Вор и окорок

26 мая 1563 года.
Перевод А. Шмульяна

В Баварии уже давно
Стоит селение одно, —
Жил в Эльбертинге, том селеньи,
Крестьянин, не терпевший лени, —
Гейнц Майер имя он носил.
Трудился, не жалея сил:
Засеивал прилежный ратай
Пшеницей свой надел богатый,
А то и полбой, ячменем
Или иным каким зерном.
И в огороде, глянь, не пусто:
Растут там репа и капуста.
Лошадок добрых полон луг,
Служанок полон дом и слуг.
Все было ладно и прилично,
Ну, словом, жил мужик отлично.
Имел и женку этот муж,
Да работящую, к тому ж:
Пастись гоняла спозаранок
Своих буренок и белянок,
Овец держала и свиней,
Вот потому всегда у ней
И молоко и сливки были,
И сыр и сало в изобильи.
Она возы колбас и кринок
Возила в Ландсхут1, где был рынок,
И этим способом немало
К достаткам ихним добавляла.
Сосед ленивый был у них.
Не утруждал он рук своих.
Он отрастил большое пузо,
Жену, детей считал обузой,
С голодным брюхом на кровать
Всегда укладывал их спать,
Жил, занимая там и тут,
Как все бездельники живут.
Платить долги давно забыл он,
Дня за два раньше находил он
То, что его сосед терял,
А что не шло само — таскал.
Вот как-то, завязав беседу,
Гейнц Майер так сказал соседу:
«В довольстве бы ты, Улле, жил,
Когда бы руки приложил,
Поденно к людям нанимаясь,
С женой, с ребятами не маясь».
О добром думал он одном,
Но Улле счел те речи злом.
Лентяй насмешку в них увидел,
И Гейнца он возненавидел:
Ему кололи глаз тем паче
Богатство Гейнца и удачи.
Лишь масленица подоспела,
Гейнц Майер принялся за дело:
Как здесь и водится, скорей
Зарезал несколько свиней
И, к сроку засоливши их,
Развесил на крюках больших.
Приметил это Улле-враг,
И сам себе промолвил так:
«И дал же Майер мне совет —
Работать допоздна. Ан, нет!
Попроще можно наживаться.
Пусть это будет называться
Грехом. Но нечто приобресть я
Смогу, так что мне до бесчестья?
Я средство верное найду:
Свинью поймаю на уду,
Дабы я мог прожить отныне
И пост великий на свинине».
Вот темной ночкой он прокрался,
На крышу к Майеру забрался.
Достать добычу так легко —
Висит под крышей высоко,
На балке, прямо под рукой,
Окорочище — да какой!
Что ж, Улле ведь не дурачок —
Припас веревку и крючок.
Вор зацепил его за сало
И тянет, сколько силы стало,
Да начал тут соображать:
«Мне тумаков не избежать,
Коль туша с удочки сорвется
И в доме шум и гам начнется».
Едва держась на крыше той,
Куда как скользкой и крутой,
Спешит он вервие скорей
Вкруг шеи обмотать своей,
Чтоб туша не упала с крыши, —
А все ж, как стал тащить повыше,
У вора не хватило сил,
И он добычу уронил.
А туша, тяжкая такая,
Его с собою увлекая,
Немедленно свалилась в лаз,
Веревкой зацепясь как раз
За тот же крюк. Она висела,
А рядом с ней качалось тело.
Попался в петлю вор-простак,
Не выбраться ему никак.
Уж он барахтался, крутился,
Пока вконец не задавился.
Гейнц Майер, почивавший в спальне,
Услышал громкий шум недальний
И закричал: «Проснись, жена!
Не вор ли в доме?» Но она
Сказала: «Возятся коты.
Я спать хочу, лежи и ты».
Гейнц Майер, вставши утром, скоро
Висящего увидел вора.
Он разбудил весь дом тогда,
И стар и млад пришли туда.
Гейнц молвил: «Вот тебе и на!
Поймала вора ветчина!»
С тех пор пошло гулять по свету
Народное присловье это
Про Майеров богатый дом —
Как в изобильном доме том
Был некий окорок так смел,
Что ночкой темною сумел
Он своего повесить татя,
Да на его ж веревке, кстати.
Ведь так обрел свою кончину
Вор, что хотел украсть свинину.

На белом свете так бывает:
Кто хлеб свой честно добывает, —
Мужик он, бюргер иль купец, —
Тот богатеет наконец;
Не только дом его прекрасен,
И добродетелью он красен,
Ему от всех соседей честь.
Но и лентяев много есть.
Бездельник сам не жнет, не сеет,
Он лишь завидовать умеет,
И чуть соседу повезло,
Так на него косится зло;
А если бедным сам бывает,
Пусть на себя же и пеняет.
Ленивец он и потому
Питает ненависть к тому,
Кто не зевает, спину гнет
И умножает свой доход.
Вредит, мешает там и тут
И роет яму этот плут
Соседу честному упрямо,
Но сам же попадает в яму.
Ведь как и говорит народ:
Плута своя же плутня бьет, —
И погибает он потом,
Как рассказал Ганс Сакс о том.

• 1. Ландсхут — город в Баварии.