Русские басни конца XIX - начала XX века

По изд.: Чтец-декламатор. Т.1. 1913 (по умолчанию); Живая струна: Сборник стихотворений и куплетов. Изд. 8, вновь испр. и доп. СПб., 1900.

 

СИМВОЛИСТ. ЛЕСНОЙ КАБАН И СВИНЬЯ (БАСНЯ)

«Символист» - псевдоним П. Е. Кошлакова, выпустившего в 1903 г. в Житомире сборник «Басни». Он также упоминается у Венгерова как один из составителей «Книги для чтения в народных училищах» (1900).

Хавронья и кабан, придя на водопой,
Беседу завели между собой.
(Они, тенистым пользуясь местечком,
Любили перекинуться словечком).
- А знаешь, куманёк?
Мне что-то невдомёк:
Ты, кажется, кабан ещё не старый,
А посмотри, какой невзрачный и поджарый:
Подтянутый живот, повислый плетью хвост…
Что б это значило, дружище?
Ужели недостаток в пище?
Ей гордо отвечал кабан:
- Иной, кума, мне жребий дан;
И хоть одни у нас с тобою предки,
Но меж потомками различия не редки.
Прилично ль мне, лесному кабану,
Откармливать себя на ветчину?
Тебе ж, напротив, только и пристало
Кормиться к Рождеству на сало…
И верь: твоё свиное ремесло
Мне счастья бы совсем не принесло:
Хоть я порой хожу голодный,
Тебя же кормят на убой,
Но я – лесов жилец свободный,
А ты продажной сделалась рабой,
И вот той резкой разницы причина:
Я – зверь ещё, а ты скотина!...

Для дикости культура хоть нужна,
Но мысль тревожить нас должна:
Не слишком ли чувствительны потери,
Когда скотами делаются звери?..

 

СИМВОЛИСТ. БЕСХВОСТАЯ СОБАЧКА.

Жила в усадьбе у господ
Собачка, помесь двух пород,
А именно каких – не знали,
Хотя её и Бертой звали…
Усердно изучая с детства
Приёмы разного собачьего кокетства,
Всего искусней сделалась потом
Она в вилянии хвостом.
И тем себе такую пользу приносила,
Что думала: в хвосте-то вся и сила…
И подлинно: Полканы и Трезоры
Ей нежные всегда бросали взоры,
Всё дворня в ней не чаяла души,
И сами господа с ней были хороши…
Но вдруг калиткою, дверьми ли,
Наотмашь хвост у Берты отщемили,
Оставив хвостика чуть-чуть,
Да так, что нечем и вильнуть…
И слёзы у неё катились градом:
Ведь уж вилять придётся куцым задом…
Речь не о том, что сей приём трудней
А будет ли житьё-то прежнее у ней?..
И Берта без хвоста вилять училась,
А скоро так в том наловчилась,
Что пуще прежнего пленила всех собой;
Кормила дворня Берту на убой,
Трезоры и Полканы
Рвались с ней сочинять романы,
И ласковей всегда
При встрече были господа…
Теперь лишь Берта раскусила,
Что не в одном хвосте тут сила…

Мораль проста:
Коль хочешь повилять, и нет хвоста,
Бери пример ты
С бесхвостой Берты.

 

СИМВОЛИСТ. ПЕТУХ И КУРЫ.

Один петух,
Пропев кукареку во весь петуший дух,
Сказал: «А, право, ведь недурно:
Отчётливо, изящно и бравурно…
А мощь, нюансы, колорит?
Лишь удивляться нужно,
Как мало обо мне весь птичник говорит,
И только куры хвалят дружно.
Но, впрочем, музыкальный звук
Не могут оценить гусак или индюк;
Его поймут лишь высшие натуры,
А к их числу относятся и куры;
Приятно слушать критиков таких!
А ну, ещё расспросим их!..
Эй, курочки, скажите ваше мненье,
Не правда ли, моё чудесно пенье?».
«О да! – кричат они со всех сторон, -
Хотя ты наш любимец и патрон,
Но ведь ты знаешь, мы не льстивы.
И скажем напрямик,
Что всякий миг
Мы слушали б твои мотивы!».
- И я, - ответил им петух, -
Готов ласкать ваш тонкий слух
В любое время дня и ночи…
И тотчас заорал что было мочи.

