечь.

33.

Как юны дни мои цвели,
Во мне красы столь были многи,
Что смертные меня ебли,
И все меня ебали боги. —
Лет с пять я еться не могу,
Я в десять проеблася лет,
Теперь мне стал не милым свет,
Тебе в том истинно не лгу!»

34.

Приап на хуй ее воткнул,
Власы седые взял руками,
А юною долой столкнул
И с черными ее усами.
Когда б ты мог, Приап, в наш век
Должить нас чуды таковыми,
К тебе бы с просьбами своими
Шел в свете каждый человек
25.

В «Монахе» Пушкин сравнил Баркова с Виль<о>ном:

«А ты поэт, проклятый Аполлоном,
Испачкавший простенки кабаков,
Под Г<е>ликон упавший в грязь с Вильоном,
Не можешь ли ты мне помочь, Барков?»

П. Е. Щеголев в своей статье о «Монахе» об этих стихах писал: «Вильон вряд ли был известен Пушкину, но помянут, очевидно, ради рифмы: Аполлон — Вильон<»>26 <.> С этим нельзя согласиться. О Вильоне Пушкин так говорит в своей статье «О ничтожестве литературы русской»: <«>Романтическая поэзия пышно и величественно расцветала во всей Европе, Германия давно имела свои Niebelungen, Италия — свою тройственную поэму, Португалия — Лузиаду, Испания — Лопе де Вега 27, Кальдерона и Сервантеса, Англия — Шекспира, а у французов Вильон воспевал в площадных куплетах кабаки и виселицу и почитался первым народным поэтом!» Конечно, эта характеристика, сделанная в 1834 г., сама по себе не может служить доказательством того, что Пушкин еще в лицее знал Вильона. Но за то, что дело было именно так, говорит то обстоятельство, что сравнение Баркова с Вильоном весьма правомерно. В Вильоне, французском поэте XV в., бродяге и преступнике, дважды приговаривавшемся к виселице, авторе циничной «баллады о толстой Марго», можно видеть предшественника Баркова, «упавшего под Геликон в грязь» 28.

Выше мною приведены стихи о Баркове в «Послании к Привете» Палицына, где говорится, что Барков «пресмыкался вслед Скаррону».

«Русским Скарроном» назвал Баркова и Карамзин29. Этим определением совершенно правильно отмечена принадлежность произведений <Б>аркова к жанру пародий, перелицовывавших произведения высокого, серьезного стиля в низкий, шутовской 30. В этом отношении Барков<,> как и Майков, конечно, являются последователями прежде всего Скаррона, выворотившего наизнанку «Энеиду». Так, приведенная ода Баркова «Приапу» в своей основе является перелицовкой, «травестированием» мифа о схождении в ад Орфея, излагаемого в «Георгиках» Виргилия и в «Метаморфозах» Овидия 31, хорошо известных «переводчику при Академии наук» Баркову 32.

С другой стороны, Д. Н. Бантыш-Каменский в «Словаре достопамятных людей русской земли» (М. 1836 г.) опять совершенно резонно сравнил Баркова с Пироном (1689—1773), автором написанной им в юности (до 1715 г.) циничной «Оды Приапу»33.

Если Скаррон и его школа дали Баркову образцы пародирования шутовского, то сильнейшим стимулом к переключению, в свою очередь, этого пародирования на пародирование не столько эротическое, сколько сквернословное, срамное была, конечно, «Ода Приапу» Пирона.

Вот текст этой знаменитой оды, из-за которой ее автор не мог быть избранным в Академию 34.

Ode à Priape

1

>Foutre des neuf Grâces 35 du Pinde,
Foutre de l’amant de Daphné<,>
Dont le flasque vit ne se guinde
Qu’à force d’être patiné:
<C>’est toi que j’invoque à mon aide:
Toi qui, dans les cons, d’un vit raide
Lance le foutre à gros bouillons,
Priape! soutiens mon haleine,
Et pour un moment dans ma veine
Porte le feu de tes couillons.

2

Que tout bande!! que tout <s>’embrase!
Accourez, putains et ribauds!
Que vois-je? où suis-je? o douce extase!
Les <c>ieux n’ont pas d’objets si beaux:
Des couilles en blocs arrondies,
Des cuisses fermes et bondies,
Des bataillons de vits bandés,
Des culs ronds sans poils et sans crottes 36,
Des cons, des tetons et des mottes,
D’un torrent de foutre inondés.

3

Restez, adorables images!
Restez à jamais <so>us mes yeux;
Soyez l’objet de mes hommages,
Mes législateurs et mes dieux.
Qu’à Priape on élève un temple
Où jour et nuit <l>’on vous contemple,
Au gré des vigoureux fouteurs:
Le foutre y servira d’offrandes,
Les poils de couilles<,> de guirlandes,
Les vits, de sacrificateurs.

4

De fouteurs la fable fourmille:
Le So<l>eil fout Leucothoé<,>
Cinyre fout sa propre fille;
Un taureau fout Pasiphaé;
Pygmalion fout sa statue,
Le brave <I>xion fout la nue<,>
On ne voit <q>ue foutre couler:
Le beau Narcisse pâle et bl<ê>me<,>
Brûlant de se foutre lui-même,
Meurt en tâchant de s’enculer.

5

«Socrate, — direz-vous, — ce Sage,
Dont on vante l’esprit divin,
Socrate a vomi peste et rage
Contre le sexe féminin»;
Mais pour cela le bon apôtre
N’<en >a pas moins foutu qu’un autre;
Interprétons mieux ses leçons:
Contre le sexe il persuade;
Mais, sans le cul d’Alcibiade,
Il n’e<û>t pas tant médit des cons.

6

Mais voyez ce brave cynique37
Qu’un bougre a mis au rang des chiens,
Se branler gravement la pique
A la barbe des Athéniens 38:
Rien ne l’émeut, rien ne l’étonne;
L’éclair brille, Iupiter tonne<,>
Son vit n’en est pas démonté 39:
Contre le ciel sa tête altière,
Au bout d’une courte carrière
Décharge avec tranquillité.

7

Cependant Iupin dans l’Olympe,
Perce des culs, bourre des cons;
Et Neptune<,> au fond des eaux, grimpe
Nymphes, sirènes et tritons;
L’ardent fouteur de< >Proserpine
Sem<b>le dans sa couille divine
Avoir tout le feu des enfers.
Amis, jouons les même farces;
Foutons, tant que le con des garces
Ne nous foute l’âme <à> l’enver<s>.

