Р. Вагнер. Парсифаль. Либретто
Перевод Всеволода Чешихина
ТОРЖЕСТВЕННАЯ СЦЕНИЧЕСКАЯ МИСТЕРИЯ
В 3-Х ДЕЙСТВИЯХ
Место действия:
В области и замке стражей Грааля "Монсальват": местность в характере горных склонов "готической" Испании. Одеяние рыцарей Грааля и пажей напоминает орден тамплиеров: белые рыцарские хитоны и мантии; однако вместо красного креста в качестве эмблемы на щитах и мантиях вышит парящий голубь.
ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ
(Лес, тенистый и величавый, но не мрачный. Скалистая почва. Посреди сцены - лесная прогалина, на заднем плане опускающаяся к лесному озеру, лежащему ниже уровня сцены. Налево поднимается гористая дорога, ведущая к замку Грааля. Восход солнца. - Гурнеманц бодрый старик и два пажа совсем юные спят, расположившись под одним из деревьев. Слева, со стороны замка, раздаются торжественные звуки тром-бонов и труб, играющих утреннюю зарю.)
Гурнеманц
(просыпается и расшевеливает пажей)
Гей! Го! Стражи лесов!
Стражи сновидений!
Скорей проснитесь хоть утром !
(Оба пажа вскакивают на ноги и, пристыженные, тотчас же снова опускаются на колени.)
Слышите зов? - Всевышний Бог
своим избранникам внимает!
(Он тоже опускается на колени рядом с ними; молча творят они общую утреннюю молитву. Когда звуки тромбонов и труб умолкают, все трое поднимаются.)
Ну вот, - и к делу! Час настаёт!
Пора царя встречать в купальне…
(он смотрит налево.)
Должно быть, уж несут его:
вот два гонца спешат вперёд…
(Со стороны замка входят два рыцаря.)
Мир вам! Ну, как сегодня царь?
Чуть свет - он к озеру стремится…
Но травы, что Гаван
отважной хитростью добыл, -
надеюсь, помогли ему?
Первый рыцарь
Надежды брось, - ты ведь знаешь всё…
Лишь с новой силой
вернулась вскоре злая боль;
всю ночь страдал он тяжко,
и вот спешит теперь к воде.
Гурнеманц
(печально поникнув головой )
Тщетно всё! Леченье там бессильно,
где только милость лечит! -
Ищите травы и напитки
вдаль летя, по всей земле:
спасёт одно лишь, -
нет, один лишь!
Первый рыцарь
Но кто же он?
Гурнеманц
(уклончиво)
К делу теперь!
Первый паж
(повернувшись вместе со вторым пажом к заднему плану и глядя направо)
Смотри! Дикарка мчится к нам!
Второй паж
Ха! Летает по ветру грива лошадки!
Первый рыцарь
А! Кундри там?
Второй рыцарь
Наверно, с важной вестью…
Первый паж
А конь задохся!
Второй паж
Мчался в облаках!
Первый паж
Ползёт по земле теперь!
Второй паж
Подметает гривой мох!
(Все с живостью смотрят направо)
Первый рыцарь
Вот спрыгнула Кундри с коня!
(Кундри торопливо устремляется на сцену, почти шатаясь. Дикое одеяние, высоко подобранное; пояс из змеиных кож с длинными концами. Распущенные косы волос развеваются в беспорядке; тёмный, медно-красный цвет лица, острый взгляд чёрных глаз, по временам дико сверкающий, чаще же пристальный и мертвенно-неподвижный. Она подбегает к Гурнеманцу и суёт ему в руки маленький хрустальный флакон.)
Кундри
На! Возьми же! Зелье…
Гурнеманц
Из каких оно стран?
Кундри
Тех стран далёких не знаешь ты…
Это редкий сок -
в Аравии всей
сильнее нет уж ничего…
Брось вопросы! - Я устала…
(Она бросается на землю)
(Шествие пажей и рыцарей, несущих и сопрово-ждающих носилки, на которых распростёрт Амфортас, появляется с левой стороны. Гурнеманц, оставив Кун-дри, тотчас же оборачивается лицом к прибывшим.)
Гурнеманц
(в то время, как шествие входит на сцену)
Вот он, они его приносят…
Увы! Как тяжко видеть это!
В расцвете полном гордой мощи,
прославленных героев царь -
своих страданий слабый раб!
(пажам)
Ах, тише! Царь… сейчас стонал…
(Пажи останавливаются и ставят носилки на землю.)
Амфортас
(немного приподнимаясь)
Вот так! - Благодарю! - Мы отдохнём…
Мучений ночь ушла, -
в лучах проснулся лес!
В святых струях
и я найду отраду:
затихнет боль,
недуга мрак прояснит…
Гаван!
Первый рыцарь
Царь, Гаван ждать не стал:
целебной силой трав,
с таким трудом добытых,
он не помог тебе -
и полетел искать бальзамов новых.
Амфортас
Самовольно? - Пострадать он может,
так мало чтя завет святой! -
Беда таким отважно-дерзким:
их тайно ждёт Клингзора сеть! -
Вы мне покоя не тревожьте!
Я жду того, кто мне обещан!
"Любовью мудрый"
- так иль нет?
Гурнеманц
Да, так ты нам сказал…
Амфортас
- "простец святой"…
и он, быть может, близко…
Как знать, - не смерть ли это?..
Гурнеманц
Но сейчас - ещё испробуй средство…
(Он подаёт царю флакон
Амфортас
(рассматривая флакон)
Какой таинственный флакон!
Гурнеманц
Он для тебя в Аравии найден был.
Амфортас
А кем он найден?
Гурнеманц
Зверьком, что там лежит. -
Эй, Кундри, встань!
(Кундри отказывается подняться.)
Амфортас
Ты, Кундри? -
Тебе я вновь обязан,
прилежный наш гонец?
Ну что ж, -
бальзам твой испытаем мы;
спасибо, друг, за труд и верность.
Кундри
(беспокойно ворочаясь на спине)
За что? - Ха, ха! Бальзам бессилен!
Ступай! Прочь, прочь! Туда!
(По знаку Амфортаса шествие трогается с места и удаляется в глубину заднего плана. На сцене остаются Гурнеманц, уныло смотрящий в след ушедшим, и Кундри, продолжающая лежать на земле. - Пажи то уходят, то вновь приходят.)
Первый паж
(юноша)
Эй! Слышишь, ты!
Чего лежишь там, как дикий зверь?
Кундри
Ведь звери здесь священны?
Третий паж
Да! Но священна-ли ты,
вот это ещё вопрос!
Четвёртый паж
(тоже юноша)
Её волшебный яд, пожалуй,
сгубить вконец властителя может…
Гурнеманц
Гм! Разве она так зла?
Как трудно нам порой
воителю-брату в далёкий край
посланье Грааля доставить, не зная притом, где он!
Кто тогда, упреждая нас всех,
вдаль летит и мчится назад,
удачно, верно исполнив всё? -
Кормить её не надо вам,
нет от неё вам забот,
но грянет беда, - и в помощь вам
она стрелой готова лететь, -
и никаких не ждёт наград.
Быть может, Кундри злобна,
но вам-то она полезна!
Третий паж
Не верю ей…
Смотри, как зло она глядит на нас!
Четвёртый паж
Язычница, волшебница…
Гурнеманц
Да, верно, с проклятием на душе…
Вновь, быть может, она живёт,
чтоб страшный грех из жизни прежней
ей был прощён Творцом небесным…
Если она свой путь спасенья
в беззаветной службе братству ищет, -
благ этот путь, и Кундри права:
нам служа, - спасёт себя!
Третий паж
А разве невинна она
в том, что беда постигла нас?
Гурнеманц
(подумав)
Да, если долго с нами нет её,
всегда несчастье нам грозит…
Давно знаком я с ней,
Но Титурель её знает дольше.
В тот год, когда он замок строил,
её нашёл он спящую,
как труп холодный, в кустах.
Вот так и я нашёл дикарку,
когда постигла нас беда,
что тот лихой злодей за горами
позорно так на нас навлёк.
(обращаясь к Кундри)
Эй, ты! Слушай, скажи,
где пропадала ты в тот день,
когда злой враг копьё унёс?
(Кундри мрачно молчит)
Ты помочь-бы могла тогда!
Кундри
Мне… всё равно…
Четвёртый паж
Ты слышишь сам!
Третий паж
Она верна, она храбра, -
так пусть отыщет нам копьё!
Гурнеманц
(угрюмо)
Ей не под силу…
Слабы мы тут все…
(сильно волнуясь)
О, чудотворное,
святое копьё!
Ты мне сверкнуло
в отверженной руке! -
(погружаясь в воспоминания)
С таким копьём, Амфортас слишком смелый,
ты был злодею страшен, -
он весь в твоей был власти!..
Вблизи дворца - царь вдруг исчез из глаз:
к красотке жгучей в сеть попал герой,
в её объятьях он забылся…
Копьё из рук упало…
Смертельный крик!.. Бегу скорей:
смеясь, стоял волшебник там,
схватил копьё и с ним пропал. -
Отбив царя, ему прикрыл я бегство,
но - здесь, под сердцем, был он тяжко ранен, -
и раны кровь унять унять нельзя!..
