Одежда и обычаи бретонцев

Многие национальные костюмы в Европе ушли в далекое прошлое. Этот отказ от живописности, несомненно, связан с тем, что самые отдаленные регионы страны превратились в центры туризма и спорта. Однако Бретань осталась верна своей традиционной моде, и даже в наше время в наименее развитых ее западных областях, а также кое-где на побережье бретонцы и бретонки так и не отказались от внешней демонстрации уникальности своих народных традиций. Попав в эти регионы, путешественник до сих пор может вступить в чарующий мир прошлого.

В Корнуолле к национальному костюму относятся намного более трепетно, чем в любой другой части страны. Жители этой области стараются не забыть даже о самых мелких его деталях. Здешние мужчины носят с собой пен-бас, толстую деревянную палку, являющуюся, подобно ирландской дубинке, неизменным дополнением к их наряду. Вторым после Корнуолла по степени приверженности национальному костюму стал Квимпер, так как там национальную одежду носят все мужчины. По праздникам их костюм состоит из яркого жилета с вышивкой, на котором часто можно увидеть имя странствующего портного, широких брагу-брас (штанов), голубого или коричневого цвета. Талию они обхватывают широким кожаным ремнем с металлической пряжкой, а под коленями подвязывают ленты различного цвета. Все это заправляют в черные кожаные гетры, а на ноги обувают туфли, украшенные серебряными пряжками. Наряд довершает широкополая шляпа, из-под которой иногда на плечи ниспадают волосы. В рабочие дни мужчины надевают белые брагу-брас из грубого материала, иногда более темный жилет, а на ногах у них красуются очень прочные деревянные башмаки.

Шляпы и свадебный наряд

Среди обширных соляных озер Эскублака, между Бацем и Ле-Круазиком, где сосредоточено почти все население округа, рабочие соляных промыслов носят белые халаты с карманами, льняные брюки, гетры и туфли. Помимо этих ослепительных костюмов на них надеты огромные шляпы со свисающими полями, приподнятыми с одной стороны. Расположение этого подъема играет важную роль – оно отражает брачный статус человека, на голове которого красуется такая шляпа. Так, молодой холостяк аккуратно приподнимает поля над ухом, вдовец – надо лбом, а женатый мужчина – сзади. По воскресеньям или в праздники этот костюм, однако, заменяется разноцветным и более броским. В такие дни носят очень широкие гофрированные брюки из хорошей материи, украшенные на коленях лентами. Белые повседневные гетры и туфли уступают место шерстяным чулкам с вышитыми на них часами и светло-желтым туфлям. Вместо халатов надевают один поверх другого сразу несколько жилетов разной длины и цвета, а на шее завязывают муслиновый воротник. Шляпы в праздники носят те же, добавляя к ним яркую многоцветную синель.

Женский костюм состоит из нескольких складчатых нижних юбок, длинных фартуков, или нагрудников, того же цвета, что и платья, и шали с бахромой по краям. Передники девочек всегда очень незамысловатые, и на них нет карманов. Зато те, что носят взрослые женщины, сшиты из разного материала и отличаются друг от друга по форме, причем некоторые из них шьют из шелка, а иные – даже из дорогой парчи. Женские головные уборы довольно оригинальны и кому-то могут показаться даже гротескными. В старые времена бретонки скручивали из волос жгуты, обматывали их лентами и укладывали короной на голове. Поверх надевался чепец с выступом сзади, завязанный спереди, как шейный платок. Если женщина становилась вдовой, она снимала этот головной убор, а голову и плечи накрывала черным треугольным платком.

Костюм невест столь же прекрасен, сколь уныло и неброско одеяние вдовы. Он состоит из трех разных платьев – первое сшито из белого бархата с передником из муаровой ткани, второе – из пурпурного бархата, а третье – из золотистого бархата, с вышитыми рукавами с передником из того же материала. Пояс невесты, вышитый золотом, поддерживает все множество великолепных юбок, благодаря чему видны чулки, украшенные золотыми часами. Праздничные наряды бережно хранятся на деревенском постоялом дворе. Любой путешественник сможет увидеть их, заплатив за это право небольшую сумму.

Необычные головные уборы

Несмотря на то что платья, которые носят жительницы Гранвиля, не могут сравниться с описанным выше великолепием, они все же довольно необычны. Эти женщины предпочитают длинные черные или очень темного цвета куртки с оборками по краям, сделанными из того же материала. На голове они носят некое подобие косынки, края которой над ушами подняты вверх и сверху скреплены при помощи сложенного на макушке платка.