8

Tysiphone, Alecte, Mégère,
Si l’on foutait encor< >chez vous,
Vous, Parques, Caron et Cerb<è>re,
De mon vit, vous tâteriez tous.
Mais puisque par un sort barbare,
On ne bande plus au Ténare,
Je veux y descendre en foutant<;>
Là, mon plus grand tourment sans doute,
Sera de voir que Pluton foute,
Et de n’en pouvoir faire autant.

9

Rangs, dignités 40, honneurs?... foutaise!
Et toi, Crésus, to<u>t le premier,
Tu ne vaux pas, ne t’en déplaise,
Yrus qui fout sur un fumier.
Le sage fut un bougre, en Grèce,
Et la sagesse une bougresse;
Exemple qu’à Rome on suivit.
On y vit plus d’une matrone,
Préférant le bordel 41 au trône<,>
Lâcher un sceptre pour un vit.

10

Quelle importante raison brouille
Achille avec Agamemnon?
L’intérêt sacré 42 de la couille,
Briséis... une garce... un con!
Sur le fier 43 amour de l<a> gloire,
L’amour du foutre a la victoire,
Il traîne tout après son char,
Cette puissance à qui tout cède,
Devant le vit de Nicomède,
Fait tourner< le> cul <de> César.

11

Que l’or, que l’honneur vous chatouille,
Sots avares, vains conquérants;
Vivent les plaisirs de la couille!
Et foutre des biens et des rangs!
Achille, aux rives du Scamandre<,>
Ravage tout 44, met tout en cendre.
Ce n’est que <f>eu, que sang, qu’horreur!
Un con paraît: passe-t-il outre?
Non, je vois bander mon Jean-foutre;
Ce héros n’est plus qu’un fouteur.

12

Jeunesse, au bordel aguerrie,
Ayez toujours le vit au con;
Qu’on foute, l’on sert sa patrie,
Qu’on soit chaste 45, à quoi lui sert-on?
Il fallait un trésor immense
Pour pouvoir de leur décadence
Relever les murs des Thébains:
Du gain de son con faisant offre,
Phryn<è> le trouve dans son coffre! 46
Que servait Lucrèce aux Romains?

13

Tout se répare et se succède.
Par ce plaisir qu’on nomme abus:
L’homme, l’oiseau, le quadrupède 47,
Sans ce plaisir ne seraient plus.
Ainsi l’on fout par tout le monde 48;
Le foutre est la source féconde
Qui rend l’univers éternel;
Et ce beau tout, que l’on admire,
Ce vaste univers, à vrai dire,
N’est qu’un noble et vaste bordel.

14

Aigle, baleine, dromadaire,
Insecte, animal, homme, tout,
Dans les cieux, sous l’eau, sur la terre,
Tout nous annonce que l’on fout:
Le foutre tombe comme grêle:
Raisonnable ou non, tout s’en mêle:
Le con met tous les vits en rut;
Le con du bonheur est la voie<,>
Dans le con git toute la joie,
Mais hors le con point de salut<.>

15

Quoique plus gueux qu’un rat d’église<,>
Pourvu que mes couillons soient chauds,
Et que le poil de mon cul frise,
Je me fous du reste en repos.
Grands de la terre l’on se trompe,
Si l’on croit que de votre pompe,
Jamais je puisse être jaloux:
Faites grand bruit, vivez au large:
Quand j’enconne et que je décharge,
Ai-je moins de plaisir que vous?

16

Redouble donc tes infortunes<,>
Sort, foutu sort 49, plein de rigueur;
Ce n’est qu’<à> des âmes communes
Que tu pourrais foutre malheur:
Mais la mienne que rien n’alarme,
Plus ferme que le vit d’un carme,
Rit des maux présents et passés.
Qu’on me méprise 50 et me déteste.
Que m’importe? mon vit me reste:
Je bande, je fous... c’est assez 51.

 

Эта ода, пользовавшаяся огромной известностью во Франции, была чрезвычайно популярна и в России. Из шести строф первой оды Баркова «Приапу» первые три представляют собою вольный перевод соответствующих строф оды Пирона, пятая строфа — перевод четырнадцатой, а шестая — одиннадцатой строфы оды Пирона.

Текст первой оды Баркова такой 52:

Приапу

<1>

Парнасских девок презираю!
Не к ним теперь мой дух лежит,
Я Феба здесь не призываю,
Его хуй вял и не сердит.
Приап! все мысли отвлекаешь!
Ты бодрым хуем проливаешь
Заебин реки в жирну хлябь.
Взволнуй мне кровь витийским жаром,
Который ты в восторге яром
Из пылких муд своих <заграбь!>

2

Дрочи, Приап, хуй, распаляйся!
Стекайтесь, бляди, блядуны!
С стремленьем страшным всяк пускайся
Утех сладчайших в глубины!
О! как все чувства восхитились,
Какие прелести открылись:
Хуев полки напряжены,
Елды премногие заманны 53<,>
Пизды хуем лежат попранны 54,
Любовной влагой смочены.

3

Ах! как не хочется оставить
Драгих сокровищ сих очам!
Я в весь мой век потщусь их славить,
Не дам умолкнуть я устам.
Златые храмы да построят
И их внести туда дозволят
Приапу и ебакам в честь<,>
Заебин в жертву там поставят!
Хуев в священники представят,
Сей чин кому кроме ни<х> снесть?

4

Пришло, знать, время все оставить
И весь свой век лишь в <е>бле жить:
Потупя хуй в пизду наставить
И тем ее увеселить.
Чтоб подо мной она дрожала
И тем бы лучше под<ъ>ебала<:>
Такую сладость я люблю;
Приапа в мыслях я имею<,>
Прогневать его я не смею<,>
Пизду всю разну раз<ъ>ебу!

5

Животные, что обитают
В землях, морях, лесах, везде,
Сию нам правду подтверждают:
Без ебли не живут нигде.
Пары вверху над нами 55 трутся;
Летают птицы и ебутся.
Как скоро лишь начался свет,
Пизды хуев все разоряют,
Пизды путь к счастью отворяют,
Без пизд хуям отрады нет!

6

Герои! вот 56 я насмехаюсь!
Скупых я не могу терпеть<,>
Пиздой одною я прельщаюсь 57<,>
Хочу век с нею 58 жить и еть.
Ахиллес грады разоряет
И землю кровью обагряет;
Пизду зрит у Скамандрских струй;
Но что же? мимо ли проходит?
Никак! Он дрочит и наводит
В нее победоносный хуй!