(Первый и второй пажи возвращаются со стороны озера.)
Третий паж
Ты видел Клингзора?
Гурнеманц
(возвратившимся пажам)
Царю не легче?
Второй паж
В воде он бодр.
Первый паж
От зелья стихла боль.
Гурнеманц
(про себя)
Нет, эту кровь унять ничем нельзя!..
Третий паж
Скажи нам, отец, поведай всё:
ты знал Клингзора, встречался с ним?
(Третий и четвёртый пажи ещё раньше уселись у ног Гурнеманца; теперь к ним присоединяются и первые два.)
Гурнеманц
Титурель, святой герой, -
тот знал его…
В те дни, когда неверных злая мощь
христианской церкви тьмой грозила,
он избран был, - к нему в святую ночь
с небес спустились ангелы Божьи…
Они несли вечери тайной чашу, -
святейший Грааль, Христа прощальный кубок,
Куда с креста стекала кровь Его, -
и то копьё Страстей, что кровь пролило…
Святыни эти, память высших тайн,
послы небес вручили в дар царю…
Святыням он построил храм святой.
Вам, посвящённым, ведь известно,
что к Граалю путь закрыт для грешных,
что только чистый сердцем
достоин посвященья, -
достоин подвиги свершать спасенья,
чудесной силой наделённый.
Грааль обрести тот человек не мог…
Но всё же Клингзор пытался к нам примкнуть.
Внизу, в долине, как отшельник жил он;
а там вблизи цветёт неверных край…
Как там он жил, чем грешен был, - не знаю,
но тут он клялся, - к святым стремился!
Не в силах пыл страстей в душе смирить
молитвой,
он сам плоть умертвил себе,
мечтая так к святым пройти, -
но с ужасом наш царь отверг его.
Тогда безумец в ярости решил
служить отныне силе злой,
добыть чародейством власть и мощь:
ад внял ему…
Пустыня стала вдруг цветущим садом,
теплицей дьявольских красавиц;
там он героям Грааля сети ставит,
маня усладой злой и грешной:
кто соблазнён, то не вернётся!
Уж многих он у нас похитил! -
Царь Титурель, преклонных лет достигнув,
вручил державу сыну;
и вот Амфортас порешил,
борьбу начав, зло чар пресечь…
Но дальше вам известно всё:
копьё теперь в руках врага!
Самих избранников он может ранить
и Граалю даже дерзко угрожает!
(Во время того рассказа Кундри часто, в бешеном беспокойстве, стремительно оборачивалась.)
Четвёртый паж
Наш первый долг - копьё вернуть назад!
Третий паж
Ха! Кто вернёт, тому хвала и честь!
Гурнеманц
(после некоторого молчания)
Пред одинокой чашей
в мольбе горячей пал Амфортас
и Божья слова ждал тоскливо…
Мерцаньем дивным засияла чаша, -
и вот бесплотный дух
чудесно начертал,
как знаменье небес, слова надежды:
"Любовью мудрый,
простец святой:
жди его, -
он избран Мной…"
(Четыре пажа, глубоко взволнованные, повторяют изречение.)
(Со стороны озера внезапно доносятся крики и призывы.)
Рыцарей и пажей
Ах! - К нам! - Сюда!
Эй! - Где святотатец?
(Гурнеманц и четыре пажа вскакивают с места и испуганно оглядываются. - Дикий лебедь усталым по-лётом прилетает с озера; он ранен, с трудом держится в воздухе и, наконец, падает на землю, умирая. - С момента его появления раздаются восклицания:)
Гурнеманц
Что там?
Пажи
Вот! - Здесь! - Летит!
То дикий лебедь! - Стрелой он ранен!
Другие пажи и рыцари
(прибегая с озера)
О, горе! Горе!
Гурнеманц
Кем он убит?
Второй рыцарь
(подходя)
Приметой доброй он царю казался,
кружась так плавно над водой, -
и вдруг стрела…
Пажи и рыцари
(приводя Парсифаля)
Вот он! Вот он! Вот оружье!
Первый рыцарь
(вынимая стрелу из груди лебедя и указывая на него)
И стрела, как у него!
Гурнеманц
(Парсифалю)
Скажи, - лебедь убит тобою?
Парсифаль
Ну да! Всех птиц с налёту я бью!
Гурнеманц
Шутя убил?
И нет раскаянья в тебе?
Пажи и рыцари
Кара злодею!
Гурнеманц
Тяжкий, страшный грех!
Как ты решился, - здесь, в святой дубраве,
где кроткий мир тебя объял?
Ведь звери леса мирно шли к тебе!
Ты у них ласку нашёл!
Что пропели тебе наши птички?
Чем лебедь тебя прогневил?
Подругу искал он, звал её
летать над озером вместе в круги,
крыльями нашу воду святить…
Где же сердце твоё? Иль любишь ты
по-детски только стрелы пускать? -
Нам он дорог был, - а что он тебе?
Вот, взгляни, - здесь ранен он, и жизни уж нет: вниз крылья повисли, на
снежных перьях кровь запеклась, - померкли глаза, - видишь их взор?
(Парсифаль слушал его с возрастающим волнением; теперь он ломает свой лук и бросает стрелы.)
Постиг-ли ты свой грех тяжёлый?
(Парсифаль проводит рукой по глазам)
Мой сын! Сознал-ли ты свою вину?
Как мог ты так согрешить?
Парсифаль
Не знал я ничего…
Гурнеманц
Кто ты такой?
Парсифаль
Не знаю…
Гурнеманц
Но кто отец твой?
Парсифаль
Не знаю…
Гурнеманц
Сюда кто тебя направил?
Парсифаль
Не знаю…
Гурнеманц
Как имя твоё?
Парсифаль
Их было много,
но я теперь уж все забыл…
Гурнеманц
Не знаешь ничего?
(про себя)
Такую глупость
я видел у Кундри лишь!
(Он обращается к пажам, которые собрались в большом числе.)
Пора! К царю спешите, на озеро! - Ну!
(Пажи благоговейно кладут мёртвого лебедя на носилки из свежих веток и удаляются в сторону озера. - В конце концов остаются только Гурнеманц, Парсифаль и - в стороне - Кундри.)
Гурнеманц
(снова обращаясь к Парсифалю)
На всё ты мне ответил незнаньем;
так сам говори, - ну что ты знаешь и помнишь?
Парсифаль
Родимую помню, звать Горюшей её;
в лесу и в степи пустынной жили мы с ней.
Гурнеманц
Где взял ты лук и стрелы?
Парсифаль
Я сам сделал их,
чтоб из лесу орлов гонять могучих.
Гурнеманц
По виду ты и сам орёл высокой крови,
зачем же мать
не дала сыночку оружья получше?
(Парсифаль молчит)
Кундри
(по-прежнему лежащая в стороне под деревьями и устремившая острый взгляд на Парсифаля, теперь грубым голосом отвечает за него)
Сынок по смерти отца родился,
когда в бою сражён был Гамурет;
и мать, спасая сына
от судьбы такой же,
вдали от битв, в пустыне
его глупцом растила,
простушка!
(Она смеётся)
Парсифаль
(прислушивавшийся с живым вниманием)
Да! И раз в долине мимо меня
на чудных животных
едут два блестящих мужа;
я хотел быть таким же, -
со смехом умчались они.
Я вслед бежал, но так и не мог догнать их.
Пустыней горной шёл я -
то вверх, то вниз;
то ночь была, то снова день;
мой лук меня охранял
против больших людей и зверя…
Кундри
(поднявшись с земли и подойдя к мужчинам, горячо)
Да! Все великаны дрожали пред ним!
Отважный ребёнок хищникам страшен!
Парсифаль
(удивлённо)
Кому я страшен? Скажи!
Кундри
Злодеям!
Парсифаль
Кто угрожал мне, тот, значит, зол?
(Гурнеманц смеётся)
Кто же добр?
Гурнеманц
(снова серьёзно)
Мать припомни; её ты бросил, -
она тоскует и слёзы льёт.
Кундри
Уже не льёт: ведь она умерла.
Парсифаль
(в крайнем ужасе)
Как? - Невозможно! - Ты лжёшь!
Кундри
Ну да, при мне она скончалась,
глупцу привет посылая.
(Парсифаль в бешенстве бросается на Кундри и хватает её за горло.)
Гурнеманц
(удерживая его)
Безумный мальчик! Насилье опять?
(После того, как Гурнеманц освободил Кундри, Парсифаль долгое время стоит словно в оцепенении.)
Гурнеманц
На что ты сердит? Она не лжёт,
притом всё знает; мы верим ей.
(На Парсифаля нападает сильная дрожь)
Парсифаль
Я… слабею!..
(Кундри тем временем бросилась к лесному источнику и приносит теперь рог с водой; она сначала опрыскивает Парсифаля, а затем даёт ему напиться.)
Гурнеманц
Вот так! Так по завету Грааля:
чтоб зло смирить, злу воздайте добром!
Кундри
(печально отворачиваясь)
Добра я не знаю, - хочу покоя…
(Пока Гурнеманц отечески ухаживает за Парсифалем, она плетётся, незаметно от них, к лесному кустарнику.)
