Карло Гоцци. Зеленая Птичка

Перевод Михаила Лозинского

Философическая сказка для театра в пяти действиях 

Действующие лица

«Зеленая Птичка» является продолжением «Любви к трем Апельсинам». Потому главные действующие лица обеих фьяб совпадают с той поправкой, что по времени действия обе пьесы разделены двадцатью годами. За этот период престарелый король Треф умер, принц Тарталья стал королем воображаемой страны, называемой здесь Монтеротондо (дословно «круглая гора»). Новым персонажем является не выступавшая в «Любви к трем Апельсинам» мать Тартальи Тартальона, обозначенная как «престарелая королева Тароков» (Тароки, как сказано в примечании к «Любви к трем Апельсинам», – пятая масть в итальянской колоде карт, используемая только для игры в Тарок). Некоторые персонажи изменили свой характер и положение. Так, Труффальдино из положительного персонажа – королевского повара – стал отрицательным персонажем – колбасником, а Смеральдина из отрицательного персонажа – злой арапки – стала положительным персонажем, доброй женой Труффальдино. Бригелла, который был только придворным интриганом, стал поэтом и прорицателем, влюбленным в королеву Тартальону. Отметим новые персонажи – Зеленую Птичку, под обличием которой скрывается король вымышленной страны Террадомбры (дословно «тенистой земли»), и Кальмона, царя изваяний.​

• Тарталья – король Монтеротондо.
• Тартальона – престарелая королева Тароков, его мать.
• Нинетта – жена Тартальи.
• Ренцо, Барбарина – близнецы, ее дети.
• Помпея – статуя, возлюбленная Ренцо.
• Кальмон – античная назидательная статуя, царь Изваяний.
• Бригелла – поэт и прорицатель, притворно влюбленный в Тартальону.
• Труффальдино – колбасник.
• Смеральдина – его жена.
• Панталоне – министр Тартальи.
• Зеленая Птичка – король Террадомбры, влюбленный в Барбарину.
• Яблоки, поющие.
• Золотая вода, звучащая и пляшущая.
• Статуя из Тревизо.
• Риоба с маврами – статуи с Кампо деи Мори в Венеции.
• Голос Серпентины, феи.
• Каппелло, Чиголотти – уличные рассказчики, статуи.
• Слуги, стража и разные звери.

Действие происходит частью в вымышленном городе Монтеротондо, частью – в саду Серпентины, частью – у холма Людоеда и в других местах, соответствующих природе сказочного представления. 

 

Действие первое

Улица в городе Монтеротондо. 

Явление I

Бригелла в виде карикатурного прорицателя. Панталоне, позади, слушает со вниманием. 

Бригелла
(в сторону, с воодушевлением) 

О солнце, образ вещий
Людской судьбы неверной,
Ты с высоты безмерной
Ужасные изобличаешь вещи!

Панталоне
(в сторону) 

Этот поэт сводит меня с ума. Он говорит, точно картины пишет, а стихи он сочиняет – ну прямо для свадебных подношений.

Бригелла
(как раньше) 

О бедная Тароков королева!
Тарталья, взысканный судьбиной!
О Ренцо с Барбариной!
Сей плод рожден от рокового древа!

Панталоне
(в сторону) 

Ого! Заехал в царскую кровь Монтеротондо. Королева Тароков бедная? Да, сударь, и поделом. Эта старая карга, с тех пор как уехал ее сын, король Тарталья, только и занимается тиранством, а он не заслуживает счастья, раз оставил управление на целых восемнадцать лет в руках у этой ведьмы. Хоть бы она умерла тогда, на свадьбе сына, когда у нее была рожа на ногах. Но не понимаю. «О Ренцо с Барбариной! Сей плод рожден от рокового древа!»

Бригелла
(как раньше) 

Владыка Треф, отшедший дух державный,
Незримый нашим взорам!
Сколь громким делом, сколь великим вздором
Прославится Монтеротондо славный!

Панталоне
(как раньше) 

Еще прославится? Разве мало того, что на наших глазах апельсины становились женщинами, женщины становились голубками, голубки становились блаженной памяти королевами?

