Гераклит. О невероятном
По изд.: "Вестник древней истории". 1992 г. №3.
Перевод с древнегреческого, вступительная статья и комментарии В.Н. Ярхо.
В современных изданиях античных мифографов наряду с сочинениями Палефата (см. ВДИ. 1988. № 3. С. 216—237; № 4. С. 219—233) печатаются еще два, более кратких трактата, посвященных критике традиционных мифов.
Первый из них назван «Опровержение или исцеление от мифов, переданных вопреки природе» (для краткости пользуются названием «О невероятном»), а в качестве автора указан Гераклит — конечно, не знаменитый философ-материалист из Эфеса, живший на рубеже VI—V вв. до н.э. Скорее всего, наш трактат был приписан Гераклиту, составившему в I в. н.э. так называемые «Гомеровские аллегории». Однако дошедшее до нас под именем Гераклита «Опровержение мифов» ни по стилю, ни по задачам не имеет ничего общего с названными выше «аллегориями», сосредоточенными целиком на изложении и толковании мифов, встречающихся в поэмах Гомера.
Между тем в нашем трактате к событиям, упоминаемым у Гомера, можно отнести не более семи глав (II, XI, XIV—XVI, XXXII, XXXIX) из 39, причем ни в одной из них нет, собственно, никакого аллегорического объяснения мифа. Только последняя глава начинается со слов: «О них (т.е. о быках или коровах Гелиоса) я нашел такое иносказание в „Илиаде“». Но и в этой главе изложение достаточно путаное, и само толкование только отдаленно может быть названо иносказанием (см. прим. 43 к гл. XXXIX). Единственная польза, которую можно извлечь из указанной главы, это упоминание эллинистического поэта Арата, жившего в III в. до н.э., — стало быть, наше сочинение надо датировать более поздним временем.
Еще меньше представления имеем мы о составителе второго переводимого здесь сочинения, которое сохранилось в той же рукописи, что и «Опровержение…», без имени автора. Соответственно оно значится в изданиях как Аноним «О невероятном» и по содержанию представляет собой весьма пеструю смесь. Для его хронологии достаточную опору дает сходство в толковании суда Париса (гл. X) с объяснением, содержавшимся впервые у византийского автора Иоанна Малалы (491—578 гг.). Стало быть, компиляцию безымянного сочинения «О невероятном» надо отнести во всяком случае к византийскому времени.
Уже первое знакомство с сочинением Гераклита неизбежно приводит нас к его сравнению с трактатом Палефата — впрочем, значительно более обширным. У Гераклита изложению мифа редко посвящается больше двух-трех строчек, вводимых традиционными «говорят», «передают», «рассказывают», «сообщают». В нескольких случаях вводная формула совсем отсутствует (XI, XVII, XIX, XXII, XXIV, XXVII, XXXII), один раз (XXXIII) составитель отсылает к собственному изложению. Отсутствует обычно и формула опровержения; только несколько раз она содержится в краткой фразе: «Это неправда» (V, ср. XVIII), или: «Что является невозможным» (IV), или: «Кто может поверить, что…» (XIX). Гораздо чаще автор, минуя опровержение, переходит к констатации: «Дело же обстоит так» (I) или «Надо думать, однако, что…» (VIII, XI), или «Представляется, однако, вероятным…» (XIII, XVIII), или «Однако справедливо будет сказать…» (XXIII), или «Однако более вероятно следующее» (XXVI) и т.п. Еще чаще объяснение вводится элементарным противопоставлением: «А был он… была она… (подразумевается: «на самом деле») тем-то…»
Что касается содержания рассказов Гераклита, то 18 раз мы имеем в них дело с теми же персонажами, что и у Палефата, но только в четырех случаях их объяснения совпадают: возникновение мифа о кентаврах (V, Палефат I), соединение Пасифаи с любовником по имени Тавр (VII, Палефат II), превращение Аталанты и ее спутника во львов (XII, Палефат XIII), имя воспитателя Фрикса и Геллы (XXIV, Палефат, XXX). К этому еще можно прибавить краткое изложение мифа о Фаэтоне (XXII), также данного без объяснения, как у Палефата (LII).
