21. Глава двадцать первая
КАК ИМПЕРАТОР ЕХАЛ В ШИЛЬДУ И ПО ДОРОГЕ УВИДЕЛ ШИЛЬДБЮРГЕРА, КОТОРЫЙ ЕЛ ХЛЕБ С СЫРОМ, И КАК ЕГО ВСТРЕТИЛИ ЖИТЕЛИ ШИЛЬДЫ
Когда император ехал из Миснопотамии в Шильду и был уже совсем близко от цели, увидал он на поле пастуха, который стоял, опершись на посох, а в руке держал ломоть грубого черного хлеба, испеченного пополам с мякиной. Император сказал: «Очень уж у тебя грубый черный хлеб». — «Да, — ответил шильдбюргер, — но мне он по вкусу». — «Как можешь ты есть такой хлеб, — удивился император, — и почему ты от этого не умираешь?» — «А потому, — объяснил пастух, — что я ем его с сыром», — и он показал на сыр, который держал в другой руке. Император вылез из кареты и пошел поучиться, как это можно сделать вкусным простой черный хлеб.
Вы, любезные господа, уже слыхали от меня о том, как император посылал послов в Шильду и велел передать шильдбюргерам, что они должны ответить на его приветственное слово присказкой, да непременно в рифму, а встретить его полуверхом-полупешком; тогда он не только подтвердит их старые привилегии, но дарует им еще больше прав и свобод. Все это члены общины обсуждали за вином в трактире, куда, как вы уже слыхали, поп повел их после проповеди, и думали они да гадали, как им императорскую волю исполнить.
Перво-наперво решили они эту задачу разделить на две половинки и каждую рассмотреть отдельно, ибо кто умеет все разделить и разграничить, тот все правильно и решает. Потому намерены они были сначала поговорить о том, как ответить императору присказкой да в рифму, а потом уж — каким образом встретить его полуверхом-полупешком.
По первой половине приняли они такое решение. Городской голова должен был непременно опередить императора и заговорить первым, сказав: «Добро пожаловать, господин император, милости просим в город Шильду!» На это император вынужден будет ответить не иначе как: «Благодарствуйте, мудрые шильдбюргеры». И если все получится, как они задумали, городской голова быстро скажет в рифму:
А самый мудрый из нас —
Это наш свинопас!
Так они исполнят первую половину задачи, которую задал им император. Что касается второй половины, то тут мнения относительно того, что означает встретить императора полуверхом-полупешком, разошлись. Некоторые предлагали разделиться на два равных отряда: первый выедет верхом, а второй пойдет пешком, и каждый всадник будет ехать шагом рядом с пешеходом. Другим казалось, что надо сделать так: пусть каждый горожанин возьмет коня и одну ногу вставит в стремя, а другой будет скакать по земле — это и означает полуверхом-полупешком. Но третьи предложили вот что: надо встретить императора на палочках-коняшках, ведь говорят: на палочке скакать — наполовину шагать. К тому же палочки-коняшки у всех наготове, уход за ними несложный да скорый, и на землю они седока не сбросят.
Такое предложение пришлось всем шильдбюргерам по нраву, и издан был указ, чтобы каждый приготовил себе такого коняшку, что и было исполнено. Не оказалось в Шильде бедняка, у которого не было бы в доме деревянной лошадки — белой, буланой, вороной, в яблоках или пегой. С большой охотой шильдбюргеры на них скакали и их объезжали.
А когда настал назначенный день и вдали показался император со своей свитой, шильдбюргеры на палочках-коняшках поскакали ему навстречу во весь опор. Только вот с городским головой случилась оказия (оттого, верно, что выкушал он вечером кислое молоко), и пришлось ему с коняшки слезть, от всех отстать и поспешно укрыться за навозной кучей.
Между тем император подъезжал все ближе, и пора было уже городскому голове шляпу снимать, а он не может, руки у него заняты. Что тут делать? Сунул он шляпу в зубы, одной рукой штаны придерживает, другой императорскому величеству приветственно машет, а сам кричит:
— Милости просим, император Шильда!
Добро пожаловать к нам за стол!
Император сразу сообразил, что это за птица перед ним, понял он, что шильдбюргеры шуты гороховые и глупцы изрядные и не зря о них всякие слухи распускают. Он протянул городскому голове руку и молвил:
— Благодарствуйте, мудрые шильдбюргеры!
Вот тут-то и надо было ответить в рифму, как было ранее решено на совете. А городской голова, чтобы случаем не оговориться, стоит и молчит. Тут другой шильдбюргер, видя, что голова со страху язык проглотил, выскочил вперед и брякнул:
— А самый первый шут у нас —
Это городской голова!
А ведь, чтобы получилось в рифму, нужно было сказать:
А самый мудрый из нас —
Это наш свинопас!
Шильдбюргер же решил: что «свинопас», что «шут» — все одно, а городской голова у них и впрямь первый шут, он же бывший свинопас и дурак набитый. Хоть это и не в рифму, но зато правдиво, а потому складно.
Так шильдбюргеры императора встретили. Они скакали впереди его свиты на своих коняшках до самой Шильды, где все они приветствовали его еще раз. Ибо городской голова спешился там со своей лошадки, забрался на другую навозную кучу и еще раз приветственно протянул руку императору. Император спросил его: «С чего это ты, чудак, забрался на навозную кучу?» — «Ах, ваше величайшество, — ответил городской голова, — я, остолоп этакий, на земле перед вами стоять не достоин, вот я на навоз и взлетел».
Государь таким ответом удовлетворился, и направились они всем скопом к императорской резиденции, то есть к ратуше. А чтобы его величеству в пути не скучно было, они потешали его всякими историями, которые с ними приключались, а император с благосклонностью им внимал. Пока трапеза готовилась, рассказали они ему, как соль на поле посеяли, и просили, чтобы император за ними привилегию на такой способ добычи соли закрепил, дабы никто другой им не воспользовался. Император милостиво дал согласие на их просьбу, поскольку она была умерена и благоразумна, и заверил, что если будет нужда, они могут рассчитывать на дальнейшую его благосклонность.