Бригелла
(как раньше) 

Тарталья, ты снова
Вернешься в столицу,
Нинетта здорова
И кинет темницу,
И возродится, в бедствиях не сгинув,
Державное потомство Апельсинов[2]

Панталоне
(в сторону) 

Что-то не то, приходится стоять, разиня рот, и слушать его, как дураку. Этот малый в прорицании будет раз в шесть посильнее, чем альманах[3]. «Тарталья, ты снова вернешься в столицу»? Само собой, это король Тарталья, который ушел на войну с мятежниками и которого нет уже около девятнадцати лет; и он будет здесь нынче вечером, само собой. «Нинетта здорова»? Нет уж, здесь я ее не увижу. Королева Нинетта погребена заживо тому восемнадцать лет, под отверстием сточной ямы, по злобе этой старой мегеры, королевы, и это я видел собственными глазами. И представить себе, что она не сгнила и не рассыпалась в порошок? «Не сгинуло потомство Апельсинов»? Сгинуло, хоть и трудно это переварить. Мне кажется, будто и сейчас еще та роковая минута, когда бедная покойная королева Нинетта, прежде чем быть погребенной заживо под отверстием сточной ямы, родила этих двух близнецов, мальчика и девочку, апельсинчика и розу по красоте. У меня, которому эта старая карга, их бабка, приказала их зарезать, душа болит, душа болит молчать; и мне кажется, что я все еще вижу это черное дело, как положили в колыбель, вместо близнецов, двух уродливых щенят, которых родила придворная костюмерша; а потом бабка написала королю это донесение, это обвинение, эту несправедливость, вызвавшую столько ужасных распоряжений, которые будут вспоминать у очага, как сказку. Правда, у меня не хватило духу зарезать этих крошек, и я, как сегодня помню, сделал из них сверток, взяв двадцать четыре локтя венецианской клеенки, отличной, которую продают у Трагетто дель Бузо, и, с возможной тщательностью устроив их, чтобы предохранить от сырости, бросил этот драгоценный пакет в реку, а бабке их отнес два козлячьих сердца, как делают хорошие министры в подобных случаях. За восемнадцать лет, даже если они не захлебнулись или не погибли от голода, они должны были умереть, оттого что не могли расти, потому что я их плотно зашил крепкой бечевкой. Дорогой синьор астролог, вы прекрасный поэт, но вы не имитатор, не прикидывайтесь, будто умеете говорить по-тоскански; ваши – дела, а не слова; и небо умеет наделять людей великими талантами, и эти люди умеют тоже говорить такой вздор, что им смеются в физиономию. Нет, крышка, потомство Апельсинов угасло.

Бригелла
(касаясь руками лба, как раньше) 

Когда от страшных Яблок, распевающих,
От Золотой воды, со звоном пляшущей,
От королей пернатых, рассуждающих,
Тебе на помощь, Тартальона,
Волшебных сил не снидет оборона,
Ты станешь жертвой статуй разных,
Текучих, твердых и парообразных;
Ты сядешь разом в грязное болото
И будешь звать напрасно
Бригеллу, мудреца и звездочета.

(Приходит в себя.) 

Но ах, убывает небесное вдохновение; я становлюсь дураком, как все прочие люди. Мной овладевает знакомая томность в легких, я чувствую приближение обычного обморока. Я вижу поблизости колбасную. Излечим похлебкой за два сольдо изнеможение, в которое повергает божественное пламя, поэтический пыл. (Уходит.) 

Панталоне

Разрази меня гром, что за чудесные стихи! Я в них не понял ни черта; ну, может ли быть что-нибудь божественнее? Яблоки распевающие, воды пляшущие, текучие, твердые и парообразные… Как хотите, а что-нибудь великое да случится у нас при дворе. Я видал столько невозможных вещей, что сомневаюсь во всем и сделался философом-пирронианцем до мозга костей[4]. Какой бы еще мог наступить кавардак после целой вереницы превращений? Сжигаются арапка Смеральдина и Бригелла, слуга валета Треф. Арапка Смеральдина после сожжения воскресает белой[5], как старая трубка, брошенная в огонь; на ней женится Труффальдино, придворный повар, и они открывают колбасную. Бригелла, сгорев[6], как бы сказать… как сонет к диссертации, воскресает из пепла прорицателем и знаменитым поэтом. Ох, меня ничто не удивит; все может быть, все может быть. (Уходит.) 

 

Явление II

Труффальдино в виде колбасника и Смеральдина. 

Труффальдино кричит, что больше не в силах ее терпеть, что, покуда она была сгоревшей, она была хоть полезной дрянью, а что если ей нужно было воскреснуть дурой, то уж лучше бы она оставалась углем. Проклинает час, когда женился на ней, говорит, что она его окончательная погибель, и т. д.

