Марк Талов (1892 – 1969) родился в Одессе в семье столяра, пошел работать в четырнадцать лет, с 1910 года печатался в южнорусской периодике. Осенью 1913 года на "предварительной военной подготовке", получил пощечину, после чего в тот же день нелегально перешел в Бессарабии границу и добрался до Парижа, не зная ни единого иностранного языка. В 1914 году был вместе с прочими "беспаспортными иностранцами" выслан на юг Франции; работал на виноградниках, французский язык стал для него вторым родным; тогда же, в Турени, ушел во францисканский монастырь, – с этим связано его известное в литературоведении, принятое при переходе в католичество тройное имя: Марк-Мария-Людовик. В Париже Талов выпустил два сборника стихотворений (первый вышел еще в Одессе, в 1912 году) – "Любовь и голод", 1920, и "Двойное бытие", 1922. В 1922 году, через Берлин, Талов возвратился в Россию, где лучшим из возможных путей самосохранения в литературе была профессионализация в качестве поэта-переводчика. Талов хорошо знал восемь европейских языков, притом последний из них, португальский, выучил в 62 года, для того чтобы в оригинале прочесть (а позже – и перевести) Камоэнса. Подготовленная к печати книга переводов из Малларме увидела свет лишь в 1990 году, "Избранные стихи" (и переводы) Талова вышли в 1995 году. Переводы Талова порой странноваты и требуют от читателя напряжения: к эпиграмматической легкости школы Маршака-Левика он не стремился. Другом молодости Талова был Модильяни, от которого он и узнал впервые имя Малларме. В 1935 году Талов писал:
Бормочет что-то мне невнятно Модильяни.
Он с серафической улыбкой в час ночной
Уверенно портрет выводит обезьяний
Одною линией и говорит, что – мой.1
Перевод Марка Талова
Обуреваем ум предерзкими мечтами.
Я вздумал малевать палящий солнцев круг,
Лик, слепленный божком. Амур нашел досуг
И младость расцветил весенними цветами:
Медоточивый рот, пьянящий роз духами,
С коралловидною чертой двух тонких дуг;
Балясинки зубов, – нанизанный жемчуг, –
Скрыв нёбо, выдались красивыми рядами;
Престол златого дня, пречистое чело,
Где целомудрие себе гнездо свило!
В шедевре вылился творец подобострастный.
Перевод Марка Талова
Всю Францию, селенья, грады,
Слух облетел, что умер я,
Иные слуху были рады,
На сердце ненависть тая.
Но были верные друзья:
Весть услыхав, был каждый сир,
В тоску повергла их молва.
Так пусть же знает сброд задир,
Что мышь пока еще жива.
По изд.: Тень деревьев. Стихи зарубежных поэтов в переводе Ильи Эренбурга — М.: Изд–во «Прогресс», 1969
Ранний перевод Ильи Эренбурга (Франсуа Вийон. Отрывки из «Большого завещания», баллады и разные стихотворения, М., изд-во «Зерна», 1916)
Эта баллада была ответом Вийона на пасторальную поэму епископа Филиппа де Витри, прославлявшую радости сельской жизни дровосека Фран-Гонтье и его жены Елены.
