Обере, старая сводня

Сложил я повесть недурную,
Ее послушать всех ЗОВУ Я!
Тружусь я честно, не за страх.
ХОЧУ вам рассказать в стихах
Я о занятном приключенье.

То было в городе Компьене.
Там жил один купец богатый,
В торговом деле тороватый
И рассудительный во всем.
Он с бедняком и с богачом
Равно любезно обходился.
Не скаредничал, не бранился.
НУ, а сынок купца — так тот
Известный щеголь был и мот.
На роскошь, всякие затеи,
Бросал он деньги, не жалея;
Он молод и беспечен был.

От них неподалеку жил
Бедняк один, с ним дочь-девица.
В красавицу успев влюбиться,
Был все настойчивей юнец;
И та сказала наконец,
Что, если он не ветрогон,
А думает жениться он,
Пускай не мучится напрасно
И сватов шлет, она — согласна.
—     Отлично! — он ей отвечал
И дело двинуть обещал.
Домой едва лишь возвратясь,
Он побежал к отцу тотчас
И все поведал в миг единый.
Тот начал гневаться на сына,
Стал осуждать его, корить:
—     06 этом даже говорить
Тебе не следует со мной.
Как! Породниться нам с такой,
Что быть служанкой недостойна?!
Для этого ли я пристойно
Тебя воспитывать старался,
Сводить тебя всегда пытался
С тем, кто богат и родовит?
Какая ГЛУПОСТЬ! ЧТО за стыд!
Звать девку нищую женой?
Убью тебя своей рукой,
Лишь заикнись об этом снова! —
Слова отца звучат сурово —
Он сына вразумить желает.
Но тот нескоро уступает:
Людей владычица, любовь,
Волнует молодую кровь,
Пылает сердце — он влюблен,
О милой лишь мечтает он.

И вот, прошло три дня всего,
У богатея одного
Супруга в городе скончалась.
Еще с полмесяца промчалось —
И, о жене погоревав,
Своих друзей совету вняв,
Богач решил опять жениться.
Пошел он свататься к девице —
Той самой, бедной, но прелестной,
Которую, как вам известно,
Столь пылко юноша любил.
Вдовец, о ком я говорил,
С отцом беседу вел успешно,
И согласился тот, конечно,
На выгодный для дочки брак.
В мечтах любви обманут так,
Был юноша совсем убит:
Ничто его не веселит,
Ему противны развлеченья,
Внушают деньги отвращенье —
Богатство не спасет его!
Клянет себя он самого:
Зачем послушался отца —
Зачем не упредил вдовца,
А но ОТЦОВСКОМУ приказу
От милой ОТСТУПИЛСЯ сразу.
Горюет малый, сам не свой.
Наряд носил он непростой:
Был самой дорогой отделкой
Украшен — и парчой и белкой.
Английского сукна кафтан
Еще стройнее делал стан,
И шелковая епанча
Красиво падала с плеча.
Но юноша тоской охвачен,
И бледен с виду он, и мрачен.
Одеждой пышною блистая,
Свое лицо плащом скрывая,
Направился он к ДОМУ ТОЙ,
Что стала богача женой.
Нет, не представить никому,
Как тяжко, горестно ему!
«Что мне придумать, что решить?
Как с милой переговорить?
Готов на хитрость я любую...»
Так размышляет он, ТОСКУЯ, —
И вдруг он видит близ дороги
Швеи-старухи дом убогий.
Сел на скамью он у окна.
Хозяйка — тут как ТУТ; она
Расспрашивает, что СЛУЧИЛОСЬ,
Его печали удивилась, —
Ведь он веселье так любил,
В забавах время проводил.
Звалась старуха Обере;
Лишь намекни о серебре, —
Кого угодно за награду
Из дома вытянет, коль надо.
И юноша ей рассказал,
Как по любимой он страдал.
