Милон

Кто хочет сказочки тачать –
Тот должен знать с чего начать.
И всякий раз, и много раз
Уметь продолжить свой рассказ.

Я расскажу вам, как Милон,
Тот, что в Уэльсе был рожден,
Прославился в своей стране,
Что так мила и вам, и мне.

Такого вырастить могли
Лишь в этом уголке Земли.
Его отваге и красе
Чуть-чуть завидовали все:

Шотландец гордый, злой норвег,
Ютландец – скромный человек,
И тот, кто в Логрии рожден –
Все знали – лучше всех Милон.

***

Ну, слава Богу, Милон у нас – самый лучший,
И это только начало пути.
Но ведь это же только счастливый случай,
Надо же как-то и дальше идти?

Неподалеку от тех краев жил-поживал барон,
Имя которого не сохранила ни одна из участвующих сторон.
Прекрасная дева, дочка барона, имела слух,
Достаточный, чтобы понять про Милона, что он не будет к ней сух.

Она отправляет к нему посланца
С таким письмом –
Что наш рыцарь, кроме румянца,
Должен был бы расстаться с умом.

Он остался в своем уме, но при этом-
Разгорелся и весь горит.
Посылает обратно гонца с ответом,
С жаром благодарит.
И клянется уже быть верным ей - на века,
И все это в письме, в самом первом ,
Ведь он даже не видел ее пока.

Восхищенный до слез, до дрожи,
Осыпает деньгами гонца.
И ему обещает тоже
Дружбу свою без конца.

А еще, говорит он, прошу,
Мой друг дорогой,
Сделай так, чтобы я повидал госпожу,
Хоть раз-другой!
Вот, возьми этот дивный перстень, что я ношу.
Передай и скажи ей, что я о свиданьи прошу.

Ах, совсем бывает нетрудно игру начать!
Ну, и что этот перстень должен был означать?
Но девица особенно нежно подарок тот приняла
И дарителя, уж конечно, тем же вечером обняла.

***

Вышло так, что встречались они в небольшом саду.
Я бы даже сказала – у родичей на виду.
Но опасность – еще не горе, а только предвестник беды.
И девица заметила вскоре: будут плоды.

Наша парочка сладко ночует, совсем не грустя,
Но однажды все-таки чует – будет дитя.
Но ведь есть же семья и клан, и куда бежать?
У девицы, однако, план, и не стоит ей возражать.

Как родится дитя – возьмешь его на заре,
Отвезешь далеко, к моей замужней сестре.
Приложу письмо, расскажу ей – кто и какой ценой.
Где еще и расти нашей крошке, как не у тетки родной?

Привяжу к детской ручке перстень, велю не снимать.
Подрастет, поумнеет, поймет – где отец, где мать.
Ты же знаешь, милый, нельзя мне родить – ты не муж.
И «казнят, заклеймят и вышлют», и прочая средневековая чушь.
А Милон и без объяснений готов ко всему.
И нет у него сомнений, они ему ни к чему.
Соучастник, сообщник, любовник и робкий слуга –
В этом деле, где он виновник, она лишь ему дорога.

На том они и порешили, ну, значит, тому так и быть.
И довольно приятно грешили, но время пришло родить.
Многоопытную старушку пригласили на торжество,
И дитя – не дитя, а игрушку – родили под Рождество.

Мальчик был ангелочек,
Папочкино лицо.
Подвесили кошелечек –
А там письмо и кольцо.

Тонких льняных пеленок
Стопкою принесли,
Чтоб знали, чей это ребенок,
Хоть на краю Земли.

Из шелка его перинки,
Все на лебяжьем пуху.
Лежит дитя в пелеринке
На тонком куньем меху…

Взял наш герой на руки
Кроху, сказал «прости!».
И через час уже слуги
Были с ребенком в пути.

Шли от дорог в сторонке,
Долго шли, далеко.
Меняли ему пеленки,
Грели ему молоко.

Где еще добывают
Таких лихих молодцов?
Не всегда-то они бывают
Из матерей и отцов.

Плыли на утлой лодке,
Крались по краю Земли.
И дитя доставили к тетке,
Целехонького принесли.

Все поняла сестрица:
Кого и за что простить…
А что же дитя? Смириться
И начинать растить.

***

Что же Милону досталось? Славу себе добывать.
А подруга его осталась дома жить-поживать.
Так славно все получилось на прошлое Рождество,
Что в доме и не случилось будто бы ничего!

К ней сватается вельможа, желает быть женихом.
На что эта песнь похожа? Уж трудно сказать стихом.
Дело все хуже и хуже, муж нам совсем ни к чему.
Что же мы скажем мужу, что мы скажем ему?

А вдруг и дитя родится, милые господа?
Ну, это уж не годится вообще никуда.

…Ну, вот и Милон возвратился
Из странствий – к себе домой.
И тайно искать пустился
Подругу, бедняга мой.

Ходит, переживает, мучит его тоска.
И лебедя он подзывает, плывущего вдоль бережка.
Перо у него вынимает и пишет, и прячет в крыло.
Спрятал – и понимает, как ему повезло.

Переодеться, побриться велит он слуге: Мой друг!
Тебе доверяется птица, не выпускай из рук.
Он бел как мел, без помарок – неси высоко, как флаг.
И примет она мой подарок, и прочитает мой знак.

***

Откройте дверь птицелову! Давно я стучу уже.
Что смотрите так сурово? Я птицу принес госпоже.
На лебедя редкой породы я ставил силки на заре.
Все знают: лебедь из моды не вышел при нашем дворе.

