В. Брюсов. Эротопегнии

Erotopægnia. Стихи Овидия, Петрония, Сенеки, Приапеевы, Марциала, Пентадия, Авсония, Клавдиана, Луксория в переводе размерами подлинника. — М.: Альциона, 1917.

На русском и латинском языках.

 

* * *

Имя Брюсова, как переводника «Erotopaegnia»1, в книге не названо, однако в примечаниях сказано: «Переводы стихов Авсония частью заимствованы из брошюры Валерия Брюсова "Великий ритор" (М., 1911); стихов Пентадия — из его же статьи о Пентадии (М.: Русская мысль, 1910. Кн. 1); остальные переводы печатаются впервые».

Предисловие переводчика:

В этом сборнике «Эротопегний» соединены переводы тех стихотворений римских поэтов, которые не могут и не должны стать достоянием широких кругов читателей. Выбраны эти стихи из латинской антологии, у различных авторов, на протяжении шести веков, от Овидия, поэта Августова Рима, до Луксория, поэта царства вандалов. Такова, однако, сила поэтического гения, а также гения самого латинского языка, что эти стихи, написанные на темы, которые ныне считаются отреченными от литературы, сохраняют до сих пор все очарование, всю силу и всю убедительность художественных созданий. Как на произведение искусства, прежде всего и даже единственно, и приглашает читателей переводчик – смотреть на эти изящные образцы иной культуры, иной жизни, иных веков, когда понятия о сокровенном и общепринятом значительно разнились от наших. <…>

Так как сборник назначается не для ученых филологов, но для всех ценителей искусства, переводчик стремится прежде всего воссоздать оригинал в художественной форме. Подстрочная близость тексту нередко поэтому приносилась в жертву свободе выражений и легкости стиха. Впрочем, переводчик ставил своей целью все же передать подлинные слова римских поэтов настолько точно, притом стих за стихом, насколько это возможно при значительном различии в строе двух языков, латинского и русского. Для лиц, знакомых с латинским языком, приложен en regard [230] подлинный текст, по которому читатель может проверить, в какой мере переводчику удалось это осуществить. Из каких изданий заимствован этот текст и какие от него отступления сознательно допущены переводчиком, объяснено в «Примечаниях». Там же дан необходимейший комментарий и указаны даты, относящиеся к поэтам, стихи которых переведены.

Москва, 1916.

Владислав Ходасевич о книге:

Брюсовские "Эротопегнии"2 были впервые отпечатаны в Москве, в 1917 году. Выпущенное без обозначения типографии, "на правах рукописи", в количестве 305 нумерованных экземпляров, это издание, претендующее на изящество, но, в сущности, довольно небрежное, вскоре сделалось необходимою принадлежностью всякой снобической и нуворишской библиотеки. Болыневицкие вельможи считали его признаком тонкого вкуса и культурного лоска. Благодаря надписи: "Издание в продажу не поступает", "Эротопегнии" продавались очень успешно3, а в голодные годы, 1918-1922-й, принадлежали к числу тех "валютных" книг, которые без труда разменивались на муку, масло, сахар. В 1921 году, в Петербурге, я сам просуществовал на "Эротопегнии" чуть ли не целый месяц, продав их первому петербургскому дэнди той поры: айсору4, чистильщику сапог, сидевшему со своим ящиком на углу Мойки и Невского. Уже в те времена скептики высказывали подозрение, что истинный тираж "Эротопегнии" значительно превосходит триста пять экземпляров. Кажется, они были правы. Недаром теперь, через пятнадцать лет после того, как издание было исчерпано, "Эротопегнии" в изобилии появились на книжном рынке эмиграции: по-видимому, рынок советский ими перенасыщен. Как бы то ни было, они "омолодились", заняли место среди парижских книжных новинок - и это дает мне повод сказать о них несколько слов.

"Эротопегнии" суть собрание эротических стихотворений латинских авторов в переводе Валерия Брюсова. Брюсов был знатоком латинской литературы, - не случайно над переводом "Энеиды" трудился он много лет5. Будучи по самой литературной природе своей склонен ко всякой эротике, он, разумеется, не мог пройти мимо "отреченных", "запретных" произведений латинской Музы. Приступая к их переводу, он оставался верен себе. Но вот, я вновь перелистываю книгу через пятнадцать лет после ее выхода, и вновь, как тогда, мне становится как-то грустно: брюсовский труд представляется мне глубоко ненужным, затраченная поэтом энергия - совершенно напрасной.