В Уэссане крестьянки носят итальянский костюм. Их головные уборы, из-под которых свободно падают волосы, даже в деталях похожи на те, что носят итальянки. Одежда мужчин из Сен-Поля, как и живущих в Гранвиле женщин, намного скромнее, чем у других обитателей Бретани. Кроме пуговиц, пряжки на шляпе и застежки из белого металла на туфлях, весь их наряд, включая камзол, жилет, брюки и чулки, черный, а волосы свободно падают на плечи. Правда, изредка они носят пен-бас, который, вероятно, подчеркивает их созерцательность и благочестие.

Разнообразие и самобытность головных уборов, которые носят живущие в Вилькерете женщины, поистине сбивают с толку. На первый взгляд они состоят из нескольких больших листов белой плотной бумаги, причем в некоторых случаях один из них высовывается по обе стороны головы, а поперек него пропущен еще один. В другом случае кажется, будто на голове женщины возвышается остроконечная крыша, края которой завернуты вверх и там скреплены ниткой. Третья разновидность головных уборов похожа на ермолку с двумя завязками длиной около двадцати дюймов и шириной восемь дюймов. Они сложены посередине и связаны на затылке. У незамужней женщины, решившей носить такой головной убор, эти завязки должны висеть над плечами.

Оригинальные головные уборы – привилегия бретонских крестьянок, потому что практически везде в Бретани мужчины носят широкополые черные шляпы с черной тесьмой. Этот тусклый головной убор слегка оживляет белая или голубая металлическая пряжка размером с те, что носят на поясных ремнях. Однако из этого правила есть исключения, одним из которых являются головные уборы мужчин, живущих в Плугастеле, – они носят красные шапки, а также брюки и куртки из белой фланели.

В Мюзийаке, расположенном на расстоянии в несколько миль от Ля-Роше-Бернар, женщины носят белые чепцы и огромные черные шапки, напоминающие монашеские капюшоны, а в Пон-л'Аббе и вдоль бухты Одьерн головные уборы, или бигудены, состоят из двух частей – первая представляет собой ермолку, плотно обтягивающую голову и уши, а вторая – небольшой круглый кусок накрахмаленной льняной ткани, из которого делают треугольную пирамиду. Центральная часть этого головного убора, украшенная вышивкой, закреплена при помощи лент, завязанных под подбородком. Поверх ермолки надевается шиньон. Только с таким чепцом и прической носят платья с большим желтым фартуком и рукавами того же цвета. Мужчины надевают друг поверх друга несколько коротких курток, причем последняя украшена бахромой, а иногда и вышитыми по краям цветной шерстью высказываниями, описывающими патриотизм или личные качества хозяина.

Жительницы Морле также предпочитают носить плотно обтягивающие чепцы. Они состоят из пяти широких складок основания, от которого веером отходят полоски накрахмаленной хлопчатобумажной ткани. Полностью закрывая заднюю часть шеи, они опускаются на спину, ниже плеч. Многие женщины носят хлопчатобумажные капюшоны, а старшие – некое подобие домашнего чепца с завернутыми вверх углами. Из него к середине головы тянутся две широкие хлопчатобумажные полоски, соединенные на концах шпилькой. Большинство молодых жителей Морле носит большие шляпы, но часто на их головах можно увидеть и белые тканевые шапки. Они смотрятся скорее глупо, чем живописно, так как почти все время съезжают хозяину на нос. Как со шляпой, так и с шапкой носят жакеты из синей фланели, поверх которой нередко надевают жилет. Грузчики, работающие на ярмарках, носят некое подобие рабочих халатов. Маленькие мальчики, живущие в Морле, одеваются так же, как и взрослые, но, в отличие от последних, у них на спине свисает шнурок с кисточкой на конце.

Во время церковных праздников все бретонцы надевают праздничные наряды, и посвященный по костюму сразу понимает, какими возможностями обладает Бретань. Например, знаменосцы определенных святых одеты в белое, а одеяния других могут быть более яркими и живописными. Они, как правило, сшиты из светлого шелка, украшенного золотой тесьмой. На их шеях красуются шарфы из серебряных ниток, а на передней части туловища – фартуки из золотой ткани или парчи, а поверх шапок из золотой или серебряной ткани надеты кружевные чепцы. Хотя остальные участники торжества и одеты в обычные праздничные наряды, они несут флаги или распятия, по которым их можно выделить из толпы простых обывателей.

