В. Жуковский. Басни из Лессинга
Заметное место в разносторонней деятельности Лессинга занимал жанр басни, которые он публиковал с 1747 г.; в 1753 г. он включил раздел басен в первое собрание своих сочинений, а в 1759 г. издал отдельную книгу «Gotthold Ephraim Lessings Fabeln. Drey Bücher. Nebst Abhandlungen mit dieser Dichtungsart Verwandten Inhalts», где в трех разделах помещено 90 басен. В сопроводительных теоретических статьях Лессинг вступает в дискуссию с подражателями Лафонтена в Германии, стремясь утвердить национально-немецкий тип литературной басни: более краткой и лаконичной по форме, более заостренно афористичной и более конкретно нацеленной на утверждение норм бюргерской морали по содержанию. Жуковский уже в 1809 г. был хорошо знаком с теорией басни Лессинга, переклички с Лессингом заметны в его статье «О басне и баснях Крылова». Девять переводов из названного выше сборника Лессинга Жуковский сделал, видимо, в 1818 г., но они остались в рукописях. Сами тексты переводов впервые обнаружил в Париже и там же опубликовал М.Л. Гофман: Пушкинский музей А.Ф. Онегина в Париже. Общий обзор, описание и извлечения из рукописного собрания. Париж, 1926. Но атрибутировала эти тексты как переводы басен Лессинга Н.Б. Реморова в 1988 г. (БЖ, III, с. 409-428).1
* * *
По изд.: Жуковский В. А. Полное собрание сочинений и писем: В 20 т. — М.: Яз. рус. культуры, 1999—..., Том 2: Стихотворения, 1815—1852
<БАСНИ ИЗ ЛЕССИНГА>
- [1] Лисица и Обезьяна
- [2] Конь и Бык
- [3] Журавль и Лисица
- [4] Алкид
- [5] Дуб
- [6] Соловей и Павлин
- [7] Пастух и Соловей
- [8] Меропс
- [9] Дар волшебниц
ЛИСИЦА И ОБЕЗЬЯНА
„Можешь ли мне ты назвать столь искусного зверя, Лисица,
Коему б я подражать не умела?“ — Так говорила
Умной Лисице хвастунья Мартышка. „Нет ты назови мне, —
Ей отвечала Лисица, — столь глупого зверя, который
Вздумал бы в чем тебе подражать!..“ Стихотворцы, поймите!
КОНЬ И БЫК
Быстро на жарком Коне летел Малютка отважный.
То увидя, с досадой Бык Коню закричал: „Как не стыдно!
Я б не позволил Мальчишке собой управлять“. — „Я напротив! —
Конь отвечал на лету. — Что за слава сбросить Мальчишку!“
ЖУРАВЛЬ И ЛИСИЦА
„Ты, Журавль, путешествовал много! Скажи мне, что видел?“ —
Так говорила Журке Лисица. И начал ей Журка
Все те лужи, все те луга описывать, где он
Лучших нашел червяков и таскал вкуснейших лягушек.
Ты в Париже бывал! Скажи ж, у кого там находят
Лучший обед и какие там пил ты лучшие вина.
АЛКИД
В небо вступивши, Алкид поклонился гордой Юноне
Прежде, чем прочим богам. Изумились Олимп и Юнона.
„Можно ль? — к нему возопили, — врагу от тебя предпочтенье?“
„Так! Врагу! — отвечал Геркулес. — Не ее ли гоненьям
Был я обязан делами, мне отворившими небо?“
Весь Олимп одобрил ответ, и Юнона смирилась.
ДУБ
В бурную ночь разъяренный Северный ветер обрушил
Всю свою силу на дуб величавый. И дуб повалился.
Он лежал на земле, задавивши страшным паденьем
Множество мелких кустов. Лисица в соседнем овраге
Нору имевшая, то узрев поутру, удивилась.
„Что за дерево! — так рассуждала Лисица. — До сих пор
Мне и в мысль не входило, чтоб он такой был великий“.
СОЛОВЕЙ И ПАВЛИН
Жил в лесу Соловей: он был обходителен, ласков;
Но напрасно он к певчим птицам ласкался — меж ними
Друга себе не нашел, зато ненавистников — куча!
„Лучше у птиц другой породы попробовать счастья!“ —
Так он сказал и спорхнул доверчиво с ветки к Павлину.
„Как ты прекрасен, Павлин! Я тебе удивляюсь!“ — „Я также,
Милый певец, удивляюсь тебе!“ — „Так будем друзьями!