Кундри
Покоя мне, усталой!..
Заснуть!.. Будить никто не должен!..
(пугливо вздрагивая)
Нет! Ужасно!.. Сна не надо!
(Она глухо вскрикивает и начинает сильно дрожать; затем беспомощно опускает руки, низко склоняет го-лову и, шатаясь, медленно подвигается дальше.)
Сил больше нет! Пора пришла… Надо… надо.. заснуть!
(Она опускается, как подкошенная, на землю позади кустарника, и с этого момента её более не видно. - Со стороны озера слышно движение; на заднем плане видны рыцари и пажи, шествующие с носилками обратно.)
Гурнеманц
Уже несут царя назад;
высоко солнце;
пойдём со мной к смиренной трапезе братской:
кто сердцем чист,
тех Грааль святой и поит, и кормит.
(Мягким движением он закидывает руку Парсифаля себе за голову, а сам берёт юношу за талию и так ведёт его, двигаясь весьма постепенно.)
Парсифаль
Что значит Грааль?
Гурнеманц
Сказать нельзя;
но если ты его избранник, -
ты эту тайну сам узнаешь.
Ну вот! -
Теперь я вижу, что ты чист:
к нему ведь нет совсем пути,
и только тот проникнет к Граалю,
кого он сам к себе направит…
Парсифаль
Далеко мы, -
а я едва иду…
Гурнеманц
О да, мой сын;
в пространстве время здесь!..
(Гурнеманц и Парсифаль как-будто идут, в действительности же сама сцена незаметным образом -постепенно изменяется движение декораций слева на право: лес исчезает, в стеноподобных утёсах открываются ворота, замыкающие в себе обоих путников; затем последние снова показываются в восходящих галереях и словно проходят их. - Раздаются постепен-но нарастающие и долго выдерживаемые звуки тром-бонов; слышен также приближающийся колокольный звон. - Наконец путники приходят в величественный зал с колоннами, осенённый высокими сводами купола, пропадающего в вышине; свет проникает в зал только через этот купол. Оттуда же несётся возрас-тающий перезвон.)
Гурнеманц
(обращаясь к Парсифалю, который стоит как очарованный)
Теперь внимай! Мне надо знать,
ты сердцем чист и прост,
но мудростью какой ты наделён?
(На обеих сторонах заднего плана открываются большие двери. Справа торжественным шествием входят рыцари Грааля и один за другим размещаются, во время нижеследующего пения, за двумя длинными накрытыми столами, которые стоят параллельно друг другу и перпендикулярно заднему плану, причём се-редина зала остаётся свободной. На столах нет никаких блюд, - поставлены только кубки. - Два отряда пажей более быстрым шагом проходят через зал и ус-танавливаются в глубине.)
Рыцари Грааля
К последнему причастью
готовься каждый день:
быть может, завтра скроет
тебя могилы сень!
Кто в сердце нёс любовь, -
тот будет призван вновь:
к бессмертью приобщён,
блаженство вкусит он!
(Через противоположную дверь пажи и братья-служители выносят на сцену Амфортаса, лежащего на носилках; ему предшествуют четыре мальчика, несу-щие ковчег, накрытый пурпурно-красным покровом. Эта процессия направляется к середине заднего плана, где на возвышении , под балдахином, стоит ложе, на которое и опускают Амфортаса. Перед ложем стоит продолговатый мраморный стол, подобный алтарю; на него мальчики ставят накрытый ковчег.)
Голоса юношей
(доносятся со средней высоты зала)
Мир грешный спасая,
в венце терновом,
Он пил страданий чашу.
За Него страдая,
с весельем в деле Христовом
прольём кровь нашу!
Он смертью крестной смерть попрал
и к жизни вечной нас призвал!
Голоса мальчиков
(с предельной высоты купола)
Здесь Веры Храм!
Здесь голубь к вам,
посол Христа, слетает!
Здесь всем дано
святое вино,
здесь Жизни хлеб всех питает!
(Когда все рыцари заняли свои места за столами, и пение кончилось, наступает полная и продолжитель-ная тишина. Из сводчатой ниши в самой глубине заднего плана, позади ложа Амфортаса, раздаётся, словно из могилы, голос старого Титуреля. )
Титурель
Мой сын, Амфортас! Готов ли ты?
(Молчание.)
Мне суждено ли видеть Грааль ещё раз?
(Молчание.)
Смерть приму ли, не лицезрев святыни?
Амфортас
(в порыве мучительного отчаяния приподнимаясь на ложе)
Горе! Мукам нет границ! -
Отец мой! Ах, ещё раз
ты сам сверши обряд!
Жив будь, жив, а мне дай скончаться!
Титурель
В гробнице жив я милосердием Христа,
но слаб я для служенья Граалю.
Ты службой грех свой искупи! -
Снимите покров!
Амфортас
(запрещая мальчикам открыть ковчег)
Нет! - Нет, не в силах я!
О, страданье!
Кто измерит бездну мук,
что мне приносит вид, отрадный вам?
Что значит рана, что её огонь
против тоски и пытки злой -
пред алтарём мой долг вершить!
Тяжко наследье, что мне досталось!
Я, только я один греховен,
и мой удел - служить святыне,
безгрешных питать великой благодатью!
Спаситель, мною оскорблённый,
меня карает страшной карой! -
К Нему, в его утехе кроткой
в тоске душа стремится:
из мрачной тьмы, где сердце стонет,
Его достичь я должен! -
Вот час настал, -
И луч нисходит на святыню
святынь…
Покров упал…
(устремив неподвижный взгляд в пространство)
Небесный дар, божественный хрусталь
сиянным пурпуром горит…
И болью сладостной охвачен я:
источник святейшей крови
вливает мне в сердце благодать…
Но вот греховная кровь моя
безумной волною
течёт тогда обратно, -
в этот грешный мир страстей, -
гонима ужасом диким…
И снова мчится она,
плотину свою прервав, -
здесь изливаясь - из раны Его,
тем самым копьём нанесённой мне!
Из этой раны Спаситель наш
за всех людей страдая,
кровавые слёзы спасенья лил
в томленьи святом сострадая…
Из неё теперь, в священнейшем храме,
у стража крови Господней,
у вождя дружины Христовой -
горячая кровь греха бежит
вечным потоком порочной страсти, -
и нет преграды для неё! -
Помилуй! Помилуй!
Милосердный боже! Ах, помилуй!
Сжалься над грешным,
рану закрой мне!
Для смерти блаженной
дай мне воскреснуть!..
(Он падает в полном изнеможении)
Мальчики и юноши
(со средней высоты)
"Любовью мудрый
простец святой:
жди его, -
он избран Мной…"
Рыцари
(тихо)
Он был тебе обещан…
С верою жди
и долг исполни свой!
Голос Титуреля
Снимите покров!
(Амфортас снова молча приподнимается, медленно и с трудом. Мальчики разоблачают золотой ковчег, вынимают из него Грааль античная хрустальная чаша, с которого тоже совлекают покров, и ставят святыню перед Амфортасом.)
Голоса
(с высоты)
"Вот тело Моё,
вот кровь Моя!
Завет любви примите!"
(Амфортас благоговейно, творя молитву, склоняется над чашей. Тем временем в зале распространяется темнота, постепенно сгущающаяся до полного мрака.)
Мальчики
(с высоты)
"Вот кровь Моя,
вот тело Моё!
Здесь с вами Я всегда!"
( Ослепительный луч света нисходит сверху на хрустальную чашу, которая начинает всё ярче и ярче пламенеть сияющим пурпуром, мягко озаряя все и вся. - Амфортас, с просветлённым лицом, высоко подымает Грааль и тихо веет им во все стороны, благословляя хлеб и вино на алтаре. Ещё при наступлении сумерек все опустились на колени и теперь устремляют благо-говейные взоры на Грааль.)
Голос Титуреля
О, светлая радость!
Как милостив ныне Господь!
( Амфортас опускает Грааль, который начинает постепенно бледнеть по мере того, как тьма в зале рас-сеивается и наступает прежнее дневное освещение. Тогда мальчики снова убирают чашу в ковчег и на-крывают последний покровом, как было прежде. Во время последующего четыре мальчика, взяв с алтаря два кувшина и две корзины, наделяют всех хлебом и разливают вино в кубки. Все приступают к трапезе, в том числе и Гурнеманц, который оставил рядом с собою свободное ме-сто и теперь знаком приглашает Парсифаля принять участие в трапезе. Но Парсифаль продолжает стоять в стороне, немой и неподвижный, словно не сознавая ничего происходящего вокруг.)
Антифоны (попеременное пение во время трапезы)
Голоса мальчиков
(с предельной высоты)
Хлеб, что мы тогда вкусили,
и вино, что мы испили,
состраданье и любовь
милосердного Христа,
претворили в плоть и кровь.
Голоса юношей
(со средней высоты)
Кровь и плоть, небес даренье,
вам в отраду, в утешенье
претворяет Дух святой
дивной силою креста
вновь в вино и хлеб живой.
Рыцари
(первая половина)
Хлеб вкусив,
вновь для труда
окрепнет наше тело.