Что проживает но соседству:
Коль свидеться им сыщет средство,
Полсотни ливров он сулит.
— Ну что ж! — старуха говорит. —
Как муженек бы ни стерег,
Найду и место я и срок,
Устрою вам свиданье с нею.
Добудьте деньги поскорее,
А я улажу это дело. —
Бежит домой — и руку смело
Он запускает в тот ларец.
Куда клал денежки отец.
Взяв деньги, не сказав ни слова.
Он к Обере помчался снова.
Хоть денежки и раздобыл,
Старуху он не ублажил.
—     Теперь вас попросить хочу
На время скинуть епанчу,
Она нужна мне! — говорит.
И все, что Обере велит,
Мгновенно и без прекословья
Исполнить рад он, — ведь любовью
Зажат он крепко, как в тисках!
У старой епанча в руках.
Пихнув за пазуху ее,
Как будто бы свое шитье,
Накрывшись второпях платком,
Она — к соседке прямиком.
В день этот ярмарка была,
И Обере подстерегла,
Когда купец ушел из дома.
—     Храни Господь вас! — и в хоромы
Вошла старуха, чуть дыша. —
В раю блаженствует душа
Покойной госпожи моей...
Всем сердцем я грущу по ней.
Ведь я частенько здесь бывала. —
Любезно дама отвечала:
—     Садитесь, милая моя!
—     Благодарю. Пришла к вам я,
Чтобы свести знакомство с вами.
Бывало, при покойной даме,
Я, приходя сюда, ни разу
Не видела себе отказу
Ни в чем, ни на какую просьбу;
И если для меня пришлось бы
Ей сделать что себе во вред —
И то не отказала б, нет!
Столь доброю была всегда.
—     А в чем теперь у вас нужда?
Не бойтесь, говорите прямо! —
И вот что услыхала дама:
—     Дочь у меня лежит больна.
Просить осмелюсь я вина
И пирожочек там какой,
Хотя бы самый небольшой.
Мне стыдно, признаюсь сама,
Да сводит дочь меня с ума,
И вынуждена я просить;
Грех попрошайкою прослыть,
Но в помощи, ей-ей, нуждаюсь!
—     И я помочь вам постараюсь:
Я дать готова все, что нужно,
Для вашей дочери недужной. —
Хитрит старуха, продолжая:
—     Я вижу, дама дорогая,
Что сердце доброе у вас...
Ну, как живется вам сейчас?
Что ваш супруг, не скуп на ласки?
Покойница жила как в сказке.
Любил ее он баловать!
На вашу бы взглянуть кровать,
Чтобы самой увидеть мне,
Все так же, как при той жене
Она богата, иль беднее? —
Тут дама встала, а за нею
И Обере тотчас встает
И в спальню с госпожой идет.
Прекрасных множество вещей
Показывает дама ей:
Ковры такие и сякие,
Меха и ткани расписные...
Вот ложе. — Здесь супруг мой спит, —
Старухе дама говорит, —
А я вот здесь, бок о бок с ним. —
Под покрывалом дорогим
Там стеганое одеяло.
Старуха в епанче скрывала
Игольник с острою иглой;
Она свой сверток под рукой
Держала, прижимая плотно.
Пока хозяйка ей охотно
Показывала все, что можно,
Его старуха осторожно
Под одеяло и пихнула...
— Вот красота! — она вздохнула. — Гляжу — твоя завидна доля:
Тебя он бережет поболе,
Чем ту жену в былые дни... —
Из спальни прочь идут они.
Старуха знай свое лопочет,
А госпожа меж тем хлопочет —
Несет КУВШИН вина, пирог.
Свинины и бобов горшок
Да хлеба свежего в придачу.
Старухе Обере — удача:
Так ловко языком вертела,
Что даму обкрутить сумела.
Ушла — и все ей нипочем.

А что купец? Теперь о нем
Хочу я повести рассказ.
