Из «Великого зерцала» (ПЛДР)

По изд.: Памятники литературы Древней Руси. XVII век. Книга вторая — М.: «Худ. лит.», 1989

 

О двух мошенниках, как один покаялся и другого спас

Повествует святой Августин
Были два друга, которых объединяли общие лукавые дела. Они крутились среди людей, многих хитро обманывая и прельщая. Но один из них покаялся, оставил друга своего и скрылся в яме или пещере в лесу. И много лет там жил в жестоком покаянии и сделался весьма добродетельным.
Другой же, не зная, куда делся приятель, в поисках его обошёл всю ту землю. Услышав от людей, что некий человек в таком-то лесу скрывается в пещере, он подумал: «Не это ли друг мой?» — и сразу же поспешил с проводниками в то место. Увидев там, что это и есть его друг, возвеселился и стал его соблазнять, прельщать, рассказывая, что в мире великое изобилие, а люди просты во нравах. Говорил: «Если пойдёшь со мной, вместе мы разбогатеем».
Но тот, погружённый в страх Божий, никак не мог на то согласиться, а друг непрестанно и неотступно словами выманивал его из пещеры. И тогда первый, вспомнив прежнее своё мошенничество, замыслил не только сам от своего прельщения избавиться, но и друга освободить (думаю, что это было от Духа Божьего). Он якобы согласился пойти с другом, сказал: «Брат мой, если можешь отвалить камень от входа и извлечь меня, пойду с тобою на наше прежнее дело». А та ямина отовсюду была загорожена и имела только одно малое оконце, и то было закрыто большим камнем. Мошенник обрадовался злому своему успеху, отвалил камень и извлёк друга. Возрадовались они друг другу, расцеловались и пошли, вспоминая, как прежде людей прельщали, и думая, как бы им на первые дни раздобыть что-нибудь на потребу.
Вдруг остановился пустынник, бывший в яме, и сказал приятелю: «Я, брат, забыл в пещере мешочек серебра ещё прежней добычи, давай возвратимся и возьмём». И жадный приятель с радостью согласился: «Давай возвратимся, любезный мой друг!» И когда вновь пришли они к той ямине, пустынник сказал приятелю: «Брат, я, просидев много лет в пещере, силы лишился. Спустись-ка ты, возьми в изголовье ложа мешочек с серебром и принеси». Тот немедленно в пещеру спустился. Пустынник же со тщанием завалил вход камнем и так своего друга-мошенника добрым лукавством перехитрил. И, подойдя к оконцу, сказал: «Возлюбленный мой брат и товарищ, надеюсь на щедроты Божьи, что и ты исправишься так же, как и я. Молю, сиди только и оплакивай грехи, коими мы прогневали Господа Бога, коварно обольщая нашу человеческую братию, которую подобало бы нам любить как самих себя. Мы же дьявола любили и по воле его служили. Прошу, сиди и кайся о грехах своих!»
Мошенник же, думая, что тот хитрит, просил выпустить его, никак не хотел оставаться. Пустынник же крепче пещеру закрыл и стал возвещать другу грехи, напоминая о суде и муках и увещая духовными словами. И, усердно ему от сердца служа, непрестанно молил о нём Господа, но твёрдо решил его не выпускать. Тот же сперва гневался и ругался, но помалу умилился молитвами брата и благодатью Божьею обратился во благую волю. И так оба, преподобно пожив в пещере, скончались.

Как некий милосердый царь научил бояться суда Божьего

Один царь никогда в своей жизни не был весел, никогда не улыбался. Князья просили брата того царя, чтобы узнал, почему тот скорбит и пребывает в непрестанной печали. Царь обещал рассказать. И повелел выкопать ров глубокий, засыпать его наполовину углями горящими и над тем рвом поставить престол ветхий и трухлявый. Над престолом же повелел повесить на тончайшей нити острый обнажённый меч, а пред престолом поставить стол со множеством разных брашен и дорогого вина. Позвав брата, посадил его на том ветхом и трухлявом престоле над тем углём и поставил окрест его четырёх мужей с обнажёнными мечами: одного против сердца, другого сзади и двух по обеим сторонам — и приказал всем им мечи на брата направить. Потом велел привести музыкантов, чтобы играли.
И сказал царь брату: «Ешь, пей, радуйся и веселись!» Брат же возразил: «Как могу веселиться, если отовсюду мне угроза! Посмотрю вниз — там огонь, вверх — оттуда меч хочет голову мою отсечь, и так не смею повернуться на этом престоле, дабы не разрушился и я не упал в огонь. Со всех сторон мечи меня могут поразить. Не до веселья мне, одну лишь погибель непременную вижу».
Тогда сказал царь брату: «Как ты, видя устроенное не к погибели твоей, а к поучению, не хочешь пить и есть и не можешь веселиться, так же и я всегда в страхе. Посмотрю мысленным взором ввысь, вижу там Судью моего, Который будет меня судить; Ему известны все мои деяния, Ему же дам отчёт за дела, слова и мысли и за то приму суровый суд. Вниз посмотрю — думаю об огне адском, муке лютой и о всех, с которыми и я буду осуждён, если хоть в одном смертным грехе отойду. На себя взор свой направлю — вижу грехи мои, которые пред Богом сотворил. А вперёд устремлюсь взглядом — помышляю смерть мою, к которой приближаюсь с каждым часом, но не знаю ни часа, ни места, как и где мне конец будет. Посмотрю налево — вижу демонов-врагов, которые днём и ночью ищут душу мою и мешают избавлению моему. Направо — вижу ангелов Божьих, которые посылают мне благие мысли и благие желания, а я их не приемлю и не творю… И когда всё это осознаю, никак не могу быть весел в этом прелестном мире, на моём ненадёжном престоле».

