Предисловие

Душеспасительные книжки
Пекут у нас теперь в излишке1,
Но, несмотря на их число,
Не уменьшилось в людях зло:
Писанья эти ничему
Теперь не учат! В ночь и в тьму
Мир погружен, отвергнут богом,
Кишат глупцы по всем дорогам.
Жить дураками им не стыдно,
Но узнанными быть обидно

«Что делать?» – думал я. И вот
Решил создать дурацкий флот:
Галеры, шхуны, галиоты,
Баркасы, шлюпки, яхты, боты.
А так как нет таких флотилий,
Всех дураков чтоб захватили,
Собрал я также экипажи,
Фургоны, дроги, сани даже.
Глупцам нет счета в наши дни:
Как мухи, суетясь, они
На корабли спешат, летят —
Быть первыми и здесь хотят.

Их всех, которые тут есть,
Представить вам имею честь:
Вот вам один – мой текст ему
Не по душе, как я пойму.
А этот не прочтет ни слова,
Но на картинке, как живого,
Заметит среди прочих рож:
Себя и даже с кем он схож.

В моем зерцале дураков
Дурак узрит, что он таков,
И, приглядясь к себе, увидит,
Что из него мудрец не выйдет.
Что не дано, то не дано!
Не тщись быть мудрым, знай одно:
Признавший сам себя глупцом
Считаться вправе мудрецом,
А кто твердит, что он мудрец,
Тот именно и есть глупец.
Глупцам, конечно, кум-приятель —
И этой книги покупатель.
Вот дураков предлинный ряд!
Найти свое здесь каждый рад:
Кто мудрости рудник алмазный,
Кто вредной глупости соблазны.
Да, книжка стоящая! В ней
Узришь всей жизни ход ясней.
Как говорится – смех и горе:
Здесь дураки всех категорий!
Мудрец найдет здесь мыслей клад,
Глупец собратьям будет рад.
А коль дурак поднимет бучу,
Колпак я сразу нахлобучу.
Сам не признается никто:
По имени зовешь – и то
Иной как будто удивлен,
Прикинется, мол, он – не он.
Но люди умные, бесспорно,
Похвалят труд мой стихотворный
И заключат вполне правдиво,
Что автор судит справедливо.
Пусть дураки на эти строчки
Зловонной брани выльют бочки, —
Будь это горько им иль сладко,
Скажу я правду для порядка.
Изрек Теренций2 ведь когда-то:
«За правду – ненависть нам плата».
Да, кто сует повсюду нос,
Бывает часто бит, как пес.
Стремиться надо, как известно,
Жить добродетельно и честно
И, чтобы быть всегда в чести,
Благоразумие блюсти.
Пусть мой небезупречен стих,
Но не щадил я сил своих,
Ночей не спал я напролет,
Дурацкий свой вербуя флот:
Кто нужен мне, сам не придет —
За картами и за вином
Проводит ночь и дрыхнет днем.
Обдумал я слова, манеры,
Поступки, подобрал примеры
И от усердия такого
Лишился сна, даю вам слово.

Мужчинам, женщинам пристало
Глядеть в дурацкое зерцало:
Оно в натуре, без личин
Представит женщин и мужчин.
Не меньше, чем глупцов, заметьте,
И дур встречается на свете.
Пусть прикрываются вуалью,
Я колпаки на них напялю
И потаскух не пощажу —
В костюм дурацкий наряжу!
Им любы шутовские моды —
Соблазн, беда мужской породы:
Игриво-остронос ботинок,
Едва прикрыт молочный рынок.
Упреки эти адресуя
Не дамам честным, попрошу я
Простить меня: о них ни слова
Я б не дерзнул сказать худого
Но многим, – их числа не счесть,
И часть ничтожная лишь есть
На «Корабле глупцов», – им молча
Хлебнуть моей придется желчи.

Итак, внимательней читай
Ты эту книгу и считай,
Что, коль не назван в ней пока,
Избавлен ты от колпака
Кто мнит, что он не мой герой,
Примкни покуда к умным в строй
И потерпи, будь малый скромный, —
Колпак получишь преогромный!

• 1. В эпоху Бранта печатни существовали во всех крупных и средних городах Европы, и книги перестали быть редкостью, доступной только дворянам и богачам, как это было всего еще два-три десятилетия тому назад.
• 2. Теренций Публий Афр (ок. 185 – 159 гг. до н. э.) – знаменитый римский комедиограф. Брант цитирует здесь слова Теренция из комедии «Девушка с Андроса»: «Правда родит ненависть» (акт первый, сцена первая).