Дух обновив,
бодро всегда
вершайте Спасителя дело!
(вторая половина)
Это вино
новым огнём
в крови борцов разольётся,
даст нам оно
силу с врагом
во Имя Христово бороться!
(Они поднимаются с мест с обеих сторон, идут друг другу навстречу и торжественно обнимаются.)
Все рыцари
В братской любви блаженство! -
Верь и надейся!
Юноши
(со средней высоты)
Верь и надейся!
Мальчики
(с предельной высоты)
Верь и надейся!
(Во время трапезы, в которой Амфортас не принимал участие, его вдохновенный экстаз постепенно опять сменился подавленным состоянием; он склонил голову и приложил руку к ране. Четыре пажа подходят к нему; их движения указывают, что кровотечение ра-ны возобновилось; они ухаживают за Амфортасом, снова кладут его на носилки и, в то время, как все при-готовляются к уходу, в прежнем порядке уносят свя-щенный ковчег. Рыцари тоже опять выстраиваются для торжественного шествия и медленно покидают зал; и пажи проходят более быстрым шагом. Дневной свет понемногу слабеет. Снова звучат колокола. - При одном из самых громких стонов Амфортаса Парсифаль быстро схватывается за сердце и долгое время судорожно держал руку прижатой к нему. Те-перь он всё ещё стоит без движения, словно в оцепенении. - Когда последние рыцари и пажи покинули зал, и двери снова затворились, Гурнеманц угрюмо подходит к Парсифалю и трясёт его за руку.)
Гурнеманц
Ты что же стоишь?
Понял, или нет?
(Парсифаль вновь судорожно хватается за сердце и слегка качает головой.)
Гурнеманц
(очень сердито )
Да ты, я вижу, только глуп!
(Он отворяет узкую боковую дверь. )
Вон ступай! Уходи скорей! -
Но слушай мой совет:
впредь лебедей ты в покое оставь!
Ищи-ка, гусёнок, гусей!
(Он в сердцах выталкивает Парсифаля, с силой захлопывает за ним дверь и уходит вслед за рыцарями. )
Один голос
(с высоты)
"Любовью мудрый простец святой…"
Голоса
(с предельной и средней высоты)
Верь и надейся!
(Колокола на сцене)
(Занавес задвигается)
ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ
(Волшебный замок Клингзора. Подземелье в башне, сверху открытой. Камен-ные ступени ведут к зубчатой вершине башенной сте-ны. Полом является стенной выступ, нисходящий к глубине сцены; там - бездна, окутанная мраком. Ма-гические орудия и некромантические приборы.
Клингзор сидит в стороне, на стенном выступе, перед металлическим зеркалом.)
Клингзор
Теперь пора…
Уже влечёт глупца мой замок, -
беспечно в сети сам стремится он…
Недвижна Кундри - сон сковал её:
смирён заклятьем буйный бред. -
К делу! Начнём!
(Он идёт на середину сцены, спускается несколько глубже и там зажигает фимиам, который тотчас наполняет часть заднего плана синеватым дымом. Затем волшебник садится на прежнее место и с таинственными жестами взывает по направлению к бездне:)
Ко мне! Ко мне! Сюда!
Восстань от сна; - ты, цвет соблазна!
Дочь дьявола! Роза ада!
Иродиадой была ты, - кем ещё?
Гундрижиа там, - Кундри здесь!
Ко мне! Вставай же! Кундри!
Раба моя! Явись!
(В синеватом свете встаёт образ Кундри. Она неподвижна и кажется спящей; затем начинает шевелиться и вдруг издаёт ужасный крик, как сомнамбула, испугом пробужденная от глубочайшего сна.)
Клингзор
Проснулась? Ха!
Ты сегодня снова
покорна мне в опасный час!
(Раздаётся бурно-жалобный вопль Кундри, постепенно утихающий до робкого визга.)
Скажи, где ты пропадала опять?
Тьфу! - Там, у презренных святош,
где помыкают тобою все?
Ужель у меня не лучше? -
Ведь мне их царь тобою был пойман, -
ха-ха, - безгрешный Грааля хранитель!
Зачем же сама к ним бежишь?
Кундри
(сурово и отрывисто, словно пытаясь овладеть своей речью)
А… ах!..
Ночи мрак…
Безумье.. О! - Гнев!
Ах! Горе!..
Сон… сон…
Мёртвый сон… Смерть…
Клингзор
Теперь твой сон развеян, а?
Кундри
(всё также)
А… проклятьем…
О!.. Жажду!.. Жажду!..
Клингзор
Ха-ха! Ты этих иноков жаждешь?
Кундри
Там… там… служу я!..
Клингзор
Да, да! Ты зло загладить хочешь,
что им причинила сама?
Надежду оставь!
Святость продажна, -
всех их легко купить:
любой должен пасть,
ласки Кундри изведав,
и стать вассалом копья,
что я сумел отнять у царя! -
Но враг опаснейший к нам нынче идёт:
его наивность хранит!
Кундри
Не… хочу я! - О… - О!
Клингзор
Захочешь! Ты должна!
Кундри
Мне… воли… ты… не свяжешь…
Клингзор
Но я заставлю!
Кундри
Ты?
Клингзор
Я царь твой!
Кундри
Ты чем силён?
Клингзор
Тем, что чары твои
превозмог - я один!
Кундри
(резко смеясь)
Ха-ха! Ты святой?
Клингзор
(в бешенстве)
Молчи, змея! Исчадье зла!
(он погружается в мрачные раздумья)
Страшная скорбь!
Так дразнит меня сатана
за то, что я святыню искал!
Страшная скорбь!
Непокорных желаний пыл,
мук сладострастья адский гнёт -
я сам в себе убил навсегда…
О, проклятье! Теперь
надо мной хохочет ад!
Бойся же!
Тяжким позором тот поплатится,
кто гордо, сильный святостью,
тогда отверг меня:
в моей он власти!
Страж святой
в безнадёжном томленьи тоскует,
и вскоре, быть может,
Грааль буду я хранить! -
Ха-ха!
Тебе он был люб, Амфортас герой?
С ним для блаженства я свёл тебя!..
Кундри
О, ужас, ужас! Слаб и он! Все - слабы,
всех проклятье губит
вместе со мною! -
О, если б заснуть
вечности сном!
В нём, в нём лишь спасенье!
Клингзор
Да! Строптивый царь пал к твоим ногам,
ребёнка теперь покори!
Кундри
Ах, не надо…
Клингзор
(поспешно поднявшись на башенную стену)
Вот он взбирается к нам!
Кундри
О, горе, горе! Зачем я проснулась! Надо-ли?.. О!
Клингзор
(смотря вниз)
Ха! Как красив мальчишка!
Кундри
О! - О! - Горе мне!
Клингзор
(трубит в рог)
Эй, герои! Вы, стражи!
Встаньте! Эй! Враг идёт!
(Снаружи доносится возрастающий гул. Лязг оружия.)
Ха! Как поспешно вассалы
толпою бегут к стене
на защиту своих прелестниц! -
Так! - Смело! Смело!
Ха-ха! - А тот не труслив:
вот он у Ферриса отнял оружие
и храбро сам первый в драку идёт!
(Кундри начинает смеяться ужасным истерическим смехом, переходящим в судорожное стенание.)
Несчастным безумцам и доблесть не впрок!
Он машет мечём, - колет и рубит!
(крик Кундри)
Ха-ха! Смятенье - и бегство!
Победитель всем раны нанёс!
Мне это отрадно!
О, если б так отважно
рыцари все
сами друг друга губили! -
Ха! Как гордо стоит он на стенке!
А розы щёк его нежно играют…
По-детски дивясь,
он в безмолвие сада глядит…
Ну, Кундри! -
(Он оглядывается. Кундри исчезла. Голубоватый свет потух: полный мрак в глубине; над стеною яркая синева неба.)
Как, - ты уже там?
Да, да! Я знал заклятья мощь,
что крепко со мной связала тебя! -
(снова глядя наружу)
Эй, ты, храбрый щенок!
Я прорицаний не страшусь!
Так юн и глуп,
ты в сеть мою попадёшь,
невинность сердца сгибнет, -
и мне ты будешь отдан!
(Он быстро погружается в землю со всей башней. Вместо неё тотчас же подымается волшебный сад, заполняя всю сцену. Тропическая растительность; пышное великолепие цветов. Задний план ограничен зубцами замковой стены, к которой сбоку примыкают выступы и террасы самого замка (в роскошном арабском стиле). На стене стоит Парсифаль и с удивлением глядит вниз, в сад. - Со всех сторон, - из сада и из дворца - в беспорядке устремляются на сцену прекрасные девушки, сначала порознь, затем всё в большем и большем числе. Видимо, только что вспугнутые ото сна, они облачены в наскоро накинутые лёгкие одеяния нежных цветов.
Девушки
Здесь! Здесь были крики!
Стоны! Звон оружия!
Горе! Кто к нам ворвался?
Где этот дерзкий?
Смерть злодею!
(порознь и вместе)
Мой возлюбленный ранен! -
Где мой, я не знаю! -
Я проснулась без друга! -
Ах, где же мой милый? -
Куда вы скрылись?!
