Ламия известна прежде всего как персонаж древнегреческой мифологии — дочь Посейдона и одна из многочисленных возлюбленных Зевса. О ней упоминают древнегреческий поэт архаической эпохи Евмел из Коринфа (VIII в. до н.э.), Аристофан (V-IV вв. до н.э.), Плутарх (I-II в. н.э.), римляне Луцилий (II в. до н. э.) и Гораций (I в. до н.э.), историк Страбон (I в. н.э.). Развернутые рассказы о Ламии есть у Диодора Сицилийского (I в. до н.э.) и более поздних мифографов: в трактате «Опровержение или исцеление от мифов, переданных вопреки природе» (I в. н.э.) и в «Метаморфозах» Антонина Либерала (II—III век н. э.). И это практический полный перечень касающихся Ламии античных источников или их изложений, в которых к тому же имеются некоторые противоречия. К сожалению, не сохранилась пьеса Еврипида «Ламия», о которой упоминает Лактанций и, возможно, Диодор Сицилийский. В поздней античности и средневековье «ламии» начинают рассматриваться как демонические существа, вампиры, призраки и даже редкие животные, а в Новое время — еще и как одно из воплощений архетипического образа «женщины-змеи» (см. также Мелюзина).
* * *
Первое упоминание о Ламии, дошедшее до нас, находим в поэме Евмела из Коринфа (VIII в. до н.э.), который указывает на её божественное происхождение:
...во коем родитель Ламии, матери милой моей, Посейдон... (Евмел из Коринфа, «Коринфские сказания» («Коринфиака»), из речи сивиллы Герофилы)
Уже в классическую эпоху, у Аристофана (V-IV вв. до н.э.) в пьесах «Осы» и «Мир» в одном и том же контексте упоминаются «немытые тестикулы Ламии», что делает её пол неоднозначным.:
...Он вонюч, как тюлень, сзади - точно верблюд, как у Ламии, грязные яйца. (Осы, 1035, перевод Н. И. Корнилова 1900 г. изд.)
В т. ч. на этом стихе Аристофана основано, например, изображение Ламии в «Истории четвероногих животных» Эдварда Топселла (1607 г.).
В схолиях к «Осам» Аристофана кратко пересказано самое раннее из сохранившихся изложение истории Ламии — в историческом сочинении Дуриса Самосского (IV-III вв. до н.э.):
Дурис [Самосский] во второй книге «Ливики» пишет, что была прекрасная женщина Ламия, и когда с ней сошелся Зевс, Гера из ревности погубила ее дитя от него, поэтому от горя та стала безобразной и, похищая детей у других, убивала.
Гораций (I в. до н.э.) пишет о поедающей детей Ламии, как о чем-то общеизвестном:
...нельзя же живого вынуть из чрева ребенка, которого Ламия съела. (Гораций. Наука поэзии, 340)
Аристотель (IV в. до н.э.) в «Никомаховой этике» (VII, 5) упоминает о некоем «существе женского пола», «о котором рассказывают, что оно, взрезав беременных, пожирает детей», что один из комментаторов считает ссылкой на ламию, впрочем, описывая ее как скифку из черноморского региона.
Вряд ли возможно установить, когда и каким образом произошла трансформация образа мифологической Ламии Евмела, в представление о ламиях, как классе существ (видимо, простонародное), которое мы встречаем, например, у Флавия Филострата (II-III вв.) в «Жизни Аполлония Тианского» (см. ниже). Но уже у римского сатирика Луцилия (II в. до н. э.), фрагмент из которого приводит раннехристианский церковный писатель Лактанций, происходит деонимизация имени Ламии:
Ламий ужасных, каких Помпилии Нумы и Фавны
Установили на страх, трепещет он как всемогущих.
Точно ребята, что все живыми считают статуи
Медные, чтя за людей, - так эти во бред сновидений
Верят и сердцем живым наделяют идолов медных.
Всё это - выдумки, вздор, галерея картинная только.
Страбон («География», Книга 2,.8, I в. н.э.) также упоминает Ламию в ряду детских страшилок:
«Детям мы рассказываем мифы, доставляющие удовольствие для поощрения к добру и внушающие страх, чтобы отвлечь их от нехороших поступков. Таковы, c например, Ламия, мифы о Горгоне, Эфиальте и Мормолике».
