Обретение Книги Грааль

Перевод: Горышина Тамара Константиновна и Мальский Игорь Степанович.
Предисловие («Бретонская ветвь романов Круглого Стола и ее связь с христианской апокрифической литературой») И. Мальского.

 

В 1868–1877 гг. главным хранителем рукописного фонда Национальной библиотеки профессором Поленом Парисом было опубликовано пятитомное собрание романов Круглого Стола на основе текстов французских манускриптов из собрания библиотеки. Это издание не только воспроизводило по своей композиции замысел Робера де Борона, но и впервые ввело в научный оборот французскую мистическую версию «артурианы» со множеством неизвестных в «линии Кретьена» элементов; прежде всего это как раз самые, на наш взгляд, любопытные места цикла, связанные с неканоническим толкованием христианского вероучения.

Как отмечает сам Парис, опубликованные им тексты — «неплохое собрание исторических, поэтических и религиозных преданий древних бретонцев, более или менее видоизмененных при включении в чуждую литературу. Франция взяла их от бретонцев и открыла другим странам, в том числе и самой Англии».

В нашей стране это издание и, соответственно, тексты практически неизвестны — отчасти из-за выраженной мистической направленности «артурианы по Борону», что делало ее нежелательным предметом для исследования в советской России. Но не в меньшей степени это связано со своеобразием самих публикаций Париса. Едва ли не единственное упоминание о его издании — в послесловии А. Д. Михайлова к русскому переводу «Смерти Артура» Мэлори — вполне отражает упрощенное отношение к работе Париса как к «череде пересказов, переделок, транскрипций» артуровских легенд. Действительно, опубликованные Парисом тома «артурианы» представляют собой переложение старофранцузских текстов на современный французский язык, перемежаемое обширными вставками из оригиналов и пространными комментариями. Но задачей Париса было не только (и не столько) ввести в научный оборот новые материалы, но и популяризировать их. И эта задача была выполнена для своего времени блестяще, поскольку за пределами издания Париса не осталось ни одного достойного внимания эпизода из всего множества манускриптов собрания Национальной библиотеки, созданных анонимными «сводчиками» cредневековья. Фактически, он просто продолжил их традицию и сам выступил в роли «сводчика», создав единственный в своем роде компендиум «артурианы по де Борону».

Издание Париса, как и 125 лет назад, остается единственным опубликованным собранием наиболее древней (и весьма отличной от «классического» свода) — бретонской ветви артуровских сказаний.

Из опубликованных П. Парисом текстов особый интерес представляет введение ко всему циклу, которое мы условно назвали «Обретение Книги Грааль». Прежде всего, это единственный, насколько мы знаем, литературный  источник «артурианы», который был написан в начале VIII (!) в., более чем за четыре столетия до «Истории» Гальфрида Монмутского, причем сохранился он в довольно мало искаженном виде. До редактуры XII в. это было то самое предисловие безымянного галльского монаха-переписчика, которое предваряло текст апокрифического «Святого Грааля» в Liber Gradalis Гластонберийского аббатства.

Действие рассказа, изложенного от первого лица, начинается в Страстной Четверг 717 г.. Засыпающему монаху-рассказчику является Бог-Сын, укоряя рассказчика, что тот не верит в триединую сущность Бога. Затем Он вручает монаху собственноручно написанную книгу, в которой излагается апокрифическая история чаши Грааль и апостольского путешествия первоепископа Иосифа из Палестины в Бретань.

Монах читает эту книгу всю ночь и все утро, после чего отправляет службу. Во время причастия является ангел и забирает рассказчика «не телом, но душою» на третье небо, а затем «еще выше», где он лицезреет Троицу и в трех раздельных ипостасях, и в триединстве. Доказав таким образом самый иррациональный из постулатов христианства, ангел возвращает монаха в телесную оболочку. Завершив службу, тот дочитывает книгу и прячет ее в ковчежец для просфор, но когда через некоторое время открывает его, выясняется, что книга таинственным образом исчезла.

Голос с неба велит монаху отправиться на поиски книги, подробно излагая маршрут будущего путешествия; здесь упоминаются реалии, привязывающие повествование к «рыцарской» ветви артуровского цикла. Повинуясь указаниям свыше, монах наутро пускается в странствие и через некоторое время встречает фантастического зверя, который в дальнейшем служит ему проводником. Переночевав в скиту некоего отшельника, рассказчик продолжает путь и добирается до некоего чудесного родника. Там его находит слуга знатной дамы, освобожденной Рыцарем Золотого кольца в день, когда рассказчику «было явлено великое чудо». Слуга передает монаху посланный дамой обед. Под вечер рассказчику встречаются трое рыцарей и приглашают его на ночлег. Оба эти эпизода, очевидно, являются позднейшей вставкой.

На следующий день рассказчику встречается церковь, где отправляют утреню монахини, а к вечеру он видит на придорожной плите послание, в котором Господь сообщает ему, что он «обретет искомое нынешней ночью». Пока монах читает послание, зверь-провожатый исчезает. Наконец, рассказчик добирается до часовни, где мучается одержимый бесом отшельник, и на алтаре часовни (так в тексте!) находит исчезнувшую книгу. При виде книги бес ретируется, довольно-таки пантагрюэлистическим способом; выясняется, что он вселился в отшельника за одно-единственное прегрешение, совершенное после тридцати трех лет праведной жизни, что побуждает рассказчика укорять Господа в несправедливости Его промысла. Спящему рассказчику таинственный старец подносит плоды, ниспосланные тому свыше на пропитание, и объявляет, что такие дары будут посылаться до конца его жизни. Монах проводит у отшельника неделю, питаясь чудесными плодами, а к Светлому Воскресенью возвращается домой.