О славе небесной и вечной радости праведных

Инок некий, совершенный в добродетелях, размышлял, желая узнать о славе небесной и о том, почему пред Господом тысяча лет как один день (Пс 90 [89]. 5). Непрестанно думал и усердно молился. Однажды, стоя в церкви и размышляя об этом, увидел он, как влетела в храм маленькая красивая птичка, такая, что не постичь человеческим разумом. Желая рассмотреть красоту её, инок приближался к ней, а птичка отлетала… Направляясь за нею, вышел инок из монастыря. И тут показалось ему поле прекрасных цветов и пречудные деревья. А птичка взлетела на дерево и так сладко пела, что инок пришёл в забытьё. Стоял неизвестно сколько и радовался красоте птички и того цветущего поля. А думал, что сейчас время между Литургией и вкушением трапезы.
И тут птичка стала невидимой, а инок оказался у врат монастыря. Он захотел войти, но не узнал привратника, и привратник не узнал его и не пускал, словно чужого. Инок объяснял, что он вот только что, после Святой Литургии, ненадолго вышел из монастыря. Привратник же отвечал на это: «Я не видел, как ты сейчас выходил, и не знаю, кто ты». Так они долго спорили. Старец молил привратника, чтобы тот сообщил о нём наставнику отцу игумену, и привратник сообщил.
Игумен пришёл ко вратам и начал спрашивать инока, кто он, из какого места и из какой обители. Старец восклицал: «Я из этого монастыря, отче! Сегодня после Святой Литургии вышел и лишь малое время пробыл вне монастыря». Игумен же сказал: «Я тебя не только здесь, но и в окрестных лаврах и скитах никогда не видал». Изумлённый инок спросил: «Да ты ли это, отче, наш отец?» — и назвал имя своего отца настоятеля. И сказал игумен: «Нет, чадо, тот, о ком говоришь, был много лет назад, из книг известно, что уже триста лет минуло по смерти его. Но думаю, что ты от Бога послан к пользе нашей. Поведай, кто ты и что с тобою приключилось?»
Старец всё о себе подробно рассказал: как, живя в обители, размышлял о сладости праведных после смерти, и о славе небесной, и о том, почему пред Господом тысяча лет как один день, и как прекрасная сладкоголосая птичка увела его на чудесное поле, и в какой радости он слушал её пение. «И кажется мне, — сказал инок, — что прошло не более трёх часов, как я вышел из этого монастыря».
Прозорливый же игумен понял, что произошло, удивился Божьему величию и, возрадовавшись душою, сказал: «Преблажен ты, отче! Ты удостоился от Бога великой благодати видеть славу и веселье праведных, потому триста лет показались тебе тремя часами». И, приняв его, ввёл в монастырь, созвал братию и велел вновь всё о себе рассказать. И все, услышав рассказ пришельца, радостно прослезились и впоследствии большие труды приложили к достижению той славы. А пришедший святой старец прожил только три дня и преставился в совершенную и вечную радость, которую уготовил Бог любящим Его.

Враг не терпит союза любви

Шла дорогою старуха и увидела грустного юношу, сидевшего с мешком серебра. «Почему невесел, о чём печалишься?» — спросила баба. «Один человек сотворил мне много зла, — отвечал юноша. — Я же хочу воздать ему за это, но не могу. Замыслил поссорить его с женою, но как это сделать — не знаю. Хоть я и дьявол, но в словах не искусен. Знаю, славная женщина, что ты сможешь. Бери это серебро и сотвори, что я хочу». Баба взяла серебро и сказала: «Сотворю по твоему желанию».
Стала баба приходить в дом того человека (она была знакома с ним) и втёрлась к нему в доверие. И начала помалу нашёптывать жене: «Муж твой нарушил взаимное с тобою обещание: видела я девицу, пришедшую к нему и получившую какую-то одежду за нечистое дело». Придя же к мужу, сказала: «Была я у службы Божьей, стояла в тайном месте и видела, как жена твоя совещалась с клириком и назначала место, где бы им, встретившись, совершить скверное дело».
Начало ссоры, то, чего разными лукавыми способами не мог добиться мастер всякой злобы, дьявол, эта злая баба сотворила за короткое время. Жена, наущённая словами бабы, лишь плохое думала о муже. И когда за ужином, печальная, она не захотела есть, пала мужу на сердце мысль о клирике, о котором ему баба сказала. Он стал подозревать жену.
Тем временем старуха вновь пришла к жене и, якобы жалея её и желая ей доброго согласия с мужем, сказала: «Я спрашивала одного человека, и он посоветовал, чтобы ты тайно своими руками отстригла бритвою от бороды мужа волосы и подложила их мужу в еду, и тогда он возненавидит блудниц, а тебя вновь сильно полюбит». Женщина, желая вернуть любовь мужа, решила это исполнить. А мужу баба сказала, что жена его, сговорившись с клириком, хочет ночью убить его ножом — пусть будет осторожен!.. Наступила ночь, жена легла, тайно принеся с собою бритву, а муж притворился спящим. И только она хотела тихо отстричь волосы, муж, схватив её за руки, закричал громким голосом. Принесли светильник, прибежали позванные соседи и сродники. Муж хотел вести жену к судье, а сродники и соседи не давали сделать этого, зная об их прежней чистой жизни. И были ссора и шум великий.
Дьявол же сказал той проклятой бабе: «Я много лет только и думал, как поссорить мужа с женою, ты же за несколько дней сотворила ссору. Воистину адский у тебя язык, и достойна ты получить свою мзду!» И, схватив её с душою и телом, унёс в адские места.
Узнать обо всём этом было дано некоему добродетельному священнику, который пришёл к тем мужу и жене и научил их вернуться к прежней любви.