Смеральдина, – конечно, лучше бы ей оставаться пеплом, чем выходить замуж; за такого плута, как он, который только и думает о еде и проматывает на свои пороки все капиталы их лавки.

Труффальдино говорит, что капиталы – его, добыты его потом, когда он был придворным поваром, и честными хищениями, обычными в его ремесле; лучше было бы бросить их в реку, чем открывать колбасную торговлю, потому что она раздает тайком всем своим городским кумушкам требуху, колбасу и т. д. и верит в долг носильщикам, извозчикам и даже (он не может об этом спокойно думать) в такой век, как нынешний, – поэтам.

Смеральдина, – если она и была немного податливой, то видит небо, что это от чистого сердца, но она всегда заботилась о пользе для торговли, а он не только сам себя объедал всякий час, кладя себе далее под подушку жареную печенку, чтобы есть ночью, но раздавал на сторону женщинам дурного поведения, в ущерб не только лавке, но и себе, потому что после должен был давать еще и докторам, и хирургам, и аптекарям ветчину, сосиски, и т. д.

Труффальдино в бешенстве; она хочет казаться правой и оставить за собой последнее слово. Между тем в лавке осталось всего-навсего четыре сухих осьминога да два гросса жареных угрей[7]; он разорен ее роскошью и безумной расточительностью; небо не дало им детей, кроме одного ребенка, который умер, но она захотела насильно взять тех двух младенцев, найденных в реке завернутыми в клеенку, вскормить их обоих и совершенно разориться; с той поры он потерял к ней любовь и по этой причине уклонялся от супружеских ласк, чтобы облегчить свою преисполненную отвращением душу; ее желание держать при себе мальчишку и девчонку, пока им не минет восемнадцать лет, величайшая глупость, главная причина его разорения и т. д.

Смеральдина в ярости; – чтобы он не смел задевать ни Ренцо, ни Барбарину ни делом, ни словом, не то она ему покажет.

Труффальдино это решил окончательно и не желает их больше видеть в своем доме.

Смеральдина. Ее отчаяние, сострадание, ее похвалы Ренцо и Барбарине, их послушанию, доброте и равнодушию к лишениям. Они питаются остатками; они постоянно учатся; они полезны, потому что Ренцо ходит на охоту и всегда приносит зайцев, и т. д.; Барбарина ходит по дрова, стирает, подметает, и т. д.

Труффальдино заявляет, что не желает их, потому что у Ренцо философских правил больше, чем у него, а Барбарина слишком скромна и от нее нельзя ждать никакой пользы, и т. д.

 

Явление III

Те же, в глубине Ренцо с аркебузом[8] и книгой в руке и Барбарина с вязанкой дров и книгой, оба в рваной одежде. 

Барбарина

Брат Ренцо, наша мать и наш отец
О чем-то спорят.

Ренцо

Надо их послушать.

Останавливаются и смотрят. 

Смеральдина (к Труффальдино),  – если он осмелится сказать хоть одно несправедливое слово Ренцо или Барбарине, она ни перед чем не остановится.

Труффальдино, – он только ждет их возвращения, чтобы прогнать их из дому.

Смеральдина умоляет Труффальдино не совершать этого тиранства.

Труффальдино, – у него нет детей, и он не желает тратиться на подкидышей.

Ренцо
(Барбарине) 

Подкидышей!

Барбарина

Не понимаю: как?

Смеральдина просит Труффальдино никогда не произносить этого слова: подкидыши.

Труффальдино, – он едва не умер от удушения, столько времени сдерживаясь, чтобы не сказать им его; но больше он не может сдерживаться. Как только они ему попадутся, он им скажет: подкидыши, подкидыши. – Тысячу раз, чтобы вздохнуть.

Смеральдина, – может быть, они окажутся детьми какого-нибудь знатного вельможи; их прекрасные манеры и лица говорят об этом.

Труффальдино, – детей знатных вельмож не находят в реках голыми в клеенке и т. д. Он решительно не желает тратиться на подкидышей.

Ренцо
(Барбарине) 

Все ясно, мы подкидыши, сестра.

(Приближается к Труффальдино.) 

Так, значит, мы подкидыши, отец?

Барбарина
(приближается к Смеральдине) 

Скажите: правда, мы не ваши дети?

Смеральдина, не отвечая, разражается слезами. 

