П. Вяземский. Басни

Доведь (1817)
Две собаки (1819)
Чернильница и перо (1819)
Битый пес (1819)
Два живописца (1819)
Поток и река (1819)
Два чижа (1819)
Дервиш и ученик (1819)
Человек и мотылек (1819)
Убогий и камень (1819)
Круговая порука (1819)
Гусь и змея (1815)
Репейник (1822)
Гусь (1823)
Пастух и овца (1822)
Пожар
Язык и зубы (1823)

ДОВЕДЬ

Попавшись в доведи на шашечной доске,
Зазналась шашка пред другими,
Забыв, что из одной она и кости с ними
И на одном сработана станке.
Игрок по прихоти сменил ее другою
И продолжал игру, не думая о ней.
При счастье чванство впрок бывает у людей.
Но что, скажите, в нем, как счастье к нам спиною?
О доведи-временщики
На шахматном паркете!
Не забывайте, что на свете
Игрушки царской вы руки!

ДВЕ СОБАКИ

«За что ты в спальне спишь, а зябну я в сенях?» —
У Мопса жирного спросил Кобель курчавый.
«За что? — тот отвечал. — Вся тайна в двух словах:
Ты в дом для службы взят, а я взят для забавы».

ЧЕРНИЛЬНИЦА И ПЕРО

С Чернильницей Перо заспорили о том,
Кто новой оды был из них прямым творцом.
Вошел Поэт, и спор решил высокомерья.
Такие есть везде чернильницы и перья.

БИТЫЙ ПЕС

Пес лаял на воров; пса утром отодрали
За то, что лаем смел встревожить барский сон.
Пес спал в другую ночь; дом воры обокрали.
Отодран пес за то, зачем не лаял он.

ДВА ЖИВОПИСЦА

В столицу съехались портретны мастера.
Петр плох, но с деньгами; соперник Рафаэлю —
Иван, но без гроша. От утра до утра
То женщин, то мужчин малюет кисть Петра;
Иван едва ли кисть и раз возьмет в неделю.
За что ж им от судьбы не равен так дележ?
Портрет Петра был льстив, портрет Ивана — схож.

ПОТОК И РЕКА

Реку стыдил поток, стремящийся с высот,
Что плавно так течет в долине на просторе.
«Дай срок, — был той ответ, — как красный день зайдет,
Я тише, ты быстрей — в одном сольемся море».

ДВА ЧИЖА

«О чем так тужишь ты? — чиж говорил чижу. —
Здесь в клетке во сто раз приятней жить, чем в поле». —
«Так, — молвил тот, — тебе, рожденному в неволе,
Но я — я волю знал, и я о ней тужу».

ДЕРВИШ И УЧЕНИК

Ученый муж, Дервиш, в час утра и обеда
Святую воду пил в колодце Магомеда.
Подметил то его нелепый ученик
И на день бегал пить раз двадцать на родник.
Какой же он имел успех с своей догадки?
Остался неучем и слег от лихорадки.

ЧЕЛОВЕК И МОТЫЛЕК

Над мотыльком смеялся человек:
«Гость утренний! по чести, ты мне жалок! —
Он говорит. — Мгновенье — вот твой век!
И мотыльку могила — куст фиалок».
За годом год торопится вослед,
И старику отсчитано сто лет.
Час смерти бьет! Старик на смертном ложе,
Вздохнув, сказал: «И век мгновенье тоже!»

УБОГИЙ И КАМЕНЬ

Обломок каменный валялся средь дороги.
Таскающий ярмо страданья и суму,
Наткнулся на него убогий
И с сердцем говорит ему:
«Природы мертвое созданье!
Зачем дано тебе существованье?
Равно встречаешь ты блеск утра, ночи тьму,
И летний жар, и зимний холод!
Бесчувственно ты ко всему». —
«А мне ль завидовать, чувствительный, тому,
Кто чувствовать умеет голод?»

КРУГОВАЯ ПОРУКА

«Какая ж лошадь я!» — свалившись с мосту в грязь,
Корова говорит. — «Какая ж я корова!» —
Упавши Лошадь в ров, вскричала, рассердясь.
Такой пример нам не обнова:
Обычай этот мы найдем и у людей.
Как часто в обществе друзей,
Когда о глупостях людских идет беседа,
Друг на друга мигают два соседа!

ГУСЬ И ЗМЕЯ

«Ну был ли кто когда
Щедрее наделен меня рукой природы? —
Кричал спесивый Гусь на береге пруда. —
Покорны и земля, и воздух мне, и воды.
Все делают, что б я ни захотел;
Препятствий нет моей непостоянной воле.
Наскучил плавать? Полетел.
Наскучилось летать? Прогуливаюсь в поле». —
«К чему изволишь, Гусь, так величать себя? —
С насмешкой хвастуну Змея,
Подкравшись, просвистала. —
Оленьего, мой друг, в тебе проворства нет,
С полетом сокола не равен твой полет;
А щука о тебе на дне и не слыхала!
Итак, советую смирнехонько сидеть.
И милости твоей я доложу: не трудно
На все кидаться безрассудно,
Но трудно в чем-нибудь успеть.»

