Авиан

ЛЯГУШКА И ЛИСИЦА

Зыбких исчадье болот, в глубинном живущая иле
И с незапамятных пор грязных любовница мест,
На луговые холмы надутая вышла лягушка,
Страждущим помощь суля тварям из пастбищных трав,
Ибо ей было дано (она говорила) уменье
Жизнь в живых; продлевать, всякую хворь одолев
Так, как даже и сам не сумел бы учитель Пеоний -
Тот, что в должном кругу пользует вечных богов.
Но хитроумная так, смеясь, сказала лисица,
Чтобы тщету похвальбы понял доверчивый скот:
"Полно, способна ли дать больным исцеление членам
Та, у кого у самой сизая бледность в лице?"

СОБАКА, НЕ ЖЕЛАВШАЯ ЛАЯТЬ

Те, чья душа от рожденья дурна, не могут поверить,
Что заслужили они кары, постигшие их.
Некий пес не страшил прохожих заранее лаем
Или оскалом зубов между раздвинутых губ -
Он, подгибая свой хвост, трепещущий робкою дрожью,
Раны умел наносить, дерзким впиваясь клыком.
Чтоб не вводило в обман напускное смиренье, хозяин
Псу привязал бубенец к бешеной пасти его:
Дикую глотку ему он украсил звенящею медью,
Чье колебанье могло знаком людей остеречь.
Пес, возомнив, что ноша такая дается в награду,
Стал на подобных себе чванно смотреть свысока.
Видя восторг гордеца, старейший из низкою рода
Тут подступает к нему, увещеванье глася:
"О, какое тебя ослепило безумье, несчастный,
Сей почитающий дар данью заслугам своим?
Нет, то не доблесть твоя красуется в медном уборе -
Это свидетель звучит, злой обличающий нрав!"

ДВА СОСУДА

Берег речной подточив, два сосуда похитила влага
И по теченью реки быстрым потоком несла.
Не одинаковы были они естеством и искусством:
Отлит из меди один, леплен из глины другой.
Крепкий сосуд и хрупкий сосуд в несогласном движенье
Зыбкий мерили путь вольно мятущихся струй.
Медная чаша отнюдь скудельной разбить не желала
И от нее поклялась на расстоянии плыть.
Та, однако, боясь, что тяжкое легкому вредно
И что не может, кто мал, верить тому, кто сильней,
"Хоть и несут,- говорит,- твои мне слова ободренье,
Но не могу я стряхнуть страха с тревожной души -
Ибо меня ли к тебе прилелеют, тебя ли ко мне ли
Струи,- равно мне страшна та и другая беда".

ЖАДНЫЙ И ЗАВИСТЛИВЫЙ

Феба Юпитер послал с высот небесного свода,
Чтобы прозреть и познать темные души людей.
Двое молящих к богам возносили несхожие просьбы:
Первый завистником был, был скопидомом второй.
Феб, на них посмотрев и выслушав речи обоих,
Взялся посредником быть и обратился к ним так:
"Боги хотят вам помочь: вы оба равно им любезны -
То, что дадут одному, вдвое получит другой".
Скряга, не могши насытить безмерную жадность утробы,
Сам себе на беду взял свои просьбы назад,
Чтобы именье свое приумножить молитвой другого
И получить вдвойне общую милость богов.
Тот, увидав, что сосед желает на нем поживиться,
Сам был рад пострадать, лишь бы ему досадить,
И попросил, чтоб Титан лишил его левого глаза
И чтоб соперник зато сразу на оба ослеп.
Это узнав, Аполлон посмеялся над участью смертных
И, воротясь на Олимп, всем рассказал, какова
Злобная зависть, которая ради чужого несчастья
Будет охотно сносить собственный горький удел.

ВОРОНА И КУВШИН

Сильною жаждой томясь, ворона кувшин усмотрела,
Где на глубоком дне было немного воды.
Ею желая унять безмерную жажду, ворона
Долго старалась поднять влагу поближе к краям;
Но, увидав, что усердием здесь не добиться удачи,
Негодованья полна, птица на хитрость идет:
Камешки всыпав в сосуд, она дождалась, чтобы стала
Выше в сосуде вода, и напилась без труда.
Это пас учит тому, что разум надежнее силы:
Даже и птица с умом цели добьется своей.

БАРС И ЛИСИЦА

Грудью прекрасною барс и пестрой кичащийся шкурой
Гордою поступью шел перед звериной толпой.
Видя, что важные львы в пятнистую шерсть не одеты,
Тотчас он это вменил львиной породе в позор,
И, никому из зверей не прощая убогого вида,
Образом всех благородств сам себе стал он один.
В этом наряде его ликовавшего встретив, лисица
Так посмеялась в укор тщетной его похвальбе:
"Прочь,- сказала она,- ребячествуй в пышном обличье -
Я моим острым умом трижды прекрасней тебя:
Ибо дивимся мы более тем, кто украшен духовно,
Нежели тем, у кого тело сияет красой".