Сергей Пинус

Сергей Пинус — псевдоним Сергея Александровича Серапина (1875, Вельск Вологодской губ. – 1927, София). Сергей Серапин происходил из семьи поморов, но большую часть жизни провел на Дону; до переворота 1917 года долгие годы - преподаватель русского языка в Усть-Медведицком Платовском реальном училище; печатался во многих журналах. С начала ХХ века стал печататься как поэт-переводчик, главной его работой тех лет стала двухтомная антология "Французские поэты. Характеристики и переводы" (СПб., 1914). В 1919 году был принят в Великое войско Донское. После отступления в Крым был приглашен на должность второго редактора казачьей газеты "Сполох". В 1920 году оказался в эмиграции в Турции, вскоре перебрался в Софию, где редактировал журнал "Казачьи думы" и газету "Русь". Спустя много лет поэт Н. А. Келин в романе "Казачья исповедь" вспоминал о нем: "Самым любимым моим учителем был милейший Сергей Александрович Пинус, преподаватель русского языка. С первого до седьмого класса Сергей Александрович вел меня и держал надо мною охранную руку, может быть, именно он помог мне получить отличный аттестат зрелости, открывший двери во все учебные заведения России. Человек небольшого роста, совершенно лысый, с продолговатым, задумчивым лицом философа и небольшой рыжеватой бородкой, втихомолку он выпивал и страстно увлекался поэзией". Сложными путями архив Пинуса попал в Москву, в ГАРФ, затем в РГАЛИ, где много лет был закрыт и о самом его существовании едва ли знали даже сотрудники архива. Лишь в постсоветские годы отчасти выяснилась причина "закрытия" в общем-то невинного архива, судя по описанию, состоящего в основном из поэтических переводов болгарских и украинских поэтов. Работая в газете, Пинус почти все переводы записывал на оборотках статей для редактировавшейся им "Руси". Первая же оборотка, изученная составителем, начиналась со слов: "Великая роль казачества в борьбе с кровавым большевизмом зиждется на особенностях казачьего быта, из которого эта борьба естественно вытекала..." В Софии Сергей Пинус перелагал далеко не одних славян. Нашлась и сокращенная версия знаменитой "Молитвы" Св. Терезы Авильской, и даже такое не располагающее к переводу ни на какой язык произведение, как "Песня немцев" (то есть печально знаменитое "Deutchland uber alles...") Гофмана фон Фаллерслебена1.2

* * *

Сергей Александрович Серапин родился в г. Вельске Архангельской области в семье поморов. Литературный псевдоним — Сергей Пинус. Большую часть жизни он провел на Дону, где преподавал русский язык в Усть-Медведицком Платовском реальном училище. До революции 1917 г. печатался в различных журналах как поэт-переводчик, во время гражданской войны сотрудничал в газете "Север Дона", в "Вестнике Штаба Донской Армии" и "Донской Волне". После отступления в Крым, принят вторым редактором казачьей газеты "Сполох" (первым был Николай Васильевич Куницын, преподаватель истории того же реального училища). После 1920 г. в эмиграции в Болгарии редактировал журнал Донского правительства "Казачьи Думы".

В одном из своих произведений Серапин писал: "Казачья жизнь меня поразила с первых же дней. Сначала я не мог понять в чем ее притягательная сила, почувствовал, что я захватываюсь с каждым днем все больше этой самой силой казачьей жизни и начинаю любить ее любовью Ф. Крюкова. После я понял, что безграничный простор создал и особый народ с особой психикой, сумевший сочетать в себе военную дисциплинированность со свободой духа личности, чего я никогда не наблюдал в северных губерниях, где подолгу проводил время. Меня поразило казачье добродушие и гостеприимство и какая-то "народная гордость", проглядывавшая в каждом простом Казаке. Удивляло меня то особо трогательное отношение Казаков к своей интеллигенции и близость последней к простой казачьей массе. Я был поражен укладом казачьей жизни, проникнутой подлинным демократизмом, когда на станичных сборах встречались как равные вчерашний начальник и его подчиненные. Поражали меня и внушали глубокое чувство уважения казачья религиозность и казачья забота о своих станичных и хуторских храмах".3

* * *

«Весы», 1908, № 11

БЕССОННИЦА

Я люблю быть измученным,
Я люблю быть усталым.
Через ночь, с напряженьем глаз,
Я конем запоздалым,
Я верблюдом навьюченным
Утомленно спешу в оаз.

И в смертельной усталости
Поклоняюсь я счастью,
Предвкушаю зимой весну;
Жду и жду, как со страстью
К каждой жизненной малости
Снова жадно я весь прильну.

Из отравы бессонницы
Я готовлю бальзамы,
Претворяю в сиянье тень,
Из темниц строю храмы, —
До тех пор, как в оконницы
Бледно глянет лазурный день.
 
Ситом думы медлительно
Я фильтрую страданья,
Вылепляю на мед сота;
И с денницей спасительной
Мне в мираже сиянья
Улыбнется блаженств мечта.

