Жан де Лафонтен. Мельник, его сын и осел (Книга III, №1)
По изд.: Европейская поэзия XVII века. – М.: Худож. лит., 1977
Перевод В. Левика
Послание г-ну де Мокруа1
Эллада - мать искусств, за это ей хвала.
Из греческих земель и басня к нам пришла.
От басни многие кормились, но едва ли
Они до колоска всю ниву обобрали.
Доныне вымысел - свободная страна.
Не вся захвачена поэтами она.
Их бредни разные я вспоминать не стану.
Но слушай, что Малерб рассказывал Ракану.
Они, кого венчал Горациев венец,
Кого сам Феб учил и дал нам в образец,
Гуляли как-то раз одни в безлюдной роще, -
Друзьям наедине высказываться проще.
И говорил Ракан: «Мой друг, скажите мне,
Вы знаете людей, я верю вам вполне.
Вы испытали все, видали тронов смену,
И в вашем возрасте уж знают жизни цену.
Какой мне путь избрать? Подумайте о том.
Вы знаете мои способности, наш дом,
Родню, ну, словом, все, что нужно для сужденья.
В провинции ль засесть, где наши все владенья,
Идти ли в армию, держаться ли двора?
Добра без худа нет, как худа без добра.
В войне услады есть, а в браке - огорченья.
Когда б мой личный вкус мне диктовал решенья,
Мне цель была б ясна. Но двор, семья, друзья -
Всем надо угодить, в долгу пред всеми я».
И так сказал Малерб: «Вы просите совета?
Я баснею, мой друг, отвечу вам на это.
Мне довелось прочесть, что где-то на реке
Какой-то мельник жил в каком-то городке.
У мельника был сын - на возрасте детина,
И был у них осел - рабочая скотина.
Но вот случилось так, что продавать осла
Нужда на ярмарку обоих погнала.
Чтоб лучше выглядел и не устал с дороги,
Осла подвесили, жгутом опутав ноги.
Как люстру, подняли и дружно понесли,
Но люди со смеху сгибались до земли.
„Вот это зрелище! Вот это смех! Видали?
Осел совсем не тот, кого ослом считали!“
И понял мельник мой, что впрямь смешон их вид.
Осел развязан, снят и на земле стоит.
Войдя во вкус езды на человечьих спинах,
Он плачется на всех наречиях ослиных.
Напрасно: малый сел, старик идет пешком.
Навстречу три купца с откормленным брюшком.
Один кричит: „Эй, ты! Не стыд ли пред народом?
Сопляк! Обзавелся слугой седобородым,
Так пусть и едет он, шагать ты сам не хвор!“
Наш мельник не привык вступать с купцами в спор.
Он сыну слезть велит и на осла садится.
Как вдруг навстречу им смазливая девица.
Подружку тычет в бок с язвительным смешком:
„Такому молодцу да чтоб идти пешком!
А тот болван сидит, как на престоле папа!
Теленок на осле, а на теленке - шляпа!
И мнит себя орлом!“ А мельник хмуро вслед:
„Ишь тёлка! Кто ж видал телка, который сед?“
Но дальше - пуще! Все хохочут, и в досаде
Старик, чтоб их унять, сажает сына сзади.
Едва отъехали шагов на тридцать - глядь,
Идет компания, как видно погулять.
Один опять кричит: „Вы оба, видно, пьяны!
Не бейте вы его, он свалится, чурбаны!
Он отслужил свое, не так силен, как встарь.
Торопятся, скоты, чтоб эту божью тварь
Продать на ярмарке, спустить ее на шкуру!“
Мой мельник думает: „Нет, можно только сдуру
Стараться на земле со всеми быть в ладу.
А все ж на этот раз я способ уж найду.
Сойдем-ка оба мы, авось удастся проба!“
И, придержав осла, с него слезают оба.
Осел, освободясь, пустился чуть не в бег.
Идет навстречу им какой-то человек.
„Вот новость, - молвит он, - я не видал доселе,
Чтобы осел гулял, а мельники потели!
Кто должен груз тащить - хозяин иль осел?
Ты в раму вставил бы скотину, мукомол:
И польза в башмаках, и твой осел сохранней.
Николь - наоборот: недаром пел он Жанне,
Что сядет на осла. Да ты ведь сам осел!“
И молвил мельник мой: „Какой народ пошел!
Я, спору нет, осел, безмозглая скотина,
Но пусть меня хулят иль хвалят - все едино:
Я впредь решаю сам, что делать, - вот мой сказ“
Он сделал, как решил, и вышло в самый раз.
А вы - молитесь вы хоть Марсу, хоть Приапу2,
Женитесь, ратуйте за короля иль папу,
Служите, странствуйте, постройте храм иль дом, -
За что вас порицать - найдут, ручаюсь в том».