Гротсвита из Гандерсгейма. Авраам (отрывок из комедии)

Авраам

Отрывок из комедии

СЦЕНА V

Авраам, хозяин гостиницы.

Авраам. Здравствуй, хозяин!

Хозяин. Кто говорит со мною?.. А, гость! Здравствуй!

Авраам. Есть у тебя место для путешественника, который хочет провести здесь ночь?

Хозяин. О, конечно, содержатели гостиницы не должны отказывать никому от своего дома.

Авраам. Это весьма похвально.

Хозяин. Входи, тебе приготовили ужин.

Авраам. Много, много обязан за ласковый прием, но я попрошу у тебя большой услуги.

Хозяин. Скажи, что тебе нужно, ты, наверно, получишь.

Авраам. Прими этот маленький подарок, который я тебе предлагаю, с условием, чтобы прекрасная девушка, которая, как я знаю, живет у тебя, была нашей собеседницей.

Хозяин. Зачем ты хочешь ее видеть?

Авраам. Затем, чтобы познакомиться с женщиной, красоту которой мне так часто хвалили.

Хозяин. Те, которые прославляют ее красоту, нисколько не лгут. Прелестью лица она помрачает всех женщин.

Авраам. Поэтому-то я и горю к ней страстью.

Хозяин. Странное дело!,. Как! Ты, дряхлый старец, можешь еще вздыхать по молодой женщине?

Авраам. Как быть? Я пришел сюда именно за тем, чтобы ее видеть.

СЦЕНА VI

Те же и Мария.

Хозяин. Подойди, подойди, Мария, и позволь полюбоваться на Твою красоту этому неофиту.

Мария. Ну, вот и я.

А в р а а м (б сторону). Ах, сколько силы, сколько твердости мне нужно в это время, когда я вижу ту, которую воспитал в моем пустынном уединении, в одежде прелестницы!.. Но еще не время лицу моему открыть то, что происходит в душе моей. Я с мужеством удержу слезы, готовые пролиться, и при­крою притворною веселостью всю желчь моей горести.

Хозяин. Счастливая Мария, наслаждайся!.. Не только молодые люди твоих лет, как это обыкновенно бывает, но и старики приходят толпами, чтобы высказать тебе свою любовь.

Мария. Все, которые меня любят, получают от меня взамен равную любовь.

Авраам. Подойди, Мария, и поцелуй меня.

Мария. Я не только дам тебе самый сладкий поцелуй, но я буду ласкать тебя и обовью руками эту шею, согбенную от лет.

Авраам. Пожалуй.

M a p и я (в сторону). Что я чувствую?.. Каким благоуханием дышу я?.. Все это напоминает мне мою прежнюю жизнь, мое прежнее воздержание.

Авраам (в сторону). Теперь должно притвориться, теперь должно предаться веселым забавам, подобно молодому ветренику, чтобы моя солид­ность не обнаружила истины и чтобы стыд не заставил ее уйти.

Мария. Увы, несчастная!.. С какой высоты упала я и в какую про­пасть!.. Я погибла!.. Погибла!..

Авраам. Перестань!.. В месте, где собирается толпа весельчаков, не должно слышать жалоб.

Хозяин. Донна Мария, о чем ты вздыхаешь?.. О чем плачешь? Вот уже два года, как ты здесь живешь, но я никогда не слыхал, чтобы ты вздыхала, и никогда не замечал, чтобы твоя беседа была так печальна.

M a p и я. О зачем богу не угодно было, чтобы я умерла три года тому назад и не дошла до такой преступной жизни!

Авраам. Я пришел сюда не затем, чтобы оплакивать с тобою твои грехи, но чтобы разделить твою любовь.

Мария. Легкое раскаяние опечалило меня и заставило говорить таким образом, но начнем ужинать... предадимся веселью и радости, потому что, как ты мне напомнил, здесь не время и не место оплакивать мои грехи.

Садятся за стол.

Авраам. О достойный хозяин, благодаря твоему радушному госте­приимству мы плотно поужинали и славно выпили. Теперь позволь мне встать из-за стола, чтобы расправить в постели мои измученные кости и со­брать силы.

Хозяин. Как тебе угодно.

Мария. Вставай, сеньор, вставай, и я пойду с тобою.

Авраам. Я этого только и хочу. Ничто не заставило бы меня выйти отсюда, если бы ты меня не сопровождала.

СЦЕНА VII

Мария, Авраам.

Мария. Вот комната, где нам будет покойно. Сядь, я избавлю тебя от труда снимать твою обувь.

Авраам. Сперва запри покрепче дверь, чтобы никто не мог войти.

Мария. О, не беспокойся об этом.

А в p a a м (в сторону). Теперь время снять шляпу, закрывающую мое лицо, и показать ей, кто я. (Вслух.) Мария, усыновленная дочь моя, половина души моей, узнай во мне старика, воспитавшего тебя с нежностью отца, посвятившего тебя в невесты единому небесному царю.

Мария. Боже мой1 Это мой отец... это голос Авраама. (Поражена ужасом.)

Авраам. Что произошло с тобою, дочь моя?

Мария. Большое несчастье!

Авраам. Кто обманул тебя, кто тебя обольщает?