В эту книгу вошли отрывки из Овидия, Петрония, Сенеки, Марциала, Пентадия, Авсония, Клавдиана, Луксория, а также из анонимных Приапеевых песен6. Как видит читатель, большинство авторов принадлежит к числу тех, кого принято называть poetae minores. К тому же Пентадий, Авсоний, Клавдиан и Луксорий относятся уже к эпохам упадочным. В предисловии к своим переводам Брюсов говорит, что им избранные стихи "сохраняют до сих пор все очарование, всю силу, всю убедительность художественных созданий"7. К несчастию, именно с этим мнением согласиться всего труднее. "Эротопегнии" могут служить выразительным документом эпохи или, точнее, - нескольких эпох, психологически нам уже одинаково чуждых. Но как "художественные создания" все эти стихи, в том числе (да простит меня Аполлон!) Овидиевы, - право же, не Бог весть как художественны. Боюсь даже, что они не художественны вовсе.

Теория словесности - область темная и все еще недостаточно разработанная. Может быть, окончательная ясность в ней и недостижима, - но это уже вопрос особый. В теории словесности разница между поэзией любовной и поэзией специфически эротической не установлена. Однако ж, на практике мы эту разницу научились чувствовать, и нужно думать - настанет такое время, когда чистая эротика, вместе с чистою порнографией, будет исключена из поэтической области вовсе. В лучшем для нее случае она будет отнесена к разряду скандированной дидактики.

Поэзия религиозна по самой своей природе. Художественно лишь то, что корнями уходит в миф, христианский или какой угодно. Отрыв от земли всегда свойственен истинной любовной поэзии, независимо от того, каков состав положительных верований поэта, и даже независимо от того, сознает ли он себя человеком таких верований. Здесь культурная традиция оказывается сильнее и действеннее прямого религиозного сознания. Вся любовная лирика христианской эпохи в той или иной степени готична. В ней нет или почти нет чистой эротики, бескрылой, приземистой, материалистической, а потому и неизбежно нехудожественной. Я вовсе не хочу, разумеется, сказать, что художественна только христианская, послеготическая любовная лирика. Но я хочу сказать, что в любовном стихотворстве латинского мира художественно лишь то, что не дидактично и не эротично в специфическом смысле этого слова. Прекрасны, например, любовные стихи Виргилия и Катулла, но это потому, что в них присутствует, так сказать, готика античности. Очень сомнительно, чтобы Виргилий или Катулл веровали в Венеру или Амора. Но миф о Венере и Аморе был для них жив, как он опять жив для нас. Из этого кладезя черпали они те самые вполне религиозного строя переживания, которые черпаем и мы. Зато решительно никакого мифа не существовало для Лукреция: потому-то и трудно увидеть что-либо поэтическое в его гексаметрах, посвященных эротической теме. Есть прекрасное и в иных любовных стихах того же Овидия, найдется оно и у Марциала, - но как раз не в тех грубо эротических, всего только эротических пьесах, которые выбрал Брюсов. Конечно, он был в своем выборе совершенно последователен, ибо его целью было составить сборник именно эротических стихов. Но в том и заключается вся беда, что самая цель оказалась не художественная. Поэты, которых пришлось привлечь Брюсову, принадлежат к эпохе воистину мрачной. Свет античный для них померк, христианский еще не зажегся. В любви нет для них ничего, кроме факта и акта. Их страсть рассудительна, их улыбка груба и уныла. О любви они говорят с угнетающей деловитостью, их стихи так же скучны и прозаичны, как чувства, лежащие в основе этих стихов. Что же остается? Блеск чисто внешний, я бы сказал - даже не поэтический, а филологический, очарование латинской речи, впрочем кое-где уже тронутой порчею. Но и это очарование дается только тому читателю, которому доступен напечатанный тут же латинский текст. Самые переводы Брюсова - добросовестны, точны - и совершенно не поэтичны. В погоне за точностью он на каждом шагу прибегает к инверсиям, до такой степени затемняющим смысл, что для понимания стихов порою приходится обращаться к подлиннику. По-видимому, он стремился к тому же повторить по-русски строй речи латинской - задача оказалась невыполнима. Читать эти стихи, судорожно-стиснутые, скрюченные, как обгорелые трупы, - сущее наказание. Любители поэзии не получат от этой книги никакой радости. Любители эротических изданий - тоже, потому что приложенные к книге картинки, заимствованные из книг восемнадцатого столетия8, довольно банальны, а главное - воспроизведены чрезвычайно неудачно: до такой степени неразборчиво, что иной раз трудно и понять, в чем дело.

