Гюстав Дроз. Глава из Петрония

Из романа «Лето в деревне»
Из письма Адели. Стихотворение является пересказом прозаической истории, рассказанной поэтом Евмолопом в романе Гая Петрония Арбитра «Сатирикон» (главы 85-87).

Дитя борделя: Семь лучших французских эротических романов XIX века. – М.: КРОН-Пресс, 1998. – С. 415-418.
Подстрочный перевод с французского А. Васильковой

Античный наставник, изображенный им самим.

Во времена моей молодости мне взбрело в голову
Однажды покинуть Рим и отправиться в Азию;
Я исполнил свое намерение, я поспешил с отъездом
И, ни на чем не остановив свой выбор, ведомый случаем,
Прибыл в Пергам, город, богатый
Удовольствиями, где жизнь приятна и легка;
Но тем, что меня там удержало, говорю без обиняков,
– К чему скрывать? – была любовь.

У моего хозяина был сын, прекрасный, как Нарцисс,
Нежный цветок, и, чтобы его сорвать, следовало прибегнуть к уловке;
А потому я скрывал свои пристрастия за внешней сдержанностью,
И вскоре прослыл олицетворением мудрости.
Вся семья, очарованная моим строгим видом,
Наперебой меня хвалила, так что отец,
Человек бесхитростный и еще более недалекий, чем они,
Доверил мне своего сына и исполнил мое желание.
Он поручил мне водить в школу
Своего милого отпрыска; суровыми словами
Я должен был отстранять тех, кто слишком близко
Подходил к моему сокровищу. Скупец за своим золотом
Присматривает не так старательно,
Заботливо и тревожно,
Как я следил за порученной мне драгоценностью,
Которой намеревался воспользоваться один и в скором времени.
Однажды утром, когда я лежал совсем рядом с моим учеником
И искал средство воплотить
Мечту, которую так долго лелеял,
Любовь озарила мой беспокойный ум,
Купидон вдохновил меня. Я встал со своего ложа
И, ступая так осторожно, что было бы слышно, если бы
Пролетела муха, я перешел к постели
Моего маленького соседа совершенно бесшумно.
По некоторым его движениям я понял,
Что он уже не спит, и тогда, не медля долее,
Обращаясь к Венере, царице любви,
Я, весь трепеща, воскликнул: «Я всегда тебе поклонялся,
Помоги мне, богиня, исполни мою мольбу;
Сделай так, чтобы это прекрасное дитя открыло веки
Лишь после того, как мне позволено будет похитить поцелуй;
Если он не проснется, если позволит мне положить
Руку на его прелестное тело, две горлицы станут
Твоей наградой, и среди самых красивых
Я обещаю их выбрать».
                                         Прекрасный юноша
Тотчас покорился моим желаниям;
Он не пошевелился, и я добился незначительной милости,
Которая разожгла мои желания, но отнюдь не насытила их;
Однако, будучи человеком осторожным, я пока что не стал
Заходить дальше и, встав, прежде всего
Поспешил за обещанной наградой,
Которой мой ученик с нетерпением ожидал.
Ободренный таким удачным началом,
На следующую ночь я направился прямо к цели.
«Если ты, Венера, позволишь мне всласть прикасаться
К этому прекрасному телу, – воскликнул я, – и если на том ложе
Мне удастся одержать любовную победу,
Клянусь, как только рассветет,
Купить коня моему прекрасному ученику».
Соблазнившись, мальчик не дал мне договорить
И, приблизившись, казалось, предлагал мне
Начать сражение. Я перестал колебаться
И набросился на него; мой рот упорно
В сотне мест прикасался к алебастровому телу и кусал его;
Он метался, взлетал; я обострял его желания
И, уничтожив все преграды, среди наслаждений
Я прорвался к цели… Ах! Передать не могу,
Что я почувствовал; какими словами описать
Счастье, которого так страстно и долго желал?
Когда я держал в объятиях обожаемое дитя,
Это были восторги, несказанные наслаждения,
Какие боги изредка, когда благосклонны к нам,
Позволяют нам изведать. Так прошла ночь,
Пролетела быстрее сна, и рассвет застал нас
Утомленными, но непобежденными, отважно,
Хотя и безнадежно, сражающимися
С овладевающим нами бессилием. Все же пришлось
Покинуть моего милого ученика, и занявшийся день
Прогнал меня с его ложа.
Я должен был выполнить
Обещание, и я вышел, надеясь, что ловкость
Поможет мне от него избавиться, поскольку, не считая того, что конь
Дороже голубя, подобное животное,
Слишком крупный подарок, подвергает опасности
Мою репутацию; отец мог бы
Воспрепятствовать моим наслаждениям, отдалить меня от своего сына.
Эти рассуждения поколебали мой неуверенный ум,
И несколько часов спустя я вернулся с пустыми руками.
Ученик ждал меня, и его жадный и любопытный
Взгляд, упрямо искавший моего взгляда,
Казалось, вопрошал; его глаза достаточно ясно говорили мне,
Что он недоволен. «Эй, учитель! я рассчитывал получить
Хорошего коня и ничего такого не вижу», –
С досадой сказал он. «Завтра же он у тебя будет, –
Сказал я ему и нежно сжал его в объятиях. –
Я не нашел ничего достойного
Ходить у тебя под седлом». – «Хорошо, на следующий день
Только попробуй потревожить мой сон,
Увидишь, что будет!» – сказал он, повернувшись ко мне спиной.
Я удалился, смущенный. Несмотря на угрозу,
Как только настала ночь, я, собрав всю свою храбрость,
Тихонько подошел к его ложу; там я попробовал
Смягчить его самыми нежными речами.
Все же я шептал еле слышно, потому что хозяин
Спал совсем близко оттуда. Я признал свою вину,
Смиренно и со слезами на глазах; но, сколько я ни клялся,
Что ничего не пожалею, лишь бы ее загладить,
Мне не удалось усмирить его гнев.
«Спи, спи, – ответил он, – не то я разбужу отца!»

