Томас де Ириарте. Басни

Гусь и змия (баснь)

(пер. К. Рылеева) 

Гусь, хОдя с важностью по берегу пруда 
Сюда, туда, 
Не мог собой налюбоваться: 
"Ну, кто из тварей всех дерзнёт со мной сравняться? - 
И чем меня Творец не наделил? 
Плыву, - коль плавать пожелаю! 
Устану ль плавать, - я летаю. 
Летать не хочется - иду. 
Коль вздумал есть, - я всё найду". 
Услышав то, змия 
Ползёт, во кольцы хвост вия, 
Подползши к хвастуну, она шипела: 
"Эх, полно, полно, кум! 
Хотя и нет мне дела, 
Но я скажу тебе, - 
И, право, не в укор, - 
Ты мелешь вздор: 
Коль быстроты в ногах оленьей не имеешь, 
По-рыбьи плыть, летать по-орльи не умеешь." 
Знать понемногу от всего 
Всё то ж, что мало знать, иль вовсе ничего.


* * *

Гусь и Змея

(пер. П. Вяземского) 

«Ну был ли кто когда
Щедрее наделен меня рукой природы? —
Кричал спесивый Гусь на береге пруда. —
Покорны и земля, и воздух мне, и воды.
Все делают, что б я ни захотел;
Препятствий нет моей непостоянной воле.
Наскучил плавать? полетел;
Наскучилось лететь? прогуливаюсь в поле».
— К чему изволишь, Гусь, так величать себя? —
С насмешкой хвастуну Змея,
Подкравшись, просвистала. —
Оленьего, мой друг, в тебе проворства нет,
С полетом сокола не равен твой полет;
А щука о тебе на дне и не слыхала!
Итак, советую смирнехонько сидеть.
И милости твоей я доложу: не трудно
На все кидаться безрассудно,
Но трудно в чем-нибудь успеть.»

Поэт! Нет, нет, Рифмач! наш трагик, наш сатирик,
Наш баснослов, наш лирик,
Назвать тебя остерегусь,
Но на ухо тебе шепну: ты тот же Гусь.

***


Медведь, мартышка и свинья

(пер. К. Масальского) 

Однажды с просьбою медведь пристал к мартышке: 
"Любезная кума! Не откажи ты мишке! 
По сущей истине нельзя ли мне сказать: 
Горазд ли я плясать?" 
"Изволь, посмотрим мы!" - Та отвечала, села 
И с важностью очки надела. 

Медведь же - казачкА! "Ну что, кума, каков 
Я в пляске? Ась?" - "Скажу без лишних слов, 
Я не люблю терять слова-то! 
Ты пляшешь очень плоховато." 

"Неужто, - заворчал плясун на то, - иль нет! 
Наверно, шутишь ты, мой свет! 
Я в пляске, кажется, довольно ловок, плавен... 
Неужто я 
И впрямь тебе не нравен?" 
Случись вблизи от них свинья. 
"Ну, господин медведь, прекрасно! - 
Захрюкала она, - 
Я беспристрастно 
Сказать должна, 
Что лучше плясуна 
Я сроду не видала. 
И не видать мне никогда!" 

Нахмурясь, проворчал медведь на то: "Когда 
Меня мартышка осуждала, 
Я сомневаться было стал. 
Теперь уверился, что плохо я плясал! 
Кума мне правду говорила, 
Какой уж я плясун: свинья меня хвалила!"

***

Осёл и флейта

(перевод А. П. Шмульяна, журнал "Костёр" №7-8, 1939)


Прошу не клеймить меня резко,
Прошу не коситься сурово, —
Возникла моя юмореска
Случайно, даю в этом слово!

Итак, вы не будете строги?
Я факты беру за основу.
Осел проходил по дороге
Случайно, даю в этом слово!

И в солнечном ласковом свете,
Блестевшую словно подкова,
Он дудку пастушью заметил
Случайно, даю в этом слово!

Тут муха ль его укусила,
Но глоткой владел он здоровой,
И вот заревел что есть силы
Случайно, даю в этом слово!

Летело дыханье как ветер.
На звук сумасшедшего рева
Инструмент внезапно ответил
Случайно, даю в этом слово!