 

Все 4 строфы одиннадцатой оды Баркова «Ебле» являются также переводом I, II, III и XIV строф оды Пирона.

Текс<т> 11 оды Баркова:

Ебле

<1.>

Раз<ъ>еб я бляди вас Парнасски,
И Феба раз<ъ>ебену мать,
Хуй вялый коего без тряски
Не мог уж и на Дафну встать!
Приап! к тебе я прибегаю!
Ты хуй в пизду забил<,> как сваю,
Заебки жарки льешь рекой,
Ты дух мой подкрепи и силы<,>
Пролей в мои на час все жилы
Из муд яристых пламень твой.

2<.>

Да все дрочат и <распалятся!>
Спеши ко мне, ебливый род!
Где я? чем очи здесь пленятся<?>
Из штанов лезет уж урод!
Муде я вижу здесь упруги,
Там ляжки белы, жирны, туги;
Хуи полками вздрочены;
Зрю жопы без волос и чисты,
Прекрасны титьки, жарки пизды,
В заебинах погружены.

3.

На век оставшись пред очами<,>
Собор предметов столь драгих,
Моими будьте божествами,
Служений целию моих!
Пусть храм для вас сооружают,
Ебаки в нем да устремляют
Везде на вас глаза свои;
Заебки будут приношеньем,
А с муд волосья украшеньем,
Жрецами будут там хуи.

4.

Все твари, кои землю, реки
Моря, болота, лес селят;
Слон, кит, орел и человеки
Всегда поеться норовят.
Как град заебины валятся<,>
Глупец и умный <—> все ярятся<,>
Пиздой и еблей свет живет;
Пизда в утехи погружает,
<П>издой всяк счастья достигает;
А еть нельзя — постыл и свет.

 

Мотивы 8-й строфы Пирона использованы Барковым в выше приведенной 8 оде.

В одном известном мне сборнике произведений Баркова (принадлежащем Г. И. Кноспе), где немало также и псевдо-барковских стихотворений, имеется ода «Мудам», явное подражание оде Пирона, упоминаемого в первом стихе (<«>Пирон, вздроча свою шматину»). В сборнике III (на стр. 54—57) имеется приписанная Баркову «Ода Приапу», двенадцать строф которой представляют собою отчасти вольный перевод, отчасти подражание двенадцати (1—3, 14, 15, 11, 4—8 и 16) строфам оды Пирона 59. Все это свидетельствует о сильнейшем влиянии Пирона на Баркова и его школу60.

Порнографическая русская ода — такой же плод влияния французской литературы, как и ее более «благородные» сестры: ода высокого стиля, поэма, трагедия, комедия.

Но одним французским влиянием об<ъ>яснить Барковщину<,> конечно<,> нельзя. Как В. Майков, при сочинении своего «Елисея»<,> по его словам<,> был в зависимости от лубочных сказок и повестей XVII—XVIII вв<.>61, так и Барков в своих неистовых произведениях продолжал традицию срамных произведений русского фольклора. Последние имелись в репертуаре скоморохов, а затем их преемников, вожаков медведей и вообще хранителей традиции «малых» фольклорных жанров. Такова, например, в сборнике Кирши Данилова «Побывальщина» — «А стать почитать, стать сказывати», представляющая собою беспорядочное нагромождение циничных, в XVII—XVIII вв<.> звучавших, надо полагать, лишь как фривольные, присловий и поговорок. «Песня» эта полностью напечатана 62. Полный текст ее читается:

<«>А стать почитать, стать сказывати, а и городы все, пригородья все, малую деревню и ту спомянуть. А в Нижнем славном Новегороде, на перегородье, в бубны звонят, в горшки благовестят, да помелами кадят, мотовилами63 крестят, стих по стиху на дровнях волокут. А и молоду молодку под полосью везут, а на лавицы ковер, на пече приговор, на полатех мужик с Ориною лежит.