Гораздо чаще Гераклит предлагает свои толкования. Не противники Кадма рассеялись по разным странам (Палефат III), а, напротив, Кадм собрал рассеянных по фиванской земле ее насельников, которые, оказавшись вместе, стали враждовать между собой и почти совсем истребили друг друга (Гераклит XIX). Форкиды — три слепые женщины, пользовавшиеся одним поводырем (XIII), Гидра и Кербер представлялись многоглавыми, так как были окружены множеством детенышей (XVIII, XXXIII). Медуза, Скилла, Гарпии — гетеры (I, II, VIII); это же касается Кирки и Сирен (XIV, XVI), у Палефата не упоминаемых. Химера — вероломная женщина, имевшая братьев по имени Лев и Дракон (XV). Точно так же Драконом звали человека, который заботами о своем саде скопил много золота, а затем был пленен прекрасными женщинами, заставившими его сторожить их собственный сад (XX), — так объясняет Гераклит миф о золотых яблоках Гесперид.
Вообще, «филологическим» способом (см. ВДИ, 1988. № 3. С. 220 сл.) Гераклит пользуется, пожалуй, не реже, чем Палефат. При взгляде на Медузу, бывшую прекрасной гетерой, люди словно бы превращались в камень. Ведь и мы говорим: «Взглянув на нее, окаменел» (I). Персей отличался искусством быстрого бега и о нем стали говорить, что к ногам его прилажены крылья, — ведь и мы говорим о быстро бегущем человеке, что он «летит» (IX). Если кто-нибудь возвращается из опасного путешествия, мы часто говорим, что он «спасся от Аида», — отсюда и миф о Геракле и Орфее, якобы вернувшихся с того света (XXI). Калипсо не могла сделать смертного Одиссея бессмертным, — просто она всячески его ублажала, так что он почувствовал себя «среди богов», — ведь и мы так говорим о себе, возвращаясь с великолепного пира (XXXII). Атлант не мог держать на себе небосвод, а был мудрым астрономом, — вот и стали говорить, что «он в себе самом несет космос» (IV). Быков Ээта назвали огнедышащими из-за их свирепости (XVII), лошадей Диомеда — людоедами из-за их дикости (XXXI). Аналогичные объяснения — в гл. XXIV—XXVIII и XXXVII.
Сходство толкований у Гераклита и Палефата в одних случаях и расхождение — в других можно, вероятно, объяснить тем, что первоначально в сочинении Палефата имелось несколько толкований одного и того же мифа. При сведении пяти книг Палефата в одну античный редактор объединил под его именем относительно единообразные толкования, а Гераклит мог еще выбирать из более обширного репертуара.
Что сначала собрание Гераклита было достаточно цельным, хоть и кратким сочинением, видно, помимо единой манеры изложения, из скреп между главами. Миф о Тиресии (VI) Гераклит не растолковывает, а отсылает к объяснению мифа о Кенее, т.е. к гл. III. Говоря о Кербере (XXXIII), он вспоминает о Скилле (XVIII). Одиссей так же одолел Кирку (XVI), как Беллерофонт — Химеру (XV).
Второй из переводимых здесь трактатов «О невероятном» представляет собой достаточно пеструю компиляцию. В духе Палеофата излагается история о возведении троянских стен (IV), о Химере (VIII), отчасти о Кербере (V), о сражении Геракла с Ахелоем (VI) и о Пасифае (VII). В других случаях используются толкования из Псевдо-Лукианова сочинения «Об астрологии» (гл. XIII—XV, XIX, XVIII — в последнем случае объяснение столь краткое, что без оригинала в нем и понять ничего невозможно). В гл. XI и XVII цитируются достаточно различные по методу объяснения мифа высказывания авторов II—III в. Метафизическое толкование очевидно в гл. XX и IX — в последней изложение довольно путаное. Вместе с этим в собрание оказались включенными главы, не имеющие отношения ни к мифам, ни к их толкованию: о древнейших народах на земле (I), о семи чудесах света (II), о реформе Солона (XXIII) и, наконец, о солекизме, который объясняется в духе античных этимологий (XXII).