Труффальдино (с важностью) , – он не знает слез и героических нежностей, его бедность не допускает героизма. Преувеличивает свое разорение, карикатурно излагая свой торговый баланс. Говорит, что и так уже слишком долго содержал их; пусть они знают, что они действительно подкидыши, найденные голыми в клеенке, одетыми только в собственную кожу. Он не повинен в их бедствиях и, видит небо, – он призывает небо в свидетели, – что со своей стороны он уговаривал жену взять этот кусок клеенки и бросить их опять в реку, чтобы они потонули и не подвергались бесконечным страданиям этого мира. Его клятвы в подтверждение истины сказанного. Его жена всегда сумасшедшая и безрассудная, захотела насильно оставить их в живых и воспитать их на их же беду. Он, со своей стороны, не обязан отвечать перед небом за то, что не дал им необходимого образования. Он убежден, что они научились есть, пить и отправлять естественные потребности; поэтому они должны воспользоваться теми знаниями, которые он, со своей стороны, им преподал, немедленно уйти и больше не переступать порога его дома, иначе и т. д. (Уходит.) 

 

Явление IV

Ренцо, Барбарина, Смеральдина. 

Ренцо

Недурно! Барбарина, вот, бесспорно,
Большая новость. Я благодарю
Судьбу за то, что у меня в груди
Могучий дух.

Барбарина

Я отрицать не стану,
Могла бы тяжкой быть минута эта.
Когда бы философских сочинений
Мы не читали и не размышляли
С тобой о человеческой природе
И разуме, несдобровать бы мне.

Смеральдина

Родные дети вы мои, охота
Вам слушать мужа. Этакий осел
И негодяй!

Ренцо

Но что ж, мы ваши дети
Или не ваши?

Смеральдина

Не мои. Вы сами
Все слышали. Но ведь не все ль равно?
Я, как своих, вскормила вас, растила;
Не отрывайтесь от моей груди.

Барбарина

Нет, Смеральдина. Мы расходы ваши,
Как только сможем, возместим сполна.
Недопустимо, чтобы тот, кто вам
Чужой по крови, отягчал собою
Ваш бедный дом, наперекор к тому же
Супругу вашему. Мне очевидно,
Что от разлуки с нами вы склонны
К известной грусти. Это недовольство
Вам внушено единственно привычкой
Жить с нами вместе, мыслями о том,
Что нам обидно пережить изгнанье,
Уйти скитаться. Вы должны понять,
Что ваше недовольство рождено
Лишь себялюбием, царящим в вас.

Смеральдина

Как себялюбием? Что это значит?

Барбарина

Да, Смеральдина, вы огорчены,
Что мы уходим; значит, вы хотите
Нас удержать, чтоб легче было вам;
Итак, вы для себя хотите блага.
Не мудрствуйте, тут возразить нельзя.
Так знайте же, что я и брат мой Ренцо
В лесу обычно предаемся чтенью
Новейших книг, которые на вес
Вы покупаете для лавки; там
Мы философствуем о человеке
И познаем до корня все причины
Различных человеческих поступков,
И нас уже ничто не удивит.
Мы неповинны в вашем недовольстве
Ни в малой степени, ему виной
Лишь ваше себялюбие. Смирите
Его рассудком, если в силах. Мы
С высоким равнодушием уходим.
Когда разбогатеем, мы припомним
Все, что вы сделали для нас, конечно,
Мы по общественным законам вас
Вознаградим, но не из чувства долга.
Ступайте. До свиданья.

Ренцо

Так, сестра,
Ты истинный философ, ты отлично
Умеешь человеческим желаньям
Противоставить истинную ценность
Общественных законов. Смеральдина,
Пусть небеса помогут вам. Идите
К супругу, утвержденному для вас
Общественным законом, и старайтесь
От темных чувств освободить свой разум,
Коль только можете, и тем ослабить
Гнет себялюбия, томящий вас.
Ступайте. До свиданья.

Смеральдина

Вертопрахи
Без головы! Что это за слова?
Какое себялюбие такое?
Рассудок? Общество? Законы? Кто
Вас научил так говорить и думать?
Ах, глупые ребята!

Барбарина
(громко смеясь) 

Ха, ха, брат,
Смотри, она сердита! Как ужасно
Не быть философом.

Ренцо

Вас, Смеральдина,
Терзает себялюбие. Идите.
Иначе здесь вас устыдит при всех
Любой из образованных прохожих,
Лишенный предрассудков.

Смеральдина

Видит небо,
Когда б я знала вашу черноту,
Оставила бы вас тонуть. Так, значит,
Я из любви к самой себе спасла
Вас из воды и не дала погибнуть?