А не мил мне Семен, не купил мне серег, толко мил мне Иван, да купил сарафан. Он, положа на лавку, примеривать стал, он красной клин в середку вбил. А был я на Волме, на Волме горах, а купил я девонку, да Улкой зовут, дал за девонку полтину да рубль; запехал во девонку полхуя до мудей. „Вот те, девонка, мой сиз селезень, бес перья, бес крылья, бес папоротков“. А и чорт на пече, куличи что печи. Окоянной пришол, в опару насрал, а невеска свет, не есса хлеб. „Пойдем ка в клеть, разговеемса калачом-рагачом, черной пиздой, что смородиною“. А в городе Руде нашла деушка муде, приточала к пизде, огленулася назад, хорошо лита висят. А у нас на Дону черт уеб сатану, прислоня его к тыну, запехал хуй в дыру, сатана-та де вертитца, у него жопа болит. А поп на базаре пизду продает, пришедши дьякон, он барышничает, он взял пизду в зубы, потягивает, розшеперивает. А кабы наша пизда в ненакладе ушла, а и надобна стара баба з догатки <е>ти<,> винцом попоить, без штанов походить, за уши грызи, за потылицу дери и в хребет колоти, а и пуще стара баба целки ревет. А хто де уебет скоморохову жену, тово трясся треси, комуха64 его бей, оздыня65 ростаку мать о землю. А и за рекой стар ети Марью стал, на колоду валит, под<ъ>ебати велит. С усом пизда, бородатой хуй, дядя тетку ебе<т>, он у печи пожарит, да в кут поведет. В подгузно лоток, а и тот-то лоток полон сусла натек. А и маленки ребята бегут сусла испить, девушки идут и молодушки идут, а и сусло пьют, оне похваливают. А два старика шли из Астрахани, пришли к <пиздушке> позавтракали. Почела пизда мигать, на дорогу им давать. На палатях баба лежит, чюдеса баба творит, поднимя ногу пердит, тем хуям грозит. А на месеце на полне хуй ростет, <пизда> лоскнет и <ебется> легко, животу добро. А ебал я поповну под лесницею, а за то меня кормила еишницею. Самое-та попадью еб под мостом, и за то мене кормила хворостом. А и тот хоробер, да иной хоробер, толко нет хоробрея хуевы головы, он из пизды в жопу татар загнал, а все он еб ее мать от сабак забежал. А в гузне татары, в пизде калмыки, под секелями бухарцы с таварами стоят. А каки у них товары? Эдаки товары, да голыя пизды. „Почему пизда? Болша пизда — решето овса, нетолоченова, немолоченова, а и малинка пиздушка — пригоршни ржи, а и сивинка, за ту гривинка. Чернауса, макрауса, нетыканая и неебеная, а и целочка непроломленая, а за ту пизду пятьдесят рублев<“>. Нихто пизды не купит, нихто не гледит. А и вышел из лавки гостиной сын, толко цену спросил, да и денги бросил, на хуек положил и в нее вколотил. Он сам говорил, <„>Спасиба те душа Устиньюшка. Воротилася моя пятдесят рублев, свое сердце утешил себе звеселил, душу обложил“. А за кустичком, за березничком, а четыре попа да кобылу ебут, а и пятой поп поскакивает. „А братцы попы, доброхоты мои, дайте мне хотя плешь обмакнуть“. — „Сукин сын, поп ты, блядин сын<,> поп, у те хуй короток, возми топорок, побеги на борок, а ссеки дубину, запехай в глубину, там тощо, подвигай ещо“. А забилася <пизди>шша в осиново дуплишша. Ее вилами кололи, не выколали, калачами манили, не выманили — пизде хуй показали, пизда выскочила, а токо бы де пиздушке крылошка, а злетела бы пиздушка на мудушки. А придумали бояра, пригодали стрелцы — обрить пизду, опалить пизду, ус пизде оставить, да в попы ее поставить, посадить ее на камень, на сининкой, а на пизде татарин касимовской. А и девушка шла, в пизду хуй нашла, молодица шла — два нашла, а стара баба шла — она желвак в пизду нашла, села де на печь росплакалася. „Не мои<->та де щаски, что мне найти хуя в три локтя, толко я де нашла желвак в пизду<,> гомозит везде<,> поети нелзя<“>. А и та де старушка, да от промыслу отстала, з голоду умрет, под мостом, замани хвостом, а лежит пизда без покаянья, а и поп пришол, покаил, полхуя втакарил, пономарь поновил, до мудей хуй забил, а дьячок записал и весь запихал. А и хуй в жопе, муде в пизде, обе дыры захламощены66, у дьяконицы в пизде ящерицы, чернилица в гузне, перо в пизде. Два на печи оба наги лежат, а третей на полатех, ни нитки на нем. Первой говорит: „станем бабу еть“<,> а другой говорит: „засрана пизда“, а третей говорит: „Оскребем, да ебем, в редову поведем“. Ис-за Волги реки пизда волком плывет, хуя во рте несет, перевертывает, а ху<е>-т плывет будто палочка, а пизда-та пловет будто галачка. Где-ка хуе-т стал, тута остров стал, где пизда-та стала, тут болото стало. Учела пизда мигать, а рыкотины метать, с руки персни бросать, понамарь подбирать, попадьям проебать, а сведали попы свои промыслы добры, зачели попы — оне себя в жопу ети, ошевертовати. А и поп попа уеб, да в Новой город пошол, а нам веселым попадю приказал. „Вы дети, не мрите, попадю мою ебите“. А и мы ети неделю, мы ети другую, а выебли детину, чортову пучину, бес палца рука, без мезинца нога, без ума голова.

Мать своей дочери говаривала, наказывала: „Дочюшка, Устиньюшка, преди, дочи, куделю — смышляй красна67<,> а и выди на улицу, ты раком стань, то красенной стан68, жопа на белни69, да секел уток70, хуй челночок<,> пиздочок зевочок<,> тки, притыкай, ты к мудам придвигай<“>. А ебал я кобылу, коневу жену, она лутче, кобыла, поповой жены, она денег не просит, в глаза не гледит, целовать не велит, а и девку в целку, молодку в середку, а стару бабу раком, под задним окном<.>

А у нашея невески не как у людей, а у нашея невески двенатцать пизд, назади пизда, спереди пизда, на коленех пизда, под коленем пизда, пизда в пизде, в прикалитках две, а и малинка пиздушка наверх ползет, а и губки жмет, хуя в рот ждет. А и теща про зятя блины пекла<,> свиной пиздой подмазывала, а зятят <= зять-ат> ест, похваливает: „А и то-то блины<,> добре хороши блины, блины масленые“. А и теща про зятя чинень чинила, три годы в гузне говно гноила и пирог испекла<.> А мужик меня бивал, ростака де мать, бивал, за што мене бивал, то за то мене бивал, то за то мене бивал <—> жену ево ебал.

Мужева Орина, а лежит на перине, она стеганы71 роскиня, пизду выворотя. Пришол с Москвы, хуй забил с тоски, хуй в трески, пизда вдребезги. А князей и бояр пизда родила, дьяконы, попы оне с под секеля сползли, православныя крестьяна подле гузна пиздой, веселыя молодцы бочком выскочили. А князи ебут, будто олово льют, а бояра ебут, будто мед волокут, крестьяна ебут — будто землю орут.

Попадья де на попа распечалилася, разгузынилася, а схватилая де скуфью, подтерла пизду, а и вот те, попишка, мой масленой блин. А и с печушки молодичушки, а смет-ли у вас пошутить, потворить<,> по избе походить, поети попрошать, а и нет ли у вас десятилничков, и не возмут ли с нас десети рублев.

А и у попа, попа, а у Лошкина попа уеблась попадья, и с полутора блина, а и дьяконица и с полуейца, просвирня злодейка из синова <= свиного> ребра. Хто ее уеб, Потанкой зовут. Под лавкой лежит, он тремя хуя грозит, <вся> семья дрожит, в<о >гневе 72 лежит, и до малого ребенка без выдочи.

Ох, где, матушка свекры, ты не спорайся73 всегды, что твоя пизда велика — моя болше твоей, твоя пизда с лукошка, а моя с решето. Семера телят под секелем стоят, а сама сема свинья в пизде гнездо свила, а веть бык третьяк по колени вбрел<»>.

 

Свое обещание, данное в «Городке», воспеть Баркова «барковским» же слогом Пушкин блестяще выполнил в своей балладе.

«Барковский слог» в балладе выразился в употреблении тех неприличных слов, о которых у нас уже была речь. Все выше (стр<. 199—204>) перечисленные слова имеются в произведениях Баркова. Кроме того, вот ряд стихов баллады Пушкина, имеющих сходство со стихами Баркова:

 

Пушкин:

Барков:

15.