Судьба двух переводимых здесь трактатов сложилась в византийское время не слишком благоприятно. Их текст дошел в единственной рукописи, написанной в 1314 г. неким Феофилактом Сапонопулосом и хранящейся в Ватикане (cod. Vatic. gr. 305). Впервые они были изданы ватиканским профессором Леоном Аллачи в 1641 г.1; тридцать лет спустя их переиздал вместе с Палефатом Т. Гейл2, в конце XVIII в., уже отдельно, в Германии — Л. Тойхер3. Затем они вошли в известное собрание греческих мифографов А. Вестерманна4 и, наконец, снова вместе с сочинениями Палефата в издание Н. Фесты в тойбнеровской серии греческих мифографов5. С этого издания и сделан публикуемый ниже первый русский перевод.6
***
I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII XIII XIV XV XVI XVII XVIII XIX XX XXI XXII XXIII XXIV XXV XXVI XXVII XXVIII XXIX XXX XXXI XXXII XXIII XXXIV XXXV XXXVI XXXVII XXXVIII XXXIX
I. О МЕДУЗЕ
Говорят, что она превращает в камень тех, кто на нее взглянул, и что из нее вышел крылатый конь, когда Персей отрубил ей голову2. Дело же обстоит так. Медуза была красивой гетерой, так что взглянувший на нее был сражен и как бы превращался в камень. Ведь и мы говорим: «Взглянув на нее, окаменел». Когда же явился Персей, она в него влюбилась, проела свое состояние и молодость свою погубила. Погубив свою молодость и состояние, она, состарившись, стала похожа на старую лошадь. Ведь цвет молодости всему голова, а его-то и отнял Персей.
Про нее говорят, что она поедала проплывавших близ нее. А жила она на острове, была красивой гетерой и имела при себе прожорливых и псообразных параситов, вместе с которыми она поедала чужеземцев, в том числе и спутников Одиссея. Его же самого как человека разумного одолеть не смогла.
III. О КЕНЕЕ
Говорят, что он сначала родился женщиной, а затем Посидон сделал его неуязвимым перед лицом меди и железа4. Был же он в юности любимцем Посидона, а, превратившись в мужчину, исполнился огромной отваги, так что никто не мог его одолеть, ни смягчить дарами из меди и железа: ведь золото и серебро тогда еще не были открыты.
О нем передают, будто он держал на плечах небо, что является невозможным как по отношению к небу, так и к нему самому. А был он мудрым человеком и первым разведал то, что касается науки о звездах, предсказывая бури, и перемены <ветров, и восход> звезд и закаты — вот про него и сочинили, что он в себе самом несет космос.
Говорят, что в окрестностях Пелиона и Фолои жили существа с двойной природой: выше пояса это были мужчины, а в нижней половине — кони. Но это неправда. Ведь если бы две различные природы сошлись в одной, невозможно было бы им ни порождать потомство, ни кормиться. Но когда искусство верховой езды было еще неизвестно и люди, первыми севшие на лошадей, помчались разбойничать на равнине, то тем, кто их первыми увидел с большого расстояния, они внушили представление, будто возникли из двух природных начал.
VI. О ТИРЕСИИ
Говорят, что он был причастен и к мужской, и к женской природе7, — на том основании, о котором мы написали при Кенее.
Про нее говорят, что она влюбилась в быка, — однако не в того, как многие полагают, который живет в стаде (смешно, чтоб царица возжелала необычного совокупления), а в одного из местных людей, имя которому было Тавр (Бык). Воспользовавшись Дедалом в качестве посредника в своей страсти9 и забеременев, она родила <сына>, похожего на Тавра; многие звали его сыном Миноса, а похож он был на Тавра. Из сложения двух имен он и был прозван Минотавром (Быком Миноса).
Про них миф передает, что эти крылатые женщины похищали еду у Финея. Надо думать, однако, что это были гетеры, которые проедали добро Финея, оставляли его нуждающимся в необходимой пище, а сами удалялись прочь; когда же ему удавалось раздобыть что-нибудь, они появлялись, чтобы это съесть и тотчас снова удалиться, как это привычно делать гетерам.