Барбарина

Что за вопрос! Ведь это очевидно.
Вы чувствовали, что для вас приятно
Так поступить, и поступили так.

Смеральдина

Чтоб вас кормить, я истощалась; голой
Ходила, чтоб одеть вас; свой кусок
Я уступала вам, чтоб были сыты
Вы по сей день; для вас перенесла
Тьму бедствий, тьму тревог, и это все
Из себялюбия?

Ренцо

Мне слушать вас поистине смешно. Ха, ха! Конечно,
Из себялюбия. То, чем вы жили,
Был фанатизм геройского поступка.
То удовольствие, что доставлял вам
Поступок ваш, желанье приобресть
Над нами власть – все это было только
Игрою себялюбия.

Смеральдина

О небо!
Так значит, вы не видите ни в чем
Моей заслуги?

Барбарина

Смеральдина, тише.
Поступок ваш не создает заслуги
Сам по себе. Но если нас постигнет
Удача, мы сообразуем чувство
С общественным законом и сполна
Вам возместим убыток, понесенный
Из себялюбия.

Смеральдина
(в ярости) 

Да будет проклят
Тот день, когда из-за любви к себе
Я пожалела двух неблагодарных,
Двух сумасшедших, что меня бросают
Так равнодушно и жестокосердно.
Когда хоть раз спасу того, кто тонет,
Когда хоть раз озябшего одену,
Когда хоть раз еще дам медный грош
Тому, кто дохнет с голода и жажды,
Пускай меня задушат, искромсают,
В куски изрубят и опять сожгут.

(Уходит.) 

 

Явление V

Ренцо, Барбарина. 

Ренцо

Она ушла рассерженной. Сестра,
Простим ее невежество.

Барбарина

Конечно.
Но все-таки скажи: тебе не грустно
Вдруг очутиться так, бродягой бедным,
В лохмотьях и не зная, чей ты сын?

Ренцо

Ничуть, сестра. И вот мой философский
Расчет. У нас с тобою нет отца
И матери. Мы, стало быть, свободны
От послушанья и воздействий. Так
Уже отсечено желанье смерти
Родителей, чтоб получить в наследство
Их достоянье, дабы утолять
Несчетных человеческих страстей
Безмерные порывы. Это – благо,
А вовсе не ущерб. Но перейдем
К дальнейшему. Ты никого не любишь?

Барбарина

Нет, никого, мой Ренцо, будь уверен.

Ренцо

Я тоже никого. Так отсечен
Источник безрассудного желанья,
Источник этой пагубнейшей страсти –
Искать утехи в щегольских нарядах,
Из-за которой жалки и смешны
Влюбленные, из-за которой стонут
Владельцы лавок, верящие в долг.
Вот благо, превышающее многим
Невыгоду лохмотьев. Если так,
Не будем приучать природу нашу
К тому, что современники считают
Удобным и приятным. Никогда
И ни к чему не следует питать
Привязанность и дружбу в этом мире.
Нам забывать нельзя, что оба пола
Орудуют всегда себялюбиво.
Возьмем за правило, что вообще
Все смертные высокомерны, жадны,
Тщеславны, мстительны, непрямодушны,
Нам надлежит питаться этой мыслью;
Исторгнем себялюбие вполне
И будем счастливы. Идем, сестра.

Барбарина

Послушай, Ренцо. Я тебе клянусь,
Что никого не полюблю, что буду
Всю жизнь философом. Но я должна
Признаться, что хотя я никого
И не люблю, но часто вкруг меня
Одна Зеленая летает Птичка;
Она меня, как видно, любит; к ней
Я и сама испытываю нежность.

Ренцо

Сестра, пустое. Я тебя избавлю
От этой страсти. Знай, что птицы все,
По тайному инстинкту, любят виться
Вкруг щеголих. Тебя она считает
За щеголиху и летит к тебе.
Уйдем от всех, покинем этот город
С его соблазнами.

(Уходит.) 

Барбарина

О свет! О свет!
Как ты печален, если здесь нельзя
Прельститься даже легкою любовью,
Воздушной дружбою Зеленой Птички.

(Уходит.) 

 

Явление VI

Подземный склеп под отверстием сточной ямы, где заключена Нинетта в траурной одежде. 