Церковные праздники

Будничная и праздничная одежда во многом связана с самим образом жизни бретонцев, сколь неизменным, столь и исполненным религиозности, поэтому на церковных празднествах этой страны всегда присутствует мирская составляющая. Считается, что правильно и благочестиво завершить праздничный день в веселье и несдержанности, в которых многие непосвященные видят чуть ли не богохульство. Тем не менее жители Бретани считаются одними из самых религиозных граждан Франции, а по всей области стоит множество соборов, даже самые отдаленные из которых всегда полны прихожан – как мужчин, так и женщин. Пожалуй, нигде больше вам не встретится такое количество людей, охваченных религиозным пылом во время обычной церковной службы. Более важные праздники здесь отмечаются всегда и с большим размахом. Одни приписывают эту почтительность предрассудкам, а другие – кельтскому темпераменту бретонцев. Однако, какой ни была бы причина ее появления, любой, кто прожил какое-то время в Бретани, никогда не забудет искренность и наивную веру, базирующиеся на средневековом простодушии и доверии, на основе которых строится вся жизнь бретонцев.

Прощение

Религиозная щепетильность не ограничивается одними лишь церковными службами и обрядами, так как в Бретани почти нет придорожных крестов или святынь, которые не посещали бы простые крестьяне или те, кто пережил горе и решил поделиться им с Богом, сострадающим и помогающим, как считают бретонцы, во всех невзгодах и бедах, выпавших на их долю. Религиозность бретонцев достигает апогея в период между маем и октябрем, так как в это время отмечаются пять великих «прощений», или праздников религиозного паломничества: Прощение бедных в Сен-Иве, Прощение певчих в Руменьоле, Прощение огня в Сен-Жан-дю-Дуа, Прощение горы в Тромениде-Сен-Ренан, Прощение моря в Сен-Анн-ля-Палюд.

Прощение бедных, Прощение певчих и Прощение моря – особенно строгие и суровые. При этом участники меньше всего отмечаемого Прощения Божьей Матери из Кларте, Морбиан, преследуют не только религиозные, но и вполне мирские цели – паломники не только поклоняются Деве, но и надеются вступить в брак, чему, по поверьям, этот праздник способствует. Здесь также тщательно соблюдается сакральная сторона празднества, но при этом молодые люди без тени смущения ходят по церкви и пристально рассматривают всех присутствующих там девушек, попадающих в поле их зрения. Как только юноша решает, какая из них ему больше других нравится, он вежливо просит ее принять подарок и подает большой круглый пирог, который специально приносит с собой. «Разделит ли мадемуазель со мной этот пирог?» – так принято обращаться к избраннице в этом случае, и от ответа на подобный вопрос зависит будущее молодого крестьянина.

В Сен-Жан-дю-Дуа Прощение приходится на 22 июня. Пожалуй, это самое торжественное из всех подобных празднеств. В этот день аббат, стоя перед церковным алтарем, вкладывает мощи святого – мизинец его правой руки – в свой стихарь. Палец заранее заворачивают в лучшую льняную ткань, и прихожане один за другим проходят мимо аббата, чтобы хотя бы на мгновение прикоснуться к реликвии, которую тот держит. В то же время рядом с хорами стоит другой священнослужитель, держащий череп святого Мериадока. Мимо него с почтительно опущенными головами также движутся паломники. Затем верующие отходят к боковой стене. Возле нее находится фонтан, вода в котором была предварительно освящена – в нее на золотой цепочке опускали палец святого Жана. Паломники погружают ладони в этот резервуар и энергично смачивают водой из него свои глаза, так как считается, будто она помогает от слепоты. Так завершается церковная часть праздника, сразу после которой начинаются менее нравоучительные мероприятия.

Прощение Горы отмечается в Тромени в Троицын день. Каждые шесть лет происходит Большое Тромени – торжество, участие в котором принимают люди, приехавшие из всех концов Бретани. Главное событие этого праздника с точки зрения простого обывателя – это полуденное шествие. Оно производит неизгладимое впечатление, и все, приехавшие на Прощение, присоединяются к нему. Неся флаги и распевая гимны, участники процессии покидают город и обходят вокруг расположенной по соседству горы.

