Книга новелл и изящных благородных речений. Перевод Т. 3. Клебановой

I (XII)

Меткий ответ

Известно, что у одного флорентийца, жившего в контадо {1}, было прекрасное вино. Некий друг его отправился однажды к нему из Флоренции, дабы выпить с ним вместе этого вина. Пришел он и застал хозяина дома. Тогда окликнул он его по имени и сказал: "О такой-то, налей-ка мне вина". И тот так ему отвечал: "Я зря вина не перевожу". Того, кому принадлежало вино, звали Мазо Леонарди {2}, а того, кто пришел к нему угощаться, - Чоло делли Абати {3}.

II (XVIII)

Сладострастие погубило двадцать тысяч сынов народа израилева {1}. Из-за него же навлек на себя гнев господен Давид, когда послал на смерть Урию, дабы забрать себе жену его Вирсавию {2}. Амнон, сын Давида, предался блуду со своей родной сестрой, и потому брат его, Авессалом, лишил его жизни {3}. Сладострастие отняло разум у Соломона {4}. Силача Самсона оно сделало немощным {5}. Из-за него же был обезглавлен по вине Ирода Иоанн Креститель {6}. Оно погубило Трою и троянцев; множество греков погибло ради него, и несть числа убитым {7}. Оно же виною, что Ахилл был вероломно убит, а Агамемнон, Приам и весь род его разорены и погибли {8}. Оно истребило весь именитый двор короля Артура {9}. Из-за него погиб Тристан и был сражен Ланселот. В нем причина гибели Намаччо и принца Галеотто {10}. Из-за него был посрамлен император Фридрих {11}. О, гнусный порок, притаившийся среди низких наслаждений, мерзкое и грязное сладострастие скольких ты погубило, лишило воли, повергло в прах.

III (XXXIV)

Вот что говорил некогда один флорентиец, отвечая одному гордецу и превознося мудрость: умер Саладин {1}, могущественнейший из государей, умер и молодой английский король {2}, что раздарил все свои богатства; умер Александр, собиравший дань со всего мира; умер Юлий Цезарь, слава всей империи; умер Гектор, величайший из воинов; умер Ахилл из Греции, мужеством всех греков превосходивший; умер император Нерон, самый жестокий из всех жестоких; умер Ланселот, храбрейший из рыцарей; умер Тристан, столь искусно владевший мечом; умер Самсон, по силе не имевший равных себе; умер Соломон, кладезь мудрости; умер Авессалом, столь прекрасный, что прядь его волос ценилась на вес золота {3}; умер и Франциск-перевозчик, что строил церковь и чинил крыши церквей вместе с братией своей {4}. О том же, какую любовь и уважение можно снискать за земные блага, пусть расскажет, кто хочет, тем, которые ничего не смыслят в жизни.

IV (XXXVI)

[Пример того, как следует заботиться о душе]

О вы, жаждущие мирских наслаждений, - сказал Гвиттоне {1}, - вы сочли бы глупцом и лишенным рассудка того, кто, имея возможность наслаждаться изысканнейшими яствами при римском дворе, пред почел бы питаться желудями вместе со свиньями. О сколь превосходит его глупостью, безрассудством и невежеством всякий, кто готов отречься от небесных садов вечной жизни, в сравнении с которыми Римская империя всего лишь жалкий огород, ее бароны - не более чем свиньи, а яства гораздо отвратительнее, нежели желуди. О глупцы, что можете вы получить взамен? Вы меняете долото на свинец. О сколь безумны все мы, коль способны отдать небо за землю, вечное наслаждение за постылые удовольствия, вечную нетленную жизнь за скорую, тоскливую и гнусную, исполненную всяческой мерзости и уродства, погибель души.

V (XLVIII)

[О том, как один философ плюнул в рот королевскому сыну, ибо счел, что это самое поганое место в доме]

Один философ отправился в гости к королевскому сыну, который изучал философию и жил в роскошных покоях: ложе его было богато украшено и вся комната расписана золотом. Философ огляделся и увидел, что и пол, и стены, и все в покоях отделано золотом. Ему захотелось плюнуть, но вокруг было одно золото. Оглядевшись таким образом и не желая плевать на золото, он, когда королевский сын открыл рот, чтобы заговорить, плюнул ему в рот, сочтя, что это самое поганое место в доме.

