***
Первые две книги басен А. П. Сумарокова, названные автором «Притчи», вышли в 1762 году, вскоре после вступления на престол Екатерины II. До этого времени Сумароков, как и многие другие авторы XVIII века, издавал свои книги при Петербургской Академии наук на собственный счёт. Новая российская царица, создавая себе репутацию покровительницы искусств, освободила известного поэта и драматурга от академической цензуры, став его личным цензором, заплатила его издательские долги и отдала распоряжение впредь все его сочинения печатать за счёт Императорского Кабинета. Кроме того, Екатерина велела пожизненно выплачивать Сумарокову жалованье директора Придворного театра, хотя этот пост из-за финансовых распрей с придворной конторой он вынужден был оставить в 1761 году. Таким образом, сборник «Притчи» 1762 года ознаменовал новый этап в личной и творческой судьбе Сумарокова - превращение его из государственного служащего, на досуге упражнявшегося в изящной словесности, в профессионального писателя, получавшего жалованье исключительно за свои литературные труды.
Начинается сборник с посвящения цесаревичу Павлу Петровичу: «Сколько притчи полезны, о том уже всему свету известно. А я только того хочу, чтобы мои притчи заслужили себе достоинство имени своего и были угодны Вашему Императорскому Высочеству, и чтобы Ваше Высочество их благоволили принять с тою милостию, с которою, Милостивый Государь, я от Вашего Высочества принимать щастие имею». Должность адъютанта графа А. Г. Разумовского - тайного мужа императрицы Елизаветы Петровны, пост директора Придворного театра, женитьба на И. Х. Балк -фрейлине великой княгини Екатерины Алексеевны (будущей императрицы Екатерины II) давали возможность Сумарокову бывать при дворе цесаревича. Кроме факта высокого покровительства, посвящение обнаруживает характерную особенность «державных» произведений поэта. За привычным формальным выражением верноподданнических чувств, впрочем гораздо менее пылких, чем в посвящениях других авторов, прочитывается «наказ» цесаревичу извлечь пользу из публикуемых басен. Роль наставника царей, кстати сказать, весьма раздражавшая Екатерину, ещё отчетливее прозвучала в первой басне сборника «Феб и Борей». Сюжет о солнце и ветре, споривших о том, кто из них имеет больше власти над природой и людьми, заканчивается поучительными строками:
Репейник хуже Райска крина.
О чём я в притче сей, читатель, говорю?
Щедрота лютости потребнее Царю.
Борей - Калигула, а Феб - Екатерина.
Последняя строка замечательна ещё и тем, что именем римского императора-тирана Калигулы позднее будут называть Павла I. Это сближение имён зафиксировал А. С. Пушкин в заметках «О русской истории XVIII века»: «Царствование Павла доказывает одно: что и в просвещённые времена могут родиться Калигулы».
В книгу вошли 124 притчи, представляющие собой, в основном, свободные переложения басен Лафонтена. Просторечные выражения, пословицы, поговорки, которые использовал Сумароков в качестве басенной морали, черты быта и нравов русского народа придавали его притчам ярко выраженный национальный колорит. Адмирал, писатель, глава литературного общества «Беседа любителей русского слова» А. С. Шишков полагал, что переводы лафонтеновских басен Сумарокова «гораздо лучше подлинника». Просветитель Н. И. Новиков, перечисляя заслуги Сумарокова перед отечественной словесностью в «Опыте исторического словаря о российских писателях» (1772), назвал его притчи «сокровищем российского Парнаса». Но Сумароков не только сочинял и «переводил басни - он в эпистоле «О стихотворстве» попытался сформулировать основные законы басенного жанра:
Склад басен должен быть шутлив, но благороден,
И низкий в оном дух к простым словам пригоден,
Как то де Лафонтен разумно показал
И басенным стихом преславен в свете стал...