К гармонии природа не глуха:
Горластого создавши петуха,
Она, для целей важных,
Поклонниц создала ему присяжных.

 

СИМВОЛИСТ. СУДАК И СЕЛЬДЬ.

Известно всем, что рыбы немы;
Но что на избранные темы
Они беседуют без слов,
Я басней доказать готов.
Призыву вешнему внимая,
Один морской судак
Мечтал примерно так:
«Теперь уж середина мая,
И сладкий яд любви
Уже течёт в моей крови.
Вчера, плывя вблизи селёдки стройной,
Я ощутил восторг какой-то знойный,
То был столь выспренний порыв,
Что даже сонный наш залив,
Где я порой от скуки умираю,
Казался мне подобным раю.
Чего же ждать? скорей на рандеву
Я чудную селёдку позову
И объяснюсь ей в чувствах нежных
Под шелест тростников прибрежных».
Селёдка, о восторг! Была уж там.
Приятно изумлённый,
На сельдь взглянул судак влюблённый
В восторге выпреннем таком,
Как будто был обварен кипятком.
Ответный взор селёдки скромной
Был столь загадочный и томный,
Как будто бы она
Была прокопчена…
_________

Вчера, гуляя по бульвару,
Влюблённую я встретил пару,
Заметивши ещё издалека
Их томные и взоры, и походку,
Варёного я вспомнил судака,
Влюблённого в копчёную селёдку…

 

Н. П. ТАРНОВСКИЙ. ОСЁЛ И СОЛОВЕЙ

(Пародия)

Осёл увидел Соловья
И говорит ему:
- Послушай-ка, почтенный;
Ты, говорят, певец отменный.
Хотел бы я услышать твоё пенье,
Чтоб высказать о нём своё сужденье;
Я опытный судья, в искусстве я знаток, -
Я слышал множество певцов:
И попугаев, и сорок,
И разных ласточек, и сов,
И голосистых петухов –
Но вот с тобой, мой друг, признаться,
Не приходилось мне встречаться.
Пожалуйста, мой милый, не робей,
И что-нибудь нам спой, любезный соловей!
На речь ослиную в ответ
Запел восторженно поэт.
И песнь его была полна любви, свободы…
Затихли ветерки, замолкли птичек хоры…
И прослезились неба своды…
Скончал певец. Осёл, уставясь в землю лбом,
Махнул ушами и хвостом,
Сказал: - Поёшь ты важно, очень внятно,
Но песнь твоя мне что-то непонятна…
Берёт сомнение меня,
Уж нет ли в этих песнях непонятных
Каких-нибудь идей превратных?
Поёшь прекрасно ты, и голос звучен твой,
Да надобен надзор, мой милый, над тобой.
Городовой! Свести в участок соловья!
Там разберут, брат, эти песни,
И уж найдут, хоть ты там тресни,
Закон для всех твоих идей.

Избави Бог и нас от этаких судей.

 

ПЕЧОРИН. ПОПУГАЙ, НИЦШЕ И КОТ.

Печорин - псевдоним поэта Сергея Сафонова (1867-1904)

Однажды попугай, пример непостоянства,
Все прежние идеи позабыв,
Набрался где-то ницшеанства,
И вдруг себя – какое окаянство! –
«Сверх-попугаем» возомнил.
В сей раж придя, он удержу не знает,
Не ведает стыда он ни при ком,
И даже статского советника ругает
При всём народе дураком!
Примера нет сему в российском декадансе.
Вот, находясь в подобном трансе,
Наш попугай узрел,
Что нерадением распущенной прислуги –
Открыта в клетке дверца, други!..
Сверх-попугай сейчас пролез в неё – и сел
На самом наивысшем круге.
Закрыв глаза, он несколько минут,
Не боле,
Мечтал на воле,
Что этот скверный мир перевернут
Сверх-попугаи, не иначе.
Одначе,
В том барском доме жил сверх-кот.
И вот,
Томим сверх-скукою, сверх-подлостью, не знаю,
Он подобрался к попугаю,
Вильнул хвостом, прилёг, вильнул опять –
(Читатель, пред тобой здесь истина нагая); -
Сверх-кот на клетку прыг – и хвать
Мечтавшего сверх-попугая!
Дальнейшее зачем вам излагать:
Коты всегда в делах подобных метки.
Но вот что, детки, -
Нравоученье надобно сказать:
«Сверх-попугаем будь, но не сиди сверх-клетки».