IX. О ПЕРСЕЕ
Рассказывают, что Гермес дал ему крылатые сандалии11, — ведь Гермес был покровителем бега в том гимнасии, где отличался Персей. Поэтому зрители, восхищаясь его быстротой, говорили, что к ногам у него прилажены крылья, подобно тому как и мы говорим о быстро бегущем, что он «летит».
Сообщают, что он был прорицателем, жившим в море. А жил он на острове и всегда показывал проплывающим мимо, как следует вести корабль, и предсказывал, что может случиться13.
Надо думать, что он вел жизнь в одиночестве, не ведая законов, и полагался только на силу; из чувств ему было дано только одно — зрение, с рассуждением же он ничуть не считался. Его одолел хитрый Одиссей.
XII. ОБ АТАЛАНТЕ, ДОЧЕРИ СХЕНЕЯ, И ГИППОМЕНЕ15
Говорят, что они, находясь в пещере, превратились во львов; при этом основываются на заключении такого рода. В полдень они, желая находиться вместе, вошли в какую-то пещеру, и львы, случайно там оказавшиеся, съели их. Когда же потом львы вышли из пещеры, а люди не появлялись, их спутники решили, что Аталанта и Гиппомен изменили свой облик.
Допускают мысль, что они пользуются всегда одним глазом, передавая его по необходимости одна другой. Представляется, однако, вероятным, что три ослепшие женщины пользовались в пути одним поводырем. [Имена их были Пефредо, Энио, Персо, и они сторожили золотые яблоки].
Про них придумывают, что они — двойной природы: бедра, как у птиц, а остальное тело — женское, и при том они губят тех, кто проплывает мимо них. А были они гетерами, отличались игрой на музыкальных инструментах и сладостным голосом, собой прекрасны, так что приходившие к ним проедали свое состояние. А что у них птичьи ноги, говорили потому, что они быстро покидали тех, кто спустил имущество.
Описывая ее, Гомер говорит: спереди лев, дракон позади, коза посредине.
Истина, вероятно, в следующем. Женщина, владевшая этой местностью, имела в услужении двух братьев по имени Лев и Дракон. А была она вероломна и убивала чужеземцев; уничтожил ее Беллерофонт.
Миф передает, что она с помощью питья лишала людей человеческого облика. А была она гетера и сперва очаровывала гостей, а также всяческими услугами завоевывала их расположение. Когда же ими овладевала страсть и они безрассудно устремлялись к наслаждениям, она управляла их желаниями. Однако ее также одолел Одиссей.
Разве можно представить себе, чтобы смертное существо выдыхало огонь, который для всех губителен? Были же эти быки дикими и свирепыми, и тех, на кого взглянули, жестоко уничтожали. Наступавшая от них быстрая смерть и была уподоблена огню.
Рассказывают, что она была многоголовым зверем, что не соответствует действительности. Представляется, однако, вероятным, что у нее было множество детенышей, которые находились при ней и вместе с матерью помогали губить тех, кто приближался к ней.
Кто может поверить, что из зубов дракона, посеянных Кадмом, родились вооруженные люди? На самом деле Кадм, владевший этой областью, убил дракона, который превратил место в пустыню, и людей, живших в рассеянии, собрал вместе. Они, будучи вооружены и звероподобны нравом, тотчас начали враждовать друг с другом и все погибли, кроме нескольких человек.
Говорят, что дракон сторожит золотые яблоки Гесперид. На самом деле, был человек по имени Дракон, который заботами о своем саде скопил много золота. За ним начали охотиться прекрасные женщины и, покорив его душу любовными желаниями, впредь сделали его своим слугой и сторожем сада.
XXI. О ТОМ, ЧТО В АИДЕ
Говорят, что Геракл, сойдя <в Аид>, вернулся на Землю, ведя за собой Кербера, и таким же образом Орфей вывел свою супругу Евридику25. Истина же состоит в том, что когда кто-нибудь оставался жив, вернувшись из далекого путешествия или избавившись от чрезвычайной опасности, говорили, что он спасся от Аида. Почему еще и теперь про людей, уцелевших после тяжелых испытаний, опасных походов и губительных болезней, мы говорим, что они спаслись от Аида.