Твой лебедь хорош, в самом деле.
Всяк стражник – поэт в душе.
И, если б мы только смели,
Тебя б отвели к госпоже.

Но мы ее охраняем,
Мы все тут – тесный кружок.
И лебедя не обменяем
На жалованье, дружок.

И все же один, со вздохом,
Ведет его за собой.
А там, хорошо или плохо,
Кипит нешуточный бой.

Стражники, как мальчишки,
Всей командой сидят,
Сражаются в шахматишки,
И по сторонам не глядят.

***

Словом, решенье близко. Лебедь уже в тепле,
И найдена уж записка на лебедевом крыле.
День недаром потрачен, и ловкостью взят дворец,
И подвиг щедро оплачен, и прочь отправлен хитрец.

Плачет наша бедняжка, целует имя и знак.
Переживает тяжко, что не повидаться никак.
До милого не добраться – того, кого рядом нет.
И вы не поверите, братцы, так минуло двадцать лет!

Лебедь служил им как голубь,
А был уж, как ворон, стар.
В жару или зимний холод
Лебедь теперь летал.
Садился уже привычно
И подавал крыло.
Там было письмо обычно,
И шло от него тепло.

…Тем временем, наша тетка, мальчика нам растя,
Действует очень четко, и, двадцать лет спустя,
Вручает ему бумагу и родовое кольцо,
Будто отцову шпагу и мамино письмецо.

Юноша и не поверил в пылкий ее рассказ.
Детскою меркой мерил, переспросил сто раз:
Неужто Милон легендарный взаправду его отец?
И, тетушке благодарный, плачет навзрыд юнец.

Так, стало быть, где-то подвиг его непременно ждет?
Пока что еще не поздно ему отправляться в поход,
Вдогонку за мамой, за папой – что они там таят?
И юношеские спазмы в горле его стоят.

Он море пересекает – Барфлер, впереди Бретань.
А время течет, истекает, и солнцу не скажешь «стань!»
Он самый сильный и ловкий средь юношей там и тут.
И в доблести, и в сноровке равных ему не найдут.

Такая катится слава по замкам, по городам-
Что и неловко, право, идти по его следам.
Не знает отец сыночка, не знает его и мать:
Он рыцарь, он Одиночка. Так его стали звать.

***

Милон, эти песни слыша о подвигах молодца,
Желает видеть мальчишку – заморского гордеца.
Не всем мы тут позволяем гулять по нашей земле –
Уж мы его поваляем в перьях или в золе!

И Милон, затянувши пояс, завтра же, с утреца,
Готов отправляться на поиск заносчивого юнца.
Уведомляет подругу, как всегда, в лебяжьем письме,
Что он пройдет по кругу все, что есть на Земле:

Сперва найдет господина, первейшего из задавак.
А после отыщет их сына – так, решительно так!

***

В Нормандии славное море, в Бретани скалистый плес.
Поплыл наш Милон, но вскоре высадиться пришлось.
Турниров – чуть ли не тыща, побоища без конца
Проходит Милон, он ищет заезжего молодца.

Зима коротка в Бретани. На Пасху, отсель и досель –
Всяк рыцарь стремиться станет к подножью Мон-Сен-Мишель.
Приедут норманны, датчане, сто рыцарей остальных.
Но никогда англичанин не был еще среди них.

Милон известнее прочих, все ему шлют поклон.
В лагере до самой ночи ищет соперника он.
Все сходятся воедино в том, чтоб себя не жалеть…
Но вот этого господина Милону не одолеть.

Вот этот – боец упорный, под неизвестным флажком.
И конь его черный-черный, с одним белоснежным ушком.
Милону скорей по нраву такой величавый стиль.
Соперник – его, по праву проплывшего сотни миль.

…Сражаются как две птицы, сойдутся – лицо с лицом.
Неужто не с кем сразиться, как только сыну с отцом?

***

А все же соперник ловкий сбил Милона с коня.
Простите мои уловки, друзья, простите меня!
Но, правда ведь, кто моложе, имеет другую прыть.
А кто постарше – построже подумай: плыть иль не плыть?

Милону досталось лихо, но, не раздавлен вконец,
Скажите – он молвил тихо – кто ваши мать и отец?
Я вижу кольцо, однако, на вашей крепкой руке.
А нет ли другого знака, на милом нам языке?..

К вашим услугам весь я. Отец мой звался Милон.
Он родился в Уэльсе, отваги был эталон.
Но тяжкие испытанья им с мамой судьба дала,
И тетушка на воспитанье младенцем меня взяла.

Я вырос, тревога гложет, но я пойду до конца.
Должно быть, мне Бог поможет, если уж нет отца.
Душа моя не страдает, и я давно одинок…
Ну, ясно, Милон рыдает: Сынок, это я, сынок!

***

Оставим их ненадолго, я все могу рассказать.
Проклятое чувство долга! Сколько ты будешь терзать,
Меняя все время личину, века и еще века –
Женщину и мужчину, старуху и старика.

Хоть что-нибудь уступите, чтоб совершилось само!
Хоть лебедя отпустите – пусть отнесет письмо.

…Сын и отец поплыли, обнявшись, на корабле –
К женщине, что так любили в той, за морем, земле.

Не то чтобы добродетель умела пенки снимать –
Но все же сын стал свидетель, как женились отец и мать.

Старенькая баллада, простенькие слова.
А рассказать было надо – чтобы была жива.

(На сенсорных экранах страницы можно листать)