Впервые пророчество о «Гоге из земли Магог» появляется в Ветхом Завете (иудейском Танахе), в Книге пророка Иезекииля (главы 38-39 ), созданной, вероятно, в VI в. до н.э. Согласно этому пророчеству, Гог — это имя предводителя, который придёт из страны Магог с войной на землю Израиля и потерпит военное поражение от Бога:
Гог из земли Магог, простирающейся «от пределов севера», князь Роша, Мешеха и Фувала, во главе «великого сборища полчищ», среди которых войска Ирана, Эфиопии и Ливии, а также «Гомер со всеми отрядами его», «дом Фогарма от пределов севера» и многие другие народы вторгнется в землю Израиля с целью завладеть большой добычей. В тот день гнев Божий воспылает в ярости и Он призовёт меч против Гога и будет судиться с ним и его войском «моровою язвою и кровопролитием», и прольёт «на него и на полки его и на многие народы, которые с ним, всепотопляющий дождь и каменный град, огонь и серу». Гог, войска его и все народы, которые будут с ним, погибнут в Израиле и будут отданы на съедение «всякого рода хищным птицам и зверям полевым» , после чего «на землю Магог и на жителей островов, живущих беспечно», Бог пошлёт огонь. В результате этих событий Бог будет прославлен перед глазами многих народов и в глазах народа Израиля, который будет знать, что Бог есть «Господь Бог их, от сего дня и далее».
В Новом Завете Гог и Магог упоминаются в «Откровении Иоанна» («Апокалипсис», вероятное время создания — конец I в.), где описывается их нашествие на город святых по окончании тысячелетнего царства (глава 20):
«Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань; число их как песок морской.»
Библейским Гогу и Магогу соответствует кораническая пара «Яджудж и Маджудж». Восемнадцатая сура «Аль-Кахф» Корана (VII в.) содержит рассказ о путешествии праведника Зуль-Карнайна, который дошёл до народа, жившего «между двумя преградами» (возможно, имеется в виду Большой и Малый Кавказ):
Когда он достиг двух горных преград, он обнаружил перед ними людей, которые почти не понимали речи.
Они сказали: «О Зуль Карнейн! Йаджудж и Маджудж распространяют на земле нечестие. Быть может, мы уплатим тебе дань, чтобы ты установил между нами и ними преграду?»
Он сказал: «То, чем наделил меня мой Господь, лучше этого. Помогите мне силой, и я установлю между вами и ними преграду.
Подайте мне куски железа». Заполнив пространство между двумя склонами, он сказал: «Раздувайте!» Когда они стали красными, словно огонь, он сказал: «Принесите мне расплавленную медь, чтобы я вылил ее на него».
Они (племена Йаджудж и Маджудж) не смогли забраться на нее и не смогли пробить в ней дыру.
Он сказал: «Это – милость от моего Господа! Когда же исполнится обещание моего Господа, Он сровняет ее с землей. Обещание моего Господа является истиной».
В тот день Мы позволим им (племенам Йаджудж и Маджудж) хлынуть друг на друга. И затрубят в Рог, и Мы соберем их (творения) всех вместе.
В тот день Мы ясно покажем Геенну неверующим, на глазах которых было покрывало, отделяющее их от поминания Меня, и которые не могли слышать.
Более развернутый рассказ о "нечестивых народах" Гога и Магога содержится в т.н. «Откровении Мефодия Патарского».
***
Одна из старых легенд, занесенная в Коран и тем самым канонизированная для всего мусульманского мира, говорила о страшных народах яджуджах и маджуджах, в которых нельзя не узнать библейских гогов и магогов; она попала к арабам через посредство древнееврейской литературы и полуисторических романов эллинистического Египта об Александре Македонском. Местопребывание этих народов, неясно отмеченное в Библии, уже тогда было поводом для споров и ученых толкований. Сначала их помещали в плохо известных краях между Кавказом, Каспийским и Черным морями; сирийские и персидские легенды отодвинули их далее на восток, в Центральную Азию, — в том направлении, откуда обитатели Ирана могли ждать для себя наибольшей опасности. По мере расширения географических сведений, их отодвигали все далее к северу и поместили, наконец, за Алтаем и Уралом до океана, в пустынных областях Сибири. Такую локализацию легенда получила именно в арабской географической литературе.