Лающие женщины

В далекие времена религиозное исступление считалось нормой. Когда волнение, столь характерное для кельтских народов, достигало апогея, участники этих праздников могли стать свидетелями примечательного явления. Речь идет о лае, издаваемом доведенными исступлением до истерики женщинами. Со временем это стало обычаем, однако сейчас, к счастью, данная часть церемонии почти полностью ушла в прошлое. По легенде, начало этой традиции положила Дева Мария, явившаяся нескольким женщинам в образе нищенки и попросившая у них глоток воды. Когда они отказали ей, Богоматерь наказала их и весь их род одержимостью.

Священные колокольчики

Другой древний обычай связан со звоном в священные колокольчики. Эти колокольчики очень маленькие. Они через одинаковые промежутки присоединены к внешнему ободу деревянного колеса, которое некоторые неправильно называют Колесом Удачи, а с него свисает длинный шнур. В большинстве поселений такие колокола хранят как диковинку, хотя в церкви Святой Бригитты, что в Бере, паломники до сих пор крутят Святое Колесо во время службы. Звонить колокольчики при помощи длинного шнура заставляет нетерпеливый проситель, решивший напомнить о своей просьбе святому, которому посвящено Колесо.

Во многих бретонских церквах стоят большие старомодные камины, что свидетельствует об очень древнем обычае, которого неукоснительно придерживались еще во второй половине XVI века. Речь идет о традиции греть воду для крещения прежде, чем ею станут поливать голову беззащитного новорожденного. Самый известный из этих старых каминов стоит в церквах Святой Бригитты в Пергье, Ле-Мустуар-ле-Юк, Святой Нон в Пенмарке и Бревелензе. В последней из перечисленных церквей труба находится в одной из башенок крыльца.

Венера Кинипилийская

Бездетные люди часто ходят к стоящим неподалеку от того места, где они живут, камням, надеясь, что это поможет зачать наследника. Самым знаменитым из таких предметов паломничества стала так называемая Венера Кинипилийская – грубо обтесанный камень, похожий на статую богини. На нем до сих пор видны буквы LIT – это часть надписи на латыни. Было высказано предположение, что изначально данное слово выглядело как ILITHYIA. Им обозначалось имя, «связанное с обрядами, которые до сих пор совершаются перед изображением», – пишет Мак-Каллох.

Священные колодцы

В древнейшие времена возникла и вера в существование священных колодцев. В Бретани вряд ли найдется церковь, в которой нет одной или даже нескольких подобных святынь. В большинстве случаев они посвящены тому святому, в честь которого построена данная церковь. Этих колодцев в Бретани так много, что их перечисление и описание целительной силы, приписываемой каждому из них, заняло бы отдельную большую главу. Однако следует упомянуть священный колодец святого Бьези, который ничем не отличается от других подобных источников. Он расположен недалеко от церкви с таким же названием, стоящей в Бьези, и вытекает из гранитной стены. Считается, будто его воды способны исцелять душевнобольных. Некоторые колодцы настолько велики, что страдающий от болезни может искупаться в них. В качестве примера можно привести источник, находящийся рядом с церковью Гёзену. Вокруг него возведено ограждение, вдоль которого для удобства верующих, выразивших желание погрузиться в него, стоят каменные скамьи. На нескольких из этих святынь вырезаны даты, но вопрос об их подлинности до сих пор остается спорным.

Реликварии

Каждое уважающее себя бретонское кладбище может похвастаться своим собственным реликварием, или хранилищем для мощей. Там рядами стоят небольшие ящики, похожие на собачьи конуры, с отверстиями в форме сердца, вокруг которых написаны имена, даты и благочестивые высказывания. Посмотрев через дыру, можно разглядеть чей-то череп, так как в этой стране есть мрачный обычай – кости умершего закапывают в землю, а череп хранят в одной из таких коробок. На ней записаны имя усопшего, дата его смерти и доброжелательная молитва за упокой его души. Иногда эти ящики ставят на видные места в церкви, но чаще всего они хранятся в реликварии. Церковь Святого Тремёра, сына печально известного Коморра, располагает одной из самых крупных в Бретани коллекций подобных вместилищ. Богатые люди, делавшие крупные подношения или даже основавшие священные здания, похоронены в перекрытых арками нишах в аббатстве или церкви, которой они при жизни помогали.

