Д. П. Горчаков. Соловей
Горчаков Д. П. (1758–1824)
Перевод одной из приписываемых Лафонтену стихотворных новелл.
С достаточной убедительностью Горчакову приписывается перевод стихотворной сказки Ж. Лафонтена «Соловей» («Жила девица Катерина...»), некоторое время считавшийся одним из ранних пушкинских сочинений.1
* * *
Соловей (Из Боккаччо)
1
Жила девица Катерина,
Катюша — попросту сказать.
Собой была она картина,
Которой лучше не сыскать,
От стен московских до Пекина.
Родитель был ее Тарас,
А мать! ... не помню как звалась.
Но, что за нужды до названья?
Положим, мать была Маланья,
И будем продолжать рассказ.
Вошедши в юны, красны лета,
Как роза Катя в блеске света
Была собою так мила:
Вокруг ее прекрасной шеи
Любовь рассыпала лилеи,
А волос в кудри ей свила,
Ну, словом, щедрыми руками
Природа прелести дала.
Над черными ее глазами
Дугою брови провела.
2
Пролаз, собой весьма приятной,
Детина ловкий, бойкий, статный,
Не помню, где-то в первый раз
Увидел Катю и... влюбился,
Они вздурели, в тот же час,
Сердца их страстью закипели,
Они томились и хотели...
Чего ж? Нельзя проговорить.
Я мог бы в слова два-четыре
Вам их желание открыть,
Но, господа, ее же в мире
Благопристойностью зовут,
Мне ставить многоточье тут.
Как вихри воют в непогоду,
Москвы реки волнуют воду,
Так точно пылкая любовь
В их жилах всю волнует кровь.
Но пользы было в том немного —
За Катей мать следила строго,
Старуха злая день и ночь
От ней не отходила прочь.
Пролаз, в тоске развеся губы,
Не мог разлуки с милой снесть,
Он на старуху скалил зубы,
Готов ее живьем был съесть.
Пеняя на свою судьбину,
Не зная, чем разбить кручину,
Он поцелуй, бывало, сладкий,
Дорогой брал от ней украдкой.
Но поцелуй лишь губы трет,
А кто о девочках хлопочет
Тот больше поцелуя хочет:
«Сухая ложка — рот дерет».
3
И так, горя бесплодной страстью,
Хотел он Катю позабыть!
Но как-то с ней ему по счастью
Наедине случилось быть.
«Пришло! — сказал он ей, вздыхая. —
Пришло навек мне, дорогая,
Тебя из мысли истребить.
Сказать тебе всю правду-матку?
Хочу бежать с тоски в Камчатку,
Мне пользы нет тебя любить.
Нельзя ли сделать, мой дружочек,
Чтоб где-нибудь я уголочек
Имел с тобой наедине?
Нельзя ли сделать, чтоб Маланья
Не знала нашего свиданья:
Была от нас на стороне?
Не можешь ты себе представить,
Каких любовь мне стоит бед!
И если хочешь ты, мой свет,
От смерти злой меня избавить
И миг блаженства испытать,
То прикажи свою кровать
На галерею переставить.
Там можно будет вечерком
С тобой увидеться тайком,
Я дельце до тебя имею,
Теперь сказать еще не смею,
Скажу все после, верь мне в том.
Лукавая красотка знала,
Какую скажет он ей весть,
И, усмехнувшись, обещала
Постельку к ночи перенесть.
Трудненько у старухи в хате
Затеять ночью перенос,
Но где Амур просунет нос,
Там дело будет точно в шляпе.
4
Итак, пришла к старухе дочь:
«Простите, маменька, что смею
Трудить вас просьбою своею,
Позвольте в будущую ночь
Мне перелечь на галерею.
Здесь в доме, матушка, ей-ей,
Не сплю я много уж ночей,
Мне тараканы надоели,
Здесь блохи всю меня изъели,
А если любите вы дочку,
Пустите спать меня в садочку.
Там лягу в чистый воздух я,
При том услышу к вечеру
Приятный голос соловья».
Мамаша наконец склонилась
На просьбу дочери своей,
Но прежде мужу изъяснилась
О новой переборке сей.
Явившись к муженьку седому,
Она ведет такую речь:
«Катюша просится из дому
На свежий воздух перелечь.
Послушать песни соловья...
Как хочешь! Воля в том твоя...»
— Послушай, матушка моя, —
Сказал старик в ответ Маланье, —
Нимало не противлюсь я
Исполнить дочери желанье,
Ты знаешь ведь давно сама,
Что дочь люблю я без ума
И ей ничем не прекословлю,
Хоть ляг она себе на кровлю.
Я рад для дочери своей
Все сделать, что для ней милей.
Пришла красотка в восхищенье,
Такое слыша позволенье,
Сейчас постель перенесла,
Потом Пролазу знать дала,
Чтоб он один во мраке ночи
Предстать изволил ей пред очи.
5
Любовник не был Фалалей.
Лишь ночь желанна наступила
И мглою черною своей
Московские дома покрыла,
Он, как стрела, пустился к ней.
Где нужно лестницу подставил
И к милой путь по ней направил,
Пролез проворно, как он мог
И прямо к ней в постель и лег.