VI (L)

[О том, как дон Деджо одарил бедняка]

Ехал однажды по дороге дои Деджо из Фьенайи {1} в богатом одеянии и в сопровождении многочисленной свиты. Некий жонглер попросил у него подарок, и дон Деджо дал ему сто марок серебром. Получив деньги, жонглер сказал: "Мессер, так много мне еще никто не давал". И добавил: "Будьте же столь любезны, назовите ваше имя". Но дон Деджо лишь пришпорил коня и ничего ему не ответил. Тогда жонглер швырнул деньги на землю и сказал: "Богу неугодно, чтобы я принял в дар сто марок и не знал, кто мне их дарит". Увидев это, дон Деджо поворотил коня и сказал: "Раз уж тебе так хочется знать мое имя, то зовусь я дон Деджо из Фьенайи". Тогда жонглер подобрал деньги и ответил: "Не жди от меня благодарности, дон Деджо". Много толковали об этом происшествии, и было решено, что жонглер сказал хорошо, ибо слова его означали: "В обычае у тебя быть щедрым, и поступать по-иному ты не можешь и не можешь одаривать скудно".

VII (LV)

[О том, как Тулий ответил Салюстию]

Тулий, мудрейший философ, написал риторику {1} иными словами, об искусстве красноречия. В те же времена жил и другой философ по имени Салюстий, который питал ненависть к Тулию, поносил его всечасно и обрушивал на него всяческую хулу, говоря: "Гнуснейший человек, льстивый, презирающий и друзей и людей, коварный советчик, скопище омерзительных пороков, назвать которые не поворачивается язык" {2}. И Тулий так ему отвечал: "Тот, кто ведет жизнь, подобную твоей, не может говорить иначе, нежели говоришь ты; а тот, кто говорит, как ты, не может вести честную жизнь".

VIII (LXII)

[О том, как Сократ учил римлян царствовать как можно дольше}

Здесь речь пойдет об изречениях некоторых философов. Римляне в ту пору, когда весь мир платил им дань, подумали однажды: "Как сделать так, чтобы владычество наше длилось вечно?". Отправились они к некому философу по имени Сократ {1} и спросили у него: "Учитель, как сделать, чтобы владычество наше никогда не кончилось?" И Сократ ответил: "Сие невозможно, ибо всему на свете приходит конец, но я научу вас, как продлить ваше царствование". На что римляне сказали: "Хорошо, мы согласны". И вот что поведал им философ: "Живите праведно, никогда не поступайтесь справедливостью, и царство ваше продлится на века".

А другой философ сказал так: "Покуда римляне повиновались Риму, они сумели покорить весь мир, но как только Рим оказался во власти римлян, почти вовсе утратили они свое могущество". А еще один мудрец сказал: "Не могут долго царствовать те властители, которые волю свою возводят в закон" {2}.

IX (LXIII)

Однажды Ланселот сказал по поводу несчастья, коего можно было бы избегнуть, если бы люди вняли его советам: "Теперь вы сами видите, какое зло проистекает из того, что не слушаете вы добрых советов".

X (LXVI)

[О том, как Мерлин осудил одного святошу]