Не стану скрывать, что страх мой был велик;
И все же опасность подстегнула мой пыл,
Я решился вступить в бой, и мое упорство
С легкостью сломило его сопротивление,
Довольно, правда, вялое; мальчик только и хотел
Позволить похитить то, в чем отказывал мне;
После первых моих ласк
«Так-то, – сказал он, – ты выполняешь свои обещания?
Я даю тебе все, ничего не обещав;
Ты на словах промотал свое состояние.
Дорого же стоит этот конь!» Мне трудно было защищаться;
Неотступный насмешник не хотел сдаваться
На мои доводы; наконец мы подписал перемирие.

Меня одолел сон, но недолго я вкушал
Честно заслуженный отдых; вскоре я почувствовал, что меня расталкивают;
Я резко проснулся, пытаясь понять, кто это
Меня трясет. «Учитель! как это, ты уже спишь! –
Шептал мой ученик. – Неужели ты
Выбился из сил?» С этими словами он толкал меня плечом
И наваливался на меня. Я ясно видел, что этот негодник
Щедро вознаграждает себя за милости,
Которые оказывает. Мне пришлось раздувать пламя
В почти совсем погасшем очаге, в куче золы
Отыскивать искру, словом, предпринять
Трудную, неблагодарную и, главное, долгую работу;
Все же я за нее взялся и, если довел ее до конца,
Если честь моя была спасена, то не без труда;
Оказавшись у цели, я едва дышал.
После таких подвигов я мог надеяться
На пощаду, на отдых; я имел право желать
Сна, и что же! Нет, эта трудная задача,
С которой я справился, была всего лишь вступлением,
По крайней мере для моего ученика,
И он, не успокоившись, отказывался дать мне отсрочку.
«Как! – говорил он мне. – Ты хочешь спать, дорогой учитель;
Еще не время, я не могу это позволить.
Что же! Неужели тебе наскучила такая приятная игра?
Мы едва начали».
                                Да, я был в изнеможении,
Сломлен, разбит, измучен, я падал от усталости;
Надо было любой ценой поставить преграду
Неукротимым желаниям этого сорванца;
Так что я повернулся и резко сказал ему:
«Довольно! На эту ночь утихомирь свой пыл;
Спи же, негодник, не то я разбужу твоего отца!»

Средство оказалось действенным. Мальчик не проронил ни слова
И мирно проспал до утра.