Пизду кудрявую дерет

Пизду до пупа он дерет (6.5.2)74

 

 

Когда одну из них дерешь (6.7.10)

 

 

Средь пизд кудрявых и прелестных (18.2.6)

 

_____

_____

16.

Горя как столб багряный

Чем боле плешь багряна рдеет (6.10.5)

 

_____

_____

63.

Лишился пылкости я муд

Из пылких муд своих загряб (1.1.10)

 

_____

_____

66.

Не хочет хуй яриться

Престрашный пуще хуй ярится (6.10.8)

 

_____

_____

84.

Торчит как кол вонзенный

Стоит как кол, штаны долой (19.3.5)

 

_____

_____

89.

Никто, так мать же их в пизду

Стремись ты матери в пизду (18.3.7)

 

_____

_____

153.

И стариц нежный секелек

Ее [пизды] натура хоть вмещает

 

Зардел и зашатался

Одну зардевшись тела часть (2.3.2)

 

_____

_____

163.

И вот игуменья с попом

Герою победоносному на пространном

 

В обширном ебли поле

поле ебли (название 19 оды)

 

_____

_____

201.

Ебет... но пламенный елдак

И пламенну главу вздымает (6.11.9)

 

_____

_____

202.

Слабеет боле, боле

Слабеет хуй, и сердце ноет (4.5.4)

 

_____

_____

203.

Он вянет, как весенний злак

Его хуй вял и не сердит (1.1.4)

 

_____

_____

214.

Вздымается лениво

И пламенну главу [хуй] вздымает (6.11.9)

 

_____

_____

233.

Уж ночь с ебливою луной

Ебливая наступит ночь (12.7.9)

 

_____

_____

260.

Торчит елдак задорно

Как начал оснащать задорно (5. ст. 38)

 

_____

_____

263.

В могучих жилах кровь кипит

В ебливы жилы кровь течет (4.2<.>8)

 

_____

_____

 

Слова Баркова в балладе Пушкина: «Возьми задорный мой гудок», т. е. род трехструнной скрипки, у русских поэтов XVIII в., аттрибут авторов произведений низкого стиля, противопоставляемый лире, инструменту, на котором «поют» произведения высокого стиля, — слова эти, весьма вероятно, имеют в виду начальные стихи 10-й оды «Кулачному бойцу» Баркова:

«Гудок, не лиру принимаю,
В кабак входя, не на Парнас,
Кричу и глотку раздираю
С бурлаками взнося мой глас»
75.

Но не только лексика и фразеология Баркова отразились в балладе Пушкина. Все непристойные сцены написаны под сильнейшим воздействием од Баркова. Описание coitus’а, как акта физического, или даже механического — главнейшая тема Баркова, а вслед за ним и его последователя, Пушкина, прекрасно усвоившего в балладе и гиперболу, излюбленную риторическую фигуру Барко<в>а, и его смелость выражений.

Вообще как стилизация «Тень Баркова» — вещь большого мастерства. Как «Гавриилиада», вероятно, навсегда останется непревзойденным образцом прикровенной эротики, так и «Тень Баркова» — лучшее произведение в барковском стиле 76.

  • 1. Ср.: M. Schruba, ‘Барковианский фон бурлескной поэмы В. И. Майкова Елисей или Раздраженный Вакх’, Study Group on Eighteenth-Century Russia, 1995, № 23, 11—13.
  • 2. «Евгений Онегин» I, ix, 3—4 (вариант).
  • 3. См. <«>Литературное наследство<»>, № 16—18, стр. 285.
  • 4. Последние три точки — Пушкина.
  • 5. Пушкин<.> Полное собрание сочинений в шести томах<.> Издание четвертое Госиздата<, 1>936, т<.> IV, стр<.> 514.
  • 6. Цитируемый текст впервые опубликован П. О. Морозовым в IV т., стр. 400, издания Литературного фонда собрания сочинений Пушкина.
  • 7. Ср.: Н. О. Лернер, ‘Неизвестная баллада...’, [9]; ‘Забытые плоды лицейской музы’, 56.
  • 8. Историю и библиографию вопроса см.: Р. М. Горохова, ‘Пушкин и элегия К. Н. Батюшкова «Умирающий Тасс»: (К вопросу о заметках Пушкина на полях «Опытов» Батюшкова)’, Временник Пушкинской комиссии, 1976, Ленинград 1979, 24—30.
  • 9. Пушкин, указанное издание, т<.> VI, стр<.> 500.
  • 10. Еще одно упоминание сочинений Баркова у Пушкина приходится отменить<.> Традиционное чтение стихов в черновике X<La> строфы второй главы <«>Евгения Онегина<»>:

    <«>Мой недочитанный рассказ
    С Барковым изгнан из уборной<»>


    оказалось неверным: <вместо «>Барковым<»>, нужно читать: <«>Борисом<».> См<.> <П>ушкин<. П>олное собрание сочинений<.> Изд<.> Академии Наук СССР, т<.> VI, 1937, стр<.> 301.
  • 11. В известных мне списках стихотворений Баркова я не нашел этого четверостишия.
  • 12. Статья кн. П. П. Вяземского «Пушкин по документам Остафьевского архива» впервые была напечатана к открытию памятника Пушкину в Москве в июньских и июльских номерах газеты «Берег» за <1880> г<.> (№№ <74, 111, 113, 114> и <115),> откуда были сделаны отдельные оттиски в виде двух книжек<.> Затем статья была перепечатана П<.> И<.> Бартеневым в «Русском архиве» <1884> г<.,> № 4 <(>цитируемое место стр<. 427>—<428>), откуда вошла в сборник Бартенева <«>Пушкин<».> II<.> М<. 1885.> Наконец<,> статья вошла в <«>Собрание сочинений кн<.> П<.> П<.> Вяземского<»>, т<.> I, изд. гр<.> С<.> Д<.> Шереметева, Спб<.> <1893.>
  • 13. У Цявловского ошибочно дано: «сочинений Баркова». Ср. также: Н. О. Лернер, ‘Неизвестная баллада...’, [9]; ‘Забытые плоды лицейской музы’, 56.
  • 14. Слова Пушкина о том, что при свободе печати в России прежде будут изданы сочинения Баркова, совпадают с приведенными стихами черновой редакции <«П>ослания цензору<».>
  • 15. Насколько мне известно, ни одно подлинное похабное произведение Баркова ни разу не было напечатано. П. Н. Берковым обнаружено, что в сборнике <«>Старина и новизна, состоящая из сочинений и переводов прозаических и стихотворных, издаваемая почастно. Часть I. В Санктпетербурге 1772 года<»>, стр. 190—192 напечатаны без подписи под заглавием <«>Ода в похвалу любви<»> первые восемь строф оды Баркова <«>Пизде<»>. Это слово в печатном тексте заменено словом <«>любовь<»>. Вообще этот текст имеет много ра<з>ночтений с <т>екстом сборн<и>ка, принадлежавшего Семевскому. В то время, как подлинные произведения Баркова в печати не появлялись, неоднократно издавались под его именем вещи, явно ему не принадлежащие. Что касается литературы о Баркове, то ее, можно сказать, не существует. Краткие отзывы о нем собраны в главе <«>Академический переводчик и срамной поэт Иван Барков<»> в книге Т. Грица, В. Тренина и М. Никитина <«>Словесность и коммерция<»>. Изд. <«>Федераци<я».> М. 1929. С некоторыми замечаниями авторов книги о творчестве Баркова нельзя согласиться. Так, совершенно напрасно отрицается влияние на Баркова Скаррона и Пирона и странным образом, вслед за наивной статьей С. А. Венгерова (См.: С. Венгеров, ‘Барков, Иван Семенович или Степанович’, С. А. Венгеров, Критико-биографический словарь русских писателей и ученых (от начала русской образованности до наших дней), С.-Петербург 1890, т. II, вып. 25, 148—154. ) утверждается, что Барков из литературы <«>явно выпада<л»> (стр. 139). Кстати, стихотворение <«>О страх! о ужас! гром, ты держишь за штаны<»>, относительно которого авторы книги <«>склонны предположить, что оно принадлежит Баркову<»> (стр. 135), конечно, произведение Ломоносова, о чем см. академическое издание сочинений Ломоносова под. ред. М. И. Сухомлинова, т. II, Спб. 1893, стр. 185 примечаний.
  • 16. Ср.: А. Зорин, Н. Сапов, ‘Обзор рукописных сборников барковианы’, Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова, Москва 1992, 369—382.
  • 17. Эти страницы заняты <«>предисловием<»> составителя сборника, представляющ<и>м собою глупейшую апологию Баркова.
  • 18. К сожалению, в обзоре Зорина и Сапова сборник Скородумова не описан: он оказался в числе рукописей, которые «остались» для авторов «недоступными» (Там же, 381). Ниже, в примечаниях 214—220, приведены наиболее значимые разночтения по изданию: Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова, 53—62. В списке, которым пользовался Цявловский, отсутствует строфа «О, путь, любезнейший всем нам...» (см.: Там же, 59).
  • 19. правитель.
  • 20. каждый.
  • 21. Когда смерть жизнь его подкосит.
  • 22. Что жизнь за службы обещаешь.
  • 23. толстощеких.
  • 24. Дым с пылью, с треском извергает.
  • 25. Шел каждый смертный человек.
  • 26. П. Е. Щеголев<. «>Из жизни и творчества Пушкина<»>, изд. 3-ье. Лнгр. 1931, стр. 28.
  • 27. В верстке ошибочно: «Anne de Vega».
  • 28. В 1926 г. Б. В. Томашевский, сопоставляя историко-литературные взгляды Пушкина с суждениями Буало, показал, что Пушкин придерживался боалеанско-лагарповской концепции, согласно которой первым поэтом, достойным упоминания, был Вийон, наследником его — Маро, «настоящая» поэзия начиналась с Малерба, а творчество Ронсара отвергалось [см.: Б. Томашевский, ‘Пушкин и Буало’, Пушкин в мировой литературе, Ленинград 1926, 13—63, 349—361; см. также предварительные замечания: Он же, ‘Пушкин — читатель французских поэтов’, Пушкинский сборник памяти профессора С. А. Венгерова, Москва — Петроград 1922, 218 примеч. 1 (= Пушкинист; Вып. IV); ср.: В. Н. Топоров, ‘Еще раз о связях Пушкина с французской литературой: (Лагарп — Буало — Ронсар)’, Russian Literature, 1987, vol. XXII, № IV, 379—446]. Томашевский, в частности, писал: «Историю французской литературы Пушкин, как и Буало, начинает прямо с Вильона, игнорируя все, что было до него» (Б. Томашевский, ‘Пушкин и Буало’, 48); «Первый поэт, которого Пушкин называет по имени, тот же, который назван в „Art Poétique“», то есть Вийон (Б. Томашевский, ‘Пушкин и французская литература’, Литературное наследство, Москва 1937, т. 31/32, 17). Томашевский, несомненно, принимал в расчет совпадение атрибутов, которыми наградили Вийона Буало (Villon sut le premier <...> = Вильон первым сумел <...>) и Пушкин: «<...> Вильон первым из французских поэтов воспевал в площадных куплетах кабаки, воровство и виселицу» (Пушкин, Полное собрание сочинений: В 16 т., [Москва — Ленинград] 1949, т. XI: Критика и публицистика. 