О, горе, горе!
Где милые наши? -
В зале столпились!
Мы видели кровь и раны! -
Скорей к ним на помощь! -
Но кто же наш враг?
(Они замечают Парсифаля и указывают на него.)
Вот, вот он! Вот стоит!
Друга Ферриса меч в его руке!
Друга кровь на нём я узнаю! -
Ну да! На приступ он шёл! -
Властителя рог звучал! -
Да, мы слышали зов! -
Мой герой прибежал,
Сбежались все на врага!
Но всех он один отразил! -
Ах, беда!
Мщенье злому врагу! -
Он милого ранил!
Он друга сразил! -
И меч окровавлен!
О, жестокий враг!
Ты там, ты там!
Зачем ты нам столько горя принёс?
Клянём, клянём мы тебя!
(Парсифаль начинает спускаться в сад)
Ах, дерзкий! Смеешь спускаться!
(Они быстро отступают перед ним)
Зачем ты побил наших милых?
Парсифаль
(останавливаясь в полном изумлении)
Прекрасные дети! Мог-ли я не драться?
Ведь к вам, чудесным, они закрыли мне путь!
Девушки
Ты шёл разве к нам?
Ты видел уж нас?
Парсифаль
Таких, как вы, я вижу в первый раз:
вы хороши - прав я, иль нет?
Девушки
(переходя от удивления к весёлости)
Ты, значит, бить нас не станешь?
Парсифаль
Да вовсе нет!
Девушки
Но зло большое ты нам сделал:
конец теперь нашим играм.
С кем теперь будем играть?
Парсифаль
Да вот со мной!
Девушки заливаются весёлым смехом. - Парсифаль всё ближе и ближе подходит к возбуждённым группам; тем временем некоторые из девушек незаметно удаляются за цветочные кустарники, чтобы за-кончить свой цветочный наряд.
Девушки
(улыбаясь)
О, если так, - останься здесь! И если ты нас полюбишь,
мы тем же тебе отплатим:
не надо золота нам -
мы будем играть на любовь!
Хочешь нашей услады, -
её добывай игрою!
(Удалявшиеся девушки возвращаются в законченных цветочных одеяниях, сами похожие на цветы, и тотчас же устремляются к Парсифалю.
Нарядившиеся девушки
Что вы пристали? - Этот мальчик мой!
- Нет! - Нет! - Нет! - Мой!
Остальные девушки
Ах, плутовки! Украсились тайно!
(Пока возвратившиеся девушки теснятся к Парсифалю, остальные девушки, в свою очередь, поспешно покидают сцену и, нарядившись таким же образом, вскоре возвращаются.
Девушки
(чередующимися хороводами кружась вокруг Парсифаля, как бы в грациозной детской игре, и нежно гладя ему щёки и подбородок)
Милый! Милый! Чудесный мальчик!
Я твой цветочек!
В лепестках моих
изведай любовные ласки!
Парсифаль
(стоит весёлый и спокойный среди них)
Как сладок запах ваш! -
Значит, вы цветочки?
Девушки
(порознь и вместе)
Мы сада краса,
мы духи ароматов,
живой букет властелина!
Растём мы здесь,
на солнце весеннем, -
тебе расцвет наш готовим!
Будь же ты другом нам, -
любви для цветов не жалей!
Если ты нас не полюбишь, -
цветочки завянут, погибнут!
Первая девушка
К груди меня ты прижми!
Вторая
Чело твоё я обвею!
Третья
Позволь к щеке прикоснуться!
Четвёртая
В уста дай мне лобзанье!
Пятая
Нет, мне! Я всех прекрасней!
Шестая
Нет, я ароматней!
Другие
Нет, я! - Я! - Я! - Да, я!
Парсифаль
(мягко отстраняясь от их прелестной навязчивости)
Меня вы совсем затеснили!
Как играть мне с вами? Пустите, раздвиньтесь!
Девушки
Что ты ворчишь?
Парсифаль
У вас все споры!
Девушки
Мы спорим о тебе!
Парсифаль
Довольно!
Одна из девушек
(другой)
Оставь его: он ждёт меня!
Другие девушки
Неправда! - Меня! - Он хочет лишь меня!
(Парсифалю)
Тебе я не нужна? -
Ты гонишь меня? -
Иль боишься ты женщин? -
Нам не доверяешь? -
Какой ты холодный и робкий!
Как жаль!
Как жаль!
Цветам остаётся ласкать мотылёчка!
Некоторые
В нём нет огня!
Глупца мы покинем!
Такой нам не пригоден!
Другие
Тогда он наш избранник!
Все девушки
(наперебой)
Нет, наш! - Нет, мой! - Он только мой!
И мой! - И мой! - И мой!
Парсифаль
(полусердито отгоняя их и приготовляясь бежать)
Нет сил! - Бегу от вас!
(Вдруг в стороне, из цветочного кустарника, раздаётся голос
Кундри
Парсифаль! - Слушай!
(Девушки, услышав голос Кундри, пугаются и тотчас же оставляют Парсифаля, который тоже останавлива-ется, поражённый).
Парсифаль
"Парсифаль"?
Однажды мать так меня назвала…
Кундри
(постепенно появляясь)
Здесь - счастье! Парсифаль!
Тебе блаженство шлёт привет! -
Подруги - цветочки, прочь от него!
Вы вянете рано, -
не вам он для забавы рождён…
Мужей раненых хольте:
вас одиноко ждут они…
Девушки
(робко и неохотно отходя от Парсифаля)
Удалиться? - С ним расстаться?
Ох, как грустно! - О, горе, тоска!
Мы рады всех других покинуть,
чтоб быть с тобой, с тобой!
Прощай, прощай!
Красавец милый, зачем ты … так прост?..
(Тихонько смеясь, они возвращаются во дворец.)
Парсифаль
Всё это видел я во сне?
Он боязливо оглядывается в ту сторону, откуда звучал таинственный голос. Там, в раскрывшемся кустарнике, видна теперь юная женщина необычной красоты. Это Кундри, совершенно изменившая свой облик. Она покоится на цветочном ложе; фантастическое полупрозрачное одеяние, приблизительно арабского стиля, слегка прикрывает её тело.
Парсифаль
(всё ещё стоя в ожидании)
Ты зовёшь меня по имени?
Кундри
О, светлый, чистый сердцем,
"Фальпарси"!
О, сердцем чистый, "Парсифаль"!
В тот день, когда в Аравии умирал
отец твой, Гамурет, могучий вождь,
тебе, зачатому во чреве,
он это имя дал пред смертью.
С такою вестью я ждала тебя;
за этим ты и сам пришёл сюда…
Парсифаль
Не знал я, - не снилось мне таких чудес,
что здесь красой меня страшат…
Цветёшь и ты в этой цветочной роще?
Кундри
Нет, Парсифаль, ребёнок милый!
Я здесь совсем чужая…
Из стран далёких пришла я для тебя;
мне много, много привелось узнать…
Я помню мать с ребёнком на руках,
малютка что-то нежно лепетал…
С тоскою в сердце
смеялась невольно бедняжка:
очей услада, -
ты утешал её страданье!
Устлав постельку мягким мохом,
тебя баюкала родная;
томясь заботой,
хранила она твой сон спокойный,
а утром будила
росою тёмных слёз горючих…
Она рыдала дни и ночи, -
с тех пор, как твой отец погиб,
но твёрдо в сердце порешила
тебя сберечь от злых мечей.
Вдали от них, вдали от споров бранных
мать в тишине сыночка укрывала:
дрожала тайно и боялась,
чтоб вести света к тебе не проникли…
Помнишь её беспокойный зов,
когда ты вдаль убегал?
Ах, как ликовала, смеялась она,
наконец тебя находя!
И как лобзала жадно тебя!
Ты был ли смущён от ласк таких?..
Ты не ведал тоски её,
не слышал жалоб горьких,
но вот однажды ты ушёл
и не вернулся больше…
Бежали дни за днями, -
и ждать она устала…
От муки сердце разбилось,
в груди прервался стон:
Горюше жизнь постыла,
и… мир дала ей - смерть…
(Лицо Парсифаля всё более и более омрачалось. В сильном потрясении он падает теперь к ногам Кундри, сражённый горем).
Парсифаль
Горе! Горе! Что я сделал? Где был я?
Мама! Мама! Милая мама!
Твой сын, твой сын - свёл тебя в могилу?
Глупец! Слабый, жалкий глупец!
По свету блуждая, мать забывая, -
долг свой, долг забывая!
Горе! Бедная мама!
(Всё ещё лежа, Кундри наклоняется к голове Парсифаля, нежно касается его чела и задушевно обнима-ет его шею своей рукою).
Кундри
Ты ещё не страдал, -
чужда и сладость утешения тебе.
Теперь, познав тоску, -
забвенье горя и мук
в любви ты найдёшь!
Парсифаль
(безутешно)
Родная! Родная! Как я не вспомнил?
Ах, да я обо всём позабыл!
Но что запомнить мог-бы я?
В тупом безумстве дни текли!..
(Он ещё ниже опускает голову.)