Диодор Сицилийский (I век до н.э.) излагает альтернативную, более реалистичную, чем у Дуриса, историю Ламии, и даже дает вполне практическое толкование также, видимо, общеизвестной способности Ламии вынимать свои глаза:
(3) В основании этой скалы была большая пещера, густо покрытая плющом и брионией (переступень), в которой согласно мифу родилась Ламия, царица невиданной красоты. Но из-за жестокости её сердца, говорят, по прошествии времени её лицо приобрело звериный вид. Ибо, когда все дети, родившиеся у неё, умерли, задавленная своим несчастьем и, завидуя счастью всех других женщин, имеющих детей, она приказала новорождённых младенцев отобрать от их матерей и немедленно убить. (4) Посему у нас, вплоть до нынешнего поколения, история этой женщины известна среди детей и её имя является самым страшным для них. (5) Но всякий раз, когда она изрядно напивалась, она давала всем возможность делать то, что они рады (были делать) незаметно. Поэтому, так как она сама не беспокоилась о том, что происходит в такое время, народ этой страны предполагал, что она не может видеть. И по этой причине некоторые рассказывают миф, что она бросала свои глаза в бутылку, метафорически обыграв беззаботность, которая проявляется наиболее полно от винопития в вышеупомянутой мере, так как это была мера вина, которая отнимала у неё зрение. (6) Можно также привести Еврипида в качестве свидетеля, что она родилась в Ливии, он говорит: "Кто не знает имя Ламии, ливийки родом, имя наиболее бранимое между смертными?" (Диодор Сицилийский. Историческая библиотека, Книга XX , 41, 3-6)
Гераклит-аллегорист (I в. н.э.?), в соответствии с целью своего сочинения, также пытается дать рациональное объяснение мифа:
XXXIV. О ЛАМИИ
Рассказывают, что когда Зевс с ней соединился, Гера превратила ее в зверя, и что, когда она безумствует, то вынимает глаза и кладет их в чашку, питается мясом и ест людей. Было же, наверное, так. Так как Ламия была хороша собой, то царивший Зевс с ней соединился, а Гера, похитив ее, вырвала у нее глаза и забросила их в горы. Вследствие этого Ламия жила, бедствуя и нигде не находя помощи. Поэтому, когда она скиталась в одиночестве, немытая и неухоженная, можно было принять ее за зверя. (Гераклит-аллегорист. О невероятном)
В. Н. Ярхо в комментариях в русскому переводу Гераклита пишет: «В схолиях к Аристофану («Осы», 1035; «Мир», 758) и у Диодора Сицилийского (ХХ. 41. 3—6) излагается история о том, как Ламия, дочь Бела и Ливии, возбудила к себе любовь Зевса, вследствие чего Гера из ревности лишила ее разума, и Ламия умертвила собственных детей. От отчаяния она потеряла свою красоту и стала похищать и губить чужих детей. Источник этого рассказа, скорее всего, Дурид, на «Ливийскую историю» которого есть ссылка в схолиях к «Осам». О способности Ламии вынимать глаза из глазниц пишет Плутарх («О любознательности», гл. 2)»:
«И вот, как сказочная Ламия дома спала слепою, пряча глаза в каком‑то сосуде, а выходя наружу, вставляла их на место и делалась зрячей, так и любой из нас.».