Утро, утро! И чудится
Все прекраснее вдвое:
И деревья, и пруд, и дым...
Ждет меня все живое,
Все, что снова мне сбудется,
Все, что станет моим, моим.

Сергей Пинус.

* * *

По изд.: «Родимый край» — Усть-Медведицкая, Донской области: Книгоиздательство «Север Дона», 1918.

ДОН

Из колыбели-озера течет
Великий Дон. И полосой жемчужной
Блистает. Вот братается он дружно
С Хопром, и в путь Медведицу берет.

А там, внизу, ждет слава и почет.
Дань Иловля несет ему услужно.
И обнял Дон страну полуокружно.
И Сал и Маныч властно он влечет.

И Чир с Донцом спешат к нему. Блеснула
Морская даль, подобно серебру.
Шлет зов-привет он Волге и Днепру.

И, в море закипев средь брызг и гула,
Грозя и там, он, пенный, волн игру
Докатывает до ворот Стамбула.

Сергей Пинус.

* * *

Поэзией жил и замечательный перелагатель стихов Сергей Пинус (настоящее имя Сергей Александрович Серапин; 1875, Вельск, Вологодская губерния – 1927, София). Родом из поморов, он большую часть своей жизни провел на Дону. Учительствовал в Усть-Медведицком Платоновском реальном училище. Печатался во многих журналах. Стал известен как поэт-переводчик. В 1914 г. в Санкт-Петербурге была издана подготовленная им двухтомная антология «Французские поэты. Характеристики и переводы». В годы гражданской войны был вторым редактором казачьей газеты «Сполох». Потом была Турция, а затем Болгария. В Софии он опять занялся знакомым делом – редактировал журнал «Казачьи думы» и газету «Русь».

Через много лет поэт и писатель Н. А. Келин в своем романе «Казачья исповедь» писал о нем: «Человек небольшого роста, совершенно лысый, с продолговатым, задумчивым лицом философа и небольшой рыжеватой бородкой, втихомолку он выпивал и страстно увлекался поэзией».

Свои переводы болгарских и украинских поэтов он записывал, случалось, на оборотках статей для «Руси». Но перелагал он не только славян, но и европейцев – немцев, французов.

Приведу здесь его три прекрасных перевода изумительных стихотворений.

Кристина де Пизан (ок. 1364 – ок. 1430)

Баллада

Одна живу, одной и быть хочу,
Одна, никто не мой, и я ничья;
Одна страданьям дань свою плачу,
Одна, ни с кем страданий не деля.
Одна, свой дом мечтами населяя,
Одна в тиши, в глуши, главу склоняя,
Одна живу, – нет близких у меня.

Одна в окно я взорами лечу,
Одна смотрю на пестрые поля;
Одна немой язык скорбей учу;
Одна, слезами скорбь свою целя,
Одна живу, знакомых удаляя,

Одна, друзей усопших лишь маня,
Одна живу, – нет близких у меня.
Одна молюсь и утра я лучу,
Одна и мрак ночей встречаю я;
Одна, и без надежд припасть к плечу,
Одна пью безнадежность бытия;
Одна, мечту и мысль от всех тая,
Одна, свое былое хороня,
Одна живу, – нет близких у меня.

Принц! Так идет, уходит жизнь моя.
Одна, я – рокот слезного ручья.
Одна, воспоминанья лишь храня,
Одна живу, – нет близких у меня.

Св. Тереза Авильская (1515 – 1582)

Я живу, но уповаю я на жизнь
Столь высокую, что, устремляясь к раю,
Оттого, что медлит смерть, я умираю.

Лишь в Спасителе живу я, в Боге сил;
С Ним лишь связана любовью, тайной плена.
Да, Он – пленник мой, но Он из плена тлена
Мое сердце навсегда освободил.
Пленник мой? Возможно ль? Да! Он победил.
От любви к Нему всем сердцем я сгораю.
Оттого, что смерть так медлит, умираю.

О, как жизнь долга, – и осени и весны!
О, как длительно изгнание земное!
Вы, мечты мои о сладостном покое
Там, где кончится скитаний путь несносный!
О, в тюрьме земной так дни и годы косны,
Что на смену их со скорбью я взираю.
Оттого, что медлит смерть, я умираю.

О, как горестно, как тяжко ожиданье!
Не вполне Тобой владею я, Господь.
Как мне узы, как мне цепи побороть?
Ты, Спаситель, сократи мое страданье!
Мой Возлюбленный! Приблизь, ускорь свиданье!
Лишь надежд убрусом слезы утираю,
Оттого, что медлит смерть, я умираю.

Мир прекрасен, но чужбина здесь повсюду.
Только мыслию живу я, – что умру.
И я знаю: только смертному одру
Жизнью подлинной обязана я буду.
Дай скорее совершиться, Боже, чуду!
Возврати меня навек родному краю!
Оттого, что медлит смерть, я умираю.