1819—1834, 509; ср.: В. Н. Топоров, Указ. соч., 386). По мнению Томашевского, характеристика, которую Пушкин дает Вийону, «не совсем осторожна, хотя, может быть, и основана на непосредственном знакомстве» (Б. Томашевский, ‘Пушкин и Буало’, 48). Нужно признать, что пушкинские строки не могут ни поддержать, ни опровергнуть этот вывод — неудивительно, что десять лет спустя ученый легко поменял его на противоположный: «Сведения, которыми располагал Пушкин о Вильоне, выходят за пределы того, что говорится о нем у Буало и Лагарпа, но в общем, повидимому, не свидетельствуют о близком знакомстве с его произведениями» (Б. Томашевский, ‘Пушкин и французская литература’, 17). Имея в виду текст «Монаха», Томашевский добавлял: «Эти сведения о Вильоне Пушкин получил еще в лицее» [Там же, 18; ср. словарную заметку: ‘Вильон Франсуа’, А. С. Пушкин, Полное собрание сочинений: В 6 томах, Москва — Ленинград 1931, т. VI (= кн. 12): Путеводитель по Пушкину, 78 (Приложение к журналу «Красная нива» на 1930 год); ср. также: В. Н. Топоров, Указ. соч., 424 примеч. 11]. Томашевский упустил из виду, что стих Испачкавший простенки кабаков заимствован у того же Буало (см.: Ю. М. Лотман, ‘Три заметки к проблеме: «Пушкин и французская культура»’, Проблемы пушкиноведения, Рига 1983, 78): <Tel qu’on vit> Charbonner de ses vers les murs d’un cabaret («L’Art poétique» I, 22). «Таким образом, можно считать доказанным, что Пушкин сознательно применил в 1813 году к Баркову стихи», которые у Буало относились «к известному поэту-либертинцу Сен-Аману» (Ю. М. Лотман, Указ. соч., 78), поэтому сами по себе они не могут служить свидетельством непосредственного знакомства Пушкина с произведениями Вийона (ср.: В. Э. Вацуро, М. Н. Виролайнен, Ю. Д. Левин и др., Указ. соч., 518).
  • 29. Н. Карамзин. <«>Пантеон российских авторов<»>. М. 1802, ч. I, тетрадь 4.
  • 30. О Баркове в «Пантеоне» сказано следующее: «Перевелъ Гораціевы Сатиры и Федровы басни, но болѣе прославился собственными замысловатыми и шуточными стихотвореніями, которыя хотя и никогда не были напечатаны, но рѣдкому неизвѣстны. Онъ есть Руской Скарронъ, и любилъ однѣ Каррикатуры <...> У всякаго свой талантъ: Барковъ родился конечно съ дарованіемъ; но должно замѣтить, что сей родъ остроумія не ведетъ къ той славѣ, которая бываетъ цѣлію и наградою истиннаго Поэта» [Н. Карамзин, Пантеон Российских Авторов, Москва 1802 [= 1803], ч. I, тетрадь 4: Крашенинников; Барков; Димитрий Сеченов; Ломоносов, л. [2] (без подписи)].
  • 31. См. Virg. Georg. 4.453—527; Ovid. Met. 10.1—85.
  • 32. Ср.: «барковъ (иванъ) || Переводчикъ при Императорской Академіи Наукъ. || Когда родился не извѣстно, умеръ въ 1768 году» (Н. Карамзин, Указ. соч., л. [2]).
  • 33. В приведенных выше (стр. <160>) словах Гаевского о <«>Тени Баркова<»> говорится о <«>Пироновском направлении<»> баллады Пушкина.
  • 34. В тексте, воспроизведенном Цявловским, отсутствует строфа «Tandis qu’un la gloire insipide...». Наиболее полная редакция «Оды» состоит из 17 строф [см.: P. Dufay, ‘Bibliographie sommaire des œuvres de Piron’, A. Piron, Œuvres complètes illustrées, Paris 1931, t. X, 245; здесь же находится аннотированная библиография «вольных» сочинений Пирона (р. 239—257)]. Вообще различные редакции «Оды Приапу» отличаются друг от друга порядком строф и содержат разночтения (наиболее значимые приводятся ниже по изданию: A. Piron, Œuvres complètes illustrées, Paris 1931, t. X, 123—129). Русский стихотворный перевод Пироновой оды en regard см.: А. А. Илюшин, Указ. соч., 252—261. Подстрочный перевод сокращенной редакции, выполненный А. Л. Зориным и Н. Саповым (см.: Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова, 325—328), изобилует ошибками (ср. примеч. 228—230, 240; а также: А. А. Илюшин, Указ. соч., 250, 262 примеч. 2, 263 примеч. 15). Базовый обсценный вокабуляр «Ode à Priape» составляют слова: vit ‛mentula’ (< лат. vectis ‛рычаг’; вышло из употребления), con ‛cunnus’ (ср. также enconner ‛mentulam in cunnum inserere’), couille и couillon ‛coleus’, cul ‛culus; anus; clunes’ (ср. также enculer ‛mentulam in podicem inserere’), foutre ‛futuere’ [и le foutre ‛le sperme’; ср. также jean-foutre ‛mentula’, s’en foutre (об этом глаголе см. наст. изд., с. 201 примеч. *) и foutaise ‛chose de peu d’importance’], bander ‛être en état d’érection’; с конца XVII в. это базовый глагол, обозначающий эрекцию), décharger ‛éjaculer’, bougre (< лат. bulgarus ‛болгарин’ > ‛еретик’ > ‛негодяй’; в современном языке обсценное ругательство без определенного значения); см. также примеч. 227—229. Более подробные сведения о неконвенциональной лексике пироновского стихотворения можно получить, воспользовавшись словарями: A. Delvau, Dictionnaire érotique moderne, Freetown [= Bruxelles] 1864; J. Cellard, A. Rey, Dictionnaire du français non-conventionnel, Paris 1978; и др.
  • 35. В других списках — эффектный паронимический pointe: garces ‛девки, шлюхи’ (вместо Grâces ‛Грации’). Ср. Парнасских девок презираю! в оде «Приапу» и Разъеб я бляди вас Парнасски в оде «Ебле» (с. 258, 260 наст. изд.).
  • 36. Crottes — ‛твердые экскременты’, а не ‛пятна’ (см.: Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова, 325); ср. Зрю жопы без волос и чисты в оде «Ебле» (с. 260 наст. изд.).
  • 37. Диоген<а>.
  • 38. Перевод: <Как киник> Важно мастурбирует себе penis // Прямо на глазах у афинян. (Se) branler — базовый глагол для обозначения мастурбации (со второй половины XVII в.); la pique — один из эвфемизмов penis’а. В издании А. Л. Зорина и Н. С. Сапова эти строки переведены так: <...на киника,> Бросающего горькие насмешки // В бороды афинян (Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова, 327). В первой строке переводчики не поняли выражения se branler la pique (по-видимому, их сбила с толку ложная ассоциация с s’en branler ‛насмехаться’ и lancer des piques ‛делать едкие намеки’); во второй строке они прочли буквально фразеологизм à la barbe de ‛не скрываясь; на виду, на глазах у кого-л.’