О пьянице, продавшем душу дьяволу

Пьяницы разговаривали в корчме: что будет со всеми и каково душам, отошедшим отсюда. Один говорил: «Напрасны эти разговоры о душах! Попы обманывают нас, возвещая жизнь души после смерти, хотят этим разбогатеть». Собутыльники смеялись. Так они сидели и пили, когда в корчму вошёл человек здорового вида, сильный, высокий, и сел вместе с ними. Велел корчмарю поставить доброго вина, и начали пить все вместе. Незнакомец спросил, о чём беседа, и пьяный, над которым смеялись, сказал: «Говорили о душе. Вот если бы кто мою душу захотел купить, то я не пожалел бы, продал. И сколько бы за неё ни получил, всё бы отдал корчмарю за вино, за всех нас!»
Дружки снова засмеялись, а пришедший сказал: «Я как раз такого продавца ищу, хочу купить душу. Какую цену возьмёшь?» Пьяница, щёлкнув пальцем под щекой, сказал: «За столько!» Купец достал из кармана серебро и положил цену вина. И пили все без заботы, и обносили их большими сосудами. Когда же наступил вечер, купивший душу у пьяницы сказал: «Мне пора, но пока не разошлись, рассудите: если кто купит коня, а тот будет в узде, то не с уздою ли возьмёт коня покупатель?» Все ответили: «Так!» Тот бедняга, что продал душу, от страха затрепетал как лист. А купец, древний змий, торжествуя, выхватил его и понёс ввысь — и душу, и узду, то есть тело. И отнёс в тартар, в вечную, нестерпимую муку, ибо то был древний враг — дьявол в образе человеческом.
Ибо кто покупает души? Только он!

