А. И. Пиотровский. Римское общество и «Сатирикон»

По изд.: Петроний. Сатирикон. СП «Вся Москва», М., 1990 (репринтное воспроизведение издания: Петроний. Сатирикон. Гос. изд-во, М.—Л., 1924). С. 7—11.

I

Каж­дое лите­ра­тур­ное про­из­веде­ние двой­ною цепью свя­за­но с вре­ме­нем, его поро­див­шим. Сам автор не может не быть чело­ве­ком сво­ей эпо­хи, не есть ее хле­ба, не дышать ее возду­хом. Мате­ри­ал, им обра­ба­ты­вае­мый, пря­мо или кос­вен­но так же свя­зан с окру­жаю­щей реаль­но­стью. Поэт волен любым обра­зом обой­тись с этой реаль­но­стью (это — дело сти­ля), но уйти от нее он невла­стен.

Какие же обще­ст­вен­ные силы вызва­ли к жиз­ни Пет­ро­ни­ев «Сати­ри­кон»?

Вре­мя напи­са­ния рома­на уста­нав­ли­ва­ет­ся с совер­шен­ной несо­мнен­но­стью. Это — прин­ци­пат Неро­на (54—68 г. нашей эры). К тому же вре­ме­ни отно­сит автор и собы­тия, им рас­ска­зы­вае­мые.

Что же это за годы?

Рим­ская рес­пуб­ли­ка, уже задол­го до эпо­хи, когда жил Пет­ро­ний, нача­ла корен­ным обра­зом пере­рож­дать­ся. Исто­ри­че­ская обста­нов­ка сло­жи­лась так, что малень­ко­му государ­ству лати­нян-рим­лян, наро­ду воин­ст­вен­ных кре­стьян, в корот­кий срок уда­лось под­чи­нить себе боль­шую часть стран тогдаш­ней циви­ли­за­ции. Рим­ско­му сена­ту, собра­нию земле­вла­дель­цев, креп­чай­ши­ми уза­ми свя­зан­ных с род­ною поч­вой, с поля­ми и вино­град­ни­ка­ми Ита­лии, при­шлось решать судь­бы дале­ких восточ­ных царств, жре­бий Ара­вии и Егип­та. Фео­даль­ная рес­пуб­ли­ка не мог­ла решить этих задач.

Гра­би­тель­ские похо­ды ее пол­ко­вод­цев сосре­дото­чи­ли в Риме огром­ные цен­но­сти. Что уце­ле­ло во вре­мя войн, было выка­ча­но из заво­е­ван­ных про­вин­ций побо­ра­ми мир­но­го управ­ле­ния. Гос­под­ст­ву­ю­щая груп­па зна­ти частью чудо­вищ­но обо­га­ти­лась в этот пери­од «пер­во­на­чаль­но­го накоп­ле­ния», частью была разо­ре­на кон­ку­рен­ци­ей. Рядо­вые зем­ледель­цы Ита­лии и про­вин­ций поте­ря­ли послед­нее. Рядом с теми и дру­ги­ми начал вырас­тать с.8 новый класс круп­ных него­ци­ан­тов. След­ст­ви­ем была длин­ная поло­са граж­дан­ских войн. В исхо­де их Рим пре­вра­тил­ся из ари­сто­кра­ти­че­ской нацио­наль­ной рес­пуб­ли­ки в цен­тра­ли­зо­ван­ное кос­мо­по­ли­ти­че­ское государ­ство, в импе­рию цеза­рей. Насту­пил дол­гий мир. Важ­ней­шим дви­га­те­лем обще­ст­вен­ной жиз­ни ста­ла тор­гов­ля, вер­ны­ми уза­ми дело­вых инте­ре­сов свя­зав­шая дале­кие кон­цы гигант­ско­го государ­ства. Зна­че­ние денег воз­рас­та­ло все более. Состо­я­ния рос­ли. Услож­нил­ся кредит, раз­ви­лись бан­кир­ские дома и тор­го­вые ком­па­нии.