Нинетта

Зачем еще живу я год за годом,
Погребена в ужасной этой яме,
Где столько нечистот, таких зловонных,
Всегда течет? Несчастная Нинетта,
Дочь Конкула! Тебе бы лучше было
Голубкой оставаться, заключенной
Под коркой рокового апельсина,
Во власти у Креонты, великанши,
Чем оказаться, будучи невинной,
Неведомо за что похороненной
Еще при жизни в этой грязной яме,
Едва успев родить двух близнецов.
Вот добрая зелененькая Птичка,
Что, как всегда, приносит мне еду,
Спускаясь чрез отверстье сточной ямы.
Ах, Птичка, Птичка, лучше бы ты дала
Мне умереть! Тогда конец настал бы
Моим мученьям. Были бы довольны
Жестокий мой супруг, король Тарталья,
И недруг мой, его старуха мать.

(Плачет.) 

 

Явление VII

Нинетта, Зеленая Птичка, спускающаяся с бутылочкой и хлебом. 

Зеленая Птичка

Не плачь, не плачь, Нинетта; уже, быть может, скоро
Ты выйдешь к лучшей жизни из страшного затвора.

Нинетта

Как? Неужели это голос Птички?

Зеленая Птичка

Ах, не дивись, Нинетта, что я хранил молчанье,
Восемнадцать лет, не смея смягчить твое страданье.
Ведь ты, побыв принцессой, а после – апельсином,
Узнала, что возможно меняться всем личинам.
Я царский сын, но в детстве, ребенком-невеличкой,
По воле Людоеда я стал Зеленой Птичкой.
Все может дочь Нинетты, мой идол, Барбарина;
В ее руках таится твоя, моя судьбина.
Но ах, пред нашей целью великие препоны,
Нас угнетают злые, жестокие законы!

Нинетта

Скажи мне, Птичка, в чем моя вина?
За что томлюсь я в этой страшной яме?
Что муж мой, что мои родные дети?

Зеленая Птичка

Нинетта, ты невинна, тебя свекровь сгубила,
Она тебя в распутстве пред сыном обвинила.
Она ему писала – он был тогда в отлучке, –
Что родила ты двойню из кобелька и сучки.
Король всему поверил и повелел указом
Бездушной Тартальоне все дело кончить разом.
Жестокая старуха, украв твою свободу,
Детей, тобой рожденных, велела бросить в воду.
Но дети не погибли. Нашелся им спаситель,
Почтенный Панталоне, венецианский житель.
Они по свету бродят, как два простолюдина;
Один зовется Ренцо, другая – Барбарина.
Нинетта, верь, надейся; но не надейся слепо;
Молись богам усердно из смрадного вертепа.
И, если брат с сестрою осилят все напасти,
Ты из зловонной ямы вернешься к прежней власти;
Погибнет Тартальона; я сброшу хвост зеленый;
Коль дочь твоя не дрогнет, ее возьму я в жены.
Но, боже, я обязан служить враждебным силам.
Нинетта, я смолкаю и обращаюсь тылом.

(Поднимается и исчезает.) 

Нинетта

Мужайся, разум; о поток событий!
Преломим хлеб, с молитвой к небесам.
Когда, восьмнадцать лет пробыв в могиле,
Я выберусь отсюда,
То свет еще не знал такого чуда.

Склеп закрывается. 

 

Явление VIII

Городская улица. 

Бригелла один. 

Бригелла, – восстановил свой пророческий дар съеденными в колбасной овечьими потрохами под соусом. Чувствует, как у него в животе бурлят астрология и вдохновение поэтическое и провидческое; это прелюдии того, что сейчас разразится. Он будет помогать Тартальоне, насколько сможет; он испытывает любовную слабость к этой старухе; о вкусах не следует спорить. Она старуха, безобразна, но королева. У поэта могут быть склонности, отличающие его от толпы. Ему хотелось бы смягчить ее сердце знаками внимания, чувствительными выражениями и нежными стихами.

(Напыщенно.) 

Сребро витых и ввысь встающих влас,
Клубящееся вкруг златого лика.

(Уходит.) 

 

Явление IX

Пустынный берег. 

Барбарина, Ренцо. 

Барбарина

Брат, ночь близка.
А здесь я вижу только
Пустынный берег.
Воздух ледяной.
Мои ступни, и челюсти, и руки
Дрожат от холода. Я сознаюсь,
Мной себялюбие овладевает.

Ренцо

Будь твердой, Барбарина, и борись.
Я сам от голода едва стою;
Но этот дикий, обнаженный берег
И эта отдаленность от людей,
Себялюбивых, злобных, о, поверь,
Мне укрепляют дух…

Барбарина

Но, Ренцо, если
Нас пригласил бы кто-нибудь сейчас
В свой дом, и затопил бы нам камин,
И предложил бы нам хороший ужин,
Хорошую постель, скажи по правде,
К нему ты чувствовал бы неприязнь?