С понедельника второй недели по Пасхе монах по велению Господа садится переписывать вновь обретенную книгу, с тем, чтобы завершить эту работу ко дню Вознесения.  

Таково основное содержание этого небольшого по объему, но крайне любопытного рассказа, в том виде, в котором он до нас дошел, включая «авантюрные» вставки.

Мы не можем с уверенностью указать, кто конкретно отредактировал этот текст, пытаясь вписать его в общую конструкцию эпопеи. Однако то, что известно об идее «мистического цикла», заставляет предположить здесь руку самого Робера де Борона или его ближайших последователей. История сошествия Христа к отшельнику с тем, чтобы доверить тому собственноручно написанную книгу, исчезновения этой книги и нового ее обретения после специально предпринятого похода как нельзя лучше отвечала задаче немедленного погружения читателя в атмосферу сопричастности мистическому откровению, так что к чтению собственно «Святого Грааля» он приступал, будучи уже настроенным на должный лад. Достаточно было переработать эту колоритную преамбулу в предисловие ко всему циклу, чтобы на «артуриану» также распространился эффект ожидания чуда.

Робер де Борон (если верно наше предположение) так и поступил, сделав в исходном тексте рассказа несколько вставок. Хотя они в основном достаточно скупы, редактор смог с их помощью заинтриговать читателя, отождествляя монаха-рассказчика с персонажем «артурианы», который появится на страницах цикла еще очень не скоро. Буквально несколькими словами Робер заставляет рассказчика «вспомнить» события, которыми завершится последний роман, используя тем самым классический прием восточной «обрамленной повести». Для того же, чтобы сообщить путешествию монаха видимость общности или хотя бы параллелизма с рыцарским aventure, вставляет пространный и совершенно неоправданный по сюжету фрагмент, насыщенный зато множеством элементов авантюрного антуража. Вставки, немногочисленные и легко определяемые, и помогли «Обретению Книги Грааль» сохраниться до более поздних времен в составе сборника авантюр Круглого Стола.

Но наиболее интересна эта история, несомненно, своим наивно-фантасмагорическим веротворчеством, при всей религиозной истовости текста весьма далеким от клерикального догмата, насыщенным идеологией апокрифов и отголосками античных представлений. Впрочем, сказанное справедливо для всей «христианской» сюжетной ветви бретонской «артурианы». Ведь культурологический срез, зафиксированный в цикле, поразительно напоминает ту картину, которая, очевидно, имела место в Древней Руси, когда соседство насаждаемого христианства и не желающего умирать язычества порождало свои синтетические феномены, такие, как «Бестиарий», «Азбуковник», «Голубиная Книга», а в обрядовом круге — Масленица или празднество Ивана Купалы.

Сходство станет еще более очевидным, если учесть, что в основе бретонской «артурианы» лежат тексты, оказавшие немалое воздействие на русскую религиозно-мистическую жизнь Средних веков. Примечательно, что и «Иосиф Аримафейский», и широко цитируемое в «христианской» сюжетной ветви апокрифическое Евангелие Никодима были не только весьма популярны в Древней Руси, но даже не включались в индексы отреченных книг по меньшей мере вплоть до XVII в. Более того, еще в 70–80-х гг. прошлого столетия в России была проведена большая работа по исследованию взаимосвязей легенды о Граале и упомянутой выше «Голубиной Книги».
 
Впрочем, могло ли быть иначе? Оформившееся к 1054 г. разделение христианской церкви на православную и католическую еще не означало полного раскола общеевропейского культурного пространства. До распространения кириллицы жители Руси пользовались руническим письмом; галльские лешие, водяные и русалки населяли русские леса и воды; латинские и византийские проторыцарские романы вызывали у русских князей достаточный интерес, чтобы заказывать их переводы на родной язык. И уж тем более имеет отношение к истории культуры Руси текст, существенно повлиявший на формирование основы нового национального мировоззрения — «бытового», народного христианства.

Исходя из сказанного, публикация «Обретения Книги Грааль», а в дальнейшем и всего бретонского свода авантюр Круглого Стола на русском языке, исследование связей этого цикла с русской средневековой христианской культурой представляются нам настоятельно необходимыми.

* * *

Публикуемый перевод делался по единственному известному нам изданию текста: Romans de la Table ronde mis en nouveau langage par Paulin Paris,  vol. I., Paris, 1868. Вся работа по подготовке подстрочника и отбор большой части предварительной информации были выполнены доктором биологических наук Т. К. Горышиной, которой мы выражаем глубочайшую признательность. Литературная обработка и стилизация текста осуществлялись с учетом традиции художественности перевода, заложенной академиком Б. А. Тураевым. Необходимо также отметить, что данная работа, включая комментарии и настоящий очерк, задумывалась скорее как научно-популярная и не претендует на статус полноценного исследования.

Игорь Мальский