158. Сказка про страну Шлараффию
Das Märchen vom Schlauraffenland
По изд.: Братья Гримм. Полное собрание сказок. — М.: Олма-Пресс, 2002
Перевод Э. Ивановой
Попал я как-то в страну Шлараффию, и тут же разинул рот. Там на тонкой шёлковой нити висит каменный дом и собор. Только я подивился чуду, как мимо меня промчался безногий человек, да так быстро, за ним и рысаку не угнаться. Не успел я на него подивиться, как тот человек перерубил острым мечом целый мост. И тут я осла увидал — нос у него серебряный, а сам он за двумя зайцами гонится. Добежал осёл до липы развесистой, увидел, что на ней горячие оладьи растут, ну и давай их уплетать.
Хотел было и я за оладьи приняться, да смотрю, идёт тощая старая коза, а на себе несёт пудов сто сала да пудов шестьдесят соли в придачу! Скажете: вру?
Видел я ещё кое-что почуднее: плуг в поле сам собой пашет, а годовалый ребёнок четыре мельничных жернова из Регенсбурга в Трир, а из Трира в Страсбург перебрасывает. Коршун Рейн переплывает. Безголосые рыбы это увидали, да такой шум подняли, что в небе от него зазвенело. Но это ещё не всё. Иду я дальше, смотрю — мёд ручьём из долины в гору бежит. Ну, не удивительно ли?
Были ещё там две вороны, они лужайку косили, а два комара мост рубили, два голубя волка разорвали, а двое ребят козлят вместо мячика вверх бросали, две лягушки рожь молотили. Две мышки епископа крестили, две кошки у медведя язык оторвали. Мало того: улитка на льва наскочила и его,
не прожевав, проглотила. Ох, и немало я насмотрелся: цирюльник одной женщине бороду брил, грудные младенцы на своих матерей кричали.
Дальше пошёл, а там борзые на себе водяную мельницу из ручья тащат, а их старая кляча за работу хвалит. А во дворе четыре лошади муку мелют, две козы печь топят, рыжая корова хлебы в печь сажает. А петух кричит надрывается: «Кукареку! Сказка кончается. Все хорошо в меру, а ты наврал с целую гору!»
***
Комментарий братьев Гримм: «Сказка об обезьяньей стране Шлараффии (у Штальдера - Кларафии), где хитроумными существами выступают обезьяны, несомненно, относится к глубокой древности (об этом свидетельствует старинное немецкое стихотворение XIII века — см. публикации в «Старонемецких листах» и в журнале Хаупта). Чаще всего данный сюжет излагается, как и здесь, в шутливой форме сказок о сахарном домике с крышей из оладьев, балками из корицы, преподносится он с детской серьезностью и основывается на древнейшем мифе об утраченном рае, где текут молочные и медовые реки. К первому типу относится знаменитый шванк Ханса Сакса и «масленичные пьесы» И. Фишарта. Приведем, к примеру, такую цитату: «Меня влечет из дома ветер странствий туда, где стоят пряничные дома, с балками из жареной свинины, заборы сделаны из сосисок, а крыши - из оладьев, колодцы полны мальвазии, с неба идет молочный дождь и леденцовый град. Там платят за игры и за сон». Точно также повествует о стране “pays de Cocagne” (страна изобилия) - французское фаблио. Об аналогичной стране “Cockeney” сообщает английская сказка. У Д. Базиле она называется “la Cuccagna conquistata” (Палермо, 1674 г. ) В Австрии тоже рассказывается о безоблачной стране, где не бывает несчастий. С другой стороны, многие сказки живописуют невозможные вещи (№ 159), например, есть такт края, где дома летают, животные говорят, ручьи горят, их тушат соломой и т. д. Некоторые из этих невероятных вещей имеют в своей основе древние представления, выказывают родственные связи с таинственными образами, которые следует отличать от «завиральных» историй грубого толка. Можно привести многочисленные примеры «перевернутого мира» из сб. голландских, немецких народных песен, фрагменты из легенды о Танхойзере и др. <...> Сошлемся еще на подобную версию из Падербёрна... В швейцарской сказке (сб., изданный в Берне, в 1818 г.) тоже описывается путешествие в страну Шлараффию. Туда приходит блоха и видит коров на ходулях, козы обули сапоги, ослик танцует на канате, мужья выставляют своих жен на продажу с Рождества до мая, коровы залетают в гнезда аистов и варят там яйца. Дело происходит летом, но в Шлараффии все промерзло. Скамейки и стулья дерутся друг с другом, шкаф орет, стол трясется, печь говорит двери: «Давай лучше выйдем!»
