Истории М-Г-З-НА

В 1781 г. на страницах журнала «Путеводитель для веселых людей», издававшегося в Берлине, появились истории барона Мюнхгаузена. В восьмом номере «Путеводителя» были напечатаны 16 рассказов барона, за ними последовали еще  два (в девятом номере, 1783). До настоящего времени не установлена их авторская принадлежность. В предисловии к рассказам барона в «Путеводителе» указывается на то, что они могут принадлежать самому барону, но, возможно, ему только приписываются. Фамилия рассказчика при этом скрыта аббревиатурой: М-г-з-н.

Эти истории и послужили источником для книжки Эриха Распэ о приключениях барона Мюнхгаузена, изданной в Лондоне на английском языке, и переведенной затем обратно на немецкий Готфридом Бюргером.

ИСТОРИИ М-Г-З-НА
(«Путеводитель для веселых людей», ч. 8, 1781)[1]

В Г-ре живет очень остроумный человек, г-н фон М-г-зен. Он рассказывает занимательные истории, которые известны как «истории М-г-зена», хотя не все они, вероятно, придуманы им. Эти рассказы полны невероятнейших преувеличений, но при этом они настолько комичны и изобретательны, что, хотя и трудно поверить в их правдоподобие, смеешься от всего сердца. По-своему это настоящие хогартовы карикатуры[2]. Наши читатели, которым некоторые из них, вероятно, уже известны понаслышке, могут найти здесь их лучшую часть. Комичность их становится еще больше от того, что рассказчик преподносит все так, будто он был свидетелем или участником происходившего. Итак:

1. Однажды морозной зимой мне пришлось отправиться в далекое и неудобное путешествие. Я ехал верхом и был одет, в общем, ве очень тепло. По пути мне встретился бедный больной человек, почти совсем голый. При виде его мое сердце сжалось, и я бросил ему, хотя и сам замерзал, свой плащ. И Глас раздался с Неба: «М-н, М-н, черт меня побери, это тебе непременно зачтется!»[3]

2. Я поскакал дальше, наступила ночь, но еще не было видно ни одной деревни. Все было занесено снегом, и я не знал, куда ехать. Поэтому я спешился, нашел маленький острый кол, к которому и привязал своего коня, взял пистолеты, улегся неподалеку от коня и заснул так крепко, что проснулся лишь на следующий день. С большим удивлением я обнаружил, что лежу посреди деревни, а именно на кладбище. Своего коня я не видел. Наконец я услышал, будто он ржет в воздухе. Я посмотрел вверх и увидел, что он висит, привязанный, на колокольне. Лишь теперь мне все стало ясно: вчера деревня была покрыта снегом, а ночью он растаял. Пока я спал, снег незаметно вместе со мной опускался. А то, что я принял за острый кол, было лишь немного выступавшим из снега шпилем колокольни, к которому я и привязал своего коня. Тогда я достал пистолет, прострелил уздечку, конь опустился на землю, и я поскакал дальше[4].

3. Неподалеку от Петербурга я пересел в сани. В финских лесах мне повстречался ужасный волк, который, казалось, был очень голоден и мчался рысью за мной вдогонку. Он легко догонял меня, и я вскоре понял, что не смогу от него убежать. Итак, я упал ничком в сани и дал волю коню бежать. Случилось то, что я предполагал и на что надеялся: чудовище прыгнуло через мою голову прямо на коня и начало пожирать его сзади. Я приподнялся в санях и смотрел на этот ужас. Наконец, когда волк был уже в груди коня и вгрызся таким образом в упряжку, я ударил изо всех сил по волку скрученным кнутом. Он испугался и прыгнул вперед. Останки коня упали, волк был в упряжке и не мог из нее выбраться. Я бил все сильнее, и он мчался, как бешеный, вперед, и я так и въехал в Петербург[5].

4. Однажды из окна своей комнаты я увидел на озере множество уток. Я схватил стоявшее в углу ружье, быстро выбежал из дома, но столь неосторожно, что ударился лицом о косяк, да так, что у меня из глаз посыпались искры. Но это меня не остановило, и я вышел. Лишь взводя курок, я заметил, что при ударе из него выпал кремень. Что было делать? Я вспомнил, что приключилось со мной при ударе о дверной косяк, зарядил, прицелился, открыл полку и ударил затем кулаком себя по глазу. И снова из глаз посыпались искры, выстрел удался, и у меня оказалось десять пар уток[6].

