Жюль Лафорг (1860–1887)
Жалоба при ветре, тоскующем в ночи
Цветок твой вянет, чаровница, —
Продли былое волшебство:
Зачем листала ты страницы,
Сверяла с книжками его?
А крыши стонут от ночного
Ненастья за твоим окном,
Как будто ветер хочет снова
Покончить с Золотым Руном.
О ветер ярый,
Только ты
Развеешь чары
Красоты;
В ночи – кошмары
Небесной кары
И стон тщеты.
О Идеал мой, пантомима, —
Неистовый, да зряшный бег!
Ты – кубок, пронесенный мимо
Уст, запечатанных навек.
О эти лепестки и листья,
Им ночью плачется навзрыд,
Пока, прядильщик евхаристий,
Под ветром ангел мой скорбит!
О ветер ярый,
Только ты
Развеешь чары
Красоты;
В ночи – кошмары
Небесной кары
И стон тщеты.
Но ты не знаешь угрызений,
Меня не ставишь ты ни в грош,
И что тебе разор осенний —
А он, как смерть, бросает в дрожь!
И занавески так унылы,
И умывальник, ей-же-ей,
Как призрак мраморной могилы,
Могилы памяти моей.
Не в силах, ярый,
Даже ты
Развеять чары
Пустоты;
Судьбы удары —
Напрасный дар и
Тщета мечты!
Перевод М. Яснова
Романс о провинциальной луне
Ты, луна, порой ночною
Схожа с толстою мошною!
Зорю бьет тамбур-мажор;
Адъютант спешит на сбор;
Слышно флейту из окошка;
Переходит площадь кошка.
Стало тихо, без тревог
Засыпает городок.
Флейта опустила шторы.
Знать бы, час теперь который!
Ах, луна, тоска, тоска!
Что ж, все это – на века?
Ах, луна, тебе, бедняжка,
Путешествовать не тяжко!
Ты сегодня поглядишь
На Миссури, на Париж,
На норвежские фиорды
Бросишь равнодушный взор ты.
Ты, счастливица, луна!
Ведь тебе видна она,
Едущая с мужем в Ниццу,
А оттуда – за границу!
Верь она моим словам —
Я б в силок попался сам.
Я, луна, умру от грусти!
Гложет душу захолустье!
Так давай же вместе жить,
Вместе по свету кружить!
Но молчит луна-старуха,
Затыкая ватой ухо.
Перевод В. Шора
Жалоба органиста церкви Нотр-Дам де Нис
Мир отворован зимним вороньем —
Уже откаркивают свой псалом с колоколами,
Осенние дожди не за горами,
И зелень казино позаросла быльем.
Еще вчера так трепетало тело
Той, что теперь навек бледна!
Она как эта церковь холодна, —
И лишь моя душа одна ее согрела.
Клинок! Что сердце мне пронзит верней
И неизбежней – ради
Ее улыбки? Об иной награде
И не мечтаю – быть бы рядом с ней!
Я заиграю «Мизерере»,
Когда простится с миром эта плоть,
Чтоб ты ответил мне, Господь,
На ре минор, на мой прощальный «ре-ре»!
Я не расстанусь с мертвым телом, нет. Я убаюкаю под фуги Баха
Её – крупицу праха,
Себя – так безнадежно ждущего ответ.
И что ни год, едва вдали
Откаркает свои псалмы воронья стая,
Я буду думать, «Реквием» играя,
Что был написан он для похорон Земли.
Перевод Аси Петровой
Из «изречений Пьерро»
«Ах, ту, к которой я влеком…»
Ах, ту, к которой я влеком
Порывом сумрачным и страстным,
Мне не постичь моим несчастным
Сомнамбулическим умом.
В ее саду средь нежных примул
Блуждаю, потеряв покой.
Ищу я, есть ли и какой
В ней доминирующий стимул.
Любовь ко мне? Но это ложь!
Твои слова – пустые звуки:
Пиротехнические штуки
За пламя страсти выдаешь!
Перевод В. Шора
«Ах, что за ночи без луны!..»
Ах, что за ночи без луны!
Какие дивные кошмары!
Иль въяве лебедей полны
Там, за порогом, дортуары?
С тобой я здесь, с тобой везде.
Ты сердцу дашь двойную силу,
Чтоб в мутной выудить воде
Джоконду, Еву и Далилу.
Ах, разреши предсмертный бред
И, распятому богомолу,
Продай мне наконец секрет
Причастности к другому полу!
Перевод Б. Лившица
«Ты говоришь, я нищ и наг…»
Ты говоришь, я нищ и наг,
Что жажду не любви – награды,
Что все мои слова и взгляды —
Одно притворство и пустяк.
Что не о том ты так мечтала,
Что я несу не свет, а тьму…
Мой бедный мозг! И впрямь, ему
Трех полушарий было б мало!
Да, ты цветешь, как летним днем —
Цветок, избегнувший ненастья.
Ему не нужно соучастья —
Я тоже не нуждаюсь в нем.
Перевод М. Яснова
«Я лишь гуляка под луной…»
Я лишь гуляка под луной,
Брожу, где мило и постыло, —
Но даже этого хватило
Для бедной притчи площадной.
Как мне покоя не дает
Рукав изысканного платья!
А тихий наигрыш Распятья
Круглит гримасою мой рот.
О, стать легендой этих клавиш!
Век-шарлатан весьма умен.
Где лунный свет былых времен?
Господь, когда его нам явишь?
Перевод М. Яснова
Влюбленные
В уютной хижине, вдвоем, совсем одни,
Вдали от шумных толп, в укрытьи из бамбука,
Забыв политику и сплетни – что за скука!
Любовники в пылу не замечали дни.
Их спальня под замком, сокровищу сродни,
И шторы на окне – ни шороха, ни звука,
Не проберется к ним на пиршество разлука,
А выходить самим, конечно же, ни-ни!
Но вот уже ветра осенние подули,
И небо, нацепив котурны и ходули,
Достало темный грим и смыло синеву.
То желтый лист мелькнет, то золотой, то красный,
Прихорошился лес, да жаль, что труд напрасный, —
На очередь к червям поставил дождь листву.
Перевод Аси Петровой
Апрельское бдение
Идет к полуночи. Последний шум затих.
Пора срывать цветы в долине сновидений.
Теперь, измучившись от вечных угрызений,
Из сердца капли рифм я выжму золотых.
И вот уже мотив звучит в мечтах моих,
И нет мелодии нежней и сокровенней,
Чем этот менуэт, вернувшийся из тени,
Из давешних времен, невинных и простых.
Я отложил перо. И жизнь мою листая,
Любви и чистоты не нахожу следа я.
В бесстрастных «почему» я заблудился вдруг.
Сижу над россыпью листов бумаги белых,
И смутно слышится в полуночных пределах
Фиакра позднего вдали бесстыдный стук.
Перевод Е. Баевской