О том, как князь сотворил дивное покаяние и победил демонские козни

Жил за городом благонравный иерей, державшийся святых обычаев. Люди шли к нему отовсюду как к пастырю, шли ради его добродетели, чудного жития, поучения и исправления. Как-то в Великий пост собралось к нему на покаяние множество народа. Князь города того, увидев это, подумал: «Надо бы и мне, более всех согрешившему, искать себе такого пастыря и лекарства от грехов, ибо я грабитель, губитель, грешник пред Богом и ближними — пред братиею моею, пред всеми людьми». Потом подумал: «Может ли мне, такому грешнику, покаяние помочь?» Всё же первая мысль победила, и он пошёл к тому доброму отцу иерею исповедать свои грехи.
Когда исповедался, сказал ему добродетельный отец: «Подобает тебе, чадо, принять лекарство на струпья духовные — епитимью. Можешь ли, как Церковь приняла, пятнадцать лет понести заповеданное мною?» Князь сказал: «Смилуйся, не могу». Иерей спросил: «А семь лет?» И потом: «А три года?» Потом: «А три месяца?» Князь отвечал: «Не могу, отче святый, этого понести, привыкши в слабостях моих жить». Тогда сказал отец: «Можешь ли каяться одну ночь, один в храме, что пред городом, бдеть в нём за отпущение грехов, пребывая в сокрушении сердечном?» Одну ночь князь согласился быть в храме. Священник, наставив его, ушёл. Князь же, войдя в церковь, размышлял: «Лучше мне покаяться от сердца теперь, чем когда приступит предсмертная немочь!» И стал пред алтарём в сокрушении сердца, прося отпущения своих грехов.
Уже глубоким вечером некто из святых мужей увидел, как демоны собрались со всей страны. Один, старший надо всеми, говорил: «Лишимся друга нашего великого, если пребудет в покаянии, все знаете, что он нашим был! Постарайтесь же кто-нибудь, чтобы он расслабился или испугался и сбежал. И он опять нашим будет. Есть ли между нами такой, кто смог бы его изгнать?»
Вызвался один демон. Он принял вид сестры князя, которую тот почитал и любил и повелением и советом которой делал всё, ибо была она очень добра и мудра. В образе сестры, в наряде княжеском, вошёл демон в церковь и заговорил: «Брат любезный! Это же безумие! Ты можешь и по-другому умилостивить Бога! Как осмелился стоять в этом храме, в пустынном месте, без слуг, без охраны? Знаешь ведь, сколько у тебя ненавистников, придут — на части рассекут. Молю тебя, выйди! Если же не послушаешь, то не называй меня больше сестрою своею». Князь отвечал: «Дано мне за епитимью пребыть в сем храме эту ночь. Иначе не приму отпущения великих моих грехов. Уйди, сестра, не досаждай мне! Не уйду отсюда, даже если и убит буду». И демон, снова и снова соблазнявший князя, возвратился посрамлённым. Старшему сказал: «Твёрже камня сделался человек, и знаю, что всеми нашими силами не сможем преодолеть его».
Другой демон высмеял первого: «Я пойду и тотчас низложу его». Он принял образ жены князя, держащей на руках якобы сына его, и пришёл в церковь, распустив волосы и горько плача: «Как же ты скрылся здесь ото всех, оставил меня и чадо и не печалишься? Пришли ненавистники наши, город твой взяли, богатство разграбили и людей пленили. Я едва убежала с сыном. Поспеши с оставшимися по следу врага, одолей его и своё возврати. Если не выйдешь, куда мы денемся? Я сама убьюсь, а сына твоего о пол расшибу!» И бросил демон мнимого сына о пол. Князь и тут не поддался, мнимой жене отвечал так же, как и мнимой сестре. И этот демон ушёл посрамлённый. Старший сказал: «Мы побеждены. Покусится ли ещё кто одолеть эту крепость?»
Третий демон вызвался: «Я мудрее всех умыслил!»
Слышит князь: началась страшная буря, гром загремел, молнии заблестели на небе, и начал храм колебаться от бури и загорелся от молнии. Окрест же храма все демоны собрались, крича: «Помогите, помогите!» — будто бы люди из города в церковь прибежали со словами: «Выйди, господарь наш! Выйди, а то сгоришь и будешь осуждён как самоубийца!» Князь отвечал: «Не выйду отсюда, по повелению отца и пастыря моего, даже если и сгорю. Если тому быть, то от рук Господних приму благое».
Услышав это, исчезли демоны посрамлённые, а князь, увидев, что ничего нет, удивился.
Вновь демоны советуются: «Кто бы от нас ещё раз покусился?» И один взял на себя подобие попа, а другой — пономаря. Вошли в церковь, и велел поп пономарю в звон ударить, якобы к утрени. Сам же мнимый поп возжёг свечи и, глянув на князя ярым оком, сказал: «Как это ты, проклятый, в святом храме стоишь и кто посмел тебя пустить, убийцу и грабителя?! Уходи сейчас же! Ослушаешься — повелю силою выгнать, ибо не стану петь, пока здесь будешь!» Князь не двинулся с места, стоял крепче прежнего. Демон и все его друзья-бесы разбежались в уничижении и сраме.
И воссияла заря, и просветился день, и князь вышел из храма, очищенный от всех своих грехов. И видел некто из великих отцов, что князь тот сколько противился дьяволу, столько и венцов от вседержительной руки Господней принял. Так же и наставник его славу от Бога и просвещение воспринял. Князь пришёл в город и нашёл жену свою и всё в доме такими же, как и вчера были, и воздал хвалу Богу.
Видите, какую принял награду и славу за истинное покаяние и за терпение стольких козней от дьявола! Какая же мука ждёт тех, кто нисколько не противятся дьяволу, но являют себя худшими преступниками дьявольских искушений…

О юноше и покаянии его (зело полезно)

Юный воин, много грешивший и зла творивший, однажды пришёл в страх Божий и, найдя иерея, покаялся и в совершение таинства покаяния принял с любовью и усердием епитимью, но не мог её сохранить. Пастырь дал ему иную заповедь, он же не сохранил и этой возложенной епитимьи. Видя это, отец его духовный и пастырь сказал: «Так мы ничего не исправим и не убежим осуждения. Скажи, можешь ли легчайшее сотворить и за грехи свои неизменно сохранить?» Воин отвечал: «Есть, отче, в саду моём яблоня, плод которой столь горек, что никто не может его вкусить. И если ты повелишь, да будет это моим покаянием, чтобы не вкусить от него, пока жив буду». Находчивый иерей, зная, что там, где заповедь и обещание, там же, под давлением плоти, и искушение дьявола, сказал юноше: «Хорошо, сын! За все грехи твои даю тебе епитимью, чтобы никогда не съесть от дерева этого, видя плод его».
Воин ушёл в благодушии, полагая лёгкою эту епитимью, сиречь правило покаяния, ибо эти горькие яблоки он и в руки не брал. Но яблоня та стояла на таком месте, что входишь в дом или выходишь — всегда её видно. Так что она всегда была у юноши перед глазами. И как-то, глянув на яблоню, он вспомнил заповедь, и так сильно захотелось ему вкусить от плода её, что лишь великим усилием стерпел… Увидев плод, который прельстил первого человека, похотью поразил и убил, юноша был сокрушён искушением и уже к дереву подошёл, к яблоку руку простёр, чтобы снять и съесть, и… опустил руку. И вновь, похотью побеждаем, руку поднял… И так, поднимая и опуская руку, целый день провёл в этом сопротивлении и так и скончался под деревом, одолев искушение, сотворив достойное покаяние, и в очищении сердца оказался достоин Небесного Царствия.