Будучи сыном Гелиоса, он захотел взойти на отцовскую колесницу и править ею. Но так как он делал это неумело и начал губить людей жаром, то Зевс метнул в него молнию…
Говорят, что он может сдвигать скалы и деревья и увлекать зверей и птиц. Однако справедливо будет сказать, что людям, находившимся в звероподобном состоянии и не знавшим ни нравственности, ни законов, он внушил богобоязнь и призвал их, подобных камням и деревьям, к благочестию, — очаровав их словами, он заслужил такую славу.
Когда Гелла и Фрикс бежали от злодейского замысла своей мачехи Ино, их воспитатель, имя которому было Баран, в бурю бежал вместе с ними на маленьком суденышке. И случилось так, что Гелла упала в море (почему оно и прозвано Геллеспонтом), а Фрикс спасся и возбудил к себе желание в Ээте. Баран же этому мешал и пытался сохранить Фрикса в невинности, — тогда с Барана содрали кожу и прибили ее (к дереву); золотой же она была названа из-за величайшей верности Барана детям.
XXV. О ПАНАХ И САТИРАХ
…находясь в горах вдалеке от женщин, если появлялась какая-нибудь женщина, совместно ею пользовались. [Из-за пренебрежения сатиров омовениями и происходящего от этого зловония считалось, что они покрыты козьим мехом и ходят на козьих ногах. И они любимы Дионисом из-за того, что занимаются возделыванием винограда]29. И теперь еще по отношению к множеству женщин говорим: «Пан напал на них».
XXVI. ОБ АСКЛЕПИИ
Говорят, что он был поражен молнией30. Однако более вероятно следующее: занявшись врачеванием и высоко вознесясь, он погиб, обожженный пламенем. Поэтому из-за ожога говорят, что он был сражен молнией.
XXVII. О ШАПКЕ АИДА
Насчет того, что надевший шапку Аида, подобно Персею, становился невидимым31. Ведь шапка Аида — это предел, достигнув которого умерший становится невидимым.
Говорят, что Борей похитил Орифию. А был он царем тех мест.
Такое же объяснение и толкование касается истории о Зевсе и Ганимеде. Будучи царем, Зевс похищает Ганимеда, а люди говорят, что он обернулся орлом, потому что это могучая птица. Тот же способ касается Эос и Тифона, Анхиса и Афродиты.
Говорят, что он становился то водой, то огнем, — ясно, что честным людям он являлся водой, а дурным — по их заслугам — мстителем. Отсюда и распространили про него такую молву.
Говорят, что псу Кефала было даровано хватать зверя, какого бы он ни увидел, а Тевмесской лисе — никем не быть схваченной. Итак, когда пес преследовал лису, Зевс превратил обоих в камень, чтобы оправдалось предназначенное им. Возник же такой вымысел, вероятно, оттого, что оба были застигнуты <превращением> во время преследования.
Говорят, что они были людоедами, на самом же деле — дикими и бродячими. Никто не мог запрячь их в повозку, а Геракл их обуздал.
Бессмысленно было ей обещать, что она сделает бессмертным Одиссея, от природы смертного, но она могла доставить ему беззаботность и великолепие благодаря пище и наслаждению жизнью. Поэтому и мы, когда где-нибудь пируем и нас великолепно угощают, говорим, что мы были среди богов.
XXXIII. О КЕРБЕРЕ
Это, пожалуй, то же самое, что история про гидру, ибо у Кербера было два щенка, которые всегда ходили вместе с отцом, и он казался трехголовым.
Рассказывают, что когда Зевс с ней соединился, Гера превратила ее в зверя, и что, когда она безумствует, то вынимает глаза и кладет их в чашку, питается мясом и ест людей. Было же, наверное, так. Так как Ламия была хороша собой, то царивший Зевс с ней соединился, а Гера, похитив ее, вырвала у нее глаза и забросила их в горы. Вследствие этого Ламия жила, бедствуя и нигде не находя помощи. Поэтому, когда она скиталась в одиночестве, немытая и неухоженная, можно было принять ее за зверя.
