Томас де Ириарте. Басни
Гусь и змия (баснь)
(пер. К. Рылеева)
Гусь, хОдя с важностью по берегу пруда
Сюда, туда,
Не мог собой налюбоваться:
"Ну, кто из тварей всех дерзнёт со мной сравняться? -
И чем меня Творец не наделил?
Плыву, - коль плавать пожелаю!
Устану ль плавать, - я летаю.
Летать не хочется - иду.
Коль вздумал есть, - я всё найду".
Услышав то, змия
Ползёт, во кольцы хвост вия,
Подползши к хвастуну, она шипела:
"Эх, полно, полно, кум!
Хотя и нет мне дела,
Но я скажу тебе, -
И, право, не в укор, -
Ты мелешь вздор:
Коль быстроты в ногах оленьей не имеешь,
По-рыбьи плыть, летать по-орльи не умеешь."
Знать понемногу от всего
Всё то ж, что мало знать, иль вовсе ничего.
* * *
Гусь и Змея
(пер. П. Вяземского)
«Ну был ли кто когда
Щедрее наделен меня рукой природы? —
Кричал спесивый Гусь на береге пруда. —
Покорны и земля, и воздух мне, и воды.
Все делают, что б я ни захотел;
Препятствий нет моей непостоянной воле.
Наскучил плавать? полетел;
Наскучилось лететь? прогуливаюсь в поле».
— К чему изволишь, Гусь, так величать себя? —
С насмешкой хвастуну Змея,
Подкравшись, просвистала. —
Оленьего, мой друг, в тебе проворства нет,
С полетом сокола не равен твой полет;
А щука о тебе на дне и не слыхала!
Итак, советую смирнехонько сидеть.
И милости твоей я доложу: не трудно
На все кидаться безрассудно,
Но трудно в чем-нибудь успеть.»
Поэт! Нет, нет, Рифмач! наш трагик, наш сатирик,
Наш баснослов, наш лирик,
Назвать тебя остерегусь,
Но на ухо тебе шепну: ты тот же Гусь.
***
Медведь, мартышка и свинья
(пер. К. Масальского)
Однажды с просьбою медведь пристал к мартышке:
"Любезная кума! Не откажи ты мишке!
По сущей истине нельзя ли мне сказать:
Горазд ли я плясать?"
"Изволь, посмотрим мы!" - Та отвечала, села
И с важностью очки надела.
Медведь же - казачкА! "Ну что, кума, каков
Я в пляске? Ась?" - "Скажу без лишних слов,
Я не люблю терять слова-то!
Ты пляшешь очень плоховато."
"Неужто, - заворчал плясун на то, - иль нет!
Наверно, шутишь ты, мой свет!
Я в пляске, кажется, довольно ловок, плавен...
Неужто я
И впрямь тебе не нравен?"
Случись вблизи от них свинья.
"Ну, господин медведь, прекрасно! -
Захрюкала она, -
Я беспристрастно
Сказать должна,
Что лучше плясуна
Я сроду не видала.
И не видать мне никогда!"
Нахмурясь, проворчал медведь на то: "Когда
Меня мартышка осуждала,
Я сомневаться было стал.
Теперь уверился, что плохо я плясал!
Кума мне правду говорила,
Какой уж я плясун: свинья меня хвалила!"
***
Осёл и флейта
(перевод А. П. Шмульяна, журнал "Костёр" №7-8, 1939)
Прошу не клеймить меня резко,
Прошу не коситься сурово, —
Возникла моя юмореска
Случайно, даю в этом слово!
Итак, вы не будете строги?
Я факты беру за основу.
Осел проходил по дороге
Случайно, даю в этом слово!
И в солнечном ласковом свете,
Блестевшую словно подкова,
Он дудку пастушью заметил
Случайно, даю в этом слово!
Тут муха ль его укусила,
Но глоткой владел он здоровой,
И вот заревел что есть силы
Случайно, даю в этом слово!
Летело дыханье как ветер.
На звук сумасшедшего рева
Инструмент внезапно ответил
Случайно, даю в этом слово!
Осел завопил в упоеньи:
— О, слушай, и лес и осока!