Нам друг другу завидовать не в чем: ты восхищаешь
Взоры; я — слух!“ — Соловей и Павлин с тех пор подружились.
Кнеллер с Попом были дружнее, чем Поп с Аддисоном.
ПАСТУХ И СОЛОВЕЙ
Ты негодуешь, Поэт, на Парнасскую шумную сволочь?
Слушай же: вот, что однажды певцу Соловью говорили.
„Что ты так смолкнул?“ — спросил в один приятный, весенний
Вечер Пастух Соловья. Соловей отвечал: „Как возможно
Петь мне? Лягушки так раскричались, что мне не до песней!
Разве не слышишь?“ — „Конечно! — Пастух отвечал ему, — Слышу!
Но какая причина тому? — Не твое ли молчанье?“
МЕРОПС
„Хочется мне узнать, — спросил Орел любопытный
Раз у премудрой соседки Совы, — говорят, что на свете
Есть какая-то птица Меропс, что она все летает
Вверх хвостом, а вниз головою. Правда ли это?“ —
„Эх! неправда! — Сова отвечала. — Вымысел глупый
Глупых людей! Меропс — человек! Он хотел бы подняться
К небу, но с тем, чтоб земля ни на миг не пропала из виду“.
ДАР ВОЛШЕБНИЦЫ
Две благородные феи однажды пришли к колыбели
Принца, который впоследствии стал великим Монархом.
„Дар мой младенцу, — сказала одна, — будь орлиный всезрящий
Взор: перед ним ни одна в его обширных владеньях
Мошка не скроется“. — „Дар твой прекрасен, — сказала другая
Фея, — и милый питомец наш будет Монарх дальновидный;
Но орел не одни лишь зоркие очи для мелких
Мошек имеет; он одарен и способностью Царской
Их примечать, не преследуя. Сим дарованьем высоким
Я наделяю младенца!“ — „Хвалю твою осторожность, —
Та отвечала. — Ты права! Много великих Монархов
Были бы выше, когда бы свой проницательный разум
Меньше вниманьем к ничтожным пустым мелочам унижали“.
ПРИМЕЧАНИЯ
Автограф неизвестен.
Копия (ПД. № 27766, л. 2—4 об.) — каллиграфическим почерком, в отдельной тетради, с разметкой ритмических ударений.
При жизни Жуковского не печаталось.
Впервые: Гофман. С. 150—153.
Печатается по тексту первой публикации, со сверкой по копии.
Датируется: первая половина 1818 г.
Как было обнаружено нами, все 9 басен, написанных Жуковским гекзаметром, являются достаточно точным переводом прозаических басен Г. Э. Лессинга (Lessing, 1729—1781) из трех первых книг его «Басен» (подробнее см.: БЖ. Ч. 3. С. 411—414).
Интерес Жуковского к басне проходит через всё его творчество, отражая эволюцию эстетических и общественных взглядов художника. Его переводы басен Лафонтена и Флориана в 1806 г. (см. примеч. в т. 1 наст. изд.), статья «О басне и баснях Крылова» (1809) обозначили процесс эстетического и творческого постижения законов и тайн басенного жанра. Очень рано в сферу этих интересов входит и Лессинг как автор прозаических басен и «Рассуждения о сущности басни». Так, среди материалов для «Вестника Европы» появляется запись: «Лессинговы басни» (РНБ, оп. 1, № 79, л. 33). И позднее упоминание имени Лессинга и его прозаических басен сопровождает творческие поиски русского поэта.
Возобновление интереса Жуковского к Лессингу в конце 1810-х гг. было связано с двумя почти одновременно возникшими факторами: намерением поэта издавать «Собрание переводов из образцовых немецких писателей», о чем он сообщает в письме 1817 г. Д. В. Дашкову (РА. 1868. № 4. Стб. 837—843), и началом занятий в конце 1817 г. с великой княгиней Александрой Федоровной по обучению ее русскому языку. Помимо этого Жуковский считал необходимым преподать члену царской семьи и некоторые важные с точки зрения просветителя и честного человека правила, некоторые принципы, которыми должны руководствоваться люди, причастные к управлению государством. И если для воспитания частного человека могли быть успешно использованы житейские поучения стихотворных басен Лафонтена и Флориана, Глейма и Пфеффеля, то для лица, стоящего у кормила власти, более подходили басни Лессинга, направленные против пороков общественных.