Мария. Тот, кто-заставил пасть наших праотцев.

Авраам. Где ангельская жизнь, которую ты вела на земле?

Мария. Потеряна.

Авраам. Где твой девственный стыд, где твоя девственная чистота?..

Мария. Все потеряно.

Авраам. Если ты не.последуешь голосу спасения, чего ты можешь ожидать от твоих постов, от твоих бдений, от твоих молитв, когда-, павши с высоты небесной, ты погрязла в пропасти адской.

Мария. Увы!..

Авраам. Зачем ты презирала меня, зачем ты меня покинула, почему ты не созналась мне в своем падении?..

Мария. Павшая и омраченная грехами, я не смела приблизиться к твоей святости.       <

Авраам. Кто и когда был безгрешен, кроме пречистой девы Марии?

Мария. Никто.

Авраам. Грех есть принадлежность человека. Осуждать должно не. того, кто падает по слабости, но того, кто, павши, небрежет о том, чтобы тотчас же подняться.         .

Мария. О я несчастная! (Падает.)

Авраам. Зачем предаваться отчаянию? Зачем ты лежишь безмолв­ная, распростертая на земле? Встань и внимай словам моим.  

Мария. Я упала, пораженная ужасом, я не могу перенести тяжести твоих отеческих увещаний. 

Авраам. Помышляй о моей нежности к тебе, дочь моя, и перестань бояться.

Мария. Я не могу.

Авраам. Не для тебя ли я покинул пустыню и отказался от соблюде­ния всех религиозных предписаний? Не для тебя ли я, истинный пустынник, сделался собеседником людей развращенных, и, чтобы не быть узнанным, я, с давнего времени обреченный на безмолвие, должен был произносить слова праздные и недостойные? Все это для тебя... К чему же потуплять взоры и смотреть в землю? Зачем ты не хочешь отвечать мне, обменяться со мной мыслями?

Мария. Сознание моего преступления убивает меня. Я не смею ни поднять взоры к небу, ни соединить мои слова с твоими.

Авраам. К чему такое недоверие к небу, дочь моя?.. Выйди из этой пропасти отчаяния и возложи все упования на господа.

Мария. Огромность моих грехов повергает меня в самое глубокое отчаяние.

Авраам. Признаюсь, твои грехи велики, но милосердие божие больше всего созданного. Благослови же эту печаль и пользуйся кратким вре­менем, данным тебе на раскаяние, ибо небесное милосердие изобилует там, где больше покаяния.

Мария. Если имеешь хоть малую надежду заслужить прощение, то предаешься раскаянию со всем жаром души.

Авраам. Сжалься над трудами, которые я предпринял для тебя, откинь это гибельное отчаяние. Знай, что оно преступнее всех грехов, пото­му что тот, кто сомневается в милосердии божием к грешникам, грешит не­простительно. В самом деле, как искра, извлеченная из кремня, не может обнять целого моря, так горечь наших прегрешений не может умалить слад­кого божественного милосердия.

Мария. Я не отвергаю великости небесной благости, но когда я рас­сматриваю огромность моего преступления, я боюсь, что нет раскаяния, мо­гущего достаточно его искупить.

Авраам. Я беру на себя твои беззакония, только возвратись в то место, которое ты оставила, и снова веди образ жизни, тобою поки­нутый.

Мария. Я никогда не буду противиться ни одному из твоих желаний, я покорно повинуюсь твоим приказаниям.

Авраам. Теперь я вижу, что снова обрел дочь, которую вскормил и воспитал!.. Теперь я должен любить тебя более всего.

Мария. У меня есть немного золота и дорогих одежд. Я ожидаю, как ты решишь.

Авраам. То, что ты приобрела грехом, ты должна оставить вместе с грехами.

Мария. Я думала раздать это бедным или пожертвовать в церковь.

Авраам. Приобретенное преступлением не может быть приношением, приятным богу.

Мария. Я не буду более помышлять об этом.

Авраам. Показывается заря, наступает день... Пойдем!

Мария. Тебе, дорогой отец, тебе предшествовать, как доброму па­стырю, обретшему заблудшую овцу; а я пойду сзади по твоим следам.

Авраам. Нет, я на это не согласен! Я пойду пешком, а ты поедешь на моей лошади... Я боюсь, чтобы трудная дорога не изранила твоих неж­ных ног.

Мария. О, как ты их хвалишь?.. Чем я могу заплатить за столько милостей? Ты доводишь меня до раскаяния не ужасом, а самыми сладкими, самыми кроткими увещаниями.

Авраам. Я требую от тебя только того, чтобы ты осталась верной Христу весь остаток твоей жизни.

Мария. Я привяжусь к богу всеми моими мыслями, всей моей волей, всеми моими силами, и если силы мне изменят, то по крайней мере не же­лание.

Авраам. Теперь ты должна служить богу с таким же рвением, с ка­ким ты служила светской суете.

Мария. Я молю бога, чтобы его воля по твоим заслугам соверши­лась надо мной!

Авраам. Ускорим же наше возвращение.

Мария. Да, поспешим: всякое замедление для меня мучительно.

Приведено в книге: М. Кублицкий, Литературная мозаика, Лейпциг, 1860, стр. 37—42. Перевод М. Кублицкого.