 

ОРЕСТ ГОЛОВНИН. ПРИДВОРНЫЙ НАСМОРК.

Орест Головнин - псевдоним Романа Брандта (1853-1920), автора двух сборников басен и одного из первых русских эсперантистов.

Придворный штат у Льва в пещере собрался,
В числе его Медедь, Собака и Лиса.
Медведь заметил: «Воздух здесь не свежий» -
(Там множество валялось тел,
Которых царь, загрызши, не доел).
Лев тотчас же, вскочив, расправился с невежей.
Тогда ко Льву Собака подползла
И стала говорить, хвостом виляя:
« О царь, оплот добра и сокрушитель зла!
Твой суд был справедлив – нелепость-то какая
Медведю в голову пришла!
Остатки царственного пира
Дух сладкий издают, как амбра или мирра».
Взревел звериный царь:
«Презренная ты тварь!
Я не терплю бесстыдной лести!» -
И положил её на месте.
Поуспокоившись потом,
Он подозвал Лису: «Скажи-ка совершенно
Мне откровенно,
Чем пахнет во дворце моём?».
«Прости, о государь, что отвечать не буду
На милостивый твой вопрос –
Схватила я сильнейшую простуду,
Совсем мне заложило нос».

 

ОРЕСТ ГОЛОВНИН. ПЕРЕИМЕНОВАННЫЙ ОСЁЛ.

Осёл у Льва в глашатаях служил.
И был его здоровой голосиной
Весьма доволен царь звериный,
И наградить его решил.
Призвав его, он говорит: «Глашатай!
Твой царь перед тобой в долгу.
Чем наградить примерного слугу?
Проси же милости богатой!».
«Когда твоя щедрота снизошла,
О царь, к холопову усердью и старанью,
Молю я об одном – везде позорной бранью
Меня преследует название осла.
Так повели зверям, всем званиям и классам,
Ослом меня не звать, а Громогласом».
Лев усмехнулся, но тотчас
Насчёт осла издал указ.
И все привыкли, хоть не сразу,
Звать прежнего Осла по царскому указу.
Блаженствовал Осёл – нет, как бишь? – Громоглас.
Но, по полю гуляя раз,
Он видит: Конь Вола чему-то учит,
А Вол глазами только пучит.
И Конь как крикнет: «Ах, ты громоглас!».

 

АЛЕКСАНДР ФРАНК. ХВОСТИК.

Александр Франк - штабной лекарь Николаевской академии в 1858-1882 гг.