Кормление умерших

Жители некоторых регионов Бретани делают в камнях, стоящих на могилах их родственников, выемки, в которые затем каждый год наливают святую воду или молоко. Кажется, будто эта традиция сохранилась до наших дней с глубокой древности и может быть пережитком обычая приносить усопшим еду – ведь такие чашеобразные углубления часто находят на дольменах. Вероятно, миски, вкопанные в могильный холм, предназначались для тех же целей. В ночь на день поминовения усопших, когда делаются эти подношения, в каждом доме на столе оставляют ужин, а в очаге – ярко горящий огонь. По поверью, в этом случае умершие могут выйти из холодных могил, освежиться и согреться.

Проход в преисподнюю

О живучести бретонских традиций свидетельствует следующий факт. В Трегьере принято отвозить мертвых на кладбище в лодке через реку, названную Проходом в Преисподнюю, хотя путь по суше намного короче и удобнее. Этот обычай напоминает описанный Прокопием, историком, жившим в VI веке, в его «Войне с готами». Рассказывая об острове Бриттия (то есть о Британии), автор утверждает, что он был разделен на две части стеной. Туда бретонские рыбаки перевозили темными ночами невидимые тени умерших, ведомые загадочным лидером. Рыбаки, которые должны были плыть с умершими к побережью Британии, ложились спать рано, так как в полночь их будил стук в дверь и они слышали низкий голос, призывающий их. Они поднимаются и, ведомые некой силой, природу которой не могут объяснить, идут на берег. Там уже ждут их лодки, на первый взгляд кажущиеся пустыми, хотя вода доходит до фальшбортов, будто суденышко полно людей. Пока они совершают свое путешествие, их суденышки быстро рассекают воду, преодолевая расстояние за час, вместо привычных полутора дней. Когда лодки достигают берега Британии, души покидают их, и опустевшие суда тотчас же поднимаются над водой. Затем рыбаки слышат раздающийся с побережья громкий голос, перечисляющий имена и звания сошедших на берег.

Прокопий, несомненно, слышал древний кельтский миф о расположенном за морем Элизиуме и добавил к нему искаженное воспоминание о древней римской стене, разделявшей Британию. «Корабль душ», очевидно, является характерной чертой кельтских, а также римских и греческих представлений.

Изображения крестных мук

Изображения крестных мук встречаются в Бретани чаще всего, благодаря чему она даже получила название Страна распятий. Они встречаются в больших количествах по всей стране, причем многие из них сделаны более чем грубо и представляют собой простые кресты, вырезанные в местных мастерских, а другие поражают великолепием резьбы и качеством работы. Наиболее известны те из них, которые находятся в Плугастеле, Сен-Тэгоннеке и Гимильо. Изображение крестных мук из Плугастеля датируется началом XVI века. Оно представляет собой сводчатую галерею, возведенную под платформой, на которой стоят статуи. Расположенный по соседству фриз покрыт барельефом, на котором изображены события из жизни Христа. В Сен-Тэгоннеке находится рельефное изображение страстей. Оно также, без всякого сомнения, относится к XVI веку. Изображение крестных мук из Гимильо датируется 1580 или 1588 годом. На платформе, поддерживаемой арками, стоят три креста, четыре евангелиста и другие персонажи, связанные с основными событиями жизни и страданиями Господа нашего. Фигуры главных героев – Христа, а также Святой Девы и святого Иоанна – вырезаны очень тщательно и с большим умением. Сцены из жизни Иисуса по вполне понятным причинам намного меньше изображения распятия, и люди на них одеты в костюмы XVI века. Все изображение вырезано из керсантита.

Вопрос о том, являются ли эти и подобные им композиции произведением искусства, остается спорным, но благодаря тому впечатлению, которое они производят, просто нельзя не ответить на него положительно. Множество людей почитают их как важнейшие святыни. Очень редко рядом с ними нет хотя бы двух или трех верующих, а по большим праздникам к ним стекаются сотни людей.

Свадьбы

Бретонцы во многих церковных ритуалах видят не только сакральную, но и мирскую составляющую. Самым ярким примером этому служит церемония бракосочетания, обряды, совершаемые во время которой во многих псевдохристианских странах, не могут свидетельствовать ни о чем ином, кроме как о полном отсутствии интеллекта и пренебрежении человеческой природой. Однако в сельских районах Бретани пирушка в честь молодоженов, начинающаяся сразу же после того, как закрывается дверь церкви, больше похожа на детский праздник, чем на торжество для взрослых. Если свадьба начинается утром, то перед дверями церкви ставят стол с пирожными, и, когда свадебная процессия выходит из храма, муж и жена берут по одному из них, положив на освободившееся место монетку для нищих. Гости следуют их примеру, а затем все они отправляются на соседний луг, где начинается бесконечный ронд.