Домой усталый возвратясь,
Он захотел часок поспать;
Но лишь улегся на кровать,
Горб ощутил под одеялом...
Тогда в недоуменье встал он
Взглянуть: что там ему мешает?
Он одеяло отгибает
И видит — епанча под ним;
При этом острием стальным
ЕМУ игла вонзилась в тело.
Не понимая, в чем ТУТ дело,
Он был как громом поражен.
«Обманут я! — подумал он. —
Увы! Другой ей мил теперь!»
Закрывши поскорее дверь,
Он снова епанчу схватил,
От ревности он пьяным был
(Что может с ревностью сравниться!),
Вертит он так и сяк вещицу,
Как будто бы в руках обнова,
Сам полон бешенства такого,
Что все нутро его горит!
—     Откуда взяться, — говорит, —
Одежде этой? Видит Бог,
Здесь был жены моей дружок;
Дарила здесь любовь другому,
Пока я уходил из дому! —
Вот он садится на кровать,
Глядит на епанчу опять
И тяжко размышляет: «Что же
Теперь мне делать, правый Боже?!»
Кипит в нем ярость и досада.
Уж ночь. Повеяло прохладой.
Все спят. Разгневан и суров,
Купец жену без дальних слов
За дверь из дома выставляет.
Та ничего не понимает,
От горя чуть не умерла!
А сводня начеку была,
За дамой зорко наблюдала.
—     Господь с тобой! — она сказала. —
Зачем ты здесь, о дочь моя?
—     Ах, Обере, погибла я!
Прогневала я господина!
Не ведаю, в чем я повинна,
Что наплели ему, не знаю.
Я вас прошу, я заклинаю —
Пойдемте в дом к отцу со мной! —
Идти к отцу?! О боже мой! —
Ей Обере. — Ты хочешь, чтобы
Он отчитал тебя со злобой,
Решив, что ты тяжелый грех
Свершила втайне ото всех
И МУЖ за то тебя прогнал,
Что с полюбовником застал,
Расправился без сожаленья,
Накрыв на месте преступленья?!
Твой муженек, видать, хмелен,
Но завтра протрезвится он.
Так вот, я добрый дам совет:
Пойдем сейчас ко мне, мой свет,
На улице ПУСТЫННО стало.
Ты не напрасно мне давала
Бобов, и мяса, и вина —
Все возвратишь себе сполна,
За все как есть я отплачу.
Тебе я услужить хочу,
Исполню все твои желанья —
Давай лишь только приказанья!
Тебя укрою от людей
Я в дальней горенке своей,
Никто тебя там не найдет.
Побудешь там, пока пройдет
Хмель в голове у господина. —
Решилась дама в миг единый —
В дом к Обере идет, спеша.
— Спокойна будь, моя душа!
Здесь бело всякой маеты
Жить хоть неделю можешь ты! —
Вот сели ужимать они.
Но дама — боже сохрани —
Съесть и кусочка не желает,
Покуда точно не узнает,
В чем провинилась, в чем грешна?..
Смолчала Обере. Она,
Не затевая лишних споров
И бесполезных разговоров.
Ее в ТУ горенку свела,
Где свежая постель ждала:
Здесь будет даме безопасно,
Н выспится она прекрасно.
Сама же, гостью уложив
И двери плотно затворив,
К влюбленному она помчалась.
А юноше в ТУ ночь не спалось;
Ворочаясь без сна в постели.
Со страхом думал он: «Ужели
Обманет, подведет старуха?!
Нет силы ждать!..» Стеная ГЛУХО,
Он то садится, то встает,
Оделся — и к ОКНУ идет;
Стоит там, тяжело вздыхая.
А сводня, баба разбитная,
Награду хочет заслужить,
Получше парню угодить —
Летит во весь опор она.
Ее завидя из окна:
—     Ну, как дела? — он вопрошает.