Не знаю, как и почему
Зверей владыка, лев могучий,
Велел народу своему
К нему собраться в лес дремучий.
«Кто явится ко мне скорей,
Тот будет мне других милей;
Того по-царски награжу,
А прочих строго накажу!»
Сказал он. А к нему дорога
Трудна, длинна была немного.
Вот звери и пустились в путь.
Сперва пришли, кто познатнее,
За ними те, кто половчее;
А прочие уж как-нибудь…
Верблюды, мулы и коровы,
Бараны, овцы, вол здоровый, –
Полезный всё, но мирный скот
Весь позади других идёт.
Толпа зверей… И шум, и топот, –
Теснятся, лезут все вперёд;
Никто дороги не даёт,
Повсюду давка, свалка, ропот.
Вдруг… поросёнок прибежал.
Визжит, вертит хвостом, хлопочет,
Вперёд скорей пробиться хочет.
Но где тут! тесно! глуп он, мал,
И позади бы всех остался,
Да, к счастью, с тёткой повстречался.
«Mon Dieu! ma tante! совсем беда!
Не знаю, как попасть туда!
Идти со всеми – несподручно,
Там трудно, далеко и скучно;
Пожалуй, можно и устать.
Ma tante! Нельзя похлопотать!».
«Ах, милый мой, я непременно,
Ты сын моей сестры бесценной,
Ступай за мной; сейчас иду;
У льва я кое с кем в ладу:
Мне там знаком кабан, роденька:
Ах, вот и он: Cousin, de grace!
Большая просьба есть до вас!
Нельзя ли нам помочь маленько
Вот этих обогнать скотов?».
«Ma chere cousine! Для вас готов
Avec plaisir! За мной ступайте.
Смотрите же, не отставайте».
И вот кабан в толпу идёт;
Толкает, давит всех, грызёт.
Столкнуться с ним – плохое дело!
Пырнёт клыком – не камень тело!
Попробуй-ка не пропусти,
Да и у льва-то он в чести.
Пройти ему труда не много;
В толпе простор, везде дорога!
Так он легко и без хлопот
Скорёхонько прошёл вперёд;
А вплоть за ним прошла кузина,
С ним, видно, близкая скотина;
И поросёнок впереди!..
Да он-то как вперёд пробрался?
За хвостик тётенькин держался.
Попробуй-ка другой пройти!
Вот, право, как это иной,
Далёко бывший за тобой,
вперёд так скоро поспевает?
Посмотришь: глуп, ленив и мал,
Как поросёнок, замарал
Себя давно, а пролезает!
Знать, тоже хвостик помогает…

 

А.ФРАНК. ИНДЮК

В каком-то обществе пернатых,
Разнокалиберных крылатых,
Случился разговор про птиц,
Известных в государстве лиц.
Конечно, всех критиковали,
(У нас, должно быть, переняли),
Но больше всех терпел индюк.
«Ну что это за птица? Вон из рук!
И посмотреть-то даже жалко!...» -
Подругам говорила галка, -
«Не место индюку в лесу».
«А посмотрите, на носу
Какую он таскает штуку!
А ноги-то его! а рост!
Как неуклюж он! что за хвост!
Уж нам не наложить ли руку, -
прибавил гусь, - на индюка?
Прогнать урода, дурака…».
«Конечно, - подхватила утка, -
Он глуп, как пень, угрюм, сердит:
Собою он нас всех срамит,
А это, господа, не шутка!».
Вот так честили индюка
До самой той поры, пока
Благодаря его супруге,
А может быть, и по заслуге,
Судьба его не возвела
В министры у царя-орла.
Как только принял он портфели,
К нему все птицы налетели!
Кричат, что он умён, красив,
И величав, и не спесив;
Из первых галка подскакала
И комплиментов насказала.
«Пустите, - загорланил гусь –
Ему я первый поклонюсь!».
А утка индюку твердила,
Что бабушка её ходила
На том дворе, где его дед,
Пройдя, оставил как-то след:
Так значит, вовсе не чужая,
Она ему почти родная,
Чуть не племянница! Так вот,
Когда случится оборот,
Какая, значит, сила в чине!
Так было прежде, так и ныне.
Покуда не в чинах Федот,
Позор он всем, дурак, урод.
Его по шее всякий тычет,
Судьба ж Федота возвеличит –
И около него возня!
Рабы все перед ним! родня!

 

ОСЁЛ И ВОЛ.

Автор неизвестен

С работы воротясь дневной
Домой
Сказал ослу рабочий вол:
«Осёл!
За что меня хозяин так не любит, –
Тебя же холит и голубит.
Я день деньской работаю на поле, –
Ты ж в неге, в холе
Стоишь, не ведая труда.
Ты сыт овсом и свежую травою, –
А я соломою гнилою
Не наедаюсь никогда.
Ты сыт, и у тебя на шерсти глянец».
«Эх, вол!
Послушай, что скажу», - сказал осёл, -
«Да я ведь иностранец!»

