В. Рубан. Ода в похвалу любви

Печатается по: Старина и новизна, состоящая из сочинений и переводов прозаических и стихотворных, издаваемых почастно В. Р<убаном>, СПб., 1773, ч. 2, с. 190–192. Смысл этой публикации был раскрыт Н. С. Тихонравовым, описавшим экземпляр «Старины и новизны», принадлежавший в свое время известному собирателю XVIII в. П. К. Хлебникову (позднее его собрание перешло к С. Д. Полторацкому), который со слов самого Рубана внес в текст атрибутирующие и поясняющие пометы и, в частности, указал, что данное произведение — ода И. Баркова, «исправленная и дополненная позволительнейшими выражениями В. Рубаном» (данные приведены в неоконченной статье Тихонравова о В. Г. Рубане (1742–1795) для не вышедшего в свет «Словаря воспитанников Московского университета». — См.: Русская поэзия, СПб., 1897, т. 1, вып. VI, с. 342). Стихотворение представляет собой переделку Оды I. Приведенный в нашем издании текст Оды I на две строфы больше рубановской переделки; кроме того, в этом барковианском источнике нет соответствия с последней строфой («Везде любви примеры зрятся…»). Очевидно, Рубан располагал редакцией, несколько отличной от известных нам (на что указывают и отдельные расхождения «нейтральных» лексико-синтаксических конструкций), впрочем, различия эти невелики.

Утеха смертных и отрада,
Любовь, веселостей всех мать!
Приятность жизни и прохлада,
Тебя хочу я воспевать:
Тебе воздвигну храмы многи
И позлащенные чертоги
Созижду в честь твоих доброт,
Усыплю путь везде цветами,
И лирными тебя стихами
Почту, богиня всех красот!

Парнасски музы с Аполлоном,
Подайте мыслям столько сил,
Чтоб нежным непрерывным тоном
Я Имн любови возгласил.
Уже мой дух в восторг приходит,
Дела ее на мысль приводит
С приятностью и красотой.
Я вижу древних лет теченье,
Я зрю, в каком была почтенье
Она, когда цвел век златой.

Природа ею населяет
И все и кажду света часть,
Любовь повсюду обитает
И всех умы берет под власть;
Где взор ее ни устремится,
Свирепый Нерон усмирится,
Оставит храбрость Ахиллес,
При ней философ умолкает,
Скупой пред нею чив бывает,
И варвар льет потоки слез.

Юпитер, небо оставляя,
Снисходит для нее на дол;
И бренны виды принимая,
Влюбясь в прекрасный смертных пол,
Натуры чин преобращает,
В одну-две ночи он вмещает;
Альмина как в нем кровь зажгла:
Из бога стал Амфитрионом,
И к ней приходит в виде оном,
К чему его любовь вела.

Плутон, плененный Прозерпиной,
Идет из ада для нее:
Глубокою Нептун пучиной
Не защищен от стрел ее.
Пленивши Дафна Аполлона,
С блестящего низводит трона;
Узря ее он в первый раз,
Всю крепость сил своих теряет,
Во угожденьи мер не знает,
Возносит к ней плачевный глас.

Я зрю Ироев прежних веков,
От коих мир весь трепетал,
Зрю тех не сытых человеков,
Для коих свет казался мал:
Все были ей одной подвластны,
Щасливы ею и нещастны;
Все властию ее одной
На верьх Олимпа поднимались
И в преисподню низвергались
Ее всемощною рукой.

Чрез храбрость, мужество, иройство
Был славен древний Геркулес;
Души его велико свойство
Из многих зрим его чудес:
Его необычайна сила
Всех в страх и трепет приводила,
Пока любови он не знал:
Любовь в нем лютость утолила,
Из тигра агнцом претворила,
Омфалы пленником он стал.

Везде любви примеры зрятся,
Где только смертные живут,
Везде ей олтари курятся,
Везде ей жертвы воздают:
На Весте, Осте, Норде, Юге
И в жарком и в холодном круге
Ее зрим дивны чудеса!
Но ежели любовь прервется,
То вся природа возмятется,
Падут с землею небеса.