XXXV. О ПРОКНЕ, ФИЛОМЕЛЕ И ТЕРЕЕ38
Рассказывают, что все они стали птицами: Прокна — ласточкой, Филомела — соловьем, Терей — удодом. А было это, наверное, так. Убив Итиса и разрушив дом, сестры сели на какое-то суденышко и пустились в бегство. Терей, бросившись их преследовать и не сумев захватить, покончил с собой. Больше они не появлялись, и поэтому люди из-за их внезапного исчезновения сказали, что все трое превратились в птиц.
Про них говорят, что они из людей стали тополями. Конечно, не так, но в отчаянии от гибели брата они бросились в Эридан. Поэтому искавшие их, когда дошли до реки, девушек не обнаружили, а увидели три тополя и решили, что Гелиады превратились в деревья. [Имена их — Феба, Лампето, Эгла.]
XXXVII. О ПАНОПТЕ ВСЕВИДЯЩЕМ40
Про него придумали, что, желая все слышать и видеть, он имел глаза по всему телу. Поэтому и теперь подобных людей мы называем всевидящими.
Говорят, что когда он спал, Селена, влюбившись в него, спустилась с неба и соединилась с ним. Вероятно, пастух Эндимион еще не знал женщины, а страстно желавшая его женщина <…>. Когда же кто-то спросил Эндимиона42, кто это была, он сказал: «Селена».
О них я нашел такое иносказание в «Илиаде». В старину людям не разрешалось приносить в жертву богам рабочих быков. Об этом говорит Арат44, это ясно и из самой поэмы. Здесь Гекаба говорит Афине:
Широколобую в жертву тебе годовалую телку
Я принесу, под ярмом не бывавшую в жизни ни разу.
Но не только это, но быками Гелиоса называли тех, кто предназначен обрабатывать землю и кормить нас. Спутники же Одиссея, приготовив еду не из быков Гелиоса, а из рабочих быков,
Гибель судьбе вопреки на себя навлекают безумством.
Конец сочинения Гераклита «О невероятном».
Примечания:
1. В примечаниях к этому и следующему трактатам не повторяются традиционные версии мифа, изложенные в комментариях к Палефату, на которые даются соответствующие ссылки.
2. Взгляд Горгон смертелен для людей: Эсхил. Пром. 798—800; Аполлодор. II. 4. 2—3. Появление Пегаса из головы Медузы: Гесиод. Теог. 280 сл.; Овидий. Метаморфозы. IV. 779—786.
3. Ср. Палефат, прим. 39.
4. Превращение Кенея из женщины в мужчину — поздняя, вероятно, эллинистическая версия. Ср.: Овидий. Метаморфозы, XII. 470—476; Аполлодор. Эпитома. I. 22. См. также: Палефат, гл. X и прим. 20.
5. Традиционная версия: Гесиод. Теог. 517—519. По другим вариантам, Атлант держит на себе столб (Эсхил. Пром. 347—350) или столбы (Гом. Од. I. 52—54), подпирающие небо. Евстафий в комментариях к «Одиссее» (1390, 16 слл.) передает, что Атлант, живя в Ливии, умел предвидеть и предсказывать будущее по движению звезд; далее воспроизводится прямо противоположное мнение Дионисия Периегета, согласно которому на горе Атланте в Ливии стоит высокая бронзовая колонна, вздымающаяся к небу.
6. См. Палефат, гл. I и прим.
7. По версии, изложенной в поздних источниках, Тиресий был превращен в женщину за то, что ударил палкой спаривающихся змей. Мужскую природу он вернул себе только семь лет спустя, когда снова застал змей в таком же положении и ударил их, — см. Аполлодор. III. 6. 7, со ссылкой на Гесиода.
8. См. Палефат, гл. II и прим.
9. Роль Дедала в изложении Гераклита непонятна, и посредничество его совершенно не нужно, коль скоро речь идет о связи с нормальным мужчиной, а не с быком.
