Робин Гуд и три сына вдовы (Перевод Г. Блонского)

Двенадцать лун в году считай!
И все отменно хороши!
И летний день, как рай!
Но долгожданный май -
Веселье, радость для души.

Шагает Робин Гуд пешком,
И ночью с факелом, и днем!
Встречается вдова,
Несвязные слова,
Сквозь слезы слышимы едва…

"Плохая новость, вижу, есть?
Знай, никому лгать не велю".
"Ох, горькая та весть!
Трем кавалерам здесь
Накинут мертвую петлю".

"Церквушку подожгли у вас?
Попа пришибли с пьяных глаз?
Поймали их с женой
Чужой порой ночной,
И грабят девственниц подчас?"

"Нет, церковь видно за версту,
Попа святые берегут.
Тут много небылиц
Про недотрог-девиц;
Про жен чужих, известно, врут".

А Робин Гуд: "Ты не тяни!
"Что натворили, объясни?"
"Да, меткою стрелой
Подбили не впервой
Лань королевскую они".

Шел снова в Ноттингем пешком,
И ночью с факелом, и днем!
И встретился ему,
Как видно по всему,
Паломник с пальмовым крестом.

"Какие новости, окрест?
Скажи, старик, скорей, молю!"
"Ох, горькая та весть:
Трем кавалерам здесь
Совьют пеньковую петлю".

"Твоя одежда мне нужна,
Моей хорошая цена.
Даю еще добра,
Вдобавок серебра,
Пей пива вдоволь и вина".

"Тряпье с одеждой не ровняй,
Ведь твой наряд - красив, богат.
Мой друг, не обижай,
Того не презирай,
На ком не считано заплат".

"Давай сменяемся, чудак,
Я сорок шиллингов даю.
Ах, все тебе не так!
Иди скорей в кабак
И вспомни молодость свою".

Взял шляпу старика, легко
Поставил тулью высоко:
"Товар наш дорогой,
И после всех торгов
Опустим сразу глубоко".

Взял плащ дырявый примерять,
Латали в цвет, какой пришлось:
И разноцветный, знать,
Котомку-то таскать,
И латанный сойдет, небось!

Штаны паломника берет -
Тряпье и вдоль, и поперек.
"Ты вовсе не гордец,
Но, может быть, хитрец", -
Спокойно Робин Гуд изрек.

Надел лосины в желтый цвет -
С колен все в дырках до манжет.
"Смешно, в тряпье живут, -
Подумал Робин Гуд, -
Но хохотать охоты нет".

Обул поношеный ботфорт,
В заплатках верх и отворот.
"А по одежке нас
Встречают всякий раз.
О, бедный, жалкий наш народ!"

И дальше в Ноттингем пешком,
И ночью с факелом, и днем.
Встречает сам шериф,
И что не говори,
Спесив, и спесь видна во всем.

"Храни господь, шериф! Хочу
Я обратиться к богачу.
Немало старику
Пришлось мне на веку…
А сколько платишь палачу?"

"А гонорар считай ты сам:
Одежду модную вполне,
Тринадцать пенсов дам.
Гуляй по кабакам!
Известно всем - палач в цене".

А Робин будто бы вспорхнул,
И с камушка на камень прыг.
Сказал шериф: "Ну, ну!
Забыв про седину,
Ты ловко прыгаешь, старик".

"Палач - презренный лиходей!
Мне страшно казнь вообразить!
Будь проклят тот злодей,
Кто первым из людей
Смог человека загубить.

Под пиво у меня мешок,
Под хлеб, еду, ячмень - мешок.
Еще всегда со мной
Мешочек небольшой
Держу под маленький рожок.

Сигналить мне пришла пора.
В лесу звучна рожков игра.
Вот приложу к губам
И позывной подам,
Как запоет, не жди добра".

Когда пронзительый сигнал
Призывно, громко прозвучал,
С холма за рядом ряд,
Как будто на парад,
Скакал верхом большой отряд.

Второй сигнал раздался вдруг,
Протяжный, звучный, чистый звук;
И шестьдесят бойцов,
Достойных молодцов,
Выходят на зеленый луг.

Шериф: "В долине кто пылит?
Походкой бодрою идут".
А Робин говорит:
"Мои друзья визит
Тебе сегодня нанесут".

Трех сыновей вдовы спасли,
Столбы тотчас перенесли
Туда, где лучше вид;
Так нанесли визит…
А сам шериф в петле висит.