7. Глава седьмая

КАК ШИЛЬДБЮРГЕРЫ РЕШИЛИ ПОСТРОИТЬ НОВУЮ РАТУШУ И ЧТО ИЗ ЭТОГО ВЫШЛО

Прошло несколько дней, и вновь собралась вся община Шильды: надо было им посовещаться, как положить начало своему шутовству, дабы весть о нем сразу разнеслась по всему свету. После долгих словопрений они порешили: так как отныне вся жизнь в Шильде потечет по новому руслу, следует прежде всего общими силами и на общинные средства возвести новую ратушу, коя глупость бы их терпела (ибо, судя по всему, были они уже тогда изрядными дураками).

Сама по себе эта затея была не столь уж глупа и сумасбродна, но нельзя же было шильдбюргерам с первого же раза вывалить целый мешок глупостей: люди бы тут сразу догадались, что все это они понарошку делают. И вот, памятуя об этом, ибо они и всегда были смекалисты, жители Шильды сговорились поначалу попридержать свое шутовство, а по прошествии времени, когда представится случай, развернуться вовсю.

Кстати сказать, задумав начать дело с постройки новой ратуши, шильдбюргеры взяли пример со своего приходского попа, который был в службе столь усерден: едва заслышится звон, а уж тут он — и молитвенником по амвону колотит. Когда шильдбюргеры его только нанимали, он первым делом потребовал: пусть построят в церкви, прежде чем он начнет проповедовать, новый амвон из самого крепкого дуба, да еще сверху железом обошьют, чтобы мог тот амвон выдержать все его крепкие словечки в адрес прихожан, ибо по этой части поп зароку себе не давал.

Много радовались шильдбюргеры своему мудрому решению и тут же со всем пылом взялись за работу. Ибо могло показаться, что выйдет в результате их трудов нечто толковое, а не так получится, как сказал поэт:1

Parturiunt montes nascetur ridiculus mus2.

Что это значит, передается в таком стишке:

Раз горы стали бушевать,
Как будто собрались рожать.
Тут люди все запричитали:
«Совсем мы, бедные, пропали.
То, что от гор произойдет,
Нас под собою погребет».
Но в мире воцарилась тишь —
И родилась смешная мышь.

Когда, как говорится, час пробил, решение было принято, обязанности все распределились и обговорено было, что для той работы потребуется, оказалось, что не хватает им только скрипача или дудочника, дабы мог он своею славной игрой бревна и камни приманивать, так чтобы они сами собой двигались и на свое место в нужном порядке укладывались. Приходилось же нам читать в старых книгах про Орфея: дескать, когда он пел и играл на арфе, то сбегались и слетались его послушать не только птицы и дикие звери, но и деревья к нему приближались, и целые леса, и даже горы (было это, верно, в ту пору, когда горы еще могли говорить и двигаться), даже потоки мог он останавливать, и они тоже наслаждались его пением. Известно также про Амфиона, который сладкими звуками арфы сдвигал камни, так что они ложились друг на друга, и сами собой вырастали стены славного города Фивы, что в Беотии, и было в тех стенах до сотни врат и, без сомнения, еще больше башен.3

Такое пение пришлось бы кстати шильдбюргерам при постройке ратуши, ибо оно сберегло бы им много труда и усилий, не говоря уж о денежных расходах. Но поскольку такого певца они поблизости не нашли, то решили все вместе без промедления за работу приняться, и всячески друг другу пособлять, и от затеи своей не отступаться до тех пор, пока не возведут ратушу до самого конька.

• 1. …как сказал поэт… — Очевидно, имеется в виду Гораций («Наука поэзии», 139). Впрочем, упоминаемая поговорка засвидетельствована у ряда греческих и латинских писателей, а также вошла в новые языки: ср. русск. «Гора родила мышь».
• 2. Рождают горы, а родится смешная мышь (лат.).
• 3. Орфей (г р е ч. миф.) — певец, который укрощал своим пением диких зверей и останавливал потоки. Амфион (г р е ч. м и ф.) — сын бога Зевса и смертной женщины; вместе со своим братом-близнецом Зетом возвел городские стены в Фивах, причем силач Зет носил и складывал камни, а Амфион игрой на лире приводил их в движение и заставлял ложиться в нужное место.