5. В России на охоте я натолкнулся однажды на прекрасного черного лиса, шкуру которого мне хотелось заполучить неповрежденной. Он стоял у дерева. Поэтому я зарядил ружье не пулей, а острым гвоздем и попал так удачно, что пригвоздил лисий хвост к дереву. Но, когда я убедился, что лис не может убежать, я подбежал к нему, сделал охотничьим ножом крестообразный разрез у него на лбу, затем взял в руки свой кнут и выколотил его через отверстие в голове из шкуры вон[7].

6. Однажды на охоте мне попались две дикие свиньи, которые плотно шли друг за другом. Я удачно выстрелил между ними, и — смотри-ка! — передняя убежала, а задняя остановилась. При более внимательном обследовании обнаружилось, что это была старая, слепая свинья, которая держала в пасти хвост идущего впереди поросенка, без сомнения ее детеныша, и так позволяла себя вести. Я отстрелил хвост, но во рту у свиньи все еще торчал его кусочек. Как только поводырь перестал тянуть ее за собой, она сразу остановилась. Мне нечем было ее убить, поэтому я взял остаток хвоста и повел ее, не торопясь, на свой двор, куда она безропотно последовала за мной[8].

7. Однажды на охоте я полностью расстрелял все заряды. И тогда мне повстречался статный олень, который так спокойно стоял передо мной, как будто знал об этом. Я наскоро насыпал порох, положил сверху кучу вишневых косточек, с которых быстро обсосал мякоть, и выстрелил оленю прямо в лоб. Он отпрянул и вскоре скрылся от меня. Через год после этого я шел по тому же самому лесу и встретил оленя, на лбу которого росло вишневое дерево с листьями и прекрасными плодами. Я тотчас узнал свою собственность. Но на этот раз он не ушел от меня[9].

8. Когда я еще был гусарским офицером, мне довелось однажды участвовать в жаркой схватке. После ее окончания я поскакал к деревне и оказался у маленькой речушки. Я хотел проехать мимо, но мой конь выразил желание напиться, и я позволил ему последовать этому желанию. Спустя довольно продолжительное время, в течение которого я был погружен в свои мысли, мне захотелось поскакать дальше, но я с удивлением увидел, что река передо мной исчезла. Я оглянулся на шум и обнаружил воду позади себя. Тут я сразу увидел, что мой конь в битве был рассечен пополам и что сейчас при питье вода вытекала из него сзади. Мой конь в пылу не заметил своей раны. Чтобы не охладить его совсем, я тотчас поскорее повернул обратно и вскоре нашел другую его половину. Молодые ивовые деревца, которые я вырвал, помогли мне хорошенько подогнать обе части. Некоторые ветви срослись с конем, другие устремились ввысь и образовали беседку, которая мне с этого времени давала в поездках укрытие и тень. Конь уже умер[10].

9. Была у меня небольших размеров борзая, которая на службе у меня очень состарилась. Никогда у меня не было лучшей борзой. Она бегала великолепно, и в конце концов (поскольку я ее часто и много использовал) она прямо-таки «отбегала» себе ноги, так что они стали намного короче. С тех пор я использовал ее как таксу еще весьма продолжительное время[11].

10. Эта же собака, когда она была еще борзой (это была сука), бежала однажды за зайцем, который показался мне очень, большим. Было жаль моего бедного зверя, потому что собака была беременной, но она все же не потеряла своей резвости. Я лишь медленно следовал за ней на коне. Вдруг мне послышалось тявканье многих собак, но такое нежное и слабое, что я не знал, что и подумать. Подъехав, я увидел, что заяц был также беременной самкой и окотился при беге. То же самое произошло и с моей собакой. Родилось ровно столько же молодых зайчат, сколько было щенят. Инстинкт заставил первых бежать, а других — преследовать. Когда я подошел, у меня оказалось шесть зайцев и шесть собак[12].

11. Однажды после обеда сидел я с дамами за чайным столом в зале усадьбы г-на фон***. Мужчины были на дворе и осматривали нового коня. Вскоре оттуда начал доноситься шум. Я побежал туда и увидел коня настолько дикого, что каждый, кто к нему подходил, боялся сломать себе шею, не говоря уже о том, чтобы сесть на него. Когда все отступили, я одним прыжком очутился на спине коня и объезжал его до тех пор, пока он не выбился из сил и не стал послушным. Чтобы совершенно доказать это и не заставлять дам сойти вниз, я прыгнул на коне сквозь открытое окно в зал. И так как конь был достаточно послушным, а я верил в его искусность, я вступил со своего незанятого места на чайный стол и проскакал мимо всех дам, причем конь ступал так аккуратно, что ни одна чашка не разбилась[13].

