Ричард Барбер. Святой Грааль

Перевод. С. Голова

К ИМЕНАМ

Написание и произношение имен персонажей из окружения короля Артура в романах о Граале в этой книге унифицировано, несмотря на то что это приводит к некоторым несовпадениям в контексте романов, созданных на других языках. Единственным исключением является имя Персеваль, которое особенно часто претерпевает изменения в различных пересказах и версиях легенд о Граале. Я отдаю предпочтение произношению Парцифаль и Персеваль, что объясняется практикой, сложившейся в связи с немецкими средневековыми романами и позднейшими версиями. Вариант Парсифаль употребляется обычно в связи с интерпретацией образа этого персонажа у Рихарда Вагнера.

ВВЕДЕНИЕ

Эта книга — повествование о путешествии, начинающемся на территории, которая в наши дни может показаться удивительной, очень, очень далекой. Подумать только, сколько современных авторов начинают свое заведомо фантастическое творение с такого пролога:

«Благородная книга о Граале начинается с посвящения: «во имя Отца, и Сына, и Святого Духа». Эти Три Лица составляют Единую Сущность; Сущностью этой является Бог, ибо именно от Бога исходит благородная история о Граале, и всем тем, кто внемлет ей, подобает быть весьма внимательными и забыть о своей низости и недостоинстве, ибо те, кто внимают ей всем сердцем, найдут ее весьма поучительной…»

Грааль — таинственный и пугающе-загадочный образ, выходящий за пределы привычной фантазии и духовности, образ, который на протяжении восьми последних веков воплощал собой недостижимый идеал в литературе Запада. Предлагаемая книга — это попытка проследить и сопоставить все то, что нам известно о Граале: он во всех своих ипостасях есть плод творческого, созидающего воображения, но при этом — нечто особенное, претендующее на роль высочайших религиозных святынь и духовного опыта.

Хотя Грааль на протяжении ряда веков и пребывал в забвении и пренебрежении, он воскрес и вернулся вновь, став особо привлекательным для художников и литераторов. Возникнув в виде сакрального христианского символа, он претерпел эволюцию, воплощаясь во множестве различных форм.

Эта тема привлекает самое пристальное внимание любителей исторических загадок, а также последователей эзотерических и мистических учений. Это связано в первую очередь с тем, что мы пока не можем ответить на вопрос: «Что же такое Святой Грааль?» Самый первый автор, упоминающий этот загадочный термин и, возможно, являющийся создателем самой идеи Грааля, сводит свою историю к несколько иному вопросу: «Ради чего нужен Грааль?» — а поскольку он так и не смог ответить, вопрос этот продолжает задаваться вновь и вновь. Первоначальный мистический и непостижимый Грааль возымел неожиданный отклик: за очень небольшой промежуток времени более полудюжины выдающихся писателей своей эпохи приложили руку к компилятивным переработкам уже существующих историй о Граале или созданию новых. В процессе этого возникла новая художественная форма — роман в прозе, который спустя много веков превратился в роман-новеллу современного типа. Но, поскольку существо дела этим не исчерпывалось, оказалось, что концепция Грааля явилась неожиданным предметом позднейших богословских дебатов, и притом — не чем-то далеким и неконкретным, а возникшим на основе самого драматически экспрессивного события, очевидцами какого только могли стать простые люди той эпохи — простые христиане. И благодаря этому причудливому смешению поэтического воображения и религиозной веры появились страницы, по экспрессивности и насыщенности являющиеся достойными соперниками заключительных сцен дантовского «Рая» и трансцендентного финала «Фауста» Гете.

Все это — крайне масштабные темы и вопросы исключительной важности. Итак, с чего же нам начать наши поиски Святого Грааля? Если говорить о конкретных материальных предметах, первое свидетельство о Граале мы обнаружили на страницах одного средневекового манускрипта. Этот объект оказался для нас настолько непонятным, что нам пришлось описать его основные признаки, как если бы это был некий древний артефакт, найденный в археологическом раскопе. Общее, что сближает манускрипт с современной книгой, — это его материальная структура. Он тоже состоит из отдельных частей, соединенных воедино аналогичным образом, но во всем остальном не имеет ничего общего с нашими книгами. Манускрипты писались от руки на пергаменте — тонко выделанной коже коров или телят, которая перед тем, как попасть в руки переписчика, подвергалась долгой и тщательной выделке. Переписчики, писавшие его, использовали особый почерк, который неподготовленный читатель сегодня практически не в состоянии прочесть, за исключением специалистов. Одна из главных трудностей связана с тем, что писцы часто пользовались всевозможными сокращениями. Это было обусловлено тем, что переписка книг представляла собой исключительно длительный и трудоемкий процесс, и сокращения позволяли экономить время1. Нам крайне редко удавалось получить оригинальную рукопись средневекового манускрипта, и его переписка неизбежно влекла за собой возникновение мелких, а порой и крайне существенных ошибок и описок Таким образом, тексты, с которыми мы работали, дошли до нас через третьи, а то и четвертые руки. Все это приходилось отслеживать и выявлять терпеливым редакторам при подготовке текста к современному изданию. А если то, что стремился поведать средневековый автор, хотели сделать доступными для сколько-нибудь широкой публики, а не только узкой кучки специалистов, текст приходилось переводить.

Средневековые романы и книги о Граале варьируются от лапидарно-элегантно простых до сложнейших поэм, обладающих такой степенью семантико-синтаксической анархии, которой мог бы гордиться сам Джеймс Джойс. К тому же важно учитывать дистанцию времени — своего рода слои веков, накладывающиеся на нашу способность непосредственно воспринимать первоначальный замысел автора.

Более того, манускрипты представляли собой достаточно хрупкие объекты, подверженные гибели в результате пожара и наводнения, червей, мышей и человеческого фактора. Еще в конце эпохи Средневековья библиотечные каталоги пестрели упоминаниями об испорченных манускриптах, написанных шрифтом, который никто не мог прочесть. А в эпоху Реформации и в смутные годы Великой Французской революции были полностью уничтожены целые монастырские библиотеки. В Англии Джон Обри, известный антиквар XVII в., сетовал об утрате манускриптов из библиотеки аббатства Малмсбери, находившегося неподалеку от его имения: «Во дни моего деда клочки манускриптов порхали здесь, как бабочки». Целые куски старинных рукописей использовались в качестве затычек для пивных бочек, обложек новых книг и обертки для перчаток, на производстве которых специализировались жители ближайшего городка. В любой дискуссии о корпусе средневековой литературы неизбежно возникал вопрос о том, что же именно было утрачено. Эта тема еще более усугублялась особым уважением к традициям, бытовавшим в Средние века: дело в том, что все оригинальное и новое вызывало подозрения, и писатели часто выдавали свои собственные сочинения за творения авторов более раннего времени, которые часто были плодом их собственного воображения, как и те тексты, на которые они ссылались. В конце концов, возможно, что мы потеряли не так-то уж много. Существуют общеизвестные примеры, например, труд великого греческого философа Аристотеля о комедии, пандан его сохранившейся книге о трагедии. Мнимое уничтожение уникального (единственного!) экземпляра книги, посвященной комедии, лежит в основе сюжета книги Умберто Эко «Имя Розы». Но при всем невообразимом хаосе, царившем в аббатстве Малмсбери в дни Джона Обри, мы все же можем идентифицировать двадцать пять манускриптов, происходящих из этого аббатства. К тому же из двух дюжин текстов, перечисленных гостем, побывавшим в Малмсбери незадолго до начала трагических коллизий Реформации, почти все сохранились в копиях где-нибудь в других местах.

Действительно, один ученый, посвятивший специальное исследование утраченной литературе средневековой Англии, пришел к выводу, что «в средневековый период истории Англии по трем главным материям романов было утрачено весьма немногое»2. Таким образом, сколь далекими от нас ни казались бы оригинальные тексты, нам следует воздерживаться от утверждений, что ответ на все вопросы, затронутые Граалем, находился в некоем утраченном манускрипте.

Следующая трудность заключается в том, что даже если нам удастся вплотную приблизиться к пониманию средневековых оригиналов после того, как они изданы и переведены, мы должны понять те умонастроения и культурный фон, который породил их. Французские историки давно специализируются на изучении менталитета эпохи, вот и нам надо по крайней мере попытаться составить хотя бы общее представление об этом, если мы хотим приблизиться к пониманию вышеназванных средневековых текстов в надежде понять и осмыслить те движущие силы, которые стоят за ними.

К счастью, мы имеем возможность рассмотреть несколько дюжин романов, написанных в очень краткий промежуток времени. Благодаря этому мы сможем определить некоторые аспекты общества, для которого они были созданы.

Исторический момент, связанный с созданием и воссозданием Грааля, — это конец XII в. и первая половина XIII в., примерно с 1190 по 1240 г. Упоминаемые нами истории и романы были написаны для нового общественного класса — рыцарей, воинов, могущество и богатства которых зависели от величины землевладений, которые они получали за свою ратную службу. Писатели той эпохи, горевшие желанием доставить удовольствие своей аудитории, буквально только что разработали новые литературные формы, более всего соответствующие конкретике романов, и выдвинули новый круг идей, целью которых было создание рыцарской культуры. Церковь также рассматривала новый жанр как средство укрепления своего влияния на этот могущественный и потенциально взрывоопасный класс, и начала создавать религиозную версию этих вполне секулярных идеалов. Кроме того, мы можем добавить, что эти идеи привнесли ранее неизвестный уровень политической стабильности и экономического процветания, который позволял рыцарям наслаждаться мирным достатком и даже роскошью. Таков был тот социальный фон, на котором сочетание литературного вымысла и религиозных идей сделало возможным появление легенд о Граале.

Существовал и еще один элемент, который легко упустить из виду, а именно — визуально-изобразительная культура той эпохи. Здесь мы действительно видим обширные и невосполнимые потери, особенно громадные по сравнению с обилием сохранившихся литературных памятников. В самом деле, многие сотни церквей, некогда сплошь расписанных искусными фресками на библейские сюжеты, давно утратили свое первозданное убранство. Великолепные средневековые витражи сохранились в очень немногих храмах, и только мозаики, вещь весьма редкая в Западной Европе, сумели сравнительно неплохо выдержать разрушительную поступь времени.

Эти памятники изобразительного искусства были составной частью общих знаний и культуры того периода, будучи для подавляющего большинства людей главным средством знакомства с Библией. Те, кто неплохо владел латынью, более или менее понимали содержание библейских текстов, читавшихся в церквях во время служб, но самостоятельное чтение Библии простым человеком, не являвшимся членом какого-либо религиозного ордена или хотя бы клириком, всегда давало повод заподозрить его в ереси. Церковь властно удерживала в своих руках право на истолкование Священного Писания, и поэтому всевозможные визуальные образы были в известном смысле одним из основных средств проповеди Благой Вести, которую Церковь стремилась распространить. Эти изображения служили своего рода наглядными пособиями для проповедников и визуальными наставлениями для простых верующих. Об особой важности таких изображений мы поговорим ниже, в контексте романов о Граале.

Сказанное — всего лишь краткий и упрощенный обзор крайне сложного взаимодействия факторов обучения, богословия и творчества. Серьезную трудность и неопределенность представляет даже вопрос о том, как правильно читать рассматриваемые тексты. Являлись ли сами поэты, их авторы, филологами-эрудитами, работавшими с оглядкой на своих коллег и оттачивавшими отдельные аспекты классической учености, унаследованные ими от древнегреческих и древнеримских авторов? Или же нам следует воспринимать их писания за чистую монету, как тексты, адресованные неискушенной аудитории, которой попросту невдомек всевозможные стилистические изыски? Если же этим текстам априорно была присуща простота, то позднейшие романы о Граале могут быть поняты лишь в том случае, если мы обратимся к обзору современного им средневекового христианского богословия — предмета самого по себе сложного и утонченного и притом совершенно необходимого для понимания сути того, чем стала со временем тема Грааля и чем она могла быть3.

Итак, фон возникновения романов о Граале — это время появления важных изменений в обществе, в котором превыше всего ценились традиции, то есть момент, волнующий и захватывающий с точки зрения обилия новых идей, новых художественных форм и новой социально-идеологической культуры. Грааль, помимо всего прочего, отражает жаркие дебаты вокруг основополагающих таинств христианской веры, а само его появление очень и очень многим обязано теневой пограничной полосе между воображением и верой — факторами, оказавшими определяющее влияние на его развитие. Грааль никогда не укладывался и не вписывался ни в какую ортодоксальную идеологическую или религиозную схему, порождая вопросы и противоречия, которые представляются нам откровенно странными. К примеру, каким образом средневековые романы могли вторгнуться в сферу средневековой религиозности? Как смели секулярные авторы писать и рассуждать о высших таинствах Церкви? Наконец, почему, хотя Церковь в эпоху Средневековья никогда официально не признавала статус историй о Граале, сам Грааль тем не менее сделался важнейшим религиозным образом-символом, но — только не для клира и людей, принадлежащих лону Церкви? Откуда возникла аура возвышенности, неизменно окружавшая Грааль?

Если история Грааля — не более чем захватывающее сочетание ряда факторов, оформившееся к началу XIII в., это само по себе весьма интересно. Однако его история на этом не закончилась. Более того, истории и романы о Граале с жадностью читались и передавались из уст в уста на протяжении двух последующих веков, пока религиозная концепция, лежащая в их основе, не трансформировалась в резкие и непримиримые противоречия эпохи Реформации. В XVIII в. ученые и эрудиты начали проявлять жадный интерес к литературному прошлому, и в результате вскоре были заново открыты обширные слои средневековых романов. В начале XIX в. Грааль обрел немало новых поклонников, которые пересмотрели свой взгляд на него и трансформировали в образы, созвучные той эпохе. А когда литературная критика и история литературы стали самостоятельными научными дисциплинами, мы пережили период одержимости жаждой постижения истоков возникновения легенд о Граале. Сложилась другая крайность: новые мистики конца XIX–XX вв. приняли Грааль очень близко к сердцу и нафантазировали себе новый Грааль, символ этакой западной духовной нирваны, всеобъемлющий и по большей части неверно воспринятый. Эти тенденции идут параллельно популярному образу Грааля, встречающемуся в журналистике, где он стал одним из самых излюбленных и расхожих выражений. Но что конкретно он означает? И наконец, почему сегодня, в XXI в., мы не в состоянии разгадать эту тайну далекого минувшего? Многие из нас не стремятся найти ответы на загадки истории, а склонны рассматривать их как своего рода секреты, скрытые от нас неким всеобъемлющим заговором, к которому необходимо подобрать ключи. Природу подобной игры воображения удобнее всего постичь, если понять, как подобрать ключи к этим секретам, опираясь на весьма скудные, но поражающие воображение факты.

Наконец, после обзора всех этих многообразных аватар4Грааля вернемся к идеалу. Даже если бы нам удалось проследить те пути, по которым шла эволюция идеи Грааля, сам Грааль всегда являет себя как нечто выходящее за рамки обыкновенного материального мира. И какие бы формы и образы мы ему ни приписывали, Святой Грааль всегда предлагает нам, по крайней мере — в воображении, возможность и путь к совершенству.

• 1. А также — что куда более существенно — сам писчий материал. В Средние века понятие времени было сложной абстракцией, а писчий материал (пергамент) стоил очень дорого. Поля книг были достаточно большими, шрифты (по сравнению с современными) — довольно крупными, и для написания 1 экземпляра требовалась кожа нескольких десятков телят. Поэтому в целях экономии часто использовались палимпсесты — пергаменты, с которых был соскоблен или смыт более ранний текст. (Прим. пер.)
• 2. Это были Труа, Франция и Британия, истории об Энее, Карле Великом и Артуре. См. Wilson, R.M., The Lost Literature of Medieval England (London, 1952), 243.
• 3. Определения богословских терминов приведены в Приложении 3. (Прим. авт.)
• 4. Аватара (инд., фил.) — воплощение высших богов в духовном и материальном мире. Так, в индуизме аватарами бога Вишну (Абсолюта) считались такие имеющие свои собственные культы божества, как Шива и Кришна. (Здесь и далее прим. пер.)