Антонин Либерал (II—III век н. э.) отождествляет Ламию с чудовищем Сибаридой, обитавшей в окрестностях Дельф:
VIII. Ламия, или Сибарида
[Рассказывает Никандр в книге II «Превращений»]
(1) У подножия Парнаса, вблизи Крисы, в направлении на юг лежит гора под названием Корфида, и в ней и до сих пор находится громадная пещера, в которой жило чудовище огромной величины, которое одни называли Ламией, а другие — Сибаридой. (2) Это чудовище каждый день совершало вылазки и похищало с полей людей и домашний скот. И уже дельфийцы собирались запросить оракул о выселении и получить пророчество, в какую землю им следует направиться, как бог указал им на способ избавиться от несчастья: если они желают остаться <на своем месте>, пусть они выставят у входа в пещеру юношу из числа граждан. (3) И они собрались сделать так, как сказал бог. Жребий вынул Алкионей, сын Диома и Меганиры, единственный у своего отца, отличавшийся как красивой внешностью, так и <прекрасным> душевным складом. (4) И вот жрецы, увенчав Алкионея, отвели его к пещере Сибариды; <в это время> Еврибат, сын Евфема из рода Аксия, молодой и знатный человек, выйдя по воле бога из земли куретов, случайно повстречал ведомого <на погибель> юношу. (5) Сраженный страстью и спросив <дельфийцев>, по какой причине они шествуют, он счел, что будет чудовищным, если он не отобьет юношу силой, а позволит ему погибнуть жалкой смертью. (6) Итак, сорвав с Алкионея венки и возложив их себе на голову, велел вести себя вместо юноши. Но когда жрецы отвели его в пещеру, он вбежал туда, схватил Сибариду с ее ложа, вынес наружу и сбросил со скалы. (7) Когда он нес Сибариду, она ударилась головой о выступ Крисы, получила рану и сделалась невидимой, а из этой скалы забил источник, который местные жители называют Сибаридой. По его имени локрийцы назвали город, основанный ими в Италии, Сибарисом. (Антонин Либерал. Метаморфозы)
Павсаний (II век н.э.), описывая свое путешествие в окрестностях Дельф, также упоминает Ламию (в контексте рассказа о Сивилле):
Эллины говорят, что она была дочерью Зевса и Ламии, дочери Посейдона... (Павсаний. Описание Эллады, Книга X, 12, 1)
* * *
У позднеантичных, средневековых и позднейших авторов ламии, как правило, отождествляются с эмпусами и находятся в одном ряду с другими подобными демоническими существами: Мормо, Гелло, Акко и Алфито, Горгонами и даже кельтскими Фейри (см. например, «Историю четвероногих животных» Эдварда Топселла, «О Ламии»). Характерный пример — эпизод из «Жизни Аполлония Тианского» Флавия Филострата (II-III вв.), в котором Аполлоний разоблачает эмпусу:
«Эта вот ласковая невеста — одна из эмпус, коих большинство назвало бы ламиями и мормоликами»
(или в переводе Е Г. Рабинович — «упырями и оборотнями», поскольку ламиям в это время приписывались свойства вампиров и людоедов, а «мормолики» (вариант «Мормо») можно перевести как «ужасные волки» (от λύκος — волк)).
Христианские писатели, вслед за Флавием Филостратом, также рассматривали ламий как соблазнительниц. Кроме того, слова Аполлония «...однако сейчас сохнешь по змее, а змея — по тебе», истолкованные буквально, и именно в отношении ламии (хотя Аполллоний говорит об эмпусе, «коих многие полагают ламиями и мормоликами») создают представление о змеиной природе ламии, которое зафиксировано, например, в «Классическом словаре Лемприера» (1788, см. ниже) и, вероятно, стало общепринятым ко времени появления одноименной поэмы Китса (1820): см., например, картины Исобель Лилиан Глог («Поцелуй чародейки», 1890), Джона Уильяма Уотерхауса («Ламия», 1905 и 1909) или Герберта Дрейпера («Ламия», 1909), на которых прямо или в виде намека присутствует этот мотив.
В лексиконе Исихия Александрийского (ок. 500 г. н.э.) «ламия» истолковывается как привидение или призрак, а также рыба (Эдвард Топселл в «Истории четвероногих животных» добросовестно упоминает в т.ч. о «рыбьей» природе ламии и изображает её покрытой чешуей).
В византийском словаре Суда X-XI вв. отдельные статьи посвящены Ламии — героине мифа по Дурису Самосскому и городу в Фессалии, и «ламиям», как диким животным со ссылкой на Аристофана и его «немытые тестикулы ламии».