Соблаз­ни­тель­но назвать капи­та­ли­сти­че­ской эту эпо­ху антич­ной циви­ли­за­ции. Все же в суще­ст­вен­ней­шем и глав­ном ее строй глу­бо­ко раз­нил­ся от того, кото­рый родил­ся в новое вре­мя. Основ­ная осо­бен­ность ново­ев­ро­пей­ско­го капи­та­лиз­ма, машин­ное про­из­вод­ство было чуж­до рим­ским соб­ст­вен­ни­кам. Их власть и могу­ще­ство опи­ра­лись на живую рабо­чую энер­гию, на силу рабов. Но если маши­на, понуж­даю­щая ко все новым и новым услож­не­ни­ям тех­ни­ки, с вели­чай­шей стре­ми­тель­но­стью рево­лю­ци­о­ни­зи­ру­ет обще­ство и государ­ство, то нет фак­то­ра более кон­сер­ва­тив­но­го, чем раб­ский труд, не нуж­даю­щий­ся в усо­вер­шен­ст­во­ва­ни­ях и не спо­соб­ный на них. Маши­на порож­да­ет маши­ну и созда­ет все новые обла­сти про­мыш­лен­но­сти. Про­мыш­лен­ность антич­ная была огра­ни­че­на самы­ми узки­ми гра­ни­ца­ми непо­сред­ст­вен­но­го потреб­ле­ния. Тка­ни и пред­ме­ты рос­ко­ши — вот чем почти исчер­пы­ва­лась она. Рим­ские капи­та­ли­сты менее все­го были про­мыш­лен­ни­ка­ми. Это — тор­гов­цы, тор­гов­цы день­га­ми, ростов­щи­ки, преж­де все­го.

Те, кто сто­ял на про­ти­во­по­лож­ном кон­це соци­аль­ной лест­ни­цы, так­же были не про­мыш­лен­ны­ми рабо­чи­ми, а либо раба­ми, либо разо­рен­ным и неиму­щим мел­ким людом, улич­ной чер­нью, «про­ле­та­ри­а­том» в антич­ном пони­ма­нии это­го сло­ва. Рим­ский капи­та­лист, не заин­те­ре­со­ван­ный в раз­ви­тии сво­его про­из­вод­ства, знал лишь один спо­соб исполь­зо­вать дохо­ды от него, это — тра­тить их. Рим­ский про­ле­та­рий, лишен­ный воз­мож­но­сти борь­бы за сред­ства про­из­вод­ства, имел так­же лишь одну цель — при­нять уча­стие в тра­тах сво­его капи­та­ли­ста, по воз­мож­но­сти обра­тить на себя этот дождь из золота. Рас­то­чи­тель и пара­зит, богач, тра­тя­щий дохо­ды целых про­вин­ций на свои сады, двор­цы, обеды, разо­ря­ю­щий­ся на обще­ст­вен­ные построй­ки, про­слав­ля­ю­щие его имя — и бед­няк, живу­щий на подач­ки это­го бога­ча, вот харак­тер­ней­шие соци­аль­ные типы антич­но­го капи­та­лиз­ма, строя Рим­ской импе­рии.

Разу­ме­ет­ся, сохра­ни­лись и середин­ные клас­сы, мил­ли­о­ны сво­бод­ных ремес­лен­ни­ков, ого­род­ни­ков, малень­ких тор­гов­цев; но не они опре­де­ля­ли стиль вре­ме­ни. Разу­ме­ет­ся, несмот­ря на всю ост­ро­ту соци­аль­ных про­ти­во­ре­чий, а отча­сти имен­но бла­го­да­ря им, эпо­ха цеза­рей озна­ме­но­ва­лась чрез­вы­чай­ным блес­ком внеш­ней мате­ри­аль­ной куль­ту­ры. Гигант­ские с.9 зда­ния, амфи­те­атр Фла­ви­ев и баш­ня Адри­а­на, рим­ские доро­ги, на тыся­чи верст раз­бе­жав­ши­е­ся во все кон­цы все­лен­ной, — свиде­те­ли это­го блес­ка. Но осно­ва­ние было обман­чи­вым, и ката­стро­фа — неиз­беж­ной. Золо­то, захва­чен­ное в победо­нос­ных вой­нах, после несколь­ких сто­ле­тий почти исклю­чи­тель­но ввоз­ной тор­гов­ли про­со­чи­лось обрат­но за пре­де­лы импе­рии. Обни­щав­ший государ­ст­вен­ный орга­низм ско­ро ока­зал­ся не в состо­я­нии выдер­жи­вать пере­став­ший быть выгод­ным груз раб­ско­го хозяй­ства…

Впро­чем, неза­чем тра­тить сло­ва на опи­са­ние «гибе­ли Рима». В исто­ри­че­ской памя­ти чело­ве­че­ства нет собы­тия более гран­ди­оз­но­го.