О том, как дьявол писал суетные слова и помышления разговаривающих в церкви

Благочестивый пресвитер, добродетельный и непорочный, принося Богу о нас приятную жертву примирения, видел при алтаре дьявола, пишущего на большом пергаменте, то есть на большой телячьей коже. И когда исписал всё, что в руке имел, начал, по обычаю сапожников, зубами натягивать. Пресвитер, святую Божью службу совершив, подошёл к нему и силою Господа Иисуса вопросил: «Что на таком пергаменте пишешь?» Демон отвечал: «Писал здесь грехи входящих в храм: лживые праздные слова, клеветы, насмешки, суетные суждения и нечистые мысли, нечестивые взгляды, пестроту и всякую тщету женского украшения и все грехи входящих в храм сей, которые днесь и во все дни совершаются. Они весьма оскорбляют и раздражают Бога и привлекают на себя гнев Божий и отмщение, а нас тем весьма увеселяют».
Пресвитер, силою Божьею и именем Его отняв пергамент из рук демона, воспретил всем выходить из храма Божьего и, подозвав всех к себе, начал читать. Писание же это ни одного не пропускало, но явно всех обличало, кто чем согрешил — помышлением или словом, и кто что ел. Люди, слыша это, очень испугались, а ещё более испугались, когда увидели под запрещением учителя взор демонский. Все припали к чудному тому иерею, каясь каждый о своём грехе и обещая больше такого не творить. И когда каждый о своём грехе покаялся, всё то писание исчезло с пергамента и сделалось невидимым. И демон посрамлённый исчез.

О богатом, непрестанно печалившемся, и об убогом, поющем в веселье

Один очень богатый человек жил в огромном доме, подходившем стеною к хибаре бедного работника. Богатый постоянно думал о том, чтобы накопить побольше, повсечасно печалился о сохранении богатства и не мог спать. Дивился богач жизни бедняка, который в своём убогом жилище всегда весел, поёт с женою и чадами, а спит так сладко, что его с трудом будят на работу.
Позавидовав бедняку, богач стал придумывать, как бы его опечалить. И вот что замыслил. Встал ночью, тихо пришёл к дому убогого, отворил сени и, повесив в них мешок с деньгами, ушёл. Бедняк, встав, как обычно, рано, нашёл в сенях мешок серебра и так обрадовался внезапному прибытку, что не захотел идти на работу. Всё думал и думал о найденных деньгах и стал печалиться, испугался, как бы их у него не украли, как бы не лишиться неожиданного богатства. Стал он с места на место это серебро переносить, землю там и сям разрывать и деньги прятать, чтобы жена, а от неё и другие не узнали. И нигде не мог найти места и никак не мог успокоить мысли, куда те деньги деть. Наконец пришёл в свою хибару и, положив деньги под убогую свою соломенную постель, лёг на этом серебре, притворившись, что сильно заболел. А сам всё думал, что с деньгами делать.
Много дней лежал он на серебре, одержимый одною печалью и одною заботою, болезненно стеная, вместо того чтобы петь и веселиться. Богатый же, видя это, тоже сильно опечалился, чему немало удивился. Войдя к бедняку в хибару, сказал ему: «Тою ночью я принёс тебе тайно мешок серебра и знаю, что ты взял его. Возврати мне деньги! Если же не возвратишь, сообщу судье, что уличил тебя, и он велит тебя повесить». Зная силу слов богача, сирый работник убоялся смерти и возвратил ему деньги. И когда серебра лишился, вернулся к прежнему веселью, снова пел и сладко спал.

Не всегда бес виновен бывает

Бес, связанный молитвою некоего пустынника, стерёг его репу. Вор задумал её украсть, бес же его окликал, чтобы не рвал репу старца. Вор подумал, что чудится ему привидение, а когда хотел уйти с вырванной репой, не смог её поднять — не было силы.
Бес пошёл к пустыннику и рассказал о воре. Пустынник вышел из своего убежища и укорил человека за кражу репы. Вор просил прощения: «Прости меня, отче, прости, святой Божий! Бес научил меня так делать». Бес воскликнул: «Неправедный! Не трижды ли я окликал тебя: не рви репу, скажу старцу! Что ж ты напрасно меня злословишь, клевещешь на невинного в твоей краже?» Тогда тот человек сказал: «Прости меня, старче, Бога ради! От своей мысли смущён был». И тотчас, простив, отпустил его старец с репою.