Яджуджи и маджуджи помещены в Коране (гл. XVI, XVIII и XXI) где-то на Дальнем Севере за высокими горами. По другому преданию, известному уже из Иосифа Флавия и Псевдо-Каллисфена, слившемуся с первым и также занесенному в Коран, они сидят там как бы в заключении, за крепкой стеной с железными воротами, построенными Зюль-Карнейном, т. е. Александром Македонским, для ограждения народов прочих стран от их страшных вторжений. Они силятся разрушить стену и выбраться на свободу, но будут находиться там до тех пор, пока богу не будет угодно перед кончиной мира открыть им путь. Комментаторы Корана не скупятся на краски в изображении этих страшных чудовищ; мы узнаем здесь индусские сказки, занесенные в Грецию Ктесием и Мегасфеном и переработанные в Александрии в эпоху Птолемеев: у яджуджей и маджуджей по четыре глаза, два на лбу, два на груди; их тело покрыто шерстью, у некоторых уши свисают до плеч; они не говорят, но издают своим голосом звуки, похожие одновременно на змеиное шипение и птичий свист. Эти сказочные чудовища попали в список реально существующих племен, и арабские географы считали своим долгом упомянуть о них при описании «седьмого климата», т. е. самого северного края земли.
Широкое распространение в арабской литературе получил рассказ о поездке Селлама-толмача к стене, воздвигнутой Александром. Поездка эта якобы была совершена по повелению внука Гаруна-ар-Рашида, Халифа Васика (полов. IX в.), который видел во сне, что стена эта разрушилась. Опечаленный этим предзнаменованием близкой кончины мира, Халиф в 842 г. послал Селлама отыскать легендарную страну и убедиться в действительности этого сновидения. Селлам совершил это путешествие в сопровождении 50 спутников, употребив на это 28 месяцев. Сказание его — «рисалэ» — сохранилось у поздних историков: у Идриси (XII в.), Эбн-Эль-Варди, Али-Эфенди, Мирхонда, но в форме, возбуждающей значительные сомнения. Вопросы о том, куда именно добрался Селлам, к великой ли Китайской стене, отождествленной с легендарной постройкой Александра, или, например, к Алтаю или Среднему Уралу, и что за народ Эдкеш, якобы живущий по соседству с яджуджами, описал он в своем рассказе (иные готовы признать в нем остяков, другие — хакасов), едва ли когда-либо будут разрешены вполне удовлетворительно. Быть может, в конечном счете, этот рассказ представляет собою такой же географический авантюрный роман, как и знаменитые путешествия Абу-Долефа на Дальний Восток, отнесенные к Х в., но появившиеся уже на закате арабской культуры, когда странствования арабов стали реже и произведения Масуди и Ибн-Фадлана (оба Х в.) вызывали к себе позднее одобрение потомков и чисто литературные подражания. Для нас в данном случае важно другое: уверенность, что яджуджи и маджуджи действительно существуют, прочно державшаяся у арабов, и традиционная локализация их на севере Азии, к востоку от Уральских гор. Об этих народах арабы знали и из других более авторитетных источников. Ибн-Фадлан, отправленный из Багдада послом к волжским булгарам в 921—922 гг. и оставивший описание своей поездки, в котором, как известно, столь драгоценны для нас известия о русских, хазарах и башкирах, рассказывает со слов булгарского царя, что «за его страною, на расстоянии трех месяцев пути, живет народ по имени Вису, у которого ночь меньше часа». По мнению Лерберга, разделяемому и новейшими исследователями, в опровержение Френа, видевшего здесь финскую «Весь» — Вису, это Югра, населявшая область Северного Урала; с жителями этой страны булгары ведут немую торговлю, получая оттуда бобров, соболей и белок; за Вису же, далее на север, живет страшное племя великанов. Сам царь видел однажды такого человека: он был «высотой в 12 локтей, с головою величиной с большой котел, с носом — в пядь длиною, с громадными глазами и пальцами; вид его привел в ужас его и его людей; они заговорили с ним, но не получили никакого ответа: он только пристально смотрел на них». Царь взял его с собою и написал к народу Disur (Wisu?), чтобы получить от них сведения об этом человеке. «От них узнал он, что человек этот принадлежит к племени Яджуджей и Маджуджей, которые жили от них на расстоянии трех месяцев пути, отделенные морем; были же они людьми, подобными зверям». Еще географ Якут (нач. XIII в.) внес этот рассказ в свой знаменитый словарь (под словом Итиль), хотя и усомнился в его правдивости; аналогичные рассказы есть, однако, у писателей XII в. Ал-Фарганий (IX в.) также упоминает яджуджей при описании северных стран: «Седьмой климат начинается на восток от севера страны Яджудж, затем проходит по стране турка, затем по берегам моря Друрждан (Каспийского)... Что касается (части земли), что по той стороне (дальше) этих климатов до конца обитаемой местности, о которой мы знаем, то она начинается на восток от страны Яджудж, затем проходит по стране Та газ газ». Видеть ли в последнем названии известие о тунгусах, как это предлагает Френ, или уйгурах, по мнению Рено, мифические яджуджи все равно оказываются совершенно точно приуроченными к Северной Сибири. Ибн-Хаукаль (X в.) и Ал-Истахри (X в.) говорят, что страна яджуджей граничит на севере с океаном; по Идриси (XII в.) и Ибн-Эль-Варди их страну ограничивает цепь гор, называемых Кокая, или Корнан, которые так круты, что нельзя на них взойти, а если как-нибудь и взберешься, то все равно не достигнешь вершины по множеству вечных снегов и густых туманов; горы эти тянутся от океана до пределов возделанной земли. Вот за этими-то горами, в которых можно разуметь Уральскую цепь, Яблоновый хребет или Алтай и долина которых кишит громадными змеями, гадами и зверями, в стране мрака, облаков и непроницаемой мглы живут яджуджи и маджуджи.