Жизнь, кончиной успокой же мою муку.
Жизнь, смотри же, как любовь меня терзает,
Как мечта моя стремится и дерзает.
Ты не дли, о Жизнь, безмерную разлуку.
Жизнь, позволь же протянуть мне смерти руку.
Только к ней свои объятья простираю.
Оттого, что медлит смерть, я умираю.

Жизнь мне истинная только там, где Он,
Где пресветлое сияет Славы Слово,
Там, где жизни ключ, у Господа живого,
Там, где дивно исполнение времен.
Тщетно выйти из телесных жду пелен.
Жаждой смерти тщетно жизнь преобораю.
Оттого, что медлит смерть, я умираю.

И теперь болгарское имя

Стилиян Чилингиров (1881 – 1962)

Завет св. Кирилла и Мефодия

Без света нету дня, нет жизни без письмен,
А только сон и мрак, – злой дух лишь к тьме привык,
И трижды тот народ блажен и вознесен,
Чью будущность хранит навек родной язык.

Где виснет ночь еще и где владеет тьма,
Блудит и правый там в беспутьи, будто пьян;
Там гибнут Божий дух и царствие ума,
Там исчезает род, навеки, безымян.

И, братья, потому мы вам даем завет:
Родную письменность в наречии родном.
Чтоб славны были вы, вам завещаем свет,
– Дабы болгарский ум не сгинул в мраке злом.

Так думали они, склонившися челом
К рукописанию, за знаком знак святой
Чертя с любовию на говоре родном, —
И сами словеса нанизывались в строй.

Прошли века с поры тех вековечных строк…
Пусть было много бед и будет впереди;
Но дух народный наш не сломит худший рок,
Затем, что те слова живут у нас в груди.

И может быть, настанет еще время, когда будут изданы софийские стихи Сергея Пинуса, и мы будем наслаждаться прекрасной поэзией.

А их великое множество. В его списке болгарских поэтов для перевода около 50 фамилий!

Назову лишь некоторые: Ст. Чилингиров, Л. Стоянов, Н. Ракитин, П. Яворов, К. Христов, П. Р. Славейков, И. Вазов, Д. Дебелянов, Хр. Ботев, В. Тинтеров.

И я не удержусь в желании продлить очарование болгарских стихов, переведенных Сергеем Александровичем Серапиным.

Вначале одно стихотворение Венко Тинтерова, о котором переводчик писал, что в его творениях «как у Яворова, глубокая искренность и непосредственность скорбных настроений соединяются… с художническим стремлением к безупречной форме. его самоотречение, его самообреченность подкупают своей кротостью и простотой. Он далек от всякого протеста, он чужд позы и шума. Он страдает смиренно.»

Теперь сами стихи:

Молитеся за нас по всякой вере!..
Обречены холодным глубинам,
Беспомощно к той близимся мы сфере,
Где Бог уже внимать не будет нам.

Ночь заперла свои надолго двери…
– Иль умер Пан, и мир отдался снам,
И нам грозят последние потери?
Молитеся за нас по всем странам!

Затишье медлит мертвое так странно!
И завтра нам взойдет ли солнце рано;
Чтоб нас согреть?

Горит в душе мечта,
Мы бодрствуем, глаза у нас раскрыты.
Мы ждем. Но вкруг глухая ночь пуста…
Молитеся за нас – сердца разбиты!

Теперь несколько строк из стихотворения Христо Ботева, которого все мы знаем как пламенного революционера-романтика, героя Апрельского 1876 г. восстания.

Моей первой милой

Я песен любви не желаю, —
Мне в грудь не вливай ты отравы.
Я юности, юный, не знаю,
И чужды любви мне забавы;
Мне вреден огонь ее, страшен:
Затоптан он мной и погашен.

Забудь уж то время и миги,
Когда я за взор твой единый
Лил слезы, и рабства вериги
Влачил. О, забыл я годины,
Когда я в мечтаниях рая
Тобой жил, весь мир презирая. 

Теперь легендарный классик Иван Вазов. Представляю восемь заключительных строк из славнейшего стихотворения «Шумит Марица!»:

…

Песнь грозная трубы,
Песнь бури и судьбы
Взлетает, как орлица…
Гимн нашего утра,
Призыв на бой неравный
Призыв на подвиг славный,
Народа зов державный —
– Из тысяч уст ура!

И еще две строчки из стихотворения «Шипка», в котором прославлен подвиг болгарских дружин, державших Шипкинский проход в боях с турками.

В нем залог нашей жизни, в нем залог нам силы.
Шипка! Это имя – наши Фермопилы!

4

• 1. Над всем миром во всем мире
  Будет немца власть и речь,
  Если связь и братство немцы
  Смогут свято уберечь.
• 2. Антология «Век пееревода» Евгения Витковского.
• 3. Казачий словарь-справочник. — Сан. Ансельмо, Калифорния, С.Ш.А. 1966-1970. Автор: Г.В. Губарев, редактор - издатель А.И. Скрылов.
• 4. В.И. Косик. Софии русский уголок — М.: Пробел-2000, 2008