 

 

О том, как воздавать честь родителям и не презирать их (зело страшно)

Был некий богатый человек в Германии, имевший единственного сына, о котором радовался и во всём волю ему давал, зело любя его. Некий благородный муж начал ему глаголать: «Я имею дочь прекрасную, ею же, если благоволишь, род твой возвысится. Отдаю её сыну твоему в жёны, но с тем, чтобы ты ныне отдал сыну всё, что имеешь. Сын же твой и дочь моя будут тебя и мать держать во всяком упокоении, чести и изобилии. Чего потребуешь, всё по воле твоей будет!» Услышав это, богач был в недоумении, однако, любя сына своего, согласился с тем человеком и дал писание, что всё сыну отдаёт. И так заключили брак.
Сын же с женою в первый год почитали его и выполняли его повеления, а всё имение и богатство отчее присвоили себе. И в таковой чести отец и мать были даже до года. На второй год начали их меньше почитать, на третий же год начали их бесстыдно отрицаться, невежливо и гневливо разговаривая с ними. В четвёртый же год наущением жены сын отселил отца и мать в особый домик, устроенный у ворот дома его, потребное же зело скудно подавал им. И великий голод, тесноту и недостаток претерпевал отец престарелый с матерью сгорбившеюся. И никогда они не смели войти в дом сына, но с другими передавали просьбы о своих нуждах.
И в некий день случилось матери сидеть напротив сыновнего дома. Увидела она, что в доме жарят гуся, и сказала мужу: «Я днесь насыщусь скудною пищею, какая есть в домишке нашем, а ты бы пошёл к сыну и насытился, как в давние времена мы едали. Видела я у сына жарящегося гуся, уже готового к трапезе».
Услышав это, престарелый отец, опираясь на костыль, поплёлся в дом сына. Когда сын отца увидел, взял гуся и повелел от отца спрятать. Сам же вышел навстречу отцу и спросил: «Зачем пришёл?» Отец, увидев, что произошло, ничего не сказал и в домик возвратился, оплакивая свою несчастную старость. Сын же увидел, что отец ушёл, и повелел гуся на огонь поставить. Хотел слуга взять гуся, но увидел на нём жабу, с самого гуся величиною, обхватившую всего гуся, и закричал. Услышал сын громкий вопль, прибежал и ужаснулся. И хотел чем-нибудь жабу сбросить с гуся, но жаба прыгнула на лицо окаянного сына и обхватила всё лицо, очи и голову. И так впилась, что никакими лекарскими способами не могли её снять.
И так на многие годы наказал Бог сына за злобу к отцу. Никак та жаба на лице сына не изменялась, но всегда жива была, и такова, какова искони была. Ибо это было от Правосудного Бога чудо и наказание в пример непокорным. Так тот человек, много лет терпя и мучением зело наказан, направил ум к покаянию. И пришёл к епископу, с великою жалостью и сокрушением сердца исповедуя грех свой. Дал ему епископ во исправление покаянную епитимью: повсюду ходить с открытым лицом и всем грех и вину объявлять, за что такое было ему. Да примут люди от страшного видения и повести пример, да научатся чада родителей не презирать, да познают, каково не воздавать за добро родителям и как мучит Бог согрешающих и не кающихся. По долгом же покаянии тот человек принял здоровье от неких святых Божьих: скверная жабья липучка отнялась от него.

О неизглаголанном милосердии Пресвятой Богородицы к некой церковнице и о покаянии её

В некоем девическом монастыре была Беатрика, девица святого жития и крепкая хранительница своего обета, премного верная Пресвятой Богородице. Была она церковницею (блюстительницею церкви) и в службе усердна. Была же столь прекрасна, что многие дивились красоте её лица. Наущением же врага некий клирик восхотел её чистоты. Видев же её помысел удалённым от всякого злого дела, призвал сатану в помощь и злохитростною снастью уловил её сердце и распалил к похоти так, что невозможно было снести того огня.
Много инокиня бедствовала, премного постилась, но нисколько не преуспела. Поэтому, приступив к образу Божьей Матери, с горькими слезами сокрушённого сердца сказала: «О, Преблагословенная и Честнейшая всех небесных сил Дева! Ведаешь, что, сколь могла, усердно послужила Тебе. И знаю, то было угодно Тебе, Помощнице моей. Ныне же ключи храма Твоего и порученную мне службу Тебе предлагаю, ибо не могу терпеть злые искушения телесные и борения врага. И потому ухожу из обители Твоей». И, положив пред образом ключи храма, тайно ушла из монастыря к клирику. И он, окаянный, растлив её, оставил. Она же стыдилась возвратиться и стала блудницею, дабы приобретать себе пищу. И в таковом зле и в скверном болоте пребыла пятнадцать лет.
И в некое время помянула своё иночество и чистое и честное монастырское житие, паче же прилежную веру свою к Пресвятой Богородице. Ибо и не имея, чем питаться, не забывала имени Пресвятой Богородицы. Пошла в обитель в мирской одежде, в которой обычно ходила. Придя, начала вопрошать привратницу, не знает ли она некогда бывшую здесь церковницу именем Беатрику. И привратница отвечала: «Зело усердна она в исправлении своих обязанностей и первою приходит к совершению службы. Нет святее её среди нас! И без порока от детства в сей обители Господу служит».
Беатрика не поняла, что ей привратница сказала, и пошла от монастыря. И лишь немного отошла, тогда Царица Небесная, всех Спасение, Прибежище и Утешение, явилась ей и сказала: «Где ты доселе была? И куда отходишь от обители, верная и любезная служебница Моя? Я за тебя службу твою пятнадцать лет усердно совершала в твоей ипостаси и в одежде звания вашего обязанностями твоими распоряжалась. И благодать Моя от тебя не отступила. Не бойся, любезная, возвратись, покайся, и Я помогу тебе. Если же стыдишься, то знай, что никто из людей не знает о падении твоём».
Услышав это, бывшая церковница припала к ногам Божьей Матери, реки слёз изливая, милости и оставления грехов прося. Много же лежала, слёзы горькие проливая, а поднялась с земли и не увидела Богородицы. И, надеясь на Её благоутробие, вошла в обитель и приступила к своим обязанностям. И все её приняли, будто всегда была тут, и никто ничего не узнал о ней. Только пред Господом сокрушённо покаялась и возвестила всё жестокое житие своему духовному отцу.
Преподобно пожила, Богородицу, Помощницу свою, на всяк час благодаря, и скончалась в благодати Её. А бывшее с нею по смерти от духовника известилось.