Сознанье
вину с тебя снимает,
познанье
безумья тьму разгоняет…
Любви познай усладу,
как Гамурет познал, -
когда жену он нежно
и страстно целовал!
Любовь сильнее жизни и смерти, -
любовью ты на свет рождён…
Прими же привет твоей родимой,
дар прощальный, -
и первый дар - любви!..
(Она совершенно наклонила свою голову к голове Парсифаля и теперь запечатлевает на его устах долгий поцелуй. Парсифаль внезапно вскакивает с жестами величайшего ужаса. Вся фигура его выражает страшную душевную перемену. Он с силою прижимает руки к сердцу, словно унимая нестерпимую боль. Наконец он вскрикивает).
Парсифаль
Амфортас!
Он ранен! - Я понял! -
Меня жжёт эта рана!
О, слёзы, слёзы!
Жалобным воплем
из глуби сердца рвутся они! -
О! - О!
Страдалец! Царь несчастный!
Я видел эту рану…
Вот ранен я и сам!
Здесь… Здесь!
(Кундри глядит на него с изумлением и страхом, а он продолжает в совершенном экстазе.)
Нет, нет! Я не в тело ранен!
Алым потоком кровь не бежит!
Здесь! Здесь - в сердце огонь!
Томленьем, ужасным томленьем
я весь схвачен и скован весь!
О! - Мука страсти!
Как всё трепещет и дрожит
в греховном вожделеньи!..
(вполголоса, содрогаясь)
В тоске глядит он на святой сосуд…
Зарделась кровь Христа…
Спасенья вестник, кроткий луч
всех умиленьем наполняет…
Лишь здесь, - лишь в сердце, не стихает пла-мя!..
И вот Христа я слышу голос…
Скорбит Он, ах! Скорбит Он,
что осквернён алтарь его:
"избави, спаси Меня
из рук порочных, грешных!"
Слёзы Христа
стенаньем громким в душу проникли…
А я, глупец презренный, -
к забавам детским, буйным я бежал!
(Охваченный отчаяньем, он падает на колени.)
Спаситель! Боже! Бог Милосердья!
Чем искуплю я грех такой?
(Изумленье Кундри переходит в страстное восхищение, и она робко пытается приблизить к себе Парсифаля).
Кундри
Мечтатель мой! Беги от грёз!
Взгляни - и лаской встреть любовь!
(Парсифаль, всё ещё в согбенной позе, пристально смотрит на Кундри. Она снова наклоняется к нему и делает те ласкательные движения, которые передаёт словами).
Парсифаль
Да, этот голос! Так звал он его;
и этот взор - я узнаю теперь:
так томно ему смеялись очи,
улыбка так манила его:
так ласково склонялось
к нему её чело,
так пряди кудрей развевались,
так шею обвила рука,
так щеки их вдруг коснулась…
В союзе тесном с болью жгучей,
души спасенье
сгубили вмиг уста! -
Ах, этот поцелуй!
(При последних словах он мало-по-малу приподымается, теперь он окончательно вскакивает на ноги и отталкивает от себя Кундри.)
Преступница! Прочь от меня!
Дальше, дальше, - навек!
Кундри
(в порыве бурной страсти)
Жестокий!
Когда к страданьям чужим ты чуток, -
имей и ко мне сожаленье!
Ты искупитель, -
Зачем же злобно
меня отрады ты лишаешь?
Тебя веками я ожидала…
Спаситель, ах! - Ты был…
однажды мной осмеян!..
О, если бы ты знал,
как я с тех пор терзаюсь
во тьме и свете,
в жизни и смерти,
для новых мук рождаясь вновь
в вечном бытии моём! -
Предстал мне… Он!..
А я… смеялась!..
Он кротко взглянул…
И вот везде я ищу Его, -
и жажду новой встречи…
И в страшный час
мне чудятся очи Его…
Вот Он уже глядит…
Но снова я смеюсь проклятым смехом:
вновь кто-то пал в мои объятья! -
Смеюсь я страшно, -
сил нет плакать, -
кричу лишь дико
в буйной злобе, -
и вновь нисходит безумная ночь,
чтоб искупленья мне дать!..
Стремлюсь к тебе в смертельной жажде!
Осмеян ты, но признан мною!
Припав к груди твоей, рыдая,
на час единый хочу забвенья!
И пусть Господь мне кару шлёт:
ты сам простишь меня и спасёшь!
Парсифаль
Навеки
нас с тобой осудит Бог,
когда на час лишь
забуду моё призванье
в твоих объятьях знойных! -
Но будешь спасена и ты,
если осилишь страсть свою.
Отрады и конца страданью
не даст тебе родник страстей,
блаженства ты снискать не можешь,
пока ты пьёшь источник злой! -
Другой родник, - другую страсть
и жажду счастья видел я…
Вот братья там, смиряя тело,
себя терзают, умерщвляют…
Но кто же знает, - где течёт
единой правды чистый ключ?..
О, гибель всех надежд людских!
О, тьма тщеты всемирной!
Все ищут страстно счастья путь, -
и все греховной страсти жаждут!
Кундри
(в диком экстазе)
Так мой поцелуй
тебя всевидящим сделал?
Упав в мои объятья,
ты власти Божьей достигнешь!
Твоё призванье - спасти весь мир:
со мной ты богом станешь, -
а я в вечный мрак уйду потом:
пусть вечно я страдаю!
Парсифаль
Спасенье, грешница, я дам и тебе!
Кундри
(исступлённо)
Дай мне упиться любовью!
Спасенье мне даст любовь твоя!
Парсифаль
Любовь и спасенье ты познаешь,
если путь
в царство Грааля укажешь мне!
Кундри
(в порыве ярости)
Нет, его не найдёшь ты!
Обречённый пускай погибнет!
Презренный он раб
похоти!
Над ним смеюсь я!
Жалкий! Жалкий!
Ха-ха!
Своим же копьём он сражён!
Парсифаль
Кто рану нанёс ему оружьем святым?
Кундри
Он… он,
меня проклявший за смех,
но ад - ха! - даёт мне мощь!
Против тебя направлю копьё,
если ты грешника будешь жалеть!
Ха!.. Безумье! -
(умоляюще)
Сжалься! Молю тебя!
Один лишь час мне дай,
один лишь час возьми, -
и желанный путь
я укажу тебе!]
(Она хочет его обнять. Он с силой отталкивает её от себя).
Парсифаль
Пусти, несчастная жена!
Кундри
(в отчаянии ударяет себя в грудь и зовёт в диком бешенстве)
На помощь! На помощь! Ко мне!
Держите пришельца! Скорей!
Он ускользает!
Путь заграждайте! -
Ну что-ж, - беги отсюда прочь,
блуждай дорогой любой,
Но путь, что ты ищешь, -
тот путь найти ты не сможешь:
стезю святую,
где тебя я теряю,
скроет проклятье моё!
Демон! Демон!
Ты верил мне!
Дерзкого сам проводи!
(На стене замка появляется Клингзор. Девушки тоже выбежали из дворца и спешат к Кундри).
Клингзор
(потрясая копьём)
Стой же! С тобою справлюсь я легко!
Тебя сразит копьё твоего царя!
(Он бросает в Парсифаля копьё, но оно повисает в воздухе над головой последнего).
Парсифаль
(хватая копьё с выражением высшего восторга)
Священный знак сражает злые чары!
Ты копьём этим ранил,
но копьё, врачуя,
во мрак ниспровергнет
лживый, обманчивый блеск!
(Размахивая копьём, он делает им в воздухе знак креста. Словно от землетрясения проваливается замок. Сад засыхает и обращается в пустыню. Девушки лежат на земле, как завялые цветы, разбросанные всюду. - Кундри с криком упала наземь. С высоты стенной развалины к ней ещё раз обращается поспешно удаляющийся
Парсифаль
Прощай!
Ты знаешь, где найти меня!
(Он исчезает. Кундри немного приподнимается и смотрит ему вслед).
Занавес быстро задвигается
ТРЕТЬЕ ДЕЙСТВИЕ
(В области Грааля. Привольный, прелестный весенний пейзаж. Цветочный луг, отлого поднимающийся к заднему плану. Авансцену окаймляет опушка леса, который простира-ется вправо на скалистой почве, идущей в гору. На пе-реднем плане, в стороне леса, - родник; на противопо-ложной стороне, несколько ближе к заднему плану, - простая хижина отшельника, прислонившаяся к скале. Раннее утро. - Гурнеманц, достигший глубокой старости и живущий отшельником, бедно одетый только в хитон рыцарей Грааля, выходит из хижины и прислушивается).
Гурнеманц
В кустах там кто-то стонет…
Так жалобно не плачет зверь, -
да ещё в такой святой и великий день…
(Раздаётся глухой стон женщины, словно в глубоком сне мучимой бредом.)
Ну да, - я знаю этот скорбный вопль…
(Гурнеманц решительно идёт в сторону густой, непроницаемой заросли терновника и с силой раздвигает кусты. Внезапно он останавливается).
Гурнеманц
Ха! Ты снова здесь!
Терновник от суровой зимы
спрятал тебя, - давно ли?
Встань! - Кундри! - Встань!