  • 39. Перевод: Его член не падает. В издании Зорина и Сапова: «Его хуй не поднимается» (Там же, 327).
  • 40. Palais, trésors.
  • 41. un bon b<out>.
  • 42. secret.
  • 43. l’illustre.
  • 44. Pille, détruit.
  • 45. sage.
  • 46. Phryné les trouve en sa matrice: // On sait quels furent ses <délices>.
  • 47. Homme, oiseau, poisson, quadrupède.
  • 48. Le f<outre> est la base du monde.
  • 49. Перевод: Судьба, ебаная судьба. Зорин и Сапов воспроизвели стих Пирона с опечаткой: Sort, foutu fort — и затем этот дефектный текст перевели: «Судьба, сильно выебанная» (Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова, 328, 324). Замечу, что, по мнению переводчиков, их «подстрочник выполнен» «с учетом принципов передачи соответствующей французской лексики» в аутентичных текстах XVIII в. (Там же, 397).
  • 50. m’abhorre.
  • 51. В этом месте в верстке стоит ссылка на сноску, но сама сноска отсутствует. Восстановить содержание этой сноски мне не удалось.
  • 52. В примечаниях 244—249 приведены наиболее значимые разночтения по изданию: Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова, 93—94 (в этом издании отсутствует строфа «Пришло, знать, время все оставить...»).
  • 53. засканы ‛оголены’.
  • 54. И губы нежных пизд румяны.
  • 55. с парами.
  • 56. вам.
  • 57. Ничем в сем мире не прельщаюсь.
  • 58. в воле.
  • 59. Из 12 строф, расположенных именно в такой последовательности, состояла первопечатная редакция «Ode à Priape», опубликованная в посмертном издании «Poésies diverses d’Alexis Piron ou Recueil de différentes pièces de cet auteur pour servir de suite à toutes les éditions desquelles on a supprimé les ouvrages libres de ce poëte» («Разные стихотворения Алексиса Пирона, или Собрание различных пиес этого автора, служащее дополнением ко всем изданиям, из которых были исключены вольные произведения этого поэта», Londres 1779). Этот «испорченный текст» (А. А. Илюшин, Указ. соч., 250) был неисправно воспроизведен Зориным и Саповым (см.: Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова, 321—324; а также: С. Панов, ‘P. S. от редактора [к статье Д. П. Ивинского «О записных книжках кн. П. А. Вяземского: Из заметок на полях одной рецензии»]’, Новое литературное обозрение, [1995], № 16, 178; С. Болотов, ‘О журнале «Philologica» и спорах вокруг него’, Вопросы литературы, 1996, вып. V, 340).
  • 60. Пушкин знал непристойные произведения Пирона. К стихам: <«>Его стихи, конечно, мать Велела б дочери читать» и<з> выкинутой впоследствии строфы II главы «Евгения Онегина» в черновой рукописи Пушкин писал: <«„La mère en prescrira la lecture à sa fille“. Piron> („Мать предпишет своей дочери чтение этих стихов“. Пирон. „Метромания“, акт III, сцена VII). Стих сей вошел в пословицу. Заметим, что Пирон (кроме своей „Метромании“) хорош только в таких стихах, о которых невозможно намекнуть, не оскорбляя благопристойности». См. Пушкин<.> Сочинения<.> Изд. 1930—1933<,> т. IV, стр. 193.
  • 61. См. выше<,> стр. <239.>
  • 62. В издании под редакцией П. Н. Шеффера. Соответствующие страницы книги были «напечатаны въ двухъ видахъ: съ бóльшимъ количествомъ пропусковъ — для общедоступныхъ экземпляровъ и с мéньшимъ — для ста нумерованныхъ экземпляровъ, которые не поступятъ въ продажу» (Сборник Кирши Данилова, Под редакциею П. Н. Шеффера, С.-Петербург 1901, II). Текст цитируемой Цявловским «Побывальщины» выправлен по этому изданию [экземпляр № 58; РГБ, Научно-исследовательский отдел истории книги, редких и особо ценных изданий (Музей книги), шифр: МК XII.A.6.a / 4], но с учетом допущенных в нем ошибок и опечаток [«Даулкои» вместо «да Улкои», «набелки» вместо «набелни», «свечушки» вместо «спечушки» (Там же, 183—187)]. В тексте Цявловского орфография и пунктуация модернизированы.
  • 63. <Мотовило — >костыль <для намота> пряжи с веретен<.>
  • 64. <Комуха — >лихорадка<.>
  • 65. <Оздыня — >отвращение<.>
  • 66. <Захламощены —> забиты<.>
  • 67. <Красна —> крестьянский холст, новина<.>
  • 68. <Стан —> станок <для тканья> холста<.>
  • 69. <Б>ельна, бельник — место, покрытое снегом, на котором расстилается холст для беления<.>
  • 70. <У>ток — нитка, которую ткут<.>
  • 71. <Стегано —> ляжка, нога<.>
  • 72. В верстке: «в огневе».
  • 73. Спораться — <долго спорить, настойчиво возражать.>
  • 74. Первая цифра означает оду, вторая — строфу и третья — стих. В сборнике М. И. Семевского 1 ода называется <«>Приапу<»> (<«>Парнасских девок презираю<»>), 2 — <«>Пизде<»> (<«>Всеобщая людей отрада<»>), 4 — <«>Описание утренней зари<»> (<«>Уже заря багряный путь<»>), 5 — <«>Проректору<»> (<«>Директор полный ты...<»>), 6 — <«>На день проебания целки хуем славного героя<»> (<«>Оконча все обряды брака<»>), 12 — <«>Пизде<»> (<«>Тряхни мудами Аполлон<»>), 18 — <«>Великому мужу на пролом целки<»> (<«>Восторг, восторг, душа трепещет<»>) и 19 — <«>Герою победоносному на пространном поле ебли<»>.
  • 75. Имеется <«>гудок<»> и в поэме В. Майкова: <«>Приди, настрой ты мне гудок иль балалайку<»> (I, 22). <«>Смычок<»> в балладе Пушкина (в стихе: <«>С гудком, смычком, мудами<»>) возможно взят из <«>P<u>ce<ll>e<»> Вольтера, где есть стих (Здесь и выше в верстке вместо слова стих дважды набрано: «стихотворение». ): <«S>o<us un> a<r>c<h>e<t m>a<udit par> Apo<ll>o<n».> (Перевод: Под смычком, проклятым Аполлоном (Voltaire, «La Pucelle d’Orléans» I, 21; стихи 19 слл. адресованы Шаплену); ср. «Монах», I, 17; «Тень Баркова», 100. ).
  • 76. Ср.: «Баллада нарочито исполнена в стиле Баркова, и конечно — „Барковским должно слогом Баркова воспевать“... На отношения Пушкина к Баркову нужно смотреть не с моральной, а с литературно-формальной стороны. Задачу свою мальчик-поэт на рубеже 14—15 лет исполнил с бесподобным успехом» (Н. О. Лернер, ‘Неизвестная баллада...’, [9]; ‘Забытые плоды лицейской музы’, 56).