В легендарной оболочке этих рассказов нам нетрудно сейчас отделить истину от вымысла: они представляют собой сплетение реальных данных с чисто литературными наслоениями; источник имени яджуджей и маджуджей уже был указан; другие подробности восходят к сирийским и еврейским редакциям «Александрии», повествующим, например, о «змеиных племенах» гога и магога, о стране, где нет ничего, кроме тьмы, где гады сторожат воду жизни, истекающую из-под божьего престола. И если арабские путешественники сами не бывали в этих легендарных местах, что разумеется усилило фантастический элемент их рассказов, то все же многие сделанные ими на основании расспросов наблюдения о северных краях безусловно верны: их сведения о торговле, природе, даже иные из сообщаемых ими географических имен имеют все признаки достоверности. Географы X в. — Истахри, Ибн-Хаукаль и Ал-Балхи — рассказывают о том, что черные соболи вывозились в Булгарию из страны Арта и оттуда шли в самые отдаленные места исламских земель; в «Золотых лугах» Масуди пишет, что из земли буртасов эти меха вывозились не только в ближайшие области, но даже «в страны Ифренджей», т. е. Западную Европу и арабскую Испанию; в Ховарезм привозились меха не только из проволжских стран, но и из страны тюрков, т. е., вероятно, Южной Сибири; Абу-Хамид-Эль-Андалуси, сам бывший в стране булгар, говорит, что там находят клыки, похожие на слоновые и белые как снег, т. е. Мамонтову кость; ряд арабских известий повествует о «немой торговле» булгар с сибирскими туземцами; климатические и природные условия также описаны очень правдоподобно; таковы, например, короткие дни и долгие ночи Дальнего Севера; в рассказе Ибн-Фадлана о «красном, как огонь, облаке», из которого исходили шум и голоса и в котором видны были как бы кони и люди, держащие луки, копья и мечи, нельзя не узнать северного сияния; даже «страна мрака», где, по словам Ибн-Батуты, «проводником служит собака, проходившая ее множество раз», имеет вполне реальные черты. Если прибавить к этому, что название Югры в весьма близкой форме упоминается у Казвини (XIII в.), что Масуди и Гурдези говорят об области «Каймак» на Черном Иртыше и что, наконец, поправки Френа к тексту Димешки как будто свидетельствуют, что в XIV в. арабы слышали о Тоболе, то можно будет признать, что природа и люди Северной Азии были арабам несколько известны.
Однако все эти реальные подробности не были поняты и усвоены европейцами, когда им стали доступны арабские географические труды. Иное дело — их легендарная часть: она показалась не только занимательной, но и вполне достойной веры. Сказания о чудовищных народах Северной Азии сопоставлены были с теми, какие средневековье унаследовало от древности и выправило по Библии: утопия о «праведных» кочевниках Севера уступила место легенде о запертых в дальних горах народах, которые придут некогда на Запад для всеобщего уничтожения в час кончины мира. Популярные западные версии «Александрии» способствовали распространенности веры в гогов и магогов, которыми много занималась и патристика. В арабских известиях о яджуджах и маджуджах увидели теперь новое свидетельство непогрешимого авторитета библейского предания, восходящего к словам пророка Иезекииля и указаниям «Апокалипсиса», а главное — более точное географическое определение их местопребывания. Для Иосифа Флавия это еще представители скифов за Мэотидскими болотами; отцы церкви — Исидор Севильский (V в.) и Блаженный Иероним (VIII в.) — тоже ищут их еще на границах Европы и Азии; гогов и магогов отождествляют с гуннами и сабирами, позднее с хозарами; теперь под воздействием арабов их отодвигают еще дальше на север, в великий простор Сибири. Вскоре монгольское нашествие еще раз освятило старое предание. На этот раз даже звуковое сходство имен Magog и Magol, Mongol ввело в заблуждение: во всяком случае, на европейских картах Сибири гоги и магоги дожили до конца XVII в., обозначая различные народности азиатского Севера.