Зимы уж нет, - весна пришла!
Проснись же! С весной очнись! -
Словно труп…
Право, на этот раз она мертва…
Но не её ли я слышал стон?
(Он извлекает из кустарника совсем застывшую и безжизненную Кундри, относит её на ближайший дер-новый холм, сильно растирает ей руки и виски, ото-гревает своим дыханием, - всеми способами стараясь вывести её из окоченелого состояния. Наконец жизнь к ней, видимо, возвращается. Открыв глаза, она испус-кает крик. - Её внешность почти та же, что в первом действии; она в суровой покаянной одежде посланни-цы Грааля, только цвет лица её стал бледнее, а из вы-ражения этого лица, равно как из всей фигуры Кундри, исчезла дикость. Она долго и пристально глядит на Гурнеманца. Затем встаёт на ноги, приводит в порядок свою одежду и волосы и тотчас же принимает вид служанки, готовой работать.
Гурнеманц
Что-ж ты молчишь?
Скажи хоть слово мне!
Иль ты не рада,
что от смерти я пробудил
ещё раз тебя?
Кунлри
(медленно наклоняет голову; затем произносит сурово и отрывисто)
Мчаться… Мчаться! -
Гурнеманц
(печально покачав головой)
Куда помчишься ты?
Гонцов не шлём уж мы давно!
Коренья и травы
сами мы ищем себе,
как дикие звери, в лесу…
(Кундри тем временем огляделась, увидела хижину и уходит в неё. Гурнеманц с удивлением смотрит ей в след.
Гурнеманц
Спокойней выглядит она…
Это благодать святого дня…
О, день великий милосердья!
Конечно, ей во спасенье
мне удалось сегодня
жизнь вернуть бедняжке…
(Кундри снова появляется; она выходит из хижины с кувшином в руках и идёт к источнику. Пока кув-шин наполняется водой, она глядит в лес и замечает вдали приближающегося человека; она оборачивается к Гурнеманцу, указывая ему на пришельца).
Гурнеманц
(смотря в лес и стараясь разглядеть)
Кто там идёт к святым струям?
В доспехах чёрных рыцарь?
Он не из наших братьев…
(Кундри с наполненным кувшином медленно удаляется в хижину, где она находит себе работу. Гурнеманц отходит несколько в сторону, наблюдая за пришельцем. Из леса выходит Парсифаль. Он весь в чёрных рыцарских доспехах; забрало его шлема закрыто, ко-пьё опущено к земле; склонив голову и мечтательно задерживая свой шаг, он медленно приближается и са-дится на дерновый холмик у источника. Гурнеманц долго с удивлением всматривается в него, затем под-ходит ближе).
Гурнеманц
Здравствуй, мой гость!
С пути ты сбился? - Я-бы мог направить…
(Парсифаль тихо качает головой.)
Не отвечаешь на привет?
(Парсифаль склоняет голову.)
Гурнеманц
(недовольным тоном)
Вот как!
Ты небу дал, может быть, обет молчанья?
Но знай, что мой обет
тебя наставить мне велит. -
Здесь мир святой царит кругом:
напрасно ты копьё и щит
сюда приносишь, шлем закрыв!
И в день такой! Иль ты забыл,
какой сегодня день?
(Парсифаль качает головой.)
Ха! Откуда ты пришёл?
В какой языческой стране
ты мог забыть, что нынче
Страстная Пятница, день пресвятой?
(Парсифаль ещё ниже склоняет голову.)
Сложи оружье!
Не гневи Того, Кто ныне
тяжко страдал и, безоружный,
кровь проливал за грешный мир!
Парсифаль встаёт, по-прежнему молча, втыкает копьё перед собой в землю, рядом кладёт щит и меч, открывает шлем, снимает его с головы и кладёт вместе с остальным оружием; затем он в немой молитве склоняется перед копьём на колени. Гурнеманц глядит на него с удивлением и умилением. Он знаком подзывает Кундри,, только что снова вышедшую из хижины. Пламенно молясь, Парсифаль возносит теперь свой взор к острию копья.
Гурнеманц
(тихо Кундри)
Узнаёшь его? -
мальчик, убивший лебедя!..
(Кундри подтверждает это кивком головы.)
Ну да, это он, - простец,
я в сердцах изгнал его…
(Кундри пристально, но спокойно глядит на Парсифаля.)
Ха! Он с пути не сбился!
Копьё… знакомо мне!
(в большом волнении)
О, благостный день,
отверзший ныне очи мне!
(Кундри отвернула лицо. Парсифаль, окончив молитву, медленно встаёт, спокойно оглядывается, уз-наёт Гурнеманца и приветствует его, ласково подавая ему руку.
Парсифаль
Здравствуй! Вновь тебя
рад я видеть.
Гурнеманц
Так помнишь ты меня?
Узнал ты старца,
хотя тоскою он согбен? -
Как ты пришёл сюда?
Парсифаль
Блуждая и терпя страданья, шёл я;
теперь, быть может, я от них избавлен, -
с тех пор, как слышу вновь
дубравы этой шелест
и снова вижу друга-старца…
Или я ошибся?..
Как будто всё не то уж…
Гурнеманц
Скажи, кого найти ты хочешь?
Парсифаль
Того, чей стон глубокий
однажды в сердце мне проник…
Его теперь избавить
от страшной муки избран я.
Но, ах! -
не мог найти я путь спасенья:
проклятием ужасным
был он долго скрыт от меня!
Грозные беды,
битвы, сраженья
гнали меня далеко,
если я путь находил…
И я уже терял надежду…
Храня оружие - святыню,
его скрывая, сберегая, -
в сраженьях я был ранен не раз;
ведь им самим
я не боролся с врагами!
Незапятнанным
оно осталось
и чистым в храм вернётся!
Ты видишь этот дивный блеск -
то Грааля святое копьё!
Гурнеманц
(в порыве высшего восторга)
О, милость! Дар небес!
О, чудо! Милосердья чудо! -
(немного овладев собой)
Герой! Та сила чар,
что от тебя скрывала путь, -
поверь, теперь смирилась!
Да, рыцарь, область Грааля здесь!
Здесь братство наше ждёт тебя!
Ах, все мы ждём спасенья, -
ты властен нас спасти! -
Безотрадно наши дни текут…
Страданье, что ты видел сам,
и горе - страшно возросли!..
Амфортас, вне себя от раны,
от душевной боли жгучей, -
во тьме отчаянья дерзко смерть зовёт!
Мольбы и слёзы приближённых
не в силах побудить его к служенью…
Давно в ковчеге остаётся Грааль, -
так повелел его хранитель:
он умереть не может,
видя дивный свет, -
но смерть он вызвать хочет,
чтоб принесла она конец мученью…
Святой трапезы братство лишено:
мирская пища нас питает,
и мощь героев вянет с каждым днём…
Уж к нам гонцов не шлют,
и рыцарей на бой святой не кличут…
Все, как тени, без надежд,
вождя и дух утратив, бродим мы…
Я здесь укрылся, в уголке лесном,
и тихо жду кончины,
с тех пор, как мой великий вождь в гробу;
да, Титурель, святой герой,
дышал лишь светом Грааля животворным:
теперь, как все, он умер!
Парсифаль
(вскакивая с места в порыве великой скорби)
И я, - лишь я
принёс вам столько бед!
Ах! Значит, много
преступлений тяжких
во главе глупца
от века в век скопилось, -
когда ни подвиг, ни молитва
очей мне не открыли!
Вас всех спасти я призван небом,
но дикой тьмой окутан
последний верный путь спасенья!
(Он готов упасть без чувств. Гурнеманц поддерживает его и усаживает на дерновый холм. Кундри по-спешно уходит и тотчас же возвращается с кружкой воды, чтобы окропить Парсифаля.
Гурнеманц
(мягко отстраняя руку Кундри)
О, нет! -
Пусть сам святой родник
прохладу пилигриму даст!
Поверь, -
ещё сегодня совершит он подвиг,
исполнит высший долг служенья.
Он должен чистым быть,
и долгих странствий пыль
нам надо смыть теперь с него…
(Оба осторожно поворачивают Парсифаля к самому краю источника. В то время, как Кундри развязывает ему поножи, а Гурнеманц снимает с него пан-цирь, Парсифаль обращается к ним:
Парсифаль
Но… мне… путь к страдальцу…
вы укажите…
Гурнеманц
(продолжая разоблачать его)
Конечно, - светлый замок ждёт уж нас:
обряд печальный похорон вождя
зовёт меня туда…
Открыть ещё раз нам сиянье Грааля,
свой долг, давно забытый,
в последний раз исполнить,
молиться за отца святого,
его убив своим грехом,
и этот грех свой замолить
Амфортас клятву дал.
(Кундри смиренно и усердно омывает Парсифалю ноги. Он глядит на неё с кротким удивлением.
Парсифаль
Омыла ты мне ноги, -
пусть окропит мне друг главу!
Гурнеманц
(черпая рукой в источнике и окропляя голову Парсифаля)
Господь с тобой! Будь чистым, сердцем чистый!
От всех грехов людских
свободен ныне ты!