В заключение прибавлю, что самое появление этого издания на эмигрантском книжном рынке кажется мне прискорбным. Известно, что зарубежные издательства переживают очень тяжелые времена. Было бы слишком прискорбно и даже отчасти стыдно видеть, как на второсортное старье, привозимое из советской России, покупатели тратят средства, которые с большей пользой для них самих могли бы они истратить на приобретение книг, выпускаемых здесь, сейчас.

(Ходасевич В. Книги и люди. Erotopaegnia // Возрождение. Париж, 1932. 29 сент. № 2676)

  • 1. «Пегнии» (от греч. paegnia) представляют собой легкие, шутливые любовные стихи, в изобилии создававшиеся античными поэтами.
  • 2. Брюсовские "Эротопегнии"... в 1917 году. - Брюсов В.Я. Erotopaegnia. M.: Альциона, 1917. Частично эти переводы Брюсова перепечатаны в книге "Поздняя латинская поэзия" (Сост. и вступ. статья М. Л. Гаспарова. М., 1982); см. там же о неосуществленных замыслах Брюсова - книге "Золотой Рим: очерки жизни и литературы IV в. по Р. X." и поэтической антологии "Римские цветы" (с. 5-6, 609).
  • 3. ..."Эротопегнии" продавались очень успешно... без труда разменивались на муку, масло, сахар. - Характерно, что с чтением переводов из "Эротопегнии" Брюсов выступал в апреле 1918 г. в кафе "Музыкальная табакерка"; см. об этом: Высоцкий В. Вечер эротики // Новости дня. 1918. 3 апреля (21 марта); С. На "вечере эротики" // Наше время. 1918. 3 апреля (21 марта).
  • 4. ...айсору... - Айссоры (ассирийцы) - народ, говорящий на новосирийском языке; в России жили в основном в Закавказье.
  • 5. ...над переводом "Энеиды" трудился он много лет. - Брюсов начал переводить "Энеиду" Вергилия еще в гимназическом возрасте. Впервые отрывки из перевода появились в 1913 г., однако полностью те семь песен "Энеиды", которые успел перевести Брюсов, были напечатаны лишь в 1933 г. (Вергилий. Энеида / Перевод Валерия Брюсова и Сергея Соловьева. Ред., вступ. статья и коммент. Н. Ф. Дератани. М.-Л.: Academia, 1933). "Брюсов <...> поставил себе очень ответственную и трудную задачу - выразить в русском стихотворном переводе всю звукопись, всю эвфонию стиха Вергилия. <...> Этой трудной задачей, вероятно, и объясняется медленность работ Брюсова" (Н. Д[ератани]. К переводу "Энеиды" // Там же. С. 38).
  • 6. ...Пентадия, Авсония... Луксория, а также из анонимных Приапеевых песен. - Ходасевич перечисляет позднелатинских поэтов Децима Магна Авсония (ок. 310 - ок. 394), Клавдия Клавдиана (писал в 395-404 гг.), Пентадия (конец III - начало IV в.), Луксория (VI в.). "Приапеи" - анонимный сборник непристойных стихотворений, обращенных к богу Приапу (I в. н. э.), - Брюсов переводил по изданию: Petronii Satirae et Liber Priapeorum / Tertium edidit Fr. Buecheler. Berlin, 1895.
  • 7. ..."сохраняют... убедительность художественных созданий". - Брюсов В. Я. Erotopaegnia. С. 5.
  • 8. ...картинки, заимствованные из книг восемнадцатого столетия... - Фронтиспис и украшения для книги Брюсова взяты из изданий: Les Monumens de la vie privée des douze Césars (Rome, 1785); Les Monuments du culte secret des dames Romaines (Rome, 1787).