В большинстве переведенных Жуковским басен Лессинга действующими лицами являются персонажи, олицетворяющие собой не частных людей с их обыденным существованием, а тех, кто наделен силой или талантом, либо облечен какой-то властью: горячий Конь, дикий Бык, Геркулес, Дуб, Соловей, Пастух, Орел, феи. Отсюда и нравственный урок, предлагаемый читателю, касается не частных, бытовых проблем, но нацелен на решение общих просветительских задач.
Оригинальные басни Лессинга оказались созвучны тем задачам, которые вставали перед Жуковским-просветителем, мечтавшим стать «русским поэтом в благородном смысле сего имени», видевшим в поэзии силу, способную «иметь влияние на душу всего народа» (ПЖТ. С. 163), и стремившимся на практике осуществить утопическую мечту по воспитанию просвещенного монарха. Всё это и привело его к басне прозаической, стоявшей близко к притче, художественные возможности которой «лежат не в полноте изображения, а в непосредственности выражения, не в стройности форм, а в проникновенности интонаций» (Аверинцев С. С. Притча // Краткая литературная энциклопедия. М., 1971. Т. 6. С. 21.).
Анализ текста басен показывает, что при переводе Жуковский стремился к максимально точной передаче оригинала. Он не вносит никаких поэтических украшений, не стремится придать характерам персонажей большую живость, чем это есть в оригинале. Ни один герой не заменен другим в переводе, не изменена обстановка действия. Естественная замена некоторых слов и выражений нигде не носит принципиального характера, не меняет авторской оценки изображаемого. В переводе сохранена эпиграмматическая сжатость оригинала и неожиданные концовки басен.
Используемый Жуковским при переводе прозаических басен Лессинга русский гекзаметр с обилием хореических стоп и переносов создает впечатление свободно льющейся разговорной речи. В то же время наличие стихотворного размера превращает повествование в своеобразную ритмическую прозу, которой Жуковский будет широко пользоваться при создании эпических произведений в 1830—1840-е гг.
«Лисица и обезьяна» — перевод басни «Der Affe und der Fuchs» (Кн. I. № 6).
«Конь и Бык» — перевод басни «Das Roß und der Stier» (Кн. I. № 9).
«Журавль и Лисица» — перевод басни «Der Fuchs und der Storch» (Кн. I. № 21).
«Алкид» — перевод басни «Herkules» (Кн. II. № 2). Последняя строка басни добавлена переводчиком, вероятно, не удовлетворенным недостаточной ясностью выраженного в оригинале назидания.
Геркулес (лат.) соответствует греч. Гераклу. Геракл — сын Зевса и земной женщины Алкмены. Отсюда его первоначальное имя Алкид. Ревнивая Гера стала врагом Алкида: задержала роды Алкмены, лишив тем самым Геракла обещанных Зевсом Микен, послала змей к его колыбели, но герой задушил их; неоднократно насылала на него безумие и т. д. Жуковский заменяет в заглавии имя Геркулес на Алкид, желая, видимо, напомнить читателю истоки вражды героя с богиней.
«Дуб» — перевод басни «Die Eiche» (Кн. III. № 15).
«Соловей и Павлин» — перевод басни «Die Nachtigall und der Pfau» (Кн. 1. № 7).
Кнеллер Готфрид (Kneller, 1648—1723) — живописец и портретист. Обучался в Амстердаме и Венеции. С 1674 г. и до конца жизни работал в Лондоне, где был королевским придворным живописцем.
Поп Александр (Pope, 1688—1744) — английский поэт, автор «Опыта о человеке», многих дидактических и сатирических поэм. Жуковский в 1806 г. перевел фрагмент из его «Послания Элоизы к Абеляру».
Аддисон Джозеф (Addison, 1672—1719), английский писатель-просветитель, один из издателей журнала «Зритель» («Spectator»).
«Пастух и Соловей» — перевод басни «Der Schäfer und die Nachtigall» (Кн. III. № 30).
«Меропс» — перевод басни «Merops» (Кн. I. № 24).
Меропс (греч.) — царь в Косе, отец Евмела. Так как его жена, нимфа Эхмея, внезапно скончалась от руки Артемиды, он хотел лишить себя жизни, но был помещен Герой в созвездие в виде орла.
«Дар волшебниц» — перевод басни «Das Geschenk der Feien» (Кн. III. № 4).
Н. Реморова
- 1. Немецкая поэзия в переводах В. А. Жуковского - М.: «Рудомино»; «Радуга», 2000