Здесь речь пойдет об одном святоше, который выдавал себя за праведника и щедро жертвовал на церковь, и которому многие, умирая, завещали золото и серебро, дабы он раздавал их бедным на помин души усопших. Звали того святошу Аргистресом. Однажды, когда Мерлин был в храме, пришел туда и этот Аргистрес и долго молился, окруженный толпой бедняков. Помолившись, он обернулся, достал деньги из кошелька и стал всем раздавать милостыню. Проделывая это, он вдруг заметил Мерлина. И подумал: "Если правда, что Мерлину все ведомо, как ходят о том слухи, значит, ему известны и мои дела". И что же он тогда сделал? Подошел он к Мерлину и завел такие бранные речи: "Что ты за пророк такой выискался и как можешь ты утверждать, что тебе известно все на свете? Ведь все может знать только всевышний. А если ты и вправду так много знаешь, то скажи, какой конец мне уготован". И мудрый Мерлин так ответил ему: "Подлый святоша, ты будешь повешен, утонешь в воде и сгоришь в огне". Тогда святоша сказал: "Бы только послушайте, синьоры, что за бессмысленные речи!" И он отправился прочь и задумал погубить Мерлина. Мерлин же в ту пору был еще ребенком и жил под присмотром своей няньки. Однажды утром, когда она, нянька эта, ушла в церковь, подлый святоша развел огонь и поджег дом Мерлина; а дом этот стоял на краю улицы, на которой жил сам Аргистрес, но только на другом ее конце. И вот, богу было угодно, чтобы огонь, переходя от одного дома к другому, добрался и до жилища Аргистреса. И тот, стремясь спасти свой дом, бросился к колодцу и стал в спешке черпать из него воду. Цепь оборвалась и обвилась вокруг шеи Аргистреса; своей тяжестью она увлекла его в колодец, и он утонул. Люди, помогавшие тушить пожар, бросали в колодец горящие балки, отчего подлый святоша сгорел, будучи уже мертвым. Мерлин же возвышался над огнем, и пламя его не доставало. Когда нянька вернулась, она помогла ему выбраться из горящего дома и отвела к епископу, и тот спросил: "Что тебе известно о подлом Аргистресе?" И Мерлин ответил: "Поищите в доме его там-то и там-то и вы найдете сорок ящиков с серебром, которые получил он, дабы раздать во имя божие и за упокой души усопших, и он роздал часть, а остальное припрятал". Послушались люди Мерлина и нашли деньги там, где он и говорил. Тогда епископ спросил его: "Что делать нам с этими деньгами?" И Мерлин отвечал: "Одну треть отдайте наследникам тех, кому они принадлежали; другую треть отложите про запас для бедняков, дабы можно было во всякое время оказывать им помощь; а еще одну треть раздайте нищим в округе". И епископ приказал, чтобы так все и было исполнено.

XI (LXVII)

Тулий некогда сказал одному человеку, коему казалось, что живет он хуже, чем ему хотелось бы: "Лучше человеку вести жизнь посредственную, но чувствовать себя уверенно, чем пытаться на свой страх и риск что-либо менять".

XII (LXX)

[Пророчество Мерлина]

Однажды, когда Мерлин сидел один-одинешенек в комнате и заливался горючими слезами, к нему пришел мессер Антонио и, увидев, как горько он плачет, спросил: "Что с тобой, Мерлин, почему ты плачешь? Ты повергаешь меня в удивление, ибо никогда раньше я не видел тебя плачущим". И Мерлин сказал: "Я плачу, потому что у меня есть на то все причины, и целый мир мог бы заплакать оттого, что, как я предвижу, должно случиться". И мессер Антонио спросил: "Желаешь ли ты, чтобы я записал твои слова?" "Да, мессер Антонио, пиши, - ответил Мерлин. - Когда наступит время владычества великого вавилонского дракона, один из его министров отправится в Индию. По приказанию дракона этот министр велит разрушить прекрасный дворец, что построил святой Фома для индийского царя Гиддефора {1}. В первый день будет уничтожен великий зал, где царь держит совет со своими друзьями вассалами; на третий же день - все остальное". "А теперь ответь мне, - сказал мессер Антонио. - Это и есть причина твоих слез?" "Конечно, - ответил Мерлин, - я плачу от того, что столь прекрасное строение, сооруженное почти сплошь из золота и драгоценных камней, будет разрушено столь ничтожным человеком, сыном презренного сапожника".

XIII (LXXIV)

Один великий философ по имени Назимондр {1} высказал некогда суждение о том, что государь должен чтить философа. Александр, коему ведомо стало это изречение, проезжая однажды на золотой колеснице но многолюдной улице, увидел философа по имени Сократ, идущего пешком. Александр сошел с колесницы и воздал ему божеские почести, как учил Назимондр.

XIV (LXXVI)

Говорил Аристотель, что дерзость - порок, а мужество - добродетель, ибо дерзкий подобен хищному зверю и бросается очертя голову на противника, не ведая, сможет ли одолеть его. Он никогда не отступит ни перед тем, кто слабее его, ни перед тем, кто силою его превосходит. Мужественный же когда должно проявит твердость, когда должно пойдет в наступление, а если понадобится, сумеет спастись бегством.