Ронд – это вид танца, во время которого все участники берутся за руки и медленно, подпрыгивая, движутся по кругу под звуки самого тоскливого и однообразного напева из всех существующих на свете. Музыкальным сопровождением к нему служит игра на биниу, или волынке, и флажолете, или гобое, к которым иногда присоединяется барабан. Прежде чем начинается церемония, музыканты, которые должны играть эту примитивную мелодию, отправляются созывать гостей, прибывающих на празднество во всем великолепии национального парадного костюма. После того как, ко всеобщему удовлетворению, ронды заканчиваются, происходит обряд, распространенный в очень многих странах, – похищение невесты. По сигналу она убегает с празднества, а за ней гонятся присутствующие на нем молодые люди. Когда парни догоняют ее, она отплачивает им чашечкой кофе, купленной в кафе. Затем следует обед, после которого гости снова возвращаются к рондам. Если женятся дети богатых родителей, это торжество может длиться три дня, на протяжении которых приглашенные развлекаются за счет хозяев.

Если свадьба намечена на вечер, единственным развлечением для гостей становятся танцы, за которыми следует великолепный праздничный ужин. Во время торжества играют биниу и другие музыкальные инструменты, а монотонность ронда иногда прерывается большим рондом – намного более красивым и замысловатым танцем, состоящим из множества сложных и тщательно продуманных шагов. Но приглашенные обычно предпочитают более простой танец, возможно, из-за того, что исполнение второго сопряжено со значительными трудностями.

Бретонские похороны

Древняя бретонская погребальная церемония полна символического смысла и ритуалов, которые сохранились со Средневековья вплоть до наших дней. Как только глава семьи переставал дышать, во дворе разжигали огромный костер и кидали в него матрац, на котором тот умер. Затем опустошали кувшины с водой и молоком, вероятно опасаясь того, что покойный может испытывать жажду. Затем умершего с ног до головы закутывали в большую белую простыню и клали головой на восток в своего рода погребальную палатку, сложив его руки на груди. В ноги ему ставили небольшой стульчик, а по бокам зажигали две желтых свечи. Затем церковный сторож или могильщик, который обычно был довольно беден, отправлялся в деревню, чтобы сообщить всем о смерти этого человека. Он кричал высоким пронзительным голосом и одновременно звонил в колокольчик. На закате отовсюду собирались люди, чтобы посмотреть на тело. Каждый приносил с собой ветку и клал ее в ноги умершему. Затем все читали вечернюю молитву, а женщины пели церковные гимны. Время от времени вдова и дети покойного поднимали край савана и целовали его. В соседней комнате накрывали стол для поминок. Нищие за ним сидели рядом с богачами. Это лишний раз подчеркивало мысль о том, что перед смертью все равны. Довольно странно, что бедных часто ассоциировали с горестями и радостями бретонцев. Они присутствуют и на поминках, и на крещении, и во время свадебного торжества.

Утром прибывал приходской священник, и все, кроме родителей умершего, если они сами были еще живы, должны были уйти. В их присутствии церковный сторож закрывал гроб. Остальным членам семьи не разрешалось принимать участие в этом грустном прощании, считавшемся священным. Гроб клали на повозку, в которую были запряжены быки, и погребальная процессия отправлялась в путь. Перед телегой шел священник, а за ней – родственницы покойного в желтых головных уборах и черных накидках. За ними с непокрытой головой следовали мужчины. В церкви гроб ставили на помостки, а рядом с ними садилась вдова, которая оставалась там на протяжении всей церемонии. Когда тело умершего опускали в могилу, все присутствующие повторяли последние слова погребальной молитвы, и, как только гроб касался земли, они начинали громко оплакивать свою утрату.

Бретонские похороны, как и другие погребальные церемонии кельтов, довольно печальны. Странное сочетание горя и пиршества, характерное для них, чем-то напоминает ирландские поминки. Однако еще более удивительно то, что бретонские крестьяне искренне верят – после того как тела их друзей оказываются в могиле, души этих умерших отправляются в мир вечной радости и света.