II

Автор «Сати­ри­ко­на» и его совре­мен­ни­ки были еще дале­ки от этих роко­вых дней. Роман Пет­ро­ния отно­сит­ся к само­му нача­лу тор­же­ства ново­го поряд­ка, ко вре­ме­ни, когда креп­ну­щая поро­да тор­гов­цев рва­лась к вла­сти и хва­та­лась за жизнь со всей жаж­дой новых людей. Эти новые люди — одна из самых зна­чи­тель­ных соци­аль­ных групп рома­на. Рим знал два типа это­го рода. Так назы­вае­мые «всад­ни­ки», сво­бод­ные рим­ские граж­дане, обыч­но, раз­бо­га­тев­шие потом­ки пле­бе­ев, обра­зо­вы­ва­ли первую и выс­шую кате­го­рию. «Воль­ноот­пу­щен­ни­ки», по боль­шей части уро­жен­цы Восто­ка, аген­ты рим­ских вель­мож, тор­гов­лей и ростов­щи­че­ст­вом добив­ши­е­ся сво­бо­ды и зажи­точ­но­сти, — вто­рую. Сре­ди них так­же попа­да­лись ска­зоч­ные бога­чи. Таки­ми были Нар­цисс, и Пал­лант, и столь­ко дру­гих слуг пер­во­го из рим­ских бога­чей — импе­ра­то­ра — Пет­ро­ний, при­бли­жен­ный Неро­на, конеч­но, был отлич­но зна­ком и со всад­ни­че­ской ари­сто­кра­ти­ей, и с цар­ст­вен­ны­ми воль­ноот­пу­щен­ни­ка­ми импе­ра­тор­ско­го дво­ра. По сти­ли­сти­че­ским при­чи­нам, а может быть и из дру­гих сооб­ра­же­ний, он пере­нес одна­ко дей­ст­вие рома­на из Рима в малень­кие горо­да Ита­лии. Бога­чи, им изо­бра­жен­ные, — воль­ноот­пу­щен­ни­ки низ­ше­го раз­бо­ра, из них же пер­вый, сам герой круп­ней­ше­го отрыв­ка рома­на, пре­сло­ву­тый Гай Пом­пей Меце­на­ти­ан Три­мал­хи­он.

Тупое чван­ство и неле­пое само­до­воль­ство, сде­лав­шие нари­ца­тель­ным в веках это пяти­этаж­ное имя, конеч­но, в боль­шой доле долж­ны быть объ­яс­не­ны коми­че­ской тра­ди­ци­ей, послуш­но исполь­зо­ван­ной Пет­ро­ни­ем. Все же и соци­аль­ное лицо Три­мал­хи­о­на высту­па­ет доста­точ­но опре­де­лен­но.

Како­ва его карье­ра? Мало­ази­ат­ский грек, попав­ший рабом в дом бога­то­го рим­ля­ни­на, он ста­но­вит­ся пове­рен­ным сво­его гос­по­ди­на, тор­гу­ет с.10 вином, пар­фю­ме­ри­ей, раба­ми (харак­тер­ней­шие про­дук­ты рим­ской про­мыш­лен­но­сти).

Как увен­ча­ние жиз­нен­но­го пути — ростов­щи­че­ство и вели­ко­леп­ная над­гроб­ная над­пись. Несколь­ко десят­ков сохра­нен­ных нам под­лин­ных над­пи­сей дока­зы­ва­ют, до какой сте­пе­ни близ­ко к дей­ст­ви­тель­но­сти дер­жал­ся здесь Пет­ро­ний, несмот­ря на всю манер­ность его харак­те­ри­сти­ки.