Случается у нас
Не раз,
Что русские волы
Замучены в работе.
А иностранные ослы
Без дела и в почёте.

 

Н. СТРУЖКИН. ДВЕ ВОРОНЫ

Н. Стружкин - псевдоним Ник. Куколевского

На людной улице, как раз среди дороги,
Вороны две нашли пятак…
И вот они в большой тревоге:
Куда девать его и поступить с ним как?
В банк положить его – украдут наверняк;
Как дважды два – теперь всем ясно,
Что банку грош вверять опасно!
Пустить пятак желая в оборот,
Вороны стали совещаться,
За что бы им теперь приняться,
Чтоб этот капитал побольше дал доход?
- Давай, кума, газету заведём!
Мы б денежки с подписчиков стащили
И с первым номером изданье прекратили.
Теперь в ходу такой приём…
- Ну, что хорошего? Один только скандал,
Трактир открыть – вот это славно.
Ты слышала, один в отставке генерал
И то трактир открыл недавно!
- С трактиром, кумушка, возня…
Зачем себя нам беспокоить?
Послушай лучше ты меня:
Давай театр мы новый строить!..
- Как? Что? Театр? Да ты, кума,
Должно быть, спятила с ума!
Ой, не смущайся мыслью этой –
Оттуда, матушка, уйдёшь совсем раздетой.
Других накормишь, а самой
Чтоб не пришлось идти с сумой!
На что театр, трактир? Везде их встретишь массу…
Не ссудную ль завесть контору или кассу?
Там чрез неделю наш пятак
Глядь – превратился в четвертак!
Не худо лавочку держать с протухшим мясом,
Иль новый клуб создать с каким-нибудь танцклассом!
Вороны каркают свои соображенья;
Как гласные, они пустились обе в пренья
И жарко спорят меж собой…
Но в этот миг – мастеровой
Из-за угла вдруг появился;
Увидевши в снегу пятак,
Схватил его – и с ним в кабак
Бежать на радостях пустился…
Воронам я скажу одно:
О пустяках мечтать не стоит!
Давно людьми уж решено –
В наш век умнее всех – тот, кто кабак откроет!

 

Ф. ЧЕРНИГОВЕЦ. НЕМЕЦ И СОБАКА.

Ф. Черниговец - псевдоним Фёдора Владимировича Вишневского (1838-1915), поэта, переводчика Шопенгауэра и генерал-майора.
По изд.: Живая струна: Сборник стихотворений и куплетов. Изд. 8, вновь испр. и доп. СПб., 1900.

Какой-то немец сердобольный –
В России немцам жизнь легка –
Самоуверенный, самодовольный,
Добыл себе легавого щенка;
Растил его, кормил слегка
И обучал различным штукам
(У немцев страсть врождённая к наукам!).
Щенок играл, учился, рос,
Чуму и шат удачно перенёс
И с виду стал красив и гладок.
Заметив правильный собаки рост,
Хозяин ей решил обрезать хвост –
Таков уже охотничий порядок!
Но немец был и жалостлив, и прост,
И отрубить одним движеньем хвост
Не мог с решимостью рубаки;
И чтобы облегчить страдания собаки,
(Догадлив, нечего сказать!)
Решил ей хвост частями отрезать,
В тех видах, несколько хотя и странных,
Но в высшей степени гуманных –
Что, наконец в теченьи многих дней,
И каждый день страдая только малость,
Привыкнет к боли пёс своей
И оценит хозяйскую он жалость.

Что ж? решено и сделано! И вот,
Чуть только утро настаёт
И серый зимний день забрезжит,
Как немец, пса зажавши между ног,
Ему легонько хвост немецкой бритвой режет,
Под вой щенка, под визг и скрежет…
Но жалости хозяина не мог
Понять неопытный щенок;
На третий день, бояся новой муки,
Он немцу искусал все руки
И был таков, прыгнувши за порог!
Но немцу этакой урок
(Уж такова всегда бездарность!)
Пошёл не в прок,
Он в этом усмотрел одну неблагодарность.