12. На охоте со мной постоянно происходили самые удивительные истории. Однажды в Польше, в то время как я уже полностью расстрелял свои припасы, на меня двинулся медведь с широко раскрытой пастью. Я быстро полез в карман, но не нашел ничего, кроме пары очень больших кремней. Один из них я швырнул изо всех сил в открытую пасть зверя. Он почувствовал боль, быстро повернулся. Странная форма другого кремня дала мне мысль швырнуть его в другое, повернутое теперь ко мне отверстие медведя. Мне это удалось. Клинообразный камень вошел внутрь и проникал все дальше. О чудо! — он встретил в желудке тот первый, высек из него огонь и сжег медведя живьем[14].

13. В другой раз (всегда случалось так, будто звери знали, когда у меня нет оружия) на меня бросился ужасный волк. Он был уже совсем рядом со мной. Я машинально сунул руку в его разинутую пасть и просовывал ее ради собственного спасения все глубже и держал ее там. Но как из него выйти? Оставаться надолго в таком положении мне не хотелось. Если же я вытащу свою руку наружу, то разъяренный зверь нападет на меня. Короче говоря, я решился: крепко ухватился за внутренности, вывернул волка, как перчатку, и оставил его лежать[15].

14. Из России я отправился далее, в Турцию. Из-за некоторых необычных обстоятельств меня там взяли в плен и сделали рабом. Моей обязанностью было выгонять пчел султана днем на луг, а вечером загонять их в корзины. Однажды вечером я недосчитался одной пчелы и вскоре увидел, что два медведя поймали ее и ели, так как она была полна медом. Я бросил серебряный топорик, который как раз держал в руке, в медведей, чтобы отбить у них украденное, но, вероятно, не так повернул руку: топор улетал все дальше в небо и в конце концов попал на Луну. Как достать топор? Я быстро все обдумал, посадил турецкий боб, который, как известно, растет высоко и быстро. Он рванулся вверх и в действительности завился вокруг Луны. Тогда я проворно вскарабкался по нему и благополучно добрался до Луны. Но мне пришлось долго искать свой топор, пока я не нашел его в соломе. Я хотел вернуться обратно. Однако был уже полдень. Солнце высушило боб, и он, засохнув, упал на землю. Как же спуститься? Я вернулся обратно, сплел для себя веревку из соломы такой длины, как только мог, привязал ее довольно крепко наверху и начал спускаться; я продвигался уверенно, хотя сразу же заметил, что веревка коротка. Когда я добрался до конца, то крепко ухватился одной рукой за веревку, а другой отрубил сверху кусок, привязал его снизу и скользнул вниз. Так я делал и далее. Но наконец шнур, так часто сплетаемый, совсем оборвался, и я упал вниз на землю с такой силой, что выбил яму в десять саженей глубиной и застрял в ней. Выбраться из нее нельзя было иначе, как только пойти домой, взять лопату и выкопать себя. И это мне удалось[16].

15. Зимой во время прогулки недалеко от своего дома на меня набросилась бешеная собака. Чтобы поскорее убежать, я сбросил свою шубу и двумя прыжками очутился в дверях. После этого я приказал принести шубу, и слуга повесил ее к другим вещам. На следующее утро меня привлекли вопли парня: «Ах, посмотрите-ка, что шуба вытворяет!» Я быстро вошел и обнаружил, что почти вся моя одежда разорвана и разбросана. Шуба напала на новое платье, так что и оно было совершенно растрепано. Итак, было ясно, что собака, от которой я вчера убежал, укусила, видимо, шубу и что шуба из-за этого взбесилась[17].

16. Вы знаете знаменитую певицу Габриэль. Я слышал ее в Петербурге и был в высшей степени восхищен. Незадолго до своего отъезда я прибежал к ней, просил, умолял и бросался перед ней на колени и предлагал ей 100 луидоров (все мое тогдашнее состояние), пока она наконец не согласилась на то, что я так желал получить. Она подарила мне одну из своих самых красивых трелей, которая меня всегда больше всего восхищала. Я законсервировал ее в спирту и храню таким образом до сих пор. Ах, что это за трель![18]

Еще две лжи М. (ч. 9, 1783)

Г-н фон М-н, о котором в предыдущей части уже рассказывались некоторые истории, попал однажды в такую ситуацию (пусть он говорит сам).