(Пока Гурнеманц торжественно совершает обряд окропления, Кундри достаёт с груди своей маленький золотой флакон и выливает его содержимое на ноги Парсифаля; затем, быстро распустив свои волосы, она утирает ими его ноги).
Парсифаль
(ласково взяв у Кундри флакон и передавая его Гурнеманцу)
Умастила ты мне ноги,
а старец умастит мою голову,
и ныне же Царём я буду вашим!
(Гурнеманц выливает весь оставшийся во флаконе елей на голову Парсифаля, мягко умащивает её и затем складывает над нею свои руки.
Гурнеманц
День, нам обетованный! -
Помазанник небес,
ты царь наш волей божьей!
О, чистый!
Жалостью страждущий,
всё сердцем знающий!
Ты, претерпев Спасителя страданья,
последний грех сними с главы Его!
(Парсифаль незаметно черпает воду из родника, наклоняется к Кундри, всё ещё стоящей перед ним на коленях, и окропляет ей голову.
Парсифаль
Мой первый долг свершаю так:
крестись, жена,
и веруй в сына Божия!
(Кундри склоняет голову низко к земле и, по-видимому, плачет навзрыд. - Парсифаль оборачивается и с восторженностью глядит на лес и луг, которые теперь ярко озарены утренним солнцем, близящимся к полудню.
Парсифаль
Как поле нынче ласково цветёт! -
Я помню сад иных цветов, -
они ко мне гурьбою льнули страстной…
Но здесь полны нежнейших чар
все листья, стебли и цветочки!
Всё дышит детской чистотой, -
со мной так кротко говорит…
Гурнеманц
То Пятницы Страстной волшебство, царь!
Парсифаль
О, горе! Великой скорби день!
Ужель сегодня мир цветов,
животных - всех, в ком жизнь дрожит,
не стонет и не плачет?..
Гурнеманц
О, нет! Ты видишь сам! -
Святые слёзы покаянья
божественной росой
упали на луга:
вот чем жива природа!
Цветочек, радуясь в тиши
явленью светлому Христа,
Ему молиться хочет…
Но сам Спаситель для него невидим, -
и на людей спасённых он глядит,
а человек безгрешным стал и светлым:
любовь Христа от тьмы его спасла…
И вот цветочки в поле замечают,
что ныне их никто не мнёт ногой:
как сам Господь с терпеньем неземным
людей жалел, страдал за них, -
так нынче человек, любя,
жалеет и цветы…
И счастьем дышат луг и лес, -
всё, что недолго так цветёт:
весь искуплённый мир
в день Всепрощенья гимн поёт!
(Кундри снова медленно поднимает голову и влажными глазами глядит на Парсифаля, выражая серьёзную и спокойную мольбу.
Парсифаль
Я видел осень цветов веселья:
не ждут ли и они расцвета?.. -
И ты слезами освятила землю:
смотри же, - вот, весь луг смеётся!
(Он нежно целует её в лоб. - Издали доносится перезвон колоколов, усиливающийся в большой по-степенности).
Гурнеманц
Полдень, - как и тогда.
Теперь, мой царь,
твой слуга путь укажет!
(Гурнеманц приносит свою мантию Граальского рыцаря и вместе с Кундри надевает эту мантию на Парсифаля. Парсифаль торжественно берёт в руку ко-пьё; затем он и кундри следуют за Гурнеманцем, кото-рый медленно ведёт их. Местность начинает весьма постепенно изменяться, как в первом действии, только движение декораций происходит справа налево. Некоторое время все трое видны зрителю; затем они исчезают с его глаз, - когда вместо леса, мало-по-малу пропавшего, на первый план выдвигаются скали-стые своды. - В сводчатых галереях слышится всё возрастающий перезвон. - Наконец, стены утёсов раз-двигаются, и открывается большой зал в замке Грааля, - тот же, что и в первом действии, только без столов. Посреди сцены поставлен катафалк. По-прежнему отворяются двери. С одной сторо-ны входят рыцари, несущие и сопровождающие гроб с телом Титуреля. Через другую дверь вносят Амфорта-са на одре болезни; перед ним несут ковчег с Граалем, накрытым покровом. Пение Рыцарей во время входа обеих процессий).
Первая половина
(с Граалем и Амфортасом)
В ковчеге скрыт священный сосуд, -
алтарь его ожидает,
но кто в гробу зловещем скрыт,
кого несёте вы в нём?
Вторая половина
(с гробом Титуреля)
Вождя-героя скрывает гроб
и несравненную мощь, -
Господь наш сам доверился ей!
Титурель смертью почил.
Первая процессия
Но Богом хранимый, кем он сражён,
сам Бога хранивший?
Вторая процессия
Лишь бременем лет он был побеждён,
созерцанья Грааля лишённый.
Первая процессия
Но кто мог лишить его благодати?
Вторая процессия
Сам грешный хранитель, - его вы несёте.
Первая процессия
Да, он должен быть здесь: он нам поклялся
в последний раз
долг свой исполнить.
Все рыцари
(обращаясь к Амфортасу)
Горе! Хранитель и страж!
Ах, в последний раз
ты исполни свой долг!
В последний раз!
(Гроб ставят на катафалк, Амфортаса кладут на ложе позади алтаря.
Амфортас
(с трудом немного приподнимаясь)
Да, - горе, горе! Стыд и тоска!
Так плачу с вами и я!..
Лучше уж убейте вы меня:
мне смерть - легчайшая кара!
(Гроб открывают. При виде мёртвого Титуреля невольный стон вырывается у всех присутствующих.
Амфортас
(высоко выпрямляясь на своём ложе и обращаясь к мертвецу)
Отец мой!
Чистый, светлый цвет героев!
Избранник, внимавший ангелам Божиим!
Я смерти своей искал,
но - смерть дал тебе!
О, ты теперь в раю предстоишь
пред лицом самого Христа!
Молись же за нас: если дивную кровь
мы ещё раз ныне узрим, -
пусть братья в ней обрящут
источник новой жизни,
а сын твой - забвенье и смерть!
Смерть! - Забвенье!
Умоляю!
В зияющей ране замри, отрава!
Пусть этот яд мне сердце убьёт!
Отец мой! О, сжалься!
Помолись так Ему:
"Спаситель, сыну покой пошли!"
Рыцари
(теснясь к Амфортасу)
Снимите покров! -
Откройте ковчег! -
Долг свой исполни! -
Отец твой внимает:
мы ждём, мы ждём!
Амфортас
(в бешеном отчаяньи вскакивая с ложа и бросаясь на рыцарей, которые невольно отступают перед ним)
Нет! - О, нет! - Как?
Я чувствую смерти объятья,
и я должен к жизни вернуться опять?
Где разум ваш?
Кто угрожает мне смертью?
Я жду её, как спасенья!
(он разрывает на себе одежду)
Вот здесь я! - Зияет рана вам!
Я весь отравлен кровью моей!
Мечи извлеките! Глубже вонзите
мне в грудь, по рукоять! -
Что-ж, герои?..
Грешным страданьям пошлите смерть, -
и Грааль начнёт тогда сам сиять!..
Все боязливо отступили перед ним. Амфортас, в экстазе, стоит одиноко. - Парсифаль, в сопровождении Гурнеманца и Кундри незаметно появившийся посре-ди рыцарей, теперь выступает вперёд и, протянув копьё, касается его остриём бедра Амфортаса.
Парсифаль
В одно оружье верь:
ты ранен им, -
оно лишь и спасёт!
(Лицо Амфортаса просветляется священным вос-торгом; сильно потрясённый, он готов упасть. Гурне-манц поддерживает его.
Парсифаль
Будь здрав, безгрешен и прощён!
Знай, - я храню отныне Грааль!
Блаженство то страданье,
что робкому глупцу
дало познанья свет
и состраданья мощь! -
(Он выступает на середину сцены, высоко поднимая копьё.)
Копьё Страстей
Я вам принёс назад! -
(С выражением высшего восторга все смотрят на поднятое копьё. Сам Парсифаль, устремив взор на остриё копья, вдохновенно продолжает:
О, благодатный, чудный вид!
Копьё закрыло злую рану, -
и каплет кровь с него святая,
в томлении стремясь к ключу родному, что там струится в волнах Грааля!
Пусть он сияет вам всегда!
Снимите покров! Откройте ковчег!
(Парсифаль поднимается по ступеням алтаря. Мальчики открывают ковчег. Парсифаль вынимает из него Грааль и погружается в его созерцание, прекло-нив колена и творя немую молитву. Мягкое сияние Грааля, постепенно увеличивающееся. - Сгущающийся мрак в глубине при воз-растающем свете сверху.
Все
(вместе с голосами со средней и предельной высот, чуть слышно)
Тайны высшей чудо!
Спаситель, днесь спасённый!
Луч света: ярчайшее сиянье Грааля. С высоты купола слетает белый голубь и парит над головой Парсифаля. - Кундри, поднимая взор к Парсифалю, медленно падает перед ним, бездыханная. Амфортас, Гурнеманц коленопреклонно величают Парсифаля, который благословляет Граалем всё рыцарство, охва-ченное набожным умилением.
(Занавес медленно задвигается).