Осел завопил в упоеньи:
— О, слушай, и лес и осока!
Ну есть ли хоть капля сомненья
В ослином таланте высоком? —

Ослов бесконечная масса,
Что пыжатся снова и снова,
Когда им хоть что-то удастся
Случайно, даю в этом слово!

***

Переводы Михаила Донского:

МЕДВЕДЬ, МАРТЫШКА И СВИНЬЯ

Медведь, по деревням водимый итальянцем, 
Еще едва начав медвежьих курс наук,
Из честолюбья как-то вдруг 
На лапы задние встал и прошелся танцем.
«Ну как?» — свидетелей он оглядел, 
Гордясь успехом непомерно.
Мартышка, мастер танцевальных дел, 
Состроила гримасу: «Скверно!»
«Ты придираешься, — обиделся Медведь. — 
Я не согласен с приговором:
Мне лишь чуть-чуть поднатореть —
И стану славным я танцором». 
Случившаяся тут Свинья 
Захрюкала: «Отлично! Браво!
Искуснее танцоров, право,
Ни в жизнь не видывала я!»
Медведь услышал визг свинячий 
И в замешательстве умолк,
Потом вздохнул: «Ну что ж, все взял теперь я в толк, 
Смириться надо с неудачей.
Мартышку выслушав, мог усомниться я: 
Мол, критика ее — случайная причуда, 
Когда ж одобрила Свинья,
Я понял, что танцую худо».
 
Я помню это сам всегда,
И пусть читатель не забудет:
В том полбеды, коль умный вас осудит, 
Дурак похвалит — вот беда!


 
ДВА КРОЛИКА

Однажды на охоте,
Спасаясь от собак,
Как ветер, мчался кролик 
И — кубарем в овраг.

Тут выскочил из норки 
Его сосед и друг:
«Что, братец, приключилось? 
Чем вызван твой испуг?»

«И ты бы тоже струсил,
Не отдышусь никак...
Я, брат, насилу спасся 
От двух борзых собак».

«Бедняга! — друг ответил, —
Да вот и псы, взгляни;
Но только не борзые,
А гончие они».

«Ошибся ты, — борзые:
Гляди на масть, на стать». 
«Нет, гончие, ручаюсь».
«Уж мне ль борзых не знать?»

«Упорствуешь напрасно 
В ошибке ты своей».
«Да ей-же-ей, борзые!» 
«Нет, гончие, ей-ей!»

Прервали спор собаки: 
Как налетели вмиг!.. 
Увы, печальный жребий 
Двух спорщиков постиг.

На мелочность людскую 
Хотел я намекнуть:
О пустяках заспорим — 
И забываем суть.

 

Клинок и вертел

В бессчетных битвах подвизалась шпага, -
В ней были твердость, гибкость и отвага,
Сродни ей были слава и победа, -
Клинок первейший из клинков Толедо.
Она свершала подвигов немало,
Своим владельцам часто жизнь спасала;
Ее с торгов нередко продавали,
И наконец клинок толедской стали

(Могла ли быть судьба его плачевней?)
Себе нашел пристанище в харчевне
И, брошенный в чулан без примененья,
Заржавел. Раз хозяин заведенья
Железину нашел в углу чулана,
И мысль явилась в голову болвана:
Отличный выйдет вертел! Кроме шуток,
Нанизывать удобно кур и уток.

В те дни, когда сей случай был в харчевне,
Пожаловал в столицу из деревни
Молодчик, - ни способностей, ни знаний,
Однако всё ж сумел пролезть в дворяне.
А дворянину без меча - ни шагу.
Вот в мастерской он выбирает шпагу,
Но видно, что не смыслит ни бельмеса,
Лишь озабочен формою эфеса.

И оружейник, не моргнувши глазом,
Явиться просит завтра за заказом.
Берет пройдоха вертел из кладовки,
Часок отбивки, точки и шлифовки -
И продает, не совестясь нимало,
Ту дрянь за меч Томаса де Айала.1
Да, не в пример невежде из трактира,
Был оружейник редкостный проныра.

Случается и в книгах иногда нам
С невежеством встречаться и с обманом,
Неверные читая переводы.
Есть у вранья две разные методы:
Кто славной книге перевод дал бледный -
Тот сделал вертелом клинок победный;
Кто вздор чужой льет бойко на бумагу -
Тот хочет вертел нам продать за шпагу.

  • 1. Томас де Айала — знаменитый толедский оружейный мастер начала XVII века.