Ну есть ли хоть капля сомненья
В ослином таланте высоком? —
Ослов бесконечная масса,
Что пыжатся снова и снова,
Когда им хоть что-то удастся
Случайно, даю в этом слово!
***
Переводы Михаила Донского:
МЕДВЕДЬ, МАРТЫШКА И СВИНЬЯ
Медведь, по деревням водимый итальянцем,
Еще едва начав медвежьих курс наук,
Из честолюбья как-то вдруг
На лапы задние встал и прошелся танцем.
«Ну как?» — свидетелей он оглядел,
Гордясь успехом непомерно.
Мартышка, мастер танцевальных дел,
Состроила гримасу: «Скверно!»
«Ты придираешься, — обиделся Медведь. —
Я не согласен с приговором:
Мне лишь чуть-чуть поднатореть —
И стану славным я танцором».
Случившаяся тут Свинья
Захрюкала: «Отлично! Браво!
Искуснее танцоров, право,
Ни в жизнь не видывала я!»
Медведь услышал визг свинячий
И в замешательстве умолк,
Потом вздохнул: «Ну что ж, все взял теперь я в толк,
Смириться надо с неудачей.
Мартышку выслушав, мог усомниться я:
Мол, критика ее — случайная причуда,
Когда ж одобрила Свинья,
Я понял, что танцую худо».
Я помню это сам всегда,
И пусть читатель не забудет:
В том полбеды, коль умный вас осудит,
Дурак похвалит — вот беда!
ДВА КРОЛИКА
Однажды на охоте,
Спасаясь от собак,
Как ветер, мчался кролик
И — кубарем в овраг.
Тут выскочил из норки
Его сосед и друг:
«Что, братец, приключилось?
Чем вызван твой испуг?»
«И ты бы тоже струсил,
Не отдышусь никак...
Я, брат, насилу спасся
От двух борзых собак».
«Бедняга! — друг ответил, —
Да вот и псы, взгляни;
Но только не борзые,
А гончие они».
«Ошибся ты, — борзые:
Гляди на масть, на стать».
«Нет, гончие, ручаюсь».
«Уж мне ль борзых не знать?»
«Упорствуешь напрасно
В ошибке ты своей».
«Да ей-же-ей, борзые!»
«Нет, гончие, ей-ей!»
Прервали спор собаки:
Как налетели вмиг!..
Увы, печальный жребий
Двух спорщиков постиг.
На мелочность людскую
Хотел я намекнуть:
О пустяках заспорим —
И забываем суть.
Клинок и вертел
В бессчетных битвах подвизалась шпага, -
В ней были твердость, гибкость и отвага,
Сродни ей были слава и победа, -
Клинок первейший из клинков Толедо.
Она свершала подвигов немало,
Своим владельцам часто жизнь спасала;
Ее с торгов нередко продавали,
И наконец клинок толедской стали
(Могла ли быть судьба его плачевней?)
Себе нашел пристанище в харчевне
И, брошенный в чулан без примененья,
Заржавел. Раз хозяин заведенья
Железину нашел в углу чулана,
И мысль явилась в голову болвана:
Отличный выйдет вертел! Кроме шуток,
Нанизывать удобно кур и уток.
В те дни, когда сей случай был в харчевне,
Пожаловал в столицу из деревни
Молодчик, - ни способностей, ни знаний,
Однако всё ж сумел пролезть в дворяне.
А дворянину без меча - ни шагу.
Вот в мастерской он выбирает шпагу,
Но видно, что не смыслит ни бельмеса,
Лишь озабочен формою эфеса.
И оружейник, не моргнувши глазом,
Явиться просит завтра за заказом.
Берет пройдоха вертел из кладовки,
Часок отбивки, точки и шлифовки -
И продает, не совестясь нимало,
Ту дрянь за меч Томаса де Айала.1
Да, не в пример невежде из трактира,
Был оружейник редкостный проныра.
Случается и в книгах иногда нам
С невежеством встречаться и с обманом,
Неверные читая переводы.
Есть у вранья две разные методы:
Кто славной книге перевод дал бледный -
Тот сделал вертелом клинок победный;
Кто вздор чужой льет бойко на бумагу -
Тот хочет вертел нам продать за шпагу.
- 1. Томас де Айала — знаменитый толедский оружейный мастер начала XVII века.