10. Ср. Палефат, гл. XXII и прим.
11. О крылатых сандалиях, подаренных Персею Гермесом, см. Аполлодор. II. 4. 2.
12. Ср. Палефат, гл. XXVII и прим.
13. Вероятно, надо добавить: « …если не последуют его советам».
14. Встреча Одиссея с Киклопом впервые описана в «Одиссее» (IX. 105—542),
15. См. Палефат, гл. XIII и прим.
16. Ср. Палефат, гл. XXXI и прим. 65. Последнюю фразу Феста заключил в квадратные скобки, так как перечисление персонажей по именам не в стиле Гераклита (см. то же самое в гл. XXXVI). К тому же сторожами золотых яблок никто Форкид не считал, и в дополнении, попавшем в текст из примечания на полях, их, по-видимому, приравняли к сторожившему сад Гесперид Дракону, который был сыном Форкиса. См. Гесиод. Теог. 333—335.
17. О Сиренах см. Гомер. Од. XII. 39—46, 181—191.
18. Ср. Палефат, гл. XXVIII и прим.
19. О Кирке см. Гомер. Од. X. 233—243, 316—347.
20. Имеются в виду огнедышащие быки, которых должен был в качестве испытания запрячь в ярмо Ясон, — см. Аполл. Родос. III. 407—412, 1284—1320; Овид. Метаморфозы. VII. 104—119.
21. Ср. Палефат, гл. XXXVIII и прим. 76.
22. Ср. Палефат, гл. III и прим. 9.
23. Ср. Палефат, гл. XVIII и прим. 34.
24. См. Палефат, прим. 80.
25. О нисхождении Орфея в Аид за Евридикой см.: Вергилий. Георг. IV 467—487; Гораций. Оды. III. 11. 13—20; Овидий. Метаморфозы. X. 13—57.
26. Ср. Палефат, гл. LII и прим. 104.
27. Ср. Палефат, гл. XXXIII и прим. 73.
28. См. Палефат, гл. XXX и прим. 59—62.
29. Разъяснение, в котором смешаны Пан и сатиры, попало в текст рукописи, скорее всего, из приписки, сделанной на полях ее прототипа.
30. Ср.: Пиндар. Пиф. III. 54—58; Аполлодор. III. 10. 4.
31. Шапкой Аида пользуется в «Илиаде» (V. 844 сл.) Афина. Применительно к Персею см. Палефат, прим. 65.
32. В этой главе достаточно искусственно соединено несколько мифов. О похищении Бореем афинской царевны Орифии см.: Платон. Федр. 229 de; Аполл. Родос. I. 212—218; Овид. Метаморфозы. VI. 683—710. Ганимеда как любимца Зевса упоминают уже Ил. XX. 232—235 и Еврип. Троянки. 819—824, 845 сл.; однако похищение его Зевсом в облике орла является, скорее всего, эллинистической версией, см.: Палат. Антол. XII. 64, 65; Овид. Метаморфозы. X. 155—161; о любви Тифона и Эос см.: Еврип. Троянки. 847—857. Что же касается любви Афродиты к Анхису, то здесь не было никакого похищения, а богиня сама явилась к Анхису, пасшему свои стада в окрестностях г. Иды, — см. гомеровский гимн к Афродите.
33. Миф о Протее — морском старце, способном принимать обличья льва, пантеры, воды, огня, — «Одиссея». IV. 413—418, 456—458. Образ Протея подвергался уже в классические времена аллегорическим толкованиям, но морализующее объяснение мифа, приводимое у Гераклита, принадлежит, по-видимому, ему самому.
34. Подробнее об обстоятельствах, при которых пес Кефала гнался за Тевмесской лисой, см. Аполлодор. II. 4. 7. См. также Палефат, прим. 14; Антонин Либерал. XLI; согласно Эратосфену (Созвездия, 33), Зевс превратил в камень только лису, а пса — в созвездие.
35. Ср. Палефат, гл. VII и прим.