Ренцо

Я бы ценил постель, камин и ужин;
Но, думая об этом человеке,
Который ради собственной услады
Нас пригласил к себе, я бы с презреньем
Отверг его благодеянье.

Барбарина

Ренцо,
Я правду говорю: сон, голод, холод
Заставили б меня его признать
Ну просто восхитительным и полным
Любовью к нам, а не к себе.

Ренцо

Тьфу, тьфу.
Он был бы или женщиной, и так
Он поступил бы для меня, мужчины;
Или мужчиной, и тогда бы сделал
Так для тебя, для женщины. Всегда
Лукавство. В лучшем случае он был бы
Подвигнут фанатизмом, жаждой славы;
Себе же говорил бы: вот великий,
Великодушный, щедрый, сердобольный,
Прекраснейший поступок. Всюду скрыто
Гнилое себялюбие внутри.

Барбарина

Ах, Ренцо, голод, холод и усталость
Во мне так сильны, что в моих глазах
Ты попросту безумец и фанатик,
Себялюбивей всех других людей.

Ренцо

Но почему?

Барбарина

Твоя свирепость эта,
Твое презрение ко всем другим
В тебе из себялюбия родятся.
И себялюбие в тебе так властно,
Что ты не замечаешь сам, как гибнешь
От голода и стужи. Или это,
Ты думаешь, еще не фанатизм?

Ренцо

Постой немного.
Я боюсь, что ты
Права. А если так, не отрицаю,
Я сам к себе питал бы неприязнь.

(Задумывается.) 

 

Явление X

Землетрясение, чудеса, мрак. 

Те же и Кальмон, античная статуя. 

Кальмон

Она права. Открой глаза, о Ренцо.

Барбарина

О боже, Ренцо; статуя шагает
И говорит.

Ренцо

Философ назовет
Подобный случай неправдоподобным;
Но это правда. Статуя, кто ты?

Кальмон

Я тот, кто прежде был, как ныне ты,
Плохим философом. Я вскрыть стремился
Людскую душу. Человеком видел
И я, что себялюбие – причина
Малейших действий. Видел, или мне
В моем бреду казалось, что рассудок –
Раб чувств, и, в буйной дерзости ума,
Я почитал неисправимо жадным,
Неблагодарным, вероломным, злым,
Лишь для себя, не для других живущим
Весь род людской и высшего начала
Славнейшее и лучшее созданье
Кичливо презирал. О, лучше б я
Язык свой вырвал, прежде чем впервые
Самоотверженность высоких дел,
Которую я все же видел в людях,
Назвал я фанатизмом и безумьем,
Исчадьем себялюбия, рожденным
Самодовольной и дурацкой спесью!
Как много я пресек прекрасных дел,
Как много создал я неблагодарных!
Что пользы, Ренцо, принуждать себя
Быть подозрительным ко всем и тратить
Дар слова, чтобы убеждать других,
Что по своей природе неизбежно
Все люди плохи и что разум в рабстве
У наших чувств? Среди живых ты только
Взаимное разбудишь подозренье,
Тоску и отвращение друг к другу.
И вечную вражду. Ведь сам ты, Ренцо,
Лишь человек. Когда бы кто-нибудь
Сказал тебе, что о тебе он судит,
Как ты о прочих, знаю, тайный стыд
Ты испытал бы и язык твой, движим
Все тем же себялюбием, искал бы
Все средства оправдаться, чтоб уверить,
Что сам ты честен, милостив и щедр.
То глас природы, не терпящей зла.
Ты, значит, хочешь быть таким и знаешь,
Что человек таким быть должен, ты
Рассудком, неподвластным чувству, видишь,
В чем зло и в чем добро. Люби себя,
Любя других, и, следуя рассудку,
Который исполняет волю неба,
А не мгновенных чувств, таким ты станешь,
Любя себя, каким хотел бы стать.

Барбарина

Брат, статуя, по-моему, вполне
Порядочный философ.

Ренцо

Он, сестра,
Философ-статуя, прогорклый, затхлый
Нравоучитель; он не опроверг,
Что себялюбие причина действий.