—     Все слажено! — та отвечает. —
Попалась в сеть твоя зазноба;
Натешитесь досыта оба,
Пока не заблестит заря! —
И, нетерпением горя,
Лишь вести добрые услышал,
Он из дому сейчас же вышел,
Пустился за старухой в путь.
Они уж в горенке. Уснуть
Тем временем успела дама.
Вот, страстью одержим упрямой,
Разулся он, одежду снял.
—     А ежели, — он прошептал, —
Она противиться начнет?..
О, научите наперед,
Как мне добыть любви награду?
—     Скажу тебе, что делать надо:
К ней на постель приляг, любя,
А если оттолкнет тебя
И закричит, ты не смущайся.
Под простыни к ней пробирайся...
Обнимешь — и в одно мгновенье
Она изменит поведенье:
Упрямиться не станет боле,
Во всем твоей послушна воле. —
Он лег — и тихо, еле-еле
Передвигаясь по постели,
К любимой ласково приник.
Проснулась дама в тот же миг.
КОСНУВШИСЬ ЮНОШИ, она
Привстала, ужаса полна.
А он, целуя, обнимая,
Ей шепчет: — Сдайтесь, дорогая!
Совсем напрасен ваш испуг:
Ведь это я, ваш верный друг!
Побудем, с помощью Господней,
Наедине мы здесь сегодня
И, не заботясь ни о чем,
Хоть ночку вместе проведем!
—     Прочь! Слушать вас я не хочу!
Сейчас так громко закричу,
Что все на улице проснутся,
Сюда на крик мой соберутся!
—     Ну, ЭТО не поможет вам:
Для вас же будет стыд и срам,
Коль и старик и молодой —
Все вдруг увидят вас со мной!
Уж ночь, а мы лежим вдвоем...
Кто ж станет сомневаться в том.
Что здесь любовь владела нами! —
Так говорил влюбленный даме. —
Укроемся от глаз чужих,
Никто чтоб, кроме нас троих,
06 этой встрече знать не мог... —
И он к себе ее привлек —
Он жаждет слиться с юным телом,
Таким желанным, нежным, белым,
Целует жарко... А она,
Растерянна, потрясена,
Не знает, как себя вести,
Чтоб после не приобрести
Дурную славу у людей,
Чтоб не нажить позора ей.
Меж тем он все смелей ласкает;
Она смиряется, стихает —
И уж не борется напрасно,
Покорена любовью властной.

А Обере не дремлет зря.
Она, чуть занялась заря,
Спешит изжарить повкусней
Дичь п СВИНИНУ для гостей.
Любовники за стол садятся —
Им было некого стесняться,
Они охотно ели, пили,
Довольны оба, видно, были
Усердной службой Обере.
Но вот УЖ вечер на дворе,
И снова наступает ночь.
Во всем старается помочь
Влюбленным сводня продувная,
Их в доме у себя скрывая;
Они здесь расточали ласки,
Любовью тешась без опаски.
Глаз, почитай что, не смыкали.
Но чу! — вдали звонить уж стали
К заутрене в монастыре.
Внимая звону, Обере
Сейчас же встала ото сна.
Одевшись наскоро, она
Неслышно подошла к постели,
Где двое нежились и млели.
—     Вставай-ка, дочь моя, пора!
С тобою вместе мы с утра
Сегодня в монастырь пойдем:
Подумать надобно о том,
Чтоб МУЖ с тобою примирился. —
Едва любовник согласился —
Так жаль ему расстаться с милой!
Но старая уговорила:
—     Мне предоставь все это дело
И жди тогда, надейся смело,
Что повторятся ваши встречи! —
Она берет с собою свечи,
А каждая длиною с фут!
И вместе с дамою ИДУТ
Они в тот монастырь из дому.
Подходит к алтарю святому,
К Пречистой Девы изваянью.
Дает старуха приказанье
На землю даме лечь тотчас
И так лежать — не шевелясь,
Не беспокоясь ни о чем.