36. Пребывание Одиссея у Калипсо описано в «Одиссее» (V. 55—269). Ее обещание даровать ему бессмертие: V. 208 сл.; VII. 256 сл.
37. В схолиях к Аристофану («Осы», 1035; «Мир», 758) и у Диодора Сицилийского (ХХ. 41. 3—6) излагается история о том, как Ламия, дочь Бела и Ливии, возбудила к себе любовь Зевса, вследствие чего Гера из ревности лишила ее разума, и Ламия умертвила собственных детей. От отчаяния она потеряла свою красоту и стала похищать и губить чужих детей. Источник этого рассказа, скорее всего, Дурид, на «Ливийскую историю» которого есть ссылка в схолиях к «Осам». О способности Ламии вынимать глаза из глазниц пишет Плутарх («О любознательности», гл. 2).
38. По наиболее распространенной версии мифа, фракийский царь Терей получил в жены афинскую царевну Прокну. Отправившись по ее просьбе в Афины, чтобы привезти на свидание с Прокной ее сестру Филомелу, он на обратном пути изнасиловал девушку и вырезал у нее язык, чтобы скрыть свое преступление. Однако Филомела сумела сообщить сестре о происшедшем с помощью рисунка, вытканного на полотне. Сестры убили Итиса, единственного сына Терея и Прокны, и подали его на обед отцу. Обнаружив преступление, Терей в ярости бросился на сестер, но боги превратили всех трех в птиц: Терея — в удода, Прокну — в соловья, Филомелу — в ласточку, См.: Овид. Метаморфозы. VI. 426—674; Павс. I. 41. 8; X. 4. 8 сл.; Аполлодор. III. 14. 8. В других источниках (в том числе у многих римских поэтов) в соловья превращается Филомела, в ласточку — Прокна. Попытка рационального толкования мифа — у Павсания (I. 5. 4).
39. Гелиады — сестры Фаэтона, низвергнутого Зевсом в р. Эридан (По). Оплакивая брата, они превратились в тополя, их слезы — в янтарь. См.: Овид. Метаморфозы. II. 340—366.
40. Панопт — прозвище стоглазого Аргоса, приставленного Герой следить за Ио, чтобы к ней не приблизился Зевс (Овид. Метаморфозы. I. 624—629).
41. Богиня Луны Селена, влюбившись в прекрасного юношу Эндимиона (пастуха или охотника), однажды оставила свою колесницу, чтобы посетить его в отдаленной пещере, — см.: Аполл. Родос. IV. 57 сл.; Катулл. 66. 5 сл.; Аполлодор. I. 7. 5.
42. Когда кто-то спросил… — переведено по предложению Фесты ἐρωτηθεὶς δὲ вместо ркп. ἐρωτηθεῖσα «спрошенная», ибо в этом случае дальше бы стояло не παρά τινος («кем-то»), а παρ᾿αὐτοῦ («им самим», т.е. Эндимионом).
43. Достаточно путаное изложение. Во-первых, о священном стаде Гелиоса речь идет не в «Илиаде», а в «Одиссее» (XII. 340—365), и притом, не о быках, а о коровах. Во-вторых, для подкрепления своего толкования автор приводит цитату из «Илиады» (VI. 308 сл.), где имеются в виду как раз телки. В-третьих, использованная в качестве вывода цитата из «Одиссеи» (I. 34) относится не к спутникам Одиссея, а к Эгисфу, хотя сходная формула есть в «Одиссее» применительно к товарищам Одиссея (I. 7).
44. Арат. Явления. 132.
- 1. Excerpta varia Graecorum sophistarum ac rhetorum… / Ed. L. Allatius. Romae, 1641.
- 2. Gale Th. Opera mythologica ethica et physica Graeca et Latina. Cantabrigiae, 1671 (Amstelodami, 1688).
- 3. Teucher L.H. Heracliti et anonymi de incredibilibus libri Graeci. Lemgov, 1796.
- 4. Westermann A. Mythographi Graeci. Brunsvigae, 1843.
- 5. Mythographi Graeci. III. 2 / Ed. N. Festa. Lipsiae, 1902.
- 6. В.Н. Ярхо. Вступительная статья.