Примечание1
Литературным предшественником сказки было старинное стихотворение XIV в. на средненемецком диалекте, опубликованное в поэтическом сборнике Йоханна Мюллера в 1785 г. (т. 3), пересказанное затем прозой. Утопические представления о желанной стране «с молочными реками и кисельными берегами», где нет недостатка в еде и питье, возникли из забот о хлебе насущном, питаемых страхом перед голодом и воспоминаниями о житейских трудностях. Они отразились прежде всего в сказках, где фигурируют скатерть-самобранка, столик-накройся, прочие волшебные предметы, а также магические помощники. Нередко в подобных небылицах мир переворачивается с ног на голову, шиворот-навыворот.
***
Братья Гримм взяли в качестве основы опубликованную Крисгофом Мюллером в 1784 году в «Собрании немецких стихотворений XII—XIV веков» небылицу «Все это вранье» („So ist es von lugenen", XIV в.) и довольно близко к оригиналу передали ее в прозе и назвали «Сказкой о Шлараффии» („Das Marchen vom Schlaraffenalnd"). Она появилась в сборнике «Семейных и детских сказок» в 1815 году под номером 67, а во втором переиздании 1819 года разместилась под номером 157. При этом «время обезьян», о котором идет речь вначале, при переработке в XIX столетии благодаря не совсем ясным этимологическим связям становится «временем шлараффов». Однако от самого образа страны изобилия мало что остается. Лишь широкая липа с растущими на ней горячими блинами, сладкий мед, текущий, как вода, из долины в гору и самовскапывающий плуг напоминают о чудесном крае, полном вкусностей.
При переработке сказки изменения коснулись не только зачина. Втрое уменьшилось число выражений «Я видел...», начинающих новую рифму и/или очередную ложь. Вместо двух коз, несущих волов, в современной версии появились дети, бросающие двух козочек, что Герман Гаман объяснил недосмотром братьев Гримм, прочитавших вместо «волы» (нем. rinder) дети (нем. Kinder). Возможно, это изменение внесено намеренно: оно становится третьим упоминанием о малышах наряду с годовалым ребенком, добрасывающим четыре мельничных жернова от Регенсбурга до Трира и из Трира до Страсбурга, и двумя младенцами, просящими мать помолчать. Шлараффия братьев Гримм становится, таким образом, краем, где, как и в мире наизнанку сильные дети имеют власть над взрослыми, животными и природой. В дальнейшем данный мотив превосходства детей над родителями и учителями в детской литературе получит свое продолжение и будет связан с типом «Шлараффия - как мир шиворот-навыворот».
Изменения при передаче текста коснулись и концовки небылицы: она лишилась упоминания об испражнениях, о которых сообщает петух. Вместо этого добавляется его крик: «И закукарекал петух: кукареку! Вот и сказочке конец, кукареку!».
Фольклорная основа, отвечающий правилам приличия тон произведения, дети и животные как основные действующие лица сказки, характерный для небылицы, к тому времени ставшей жанром детской литературы, и излюбленный ребятами принцип перечисления несуразностей, - все это позволило включить «Сказку о Шлараффии» в сборник «Детских и семейных сказок».2