Ад и рай

В двух поразительных бретонских балладах подробно рассказывается о рае и аде. Эти описания загробного мира возникли в области Лиона. Считается, что их составил священник по имени Морин, живший в XV веке, но согласно другим гипотезам автором этих баллад был иезуит Монуар, который жил и читал проповеди на двести лет позже. В любом случае они были созданы в церковной среде. «Низойдите, христиане, – говорится в ней, – чтобы стать свидетелями невыразимых пыток, которым подвергаются души осужденных правосудием Господа, заковавшего их в самом центре пламени за то, что они оскорбляли дары, которые были у них в этом мире. Ад – глубокая бездна, полная теней, куда никогда не попадает луч света. Ворота были закрыты и запечатаны Богом, и Он никогда больше не откроет их. Ключ потерян!

Зажжено пламя, чтобы очищать это место, пламя, которое постоянно поглощает потерянные души. Там они будут гореть вечно, страдая от невыносимой жары. Они скрежещут зубами, как бешеные псы. Они не могут избежать пламени, горящего над их головами, под их ногами и со всех сторон. Сын бросается на отца, а дочь – на мать. Они втаскивают их за волосы в самый центр пожара, с криками: «Будь проклята ты, утратившая стыд женщина, принесшая нас в этот мир! Будь проклят ты, небрежный мужчина, ставший причиной нашего проклятия!»

Пить они могут только свои слезы. Их кожа выжжена, вся в укусах змей и демонов, а их плоть и кости – всего лишь топливо для великого костра ада!

После того как они какое-то время пробыли в этом горне, Сатана бросает их в ледяное озеро, а из него – снова в пламя, а из пламени – в воду, подобно куску металла в кузне. «Сжалься, Господь, сжалься над нами!» – взывают они, но их крик напрасен, так как Бог закрыл уши и не слышит их плач.

Жар настолько сильный, что костный мозг горит в их костях. Чем больше они призывают к жалости, тем сильнее их мучат.

Этот огонь – гнев Бога, которого они отвергли. Воистину он никогда не погаснет!»

Кто-то с отвращением, гневом и презрением отвернется от этого произведения средневекового духовенства. Когда задумываешься о тысячах простых и ни в чем не повинных людей, мучившихся и почти сходивших с ума от ужаса, который порождали мерзкие тексты, подобные этому, начинаешь склоняться к мысли о необходимости поспорить с распространенным представлением о многочисленных достоинствах средневековой церкви. Но Бретань – не единственное место, где вплоть до относительно недавнего времени был распространен подобный террор. Еще тридцать лет назад священники зачитывали подобные описания с кафедр церквей, расположенных в шотландских деревнях. Как бы странно это ни было, но принадлежащие к этому поколению люди с ностальгией и восхищением вспоминают старомодные осуждающие проповеди и критикуют молодых священников за то, что в их наставлениях не хватает силы и угрозы, свойственных их предшественникам. Сейчас уже не читают таких проповедей, говорят они. Давайте поблагодарим Господа и воспоем хвалы человеческому разуму и состраданию, благодаря которым эти нравоучения ушли в небытие.

Противоположная картина рисуется в балладе о рае. Большинство ученых считает ее автором Мишеля де Керодерна, бретонского миссионера XVII века, но другие исследователи предположили, что ее написал святой Херве, о котором говорилось выше. В любом случае эта баллада, как и ее мрачный аналог, полна предрассудков. В ней говорится о том, что душа по дороге в рай пролетает мимо Луны, Солнца и звезд и с этих высот смотрит на родную Бретань. «Прощай, моя страна! Прощай, мир страданий и тяжелого бремени! Прощайте, бедность, злоключения, проблемы и грехи! Тело лежит внизу, как пустой сосуд, но, куда бы я ни обратил свой взгляд, мое сердце наполнено неописуемым блаженством.

Я вижу, как врата рая открываются при моем приближении и святые выходят, чтобы встретить меня. Меня принимают во дворце Святой Троицы, среди славы и небесной гармонии. Господь возлагает на мою голову прекрасную корону и просит меня войти в сокровища рая. Легионы архангелов восхваляют Бога, в руках каждого из них по арфе. Я встречаю своего отца, мать, братьев и людей из своей страны. Хоры маленьких ангелов подлетают все ближе и кружатся над головами, подобно стаям птиц. О, бесподобное счастье! Когда я думаю об этом блаженстве, мое сердце отрешается от страданий этой жизни».