Перекрестилась — и потом
Зажгла она подряд, как надо,
Все свечи от святой лампады.
Затем расставила их так:
Крест из свечей ей в головах,
Другой — у ног, и крест — правей,
И крест еще один — левей.
— Вы, — говорит, — спокойны будьте,
Все ваши страхи позабудьте!
Что б ни случилось, вы, смотрите,
Не шелохнувшись здесь лежите,
Пока супруг ваш не придет. —
На все согласна наперед,
На землю ниц упала дама.
Старуха же пошла из храма
Прямым путем к купцу, который
Все думал о жене в ту пору,
Не зная, что ему решить.
И вот, желая разбудить,
Стучится в дверь к нему старуха.
Он настораживает ухо:
Кто там? Не с вестью ли какой,
Что возвратит ему покой?
Он дверь немедля открывает —
Там Обере!.. И восклицает
Она, лишь в дом к нему войди:
—     Где он — бесстыдник, негодяй,
Невежа грубый — где, скажите?
—     Чего вы, Обере, хотите,
Придя в столь неурочный час? —
А та ему; — Скажу сейчас.
Увы! Я видела во сне...
О, вещий сон приснился мне!
Так растревожена была я.
Что, ни МИНУТЫ не теряя,
Пошла, чтоб сон поведать вам!
Мне снился монастырский храм;
И в храме том лежит ничком
Перед священным алтарем
Твоя красавица жена.
Выла я так изумлена,
Не знала, что и думать, право!
Вокруг, налево и направо,
Пылают свечи, ВИЖУ Я,
И молится жена твоя
Перед Мадонны светлым ликом.
Повинен ты в поступке диком.
Век каяться в нем будешь ты:
Жене столь дивной красоты —
И ночью в храме быть одной!
КЛЯНУСЬ своею головой,
По совести тебе скажу,
Мне боязно за госпожу.
В толк не ВОЗЬМУ я — что за ЧУДО,
Что бережешь жену так ХУДО?
Младенец чистый ведь она;
Должна была бы допоздна
Под пологом здесь мирно спать,
А ты ее молиться гнать,
К заутрене?! Ах, стыд какой!
Пошли мне, Боже всеблагой,
Грехов невольных отпущенье
И дай свое благословенье!
Я поделом его браню:
Будь предан злейшему огню,
Кто над женою так ГЛУМИТСЯ! —
Старуха помешать стремится,
Чтоб об измене МУЖ узнал,
Но епанчу ведь он видал!
Из-за нее же, без сомненья,
И родилось в нем подозренье.
Спросил он: — Правду говорите?
— Вставайте же и поглядите.
Коли не верите словам! —
Да! Видеть все он должен сам;
Встает, — не до спанья УЖ ТУТ! —
И в монастырь они ИДУТ.
Жена лежит при алтаре,
Как сказывала Обере.
Он счастлив, что ее нашел!
Купец к ней ближе подошел,
Жене встать с полу помогает.
Поступок свой он объясняет
Тем, что был пьян вчера. И вот
С ней вместе он домой идет;
Ложатся оба на покой.
Укрылась дама с головой,
Одолеваема дремотой;
И ни малейшей нет охоты
Ей слушать, как супруг страдал,
Раз ничего он не узнал.
МУЖ думал о жене меж тем,
Что та с ума сошла совсем —
Всю ночь, бедняжка, горевала,
Одна пред алтарем лежала,
Молясь усердно за него,
За господина своего!

Пока он эдак размышлял,
Ночь кончилась и день настал,
И встало солнце наконец.
ТУТ одевается купец
И, осенив себя крестом,
Пока жена спит крепким сном,
Пройтись на улицу выходит.
Вдруг видит — как шальная, бродит
Там Обере, подъемля вой:
—     Ох, тридцать су! Ох, крест святой!
Жизнь немила теперь мне стала!