О некоем обидчике и мучителе, который убогих, подвластных и подручных озлоблял

Некий человек великого звания, имея во власти множество подручных, озлоблял их и люто утеснял. Сам же непрестанно веселился во всех удовольствиях сего прелестного мира.
Когда же он на ложе почивал, слуга его, лежавший при дверях, взят был в видение, восхищен пред Престол Божий и увидел господина своего, стоящего связанным и осуждаемым от многих, кому здесь зло творил. И за это принял осуждение – схватило его множество бесов и повело во власть сатаны. Тот же, как увидел человека, сказал: «Приведите его ко мне, да поцелую его, как верного моего слугу!» И привели, и сказал сатана: «Не имей покоя вовеки!» И ещё сказал: «Возьмите его и отведите в баню княжескую!»
И схватили его, поливая на него огнь, серу горящую и жупел. И положен был в адском месте, о котором глаголет пророк Исайя: «Под тобою постелет гной и покров твой червь» (Исайя 14. 11). И сказал Люцифер: «Дайте ему пить от чаши гнева Божьего!» И дали ему пить огнь жупельный, и пил его, и вопил, что не хочет. И сказал Люцифер: «Привык он к играм и всяким утехам – утешьте его!» И принесли трубы огненные и так в уши его дунули, что из очей, уст, ноздрей и ушей вспыхнул великий пламень.
Потом сказал сатана: «Приведите его ко мне, пусть споёт предо мною!» И привели его и сказали ему: «Спой, что умеешь!» И человек ответил: «Что спою? Только это: будь проклят день, в который я родился!» И сказал Люцифер: «Ещё спой!» И тот запел: «Будь проклят отец и мать, родившие меня!» И сказал сатана: «Ещё лучшее спой!» Тогда тот окаянный сказал: «Что лучшее спою? Только это: будь проклят Тот, кто попустил мне родиться!» И сказал диавол: «Такую песнь я и ждал от тебя. Возьмите его и уведите в то место, что он сам себе уготовил». Тотчас схватили его и ввергли в адскую бездну, и при ввержении его был таковой гром, будто бы рухнул весь свет и всё, что на нём.
От этого слуга проснулся в страхе и трепете, побежал к господину своему и, отбросив одеяло, нашёл его бездыханным. И поведал всем людям то, что видел и слышал. Сам же оставил всё, ушёл и постригся. И до кончины Истинному Богу верно послужил, дабы не попасть в оные муки, в которых видел временного господина своего.

О том, как пчёлы почтили Пречистое Тело Господне

Некий благонравный человек, живший под городом, имел у себя премного ульев с пчёлами, любил их, часто посещал и присматривал. И как-то, придя к ним с утра, слышит необычное и зело дивное гудение. И начал с весельем и умилением слушать. Так пчелы пели весь тот день. И многие дни семикратно на день зело сладкогласно пели, и ни одна из них в то время на поле не вылетала.
И однажды ночью человек проснулся и поглядел в сторону пасеки. Увидел над ульями предивную светлость, услышал пение, ужаснулся этому, недоумевая, что происходит, и возвестил о том отцу своему духовному. И пошёл с ним к епископу и возвестил всё подробно. Епископ же понял, что происходит некое чудо, повелел созвать всех тамошних жителей, желая при них поглядеть, что в том улье. Сам пошёл на пасеку в облачении своего сана и, придя, повелел открыть улей, над которым был больший свет и множество пчёл окрест.
И когда открыли, обрели в самом верху улья подобие святой чаши, неизреченно и премудро сотворённое из белого и чистого воска. И в том премудром творении лежала в виде хлеба часть Пречистого Тела нашего Господа и Спасителя. Окрест же неё лики пчёл в подобие ангельских чинов со страхом обходят, летают и умильно поют. Епископ же со всеми людьми заплакал плачем великим, сокрушая сердце своё, удивляясь и вельми славословя. И водрузил епископ на голову Пречистое Тело во оном чудном здании из воска, отнёс со страхом и трепетом, проливая слёзы, во святую церковь и поставил на святом престоле. На оном же месте создали дом славный в честь Господа нашего для принятия странников и больных.
Когда же сие великое чудо везде прославилось, некие два вора рассказали о себе, что украли из церкви ковчег серебряный, в нём же хранился Агнец Божий, и ковчег себе взяли, а Тело Христово к пчёлам кинули.

