К. Батюшков. Сон воинов

Отрывок Батюшкова заимствован из поэмы Парни «Isnel et Asléga, poème imité du scandinave» (Isnel et Aslega, III, 1802) («Поэма Иснель и Аслега, подражание скандинавскому»). Перевод Батюшкова, сделанный им, очевидно (судя по времени появления в «Вестнике Европы»), в конце 1810 г., вызвал оживленный «словесный спор» по почте между ним и Гнедичем. В этом споре с полной отчетливостью столкнулись различные социальные и литературные позиции двух друзей: убегающего от «службы», «беспечного ленивца», карамзиниста и парнианца, Батюшкова и «чиновника», полуклассика по своим литературным вкусам и симпатиям, Гнедича. Батюшков упорно отстаивает как подлинник Парни, зачисленный, по его словам, «профессором Ноэлем, членом парижского института, в примеры прекрасной и живописной поэзии», так и свой перевод, который «кажется, не хуже подлинника», наконец «легкий род поэзии», в котором Парни «признан лучшим писателем» и который «весьма труден» вообще (специальной защите «легкой поэзии» посвящена его значительно более поздняя «Речь о влиянии легкой поэзии на язык». См. примечания к ней на стр. 594). Гнедич, наоборот, требует от него произведений «эпических, важных»: «Одиножды положив на суде, что я родился для отличных дел, для стихотворений эпических, важных, для исправления государственных должностей, для бессмертия, наконец, ты, любезный друг, решил и подписал, что я враль, ибо перевожу Парни». Друзьям так и не удалось переубедить друг друга (см. Сочинения Батюшкова, под ред. Майкова, т. III, стр. 113—115 и 116—117). Однако дальнейшая судьба этого стихотворения наглядно иллюстрирует последующее постепенное литературное «поправение» Батюшкова. Включив стихотворение в «Опыты», он отбросил от него всю вторую часть — «песнь Эрика», на которую Гнедич в свое время особенно нападал, а в 1819—1821 гг. намеревался вовсе выкинуть его из задуманного им нового издания своих стихотворений.

Из поэмы Аснель и Аслега

Битва кончилась, ратники пируют вокруг зажженных дубов...

...Но вскоре пламень потухает,
И гаснет пепел черных пней,
И томный сон отягощает
Лежащих воев средь полей.
Сомкнулись очи; но призраки
Тревожат краткий их покой:
Иный лесов проходит мраки
Зверей голодных слышит вой;
Иный на лодке легкой реет
10 Среди кипящих в море волн;
Веслом десница не владеет
И гибнет в бездне бренный чолн;
Иный места узрел знакомы,
Места отчизны, милый край!
Уж слышит псов домашних лай
И зрит отцов поля и домы,
И нежных чад своих... Мечты!
Проснулся в бездне темноты!
Иный чудовище сражает —
20 Бесплодно меч его сверкает;
Махнул еще, его рука
Подъята вверх... окостенела;
Бежать хотел, его нога
Дрожит, недвижима, замлела;
Встает и пал! Иный плывет
Поверх прозрачных тихих вод
И пенит волны под рукою;
Волна, усиленна волною,
Клубится, пенится горой
30 И вдруг обрушилась, клокочет;
Несчастный борется с рекой,
Воззвать к дружине верной хочет. —
И голос замер на устах!
Другой бежит на поле ратном,
Бежит, глотая пыль и прах;
Трикрат сверкнул мечом булатным,
И в воздухе недвижим меч!
Звеня упали латы с плеч...
Копье рамена прободает,
40 И хлещет кровь из них рекой;
Несчастный раны зажимает
Холодной, трепетной рукой!
Проснулся он... и тщетно ищет
И ран, и вражьего копья.
Но ветр шумит и в роще свищет;
И волны мутного ручья
Подошвы скал угрюмых роют,
Клубятся, пенятся и воют
Средь дебрей снежных и холмов...