Где тридцать СУ взять? Я пропала!
Теряюсь прямо, как ТУТ быть.
Где тридцать су мне раздобыть?!
Ох, горькая моя судьба!
Напрасны слезы и мольба,
За что страдаю я, мой боже! —
Купец подходит к ней — и что же?
Его старуха примечает
И пуще охать продолжает:
—     Где тридцать СУ? Погибла я!
Вот-вот придет ко мне СУДЬЯ,
Последнее отымет он...
Да, видно, в руку был мой сон!
—     Храни Господь вас! Расскажите,
О чем вы, Обере, тужите? —
Слова купца полны участья.
—     Ах, сударь! Про свое несчастье
Я все вам рассказать МОГУ
И ни словечка не СОЛГУ.
Так вот: два дня тому назад
Принес мне рыцарь свой наряд.
Чтоб я зашить его взяла;
А это епанча была,
В четыре-пять экю ценою!
Намедни, взяв ее с собою.
Пошла я малость ПОГУЛЯТЬ —
Боль ГОЛОВНУЮ разогнать...
Вот, значит, прихватив шитье.
На горе горькое свое
Я из ДОМУ тогда и вышла.
И невдомек мне, как то вышло,
А потеряла епанчу!
Вот отчего я так грущу.
Не знаю просто, что начать,
Что делать мне, куда бежать?!
Ничто спасти меня не может,
Никто, никто мне не поможет!
Задумал вор меня сгубить?
В церквах заставлю огласить
Я это дело повсеместно,
Да будет всем оно известно!
Кто епанчу похитить мог?..
Не вру я, сударь, видит Бог,
Гром разрази меня на месте!
Игольничек с иглою вместе
Засунула я в епанчу;
Скорей найти ее хочу,
Чтобы вконец не разориться, —
Ведь рыцарь тот ко мне стучится
Не возвращаю почему
Я, дескать, епанчу ему.
А как ее мне возвратить?!
— Позвольте, Обере, спросить:
Вы были в доме у меня?
— Да... Помните, третьего дня
Зашла я — дочери больной
Мясца кусочек небольшой
У вас поклянчить на авось.
Побыть и в спальне мне пришлось,
Где наряжалась госпожа...
Ах, как постель была свежа,
Как пышно было покрывало!
Таких я сроду не видала.
Любуясь ими, тут же вскоре
Вздремнула я, себе на горе...
А госпожа пошла принесть
Мне всякой снеди. Все как есть
В мешок я сразу убрала
И восвояси побрела.
С тех пор, до нынешнего дня,
Все донимает мысль меня —
Куда же епанча девалась?
Не в вашей спальне ли осталась? —
Доволен был, скажу по чести,
Купец, такие слыша вести.
Когда ж игольник он найдет,
То, право, не переживет
Вовек минуты столь приятной!
Купец домой спешит обратно —
Скорей проверить все желает.
Вот из постели извлекает
Он епанчу. Когда же в ней
Нащупал он рукой своей
Игольничек с иглой и с нитью —
То, хоть поместьем одарите.
Сильней бы ликовать не мог!
— Теперь, — сказал он, — видит Бог,
Я сам уверился вполне.
Что не врала старуха мне:
Ее шитье лежало здесь! —
И гнев его растаял весь,
Так счастливо все разрешилось.
А Обере поторопилась
Снести ту епанчу домой.
От мысли об измене злой
Купец был вмиг освобожден,
И епанчу охотно он
Старухе отдал. А она,
Полсотни ливров взяв сполна,
Свою награду заслужила:
Неплохо всем троим служила!

Я здесь изобразить хотел
Всегдашний женщины удел:
Коль помогает ей другая,
Огонь любовный разжигая,
То, будь она скромна, стыдлива
И добродетельна на диво,
Соблазна ей не избежать!
Тут можно мой рассказ кончать.

Перевод С. Вышеславцевой