Кальмон

Я так же думал, юноша, как ты,
Тому четыре века. Презирал
Людей, как ты. Хотел добиться силой,
Чтоб не зависели мои поступки
От себялюбия. И вот тогда
Мое окаменело сердце, тело
Во мрамор обратилось, я упал
На землю и лежал года, покрытый
Травой и грязью. Брошенный чурбан,
Мишень прохожих, отдающих дань
Природе. Так со всяким смертным будет.
Когда он жить захочет вопреки
Любви к себе, началу всех деяний.

Ренцо

Не стоило являться с канителью
Такою скучной, чтобы доказать,
Что я был прав, нелепая фигура!
Итак, все – себялюбие, все, все.

Кальмон

Несчастный философишко, ты речь
Ведешь, как нечестивцы, что, пытаясь
Дать оправдание своим порокам,
Клевещут на высокие дела
Творца вселенной. Где любовь к себе,
Там также милосердье, состраданье
К несчастному, стремление к добру,
Страх перед смертью, перед вечной мукой.
Не убегай от правды. Человек –
Часть высшего творца. Любя себя,
Создателя он любит. В человеке
Любовь к себе – небесный дар, но тот
Ее всего сильнее ощущает,
Кто, действуя добром, и состраданьем,
И милостью к счастливой, вечной жизни,
Себя в своем истоке возлюбив,
Возносится и верит в добродетель,
Которую наставники твои
Зовут, себе к удобству, фанатизмом.
Придет ужасный час, и поневоле
Природа человеческая станет
Чувствительной к страданью. Будет миг,
Да, будет миг, – ты сделаешься мерзок
Всем людям; и единым утешеньем
Твоим останется, что ты питал,
Пока ты жил, мысль о своем величье
Вплоть до своей кончины на земле.
Не приучай души, беря пример
С зловреднейших философов, к неверью
В верховную, бессмертную обитель.
Скот грязный, кверху рыло подыми,
Взгляни на звезды в небесах, довольно
Здесь мыслью шарить в чувствах и ни в чем.

Барбарина

А в общем эта статуя разумна.

Ренцо

Да, да, вполне. И все-таки она
Мне быть философом не помешает.

Кальмон

Не помешаю, но ты им не будешь.
Людская слабость слишком велика.
Ты, дурачок, познаешь это вскоре.
Ты философствуешь, но не философ.

Ренцо

Но кто ты, наконец? Зачем ты здесь?

Кальмон

Я некогда был царь людей, теперь
Царь Изваяний. Подданных моих
Ценю я выше, чем живых, которых
Философы дурные развратили.
Меня спасли из грязи ваши деды
И водрузили посредине сада
В соседнем городе. Вознаградить
Вас, дорогие сироты, пришел я
За доброе деянье ваших предков.

Барбарина

О дорогая статуя! Ты, значит,
Знавала наших предков? Так скажи,
Чьи дети мы? Ты это знать должна.

Кальмон

Да, но сказать я не могу. Скажу лишь,
Что вы во власти страшного сплетенья
Враждебных сил; освобожденье ваше,
Разгадка тайны вашего рожденья
Зависеть будут от Зеленой Птички,
Слетающей с любовью к Барбарине.

Ренцо

Я начинаю сомневаться в том,
Что он дурак. Глухие предсказанья…
Любовь Зеленой Птички, от которой
Зависит наша участь… Истукан,
Который рассуждает… Голова
Кружится… Ничего не понимаю.

Кальмон

Не удивляйся. Многие живые,
Быть может, больше статуи, чем я.
Ты сам познаешь силу изваянья
И превращенья в статуи людей.
Нагнитесь, подберите этот камень;
Идите в город; там перед дворцом
Швырните камень; станете мгновенно
Из нищих богачами; в тяжких бедах
Кальмона призывайте, я ваш друг.

Землетрясение, чудеса. Кальмон скрывается. 

Ренцо

Кальмон, сестра, нас сиротами бросил,
Голодными, холодными, в испуге
И с камнем в кулаке. О боже мой!

Барбарина
(поднимает камень) 

Пойдем, как он сказал, и бросим камень
Перед дворцом. Посмотрим чудеса,
Которые нам обещал Кальмон.
Грозящих нам опасностей, быть может,
Мы избежим, а даже и в беде,
Когда в других сочувствие мы встретим,
Нас не оставят счастье и веселье.

Занавес 

 

Действие второе

Дворцовая зала. Звуки марша. 

Явление I

Король Тарталья, стража. 

Панталоне, позади Тартальи, боязливо. 

Тарталья меланхоличен и раздражен; кричит трубачам, что у него сил нет, чтобы они перестали раздирать ему уши своей музыкой, и т. д. Велит страже уйти.

Панталