Прение священников о безбрачии

(«Rumor novus Angliae partes pergiravit…» Wright, p. 174)

Перевод контаминированного текста стихотворений «Rumor novus Angliae partes pergiravit..» (начало) и «Clerus et presbyteri nuper consedere…» (конец), также напечатанного Райтом. Кроме этих двух версий, существует третья — «Prisciani regula penitus cassatur…» Общий исток их несомненен, однако тексты расходятся очень сильно (в одном место действия — собор десяти тысяч клириков, в другом — монастырская трапезная); научному изданию этот текст еще не подвергался, так что контаминацию сильно поврежденных текстов переводчику пришлось делать на свой риск. Стихотворение возникло в Англии, где обычай держать наложниц сохранялся в духовенстве дольше всего; визит папского легата, о котором говорится в начале стихотворения, по-видимому, относится к 1200 г. Все сохранившиеся рукописи, однако же, континентального происхождения. Леман указывает на любопытную параллель к этому стихотворению — «Прение наложниц о безбрачии» в неизданной мюнхенской рукописи.

1. Слух прошел по Англии, ведомый и гласный,
Всполошив пресвитеров области прекрасной:
Всех, кто благоденствовал в жизни сладострастной,
Призывал к смирению папы голос властный.

2. Слух прошел по городам, слух прошел по селам,
Папские веления разгласил по школам;
Клирики готовятся к судьбам невеселым —
Всяк разлуку с милою мнит крестом тяжелым.

3. Тягостно предчувствуя оную утрату,
Зыблются в доверии к римскому легату
И решают клирики, рвением объяты,
Всем собором рассудить, можно ль быть женату.

4. Наступил соборный день, чаянный и жданный,
И бегут священники, мчатся капелланы,
Малые и старые, причет и деканы, —
Если кто и мешкает, это очень странно.

5. Рассказать о том легко, а поверить трудно,
Сколько клира собралось на собор вселюдный:
Никому не хочется, в келье сидя скудной,
Пред легатом искупать новый грех подсудный.

6. От пределов западных, от краев восхода
Целых десять тысячей собрано народу:
Столько капель не прольет ливень в непогоду,
И пожар не столько искр мечет к небосводу.

7. Созванные сходятся на лугу пространном,
К прению соборному словно предизбранном,
И теснятся по местам, сообразно с саном,
Не давая доступа никаким мирянам.

8. Водворив спокойствие, голос возвышает
Избранный старейшина и провозглашает:
«Всем нам ныне, братие, папа угрожает,
А за той угрозою кара поспешает.

9. Нам и нашим женщинам, нам и нашим детям
Угрожает курия, чем мы ей ответим?
Коим оправданием обвиненье встретим?
Мы для размышления собрались за этим».

10. Первый воздвигается иерей из круга,
Движимый тревогою общего испуга:
«Не желаю, — он гласит, — отпускать подругу —
С ней в законе мы живем, словно два супруга».

11. Был вторым во прении глас, звучавший тихо,
Мужа молчаливого и с повадкой мниха:
«Будет мне, о братие, тягостно и лихо,
Коль со мной не станет спать наша повариха».

12. Третий тверже держит речь и бесповоротней:
«В годы давние имел женщин я до сотни,
А теперь держу одну, с нею беззаботней, —
С целым складом золота я прощусь охотней!»

13. Вот четвертый восстает, гневом полыхая:
«Требует недолжного курия святая!
Мне ли ей покорствовать, милую теряя?
Мне без милой не житье даже в кущах рая».

14. За четвертым следуя, выступает пятый:
«Злые эти вымыслы я кляну трикраты!
Богоматерью божусь, чьи веленья святы —
Не расстанусь с милою, что ни пой прелаты!»

15. Поднимается шестой, вот его сужденье:
«Мне с моей кухаркою мило обхожденье!
Если надо мной и ей грянет осужденье, —
Я готов его принять без предубежденья!»

16. За шестым встает седьмой, промолчать не может:
«Ложная забота вас, братие, тревожит!
Нашего супружества Рим не уничтожит:
Кто ему без наших жен прибыль подытожит?»

17. И восьмого клирика внятен голос слышный:
«Ах, какую женщину мне послал всевышний!
Ни телес, ни платий нет этих многопышней!
Никогда ее любовь мне не будет лишней».

18. Встал девятый, говорит: «Тщетно, судьи, ждете:
Кровь мою кипучую хладом не скуете!
Оттого я и стремлюсь в жизненной заботе
Не к спасению души, а к спасенью плоти!»

19. Вот десятый восстает, побледнев заране:
Все, что в сердце выносил, то гласит собранью:
«Ни к чему нам, братие, самообузданье, —
Не под силу клирику бремя воздержанья!»

20. И одиннадцатый здесь речь свою имеет:
«Многими искусствами женщина владеет;
Мне моя красавица славно ложе греет,
С ней и сплю, доколе плоть не перестареет!»

21. А двенадцатый сказал вот какую фразу:
«Нет, меня не застращать папскому указу!
Лучше тысячу монет отсчитаю сразу,
Лишь бы с милою моей продолжать проказы».

22. Произнес тринадцатый: «Проливать ли слезы,
Если кратковременны папские угрозы,
А служанки нам верны, несмотря на грозы,
Нам даря к заутрене сладострастья розы?»

25. Встал четырнадцатый поп, встал, суров и бешен,
Руки над собранием вскинул, безутешен:
«Тщетен злобный сей закон, грешен и поспешен:
Кто решил его издать, верно, тот помешан!»

24. Говорит пятнадцатый: «Винные кувшины
Осушив, я чувствую сон благопричинный,
И хочу его делить с девкой вполовину, —
Нет мужскому здравию лучше медицины!»

25. И повел шестнадцатый счет причин и следствий:
«Все в природе связано вязью соответствий:
Коль откажут мне в одной, как в домашнем средстве, —
Целых трех сожительниц заведу в соседстве!»

26. Выступил семнадцатый, чинный, неречистый,
Молвит в огорчении с искренностью истой:
«Не гожусь я, братие, в важные софисты:
Должен я по бедности честно жить и чисто».

27. Восемнадцатый его порицает строго,
На него низринувшись всею силой слога:
«Вижу: мой предшественник слишком жил убого,
Что на свете радостей видел столь немного!»

28. Вышел девятнадцатый: «Разум уличает:
Оговорку важную дело заключает!
Блуд меж двух духовных лиц папа воспрещает,
Но за брак с мирянками он не отлучает!»

29. И гласит последнего слово иерея:
«Грех — запреты класть на брак, блуд без брака сея!
Коль исполнят сей указ, власти не жалея, —
Не найдешь ни алтаря без прелюбодея!»

30. И раздался общий хор, завершая пренье:
«Дева богородица, наше вспоможенье!
Отврати от грешников папское решенье,
Если наших ты подруг жалуешь моленье!»

31. А засим восстал монах с речью проповедной:
«Неужели хочет бог, мощный и всеведный,
Тот, чей сын за смертный род смерть попрал победно, —
Чтоб без женственной любви сох священник бедный?

32. Славен муж Захария, славен был родитель,
От которого рожден Иоанн Креститель,
Возгласивший миру весть, что грядет Спаситель, —
Он ужель своей жене грешный был сожитель?

33. Богоизбранный Давид и боголюбивый
В старости забавился с девой шаловливой,
И к Давиду был господь кроток справедливо;
Грешных нас помиловать для него не диво.

34. Господа всевышнего ведомо реченье
И о распложении и о размноженье;
Так пекитесь, братие, о чадорожденье,
Чтоб господнее стяжать тем благословенье.

35. Если пес единожды кость мясную стянет, —
Хоть убей, а воровать он не перестанет.
Так от радостей ночных клирик не отстанет,
Хоть и папское над ним осужденье грянет.

36. Не от папы ли дано рукоположенье
Мужу, столь искусному в плотском сопряженье,
Что бесплодных он карал карой отлученья,
Сам же от родной сестры сыну дал рожденье?1

37. Если папа утвердил — кто иной откажет?
Папа всякую судьбу свяжет и развяжет,
Ринет рыцаря на брань, пастыря на пажить,
А священника в любви ратовать обяжет.

38. Пусть же в клире всякий муж двух подруг имеет!
Пусть каноник и монах целых трех лелеет!
Пусть епископ четырьмя и пятью владеет!
Кто издаст такой указ — тот не пожалеет!!!»

  • 1. Сам же от родной сестры сыну дал рожденье? — Намек на иерея, родившего сына от сестры, неясен; здесь возможен отголосок легенды о Григории, сыне брата и сестры, ставшем впоследствии папой, — легенды, вошедшей потом в «Римские деяния» и обработанной Т. Манном в новелле «Избранник».