Поэт! Нет-нет! Рифмач! Наш трагик, наш сатирик,
Наш баснослов, наш лирик,
Назвать тебя остерегусь,
Но на ухо тебе шепну: ты тот же Гусь.

РЕПЕЙНИК

В роскошном цветнике весны, нам столь любезной,
Скажи, что делаешь, репейник бесполезной?
Нет запаха в тебе, ни блеска, ни плодов.
Скажи, что ж делаешь? — «За что могу цепляюсь!»
К тебе я от него с вопросом обращаюсь,
Репейник на лугах и прозы и стихов,
Где зреют в тишине для нас плоды рассудка,
Где розы вымыслов иль скороспелка-шутка,
Скажи, что делаешь? Молчанье твой ответ.
Репейника в тебе несть искренности, нет.

ГУСЬ

В каштанах по уши, у барина в дому
Гусь жирный хвастался судьбой пред уткой дикой;
Он знаки щедростей, оказанных ему,
Считал своих заслуг наградой и отликой.
«И жалко, и смешно смотреть на эту спесь, —
Дикарки был ответ: — Тут есть ошибка в счете;
Живем мы про себя, вы про других живете;
Мы кормимся, а вас откармливают здесь».

ПАСТУХ И ОВЦА
(перевод из Красицкого)

Пастух стриг шерсть с Овцы и говорил ей так:
«Ну может ли меня отец нежней быть к дочке?
День целый от тебя не отхожу на шаг;
Признайся, что на свет ты родилась в сорочке!
Кормлю тебя, пою, от волка берегу,
А подрастет ли шерсть, все я ж тебя стригу». —
«Чем мне воздать тебе, о добрый пастырь стада, —
Под острием Овца смиренно говорит. —
За все твои труды Зевес тебе награда;
А из чего, позволь спросить, тулуп твой сшит?»

ПОЖАР

Небрежностью людей иль прихотью судьбы,
В один и тот же час и рядом
От свечки вспыхнули обои здесь; там на дом
Выкидывало из трубы!
«Чего же было ждать? — сказал советник зрелый,
Взирая на пожар. — Вам нужен был урок:
Я от такой беды свой домик уберег». —
«А как же так?» — спросил хозяин погорелый. —
«Не освещаю в ночь, а в зиму не топлю». —
«О, нет! Хоть от огня я ныне и терплю;
Но костенеть впотьмах здесь человек не сроден;
В расчетах прибыли ущербу место дам:
Огонь подчас во вред, но чаще в пользу нам,
А твой гробовый дом на то лишь только годен,
Чтоб в нем волков морить и гнезда вить сычам!»

ЯЗЫК,И ЗУБЫ
(Восточный аполог)

Один султан пенял седому визирю,
Что твердой стойкости он не имел во нраве.
«За недостаток сей судьбу благодарю!
Им удержался я и в почести и в славе, —
Сказал визирь ему, — и при дворе твоем
Средь частых перемен он был моим щитом.
Мне шестьдесят пять лет, — прибавил он с улыбкой, —
Из твердых тех зубов, которые имел,
Ты видишь — редкий уцелел.
Но все их пережил один язык мой гибкой».

* * *

Княэь Петр Андреевич Вяземский родился в 1792 году; он получил блестящее образование. Друг Пушкина и многих декабристов, он играл видную роль в литературной жизни 1810—1820-х годов, принимая деятельное участие в «Арзамасе» и выступая ярым защитником сначала Карамзина и сентиментализма, а затем, позднее, романтизма и творчества Пушкина. Свои либеральные убеждения тех лет Вяземский неоднократно высказывал как в письмах, так и и стихотворениях. В 1820 году он подписал прошение об освобождении крестьян. В результате Вяземский был отстранен от службы и ряд лет находился в опале; лишь в дальнейшем, начиная с 30-х годов, отходя от своих либеральных убеждений, он пришел к «примирению» с правительством и сделал видную служебную карьеру в министерстве народного просвещения. Расцвет творчества Вяземского как поэта относится преимущественно к первой четверти XIX века, когда Вяземский примыкал к либеральному лагерю. В эти годы сложился и его легкий, остроумный и точный стих. Наряду с эпикурейскими мотивами, П. А. Вяземский особенно много внимания уделял сатирическим стихам, отличаясь злыми и остроумными эпиграммами. Эпиграмматичность сказалась и в написанных им баснях. Друг Карамзина и Дмитриева, Вяземский выступал против народной реалистической басни Крылова, отстаивая приоритет и превосходство в этом жанре салонных басен Дмитриева. Приверженность к салонной литературе, сказавшаяся в самой манере стихов и прозы Вяземского, в их остроумной и едкой болтовне, сказалась и в его баснях, печатавшихся в журналах 1810—1820-х годов. Умер Вяземский в 1878 году.

Доведь. «Труды Общества любителей российской словесности», 1817, ч. IX. Басня была читана на заседании Общества 25 февраля 1817 года.
Доведь — шашка, проведенная в дамки.

Пожар. При жизни Вяземского не напечатана. Сохранилась в его письме к А. И. Тургеневу от 22 марта 1820 г. из Варшавы («Остафьевский архив», т. II, стр. 29).