17. Шел я однажды лесом, и у меня не было с собой никакого оружия. Я и опомниться не успел, как на меня бросился свирепый кабан с таким видом, будто хотел пронзить меня насквозь. Вот где нужен был добрый совет. В минуту опасности я сразу же решил прыгнуть за дерево и здесь терпеливо выждать свою судьбу. И действительно, кабан кинулся на дерево, за которым я стоял, с такой злобой, что его клыки впились в дерево и вышли с другой стороны ствола. «Хо-.хо! — подумал я. — Ну, а теперь уж я тебя добуду». Я тут же поднял камень, который лежал рядом со мной, загнул ему клыки так, чтобы кабан уже не мог вырваться, и пошел в ближайшую деревню за веревкой и тележкой. Я его связал, погрузил и благополучно привез живым домой[19].

Далее:

18. В 1740 году, когда стояла суровая зима, мои дела вынудили меня однажды отправиться в путешествие. Я ехал со срочной почтой и почти не задерживался на постоялых дворах, чтобы прибыть не слишком поздно. Под вечер я попал на глухую дорогу с глубокой колеей. Она была так узка, что лишь одна-единствен- ная карета могла ехать по ней. «Кум, — сказал я своему почтальону, — если нам здесь повстречается другая карета, то это добром не кончится. Мы не сможем разъехаться. Подуди-ка, чтобы нас слышали и смогли отъехать в сторону, пока мы не проедем». — «Хорошо», — ответил он, приставил свой рожок ко рту и надул обе щеки так сильно, что они чуть не лопнули. Но напрасно: он не смог произвести ни звука. Сначала я выругал его, но так как он уверял, что обычно очень хорошо дудит и сам не понимает, в чем дело, почему сегодня ничего не получается, то я успокоился и сказал: «Ничего, кум, может быть, нам не повстречается ни одной кареты, пока мы не выедем с этой проклятой дороги». Но вскоре эта надежда рухнула. Не успели мы договорить, как на повороте уже стояла карета. Что было делать? Не оставалось ничего другого, как разгрузить кареты, разобрать их, одну со всей поклажей перенести вокруг другой, затем снова ее загрузить с другой стороны и поехать далее, благословясь молитвой. Так и произошло. Но все же через довольно продолжительное время мы, наконец, прибыли на постоялый двор, о котором так тосковали. Мы приехали туда поздно вечером. «Кум, — сказал я своему почтальону, — ну-ка, погрей косточки, вот тебе на чай, закажи, чего тебе хочется». Он не заставил себя упрашивать, сразу повесил свое пальто и свой рожок неподалеку от печки, потребовал еды и питья и бодро принялся за них, как и я за другим столом. Вдруг началось: «Тра-та-та!» Мы оглянулись, и — смотри-ка! — это рожок у печи. Только теперь я понял, почему почтальон днем не мог дудеть: звуки замерзли и лишь сейчас наконец оттаяли[20].

Примечания

1 Эти истории барона Мюнхгаузена являются первыми опубликованными шванками. Все остальные издания Распе и Бюргера вобрали в себя эти рассказы, исключение составляет только шванк о певице Габриэли (см. наст, изд., с. 153—154, № 16).

2 ... хогартовы карикатуры. — Уильям Хогарт (1697— 1764), выдающийся английский живописец, график, художник-моралист.

3 См. примеч. 4 к разделу «Барона фон Мюнхгаузена Собственное Повествование». Шванк имеется у Распе и Бюргера.

4-17 Шванки имеются у Распе и Бюргера.

18 Шванк имеется только в «Путеводителе». Ни Распе, ни Бюргер его не использовали. Катарина Габриэль (точнее, Габриэли, 1730—1796) выступала в России в царствование Екатерины II. Барон Мюнхгаузен не мог слушать ее пение в России, так как покинул пределы Российской империи в 1750 г., во времена царствования Елизаветы I, получив от нее в том же году чин ротмистра русской службы.

19 В части девятой за 1783 г. в «Путеводителе» появились еще две истории, приписываемые барону Мюнхгаузену. Шванк есть у Распе и у Бюргера.

20 Шванк о замерзших звуках есть у Распе, Бюргера, ранее встречается в романе Ф. Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» и «Правдивой истории» Лукиана.