О! Сколько нежных целований,
И сладострастных воздыханий,
Ночная тьма скрывала тут.
Но мне излишний будет труд
Рассказывать про все подробно,
Да вряд ли чье перо способно
Любви успехи объяснить.
Нет! Никакой поэт, ни гений
Не может кистью описать,
Однако полно рассуждений,
Не то конца не будет сказке,
Я прямо приступлю к развязке.
У Кати соловей в руках,
Он очень мил в ее глазах,
Когда он песню начинает
Она в восторге утопает.
Он пел, плутишка, до рассвета.
«Ах! Как люблю я песню эту!!!»
Так Катя лежа говорит —
«От ней вся кровь во мне кипит!»
6
Меж тем Аврора восходила
И тихо, тихо выводила
Из моря солнце за собой.
«Пора, мой друг, тебе домой!»
Пролазу Катя говорит.
Восток зарею уж горит.
Но он, любовью утомленный,
Ослабший, сонный, истощенный,
Прильнув к любовнице на грудь...
И так случилось им уснуть.
Отец, к восходу солнца вставший,
Пошел, ни слова не сказавши,
Проведать, как любезна дочь
Под небом спала перву ночь.
На галерею он приходит
И дочь в глубоком сне находит.
Ах! лучше бы ушел он прочь.
Она с любовником лежала
Без простыни и одеяла.
(Затем, друзья, что в той поре
Великий жар был на дворе).
В руках своих она держала,
И не стесняясь тем ни мало,
Ту вещь, какая у мужчин
Для важных спрятана причин.
Ту вещь (ах, как бы перед вами
Назвать достойными словами
Ту вещь, что Катей взята в плен).
Вещь эта — есть тот самый член,
Который пособил Адаму
Из девы Евы сделать даму.
7
Отец глазами дочку смерил
И сам глазам своим не верил,
Но, наконец, преодолев
Жестокий свой отцовский гнев,
В свою он спальню возвратился
И тут к Маланье обратился,
Сказав: «Жена! Пора! Вставай!
Ну, ну, скорей! За мной ступай.
Я не дивлюсь, что дочь моя
Хотела спать на галерее
И слышать голос соловья,
Он, бедненький, был пойман ею».
— Ах! Что я слышу! — мать сказала,
— Ужель она его поймала?
Неужли он в руках у ней?
Посмотрим, что за соловей!
Ну, что, красивый он собой?
И вьет ли гнезда он весной,
Каков он: мал или велик?
«Изрядный», — отвечал старик.
Мать с радости благословенье
Любезной дочке понесла,
И вот уж к ней она пришла,
Какое же для ней явленье?
Досада, злоба, удивленье,
Явились на лице у ней
И сморщили всю рожу ей,
Едва лишь соловья узрела,
Которого держала дочь,
Который был у ней всю ночь,
Маланья гневом закипела,
Вся взъерепенилась, вздурилась,
И как чертовка разъярилась,
Не зная, что ей предпринять,
Она дочь стала величать
Распутной сукой непотребной,
Молилася, чтоб жезл волшебный
Ее с любовником пожрал,
Чтоб дьявол в тартар их забрал,
Хотела в хари им вцепиться,
Но муж ей фигу показал:
«Уж поздно, милая, тут злиться», —
Ей хладнокровно он сказал, —
«Теперь беда уж совершилаь,
И девства дочь твоя лишилась.
Хоть ты себе кричи, бранись,
Хоть дочери в глаза вцепись,
Но тем ты дела не поправишь,
А только кутерьму составишь.
Нам нужно в случае таком
Тихонько все к добру наладить,
Поди скорее за попом:
Я с ним хочу беду загладить,
Которая грозит в наш дом».
8
Меж тем любовник наш проснулся,
Увидя солнце, ужаснулся.
«Ах, милая! — воскликнул он, —
Боюсь, чтоб не был мне трезвон:
Нас день с тобой застал в постели,
Не знаю, как уйти отселе!»
«Вас не обидит здесь никто!» —
Отец в ответ ему на то, —
«Все будет ладно между нами.
Напрасно, господин Пролаз,
Я стал бы гневаться на Вас,
И бранными метал словами.
Они, по мненью моему,
Служить не будут ни к чему,
Но в том должны признаться сами,
Что крайне я обижен Вами.
Итак, чтоб черт не ссорил нас,
Чтобы навеки помириться,
Извольте же при мне сейчас
На дочери моей жениться.
Не то Вы, господин Пролаз,
Отсюда головою вниз
На двор в минуту полетите.
Ну, выбирайте, что хотите.
Жизнь, если Вам еще мила
И не постыла совершенно,
То должно грешные дела
Вам браком кончить непременно.
Итак, ужель хотите Вы
Сегодня быть без головы?»
Нет! Это неприятно слишком,
Пролаз детина был с умишком.
И вот что он сказал отцу:
«Я рад идти сейчас к венцу.
Дочь Ваша молода, прекрасна,
Ей вся душа моя подвластна!
Итак, чего же медлить нам,
Мы хлопнем, значит, по рукам,
А там и свадебку сыграем,
На ней попляшем, погуляем.»
Всяк стал доволен, наконец.
«Пришло все в лад», — сказал отец, —
«Теперь не унывайте дети,
Что соловья поймали в сети.»