Три­мал­хи­он пер­вый в сво­ем город­ке. Он член кол­ле­гии авгу­ста­лов, объ­еди­не­ния, создан­но­го для при­да­ния боль­ше­го поче­та выскоч­кам его типа. Его состо­я­ние дохо­дит до трид­ца­ти мил­ли­о­нов сестер­ций. За ним сто­ят мень­шие из той же поро­ды похо­рон­ных дел мастер Габин­на, лос­кут­ный тор­го­вец Эхи­он. Иро­ни­че­ское отно­ше­ние сто­лич­но­го жите­ля Пет­ро­ния ко всей этой про­вин­ци­аль­ной мел­ко­те понят­но и здесь, конеч­но, столь же сти­ли­сти­че­ский при­ем, как и про­яв­ле­ние житей­ской брезг­ли­во­сти.

Еще боль­ше места и вни­ма­ния отведе­но в романе про­ти­во­по­лож­ной пара­зи­ти­че­ской груп­пе. Здесь — люби­мец авто­ра, Энкол­пий, и бли­жай­шие дру­зья его и спут­ни­ки, Аски­лт, Гитон, бро­дя­чий поэт Эвмолп, непри­знан­ный ритор Ага­мем­нон. Конеч­но, было бы рис­ко­ван­ным при­нять их совер­шен­но всерь­ез. Чисто аван­тюр­ная моти­ви­ров­ка сыг­ра­ла пер­вен­ст­ву­ю­щую роль в их харак­те­ри­сти­ках. Все же, за сто­лом Три­мал­хи­о­на, да и в дру­гих поло­же­ни­ях пара­зи­ти­че­ская сущ­ность всех этих иска­те­лей при­клю­че­ний высту­па­ет ясно. Сле­дуя за похож­де­ни­я­ми Энкол­пия и его дру­зей, попа­да­ешь с голо­вой в крик­ли­вый и пест­рый мир неиму­щих и про­ле­та­ри­ев антич­но­го капи­та­лиз­ма: мир улич­ных шар­ла­та­нов, фокус­ни­ков, слу­жи­те­лей сомни­тель­ных куль­тов, попро­ша­ек, мир корот­ких и малень­ких надежд, гро­шо­вых рас­че­тов, жела­ний то мла­ден­че­ских, то цинич­ных.

III

Пет­ро­ний одел в насмеш­ли­вое весе­лье весь этот нищий мир. Но нам, умуд­рен­ным исто­ри­че­ским опы­том, все же лег­ко уга­дать при­ме­ты надви­гаю­щей­ся ката­стро­фы в этой сует­ли­вой и лег­ко­мыс­лен­ной жиз­не­ра­дост­но­сти. Само­до­воль­ное рас­то­чи­тель­ство Три­мал­хи­о­на не менее, чем подат­ли­вость его гостей, напо­ми­на­ет о ней. В мисте­ри­ях и тай­ных куль­тах, с непри­кры­тым пре­зре­ни­ем изо­бра­жен­ных авто­ром, узна­ешь пред­вест­ни­ков огром­ных мисти­че­ских дви­же­ний, уто­пив­ших в без­де­я­тель­но­сти эту окон­ча­тель­но отча­яв­шу­ю­ся циви­ли­за­цию. Одна­ко самые непре­лож­ные следы позд­ней эпо­хи таят­ся не столь­ко во внеш­них при­ме­тах, сколь­ко в основ­ной струк­ту­ре тво­ре­ния Пет­ро­ния. Насто­я­щий корот­кий очерк огра­ни­чи­ва­ет свои цели сжа­той соци­аль­ной с.11 харак­те­ри­сти­кой. Но одну осо­бен­ность фор­маль­но­го свой­ства пусть будет поз­во­ле­но отме­тить. «Сати­ри­кон» — один из пер­вых рома­нов антич­ной лите­ра­ту­ры. Стро­го иде­а­ли­зу­ю­щая, схе­ма­ти­че­ская линия гре­ко-рим­ско­го сло­ва тер­пит в нем реши­тель­ный уклон. Вме­сто свя­зан­но­го еди­ной волей дей­ст­вия тра­ги­че­ско­го теат­ра, здесь — свое­нрав­ная игра аван­тюр. Вме­сто ско­ван­но­го сто­лет­ней мора­лью пафо­са или сме­ха — иро­ни­че­ское любо­пыт­ство к быту. Раз­ве в этой слу­чай­но рас­пле­таю­щей­ся фабу­ле не ска­зал­ся безум­ный про­из­вол все­лен­ской тор­гов­ли? В этом реа­лиз­ме — рав­но­ду­шие позд­ней циви­ли­за­ции?

Адр. Пиотров­ский