Согласно «Классическому словарю Лемприера» (1788):
Ламии (Lămiæ) ― африканские чудовища с лицом и грудью женщины, остальное тело которых подобно змеиному. Они заманивали к себе чужеземцев, чтобы затем их пожрать; и хотя они не были наделены даром речи, шипение их было приятным и ласкающим слух. Некоторые считали их ведьмами, а точнее злыми духами, которые в образе красивой женщины заманивают маленьких детей и пожирают их. По распространенному мнению, легенда о Ламиях восходит к любовным отношениям Юпитера с женщиной по имени Ламия, которую Юнона из ревности сделала уродливой и детей которой погубила; после чего Ламия сошла с ума и от отчаяния пожирала всех попадавшихся ей чужих детей. Ламий также называют лемурами.
Это описание, вероятно, восходит в том числе к Диону Хрисостому (I-II вв.), рассказ которого (т.н. «Ливийский миф») также воспроизводит Эдвард Топселл в популярной «Истории четвероногих животных» (1607):
Дион Хрисостом также пишет, что есть такие животные в некой части Ливии, с очень красивым женским лицом, а также с большой и прекрасной формы женской грудью, превосходящей искусство любого художника, очень красивого цвета спереди, без крыльев и, подобно драконам, не имеющие другого голоса кроме шипения: они самые быстрые из всех земных зверей, так что никто не может убежать от них; ибо своей стремительностью они настигают добычу, а также низвергают мужчин обманом. Ибо, когда видят мужчину, они открывают свои груди и своей красотой соблазняют их приблизиться к себе, и таким образом, когда могут настигнуть, они пожирают и убивают их.
* * *
В средние века Ламия зачастую отождествлялась с Лилит, поскольку у них действительно есть общие черты:
«В еврейской демонологии времени формирования Талмуда Лилит – злой дух женского рода. Обычно предлагается два объяснения имени. 1. От названий трех вредоносных духов шумеро-аккадской мифологии: Лилу, Лилиту и Ардат Лили. 2.От еврейского существительного lail – ночь. В представлении древних евреев это страшное демоническое существо насылает бесплодие или болезни на рожениц, губит младенцев или похищает их, чтобы пить кровь или сосать костный мозг новорожденных. Она насилием принуждает мужчин к сожительству, чтобы зачать от них многочисленных детей.
Ни в одной библейской книге она не упоминается. В еврейском тексте книги Исаии (34:14) говорится о запустении Идумеи после Божественного суда:
И зарастут дворцы ее колючими растениями, крапивою и репейником – твердыни ее; и будет она жилищем шакалов, пристанищем страусов. И звери пустыни будут встречаться с дикими кошками, и лешие будут перекликаться один с другим; там будет отдыхать ночное привидение (lilith) и находить себе покой (Ис.34:13-14).
Из текста ясно, что речь идет о животном, а не о духе, который в отдыхе и покое не нуждается.»
Представление о Лилит как губительнице новорожденных и рожениц встречается также в христианской литературе византийской и более поздней эпохи.
* * *
В греческом фольклоре до сих пор сохранилось представление о «ламиях» как ужасных существах, похищающих и убивающих детей, восходящее еще к упомянутым выше античным классикам.
Исследователь XX века John Cuthbert Lawson отмечает, что «главными характеристиками ламий, помимо жажды крови, являются их нечистоплотность, обжорство и глупость». Современная греческая пословица «της Λάμιας τα σαρώματα» («Ламия подметала») олицетворяет неряшливость, а распространенное выражение «τό παιδί τό 'πνιξε η Λάμια» («ребенок был задушен Ламией») — внезапную смерть маленьких детей.
* * *
Интересное переосмысление образа Ламии произошло в сериале «Взращенные волками» (2020-2021). Здесь Ламия — летающий боевой андроид, сила которого сосредоточена в особых глазах, которые она, как и её античный прототип, может вынимать из глазниц, заменяя обычными, выполняющими только функцию органов зрения, и временно теряя при этом свои боевые качества. Её миссия состоит в том, чтобы вырастить нескольких детей на неосвоенной планете и таким образом создать там колонию. После того, как почти все дети погибают по разным причинам, Ламия забирает нескольких чужих детей с уничтоженного ею враждебного космического корабля, чтобы продолжить выполнение своей программы.