Священнику благополучные щедроты Богородицы

Священник некий великую надежду и веру имел к Пресвятой Богородице. И молил непрестанными, прилежными и слёзными прошениями, да явится ему во славе, в светлости и сиянии доброты, которую Соломон в песнях воспевает: «Вся добра, Ближняя моя, и порока несть в Тебе» (Песнь Песней 4. 7). Мать милосердия не отреклась его прошения, послала к нему ангела, да возвестит, что хочет показаться ему, как он желает. Только теми очами, которыми кто увидит таковую славу, уже невозможно видеть мира сего суетность. Иерей же сказал: «Хоть и погублю зрение, лишь бы получить желаемое!» Но когда отошёл ангел, начал размышлять, что с ним будет, когда зрение погубит, – станет попрошайкою и нищим. И пришёл к такой мысли: «Так сделаю: когда Царица Небесная придёт и явится, тогда одно око зажмурю, другим же буду смотреть. И будет одно в целости!»
Когда же пришло время явления Прекрасной Зари, явилась в непостижимой славе и красоте. Иерей же от желания лучше рассмотреть открыл и зажмуренное око. И тотчас зрение того ока погибло, а то, которым смотрел, в целости осталось. И явление кончилось.
Начал иерей плакаться, что не насытился созерцанием преславных, солнцеподобных красот Богородицы. Говорил: «О, я, окаянный, если бы и всеми очами стал слеп, какую славу Царицы небес и земли мог бы рассмотреть!» И начал неотступно молить Милосердую Мать со всею силою и усердием, глаголя: «Хоть приму слепоту и другим оком, только помилуй меня, Благая, яви мне паки светлость сияния благодатных красот Твоих!»
Скоропослушная и Всещедрая Мать, как и прежде, явилась. И зрячее око сохранила, и изгубленное просветила.

Слово о непостижимости Пресвятой Троицы

Когда святой Августин Иппонский начал писать о Пресвятой Троице, таковым преславным чудом был от Бога вразумлён.
Иппон, город славный в Африке, стоит на морском берегу. И святой Августин, утрудившись от писания многих учёных книг, вечером прохаживался по берегу. С ним же шли и клирики, расспрашивая его о церковных делах. И когда он так прогуливался, увидел мальчика пречудной доброты и красоты. Он сидел на берегу моря и рыл малую ямку в песке, как это обычно делают дети. В руках у него была серебряная ложка, которой он черпал воду из моря и лил в малую ямку. И когда святой Августин увидел благочинно сидящего мальчика, приостановил свою прогулку и, подойдя, приветствовал его и вопросил, что делает. И мальчик благоразумно отвечал: «Хочу всё сие великое море вместить в эту малую лужицу».
Услышав это от мальчика, святой муж пристойно улыбнулся и сказал: «О, любезное моё чадо! Как можешь это сделать? Море неизмеримо, ямка же маловместительна, и ложка мала». И отвечал мальчик: «Мне это более удобно, нежели тебе сделать то, о чём помышляешь». Услышав это, святой зело удивился и вопросил: «О чём, чадо, ты глаголешь?» И мальчик отвечал: «Ты обращаешь мысли, хочешь разуметь и описать, что есть превеликая и несказанная тайна Неразделимой Троицы. И пока опишешь, я в эту ямку всё великое море волью».
Сказав это, мальчик стал невидим. Августин же ужаснулся и, поняв, кем был мальчик и что говорил, просил прощения и воздавал хвалу Отцу, и Сыну, и Святому Духу, в Троице Богу Единому. И оставил начинание своё.

Как в службе Святой Литургии демон обличил священника, раздвоенного мыслью

Некий священник, имевший вящее попечение о теле своём, нежели о душе, всегда дружбу водил с богатыми мирянами. И как-то позвал многих мужчин и женщин к себе на обед, купил много рыбы и повелел готовить. Сам же пошёл в церковь с раздвоенною мыслью и с сердцем разделённым и сухим. Когда же начал служить Литургию с великим скороречием и спешкою, думал немедля закончить её, желая заняться устройством обеда. И когда пришло посвящение Святых Таин, где следовало бы иметь великий страх и сокрушение сердца, начал он размышлять, глаголя себе: «Купил много рыбы и дорогою ценою. Знаю, что без меня не приготовят как надо – иную пережарят, иную переварят, иную пересолят, а иную недосолят».
И когда он так тревожился и спешил, показался ему демон в гнусной кухарской закоптелой одежде. Принёс с собою и всю рыбу, что была на огне и что солилась, подошёл со всем этим к алтарю и сказал попу: «О, повар и товарищ мой, а не иерей! Погляди и попробуй, какова рыба! И что тебе будет неугодно, то я доделаю. Есть здесь и соль, можешь посолить и приготовить по своему вкусу. Укроти мысль и стань добре!»
И так зело поиздевавшись и посмеявшись, демон исчез, а всю принесённую и приготовленную рыбу разметал в скверные места, и так всё погибло.
О, беспокойное и многомятежное человеческое сердце, как в таковой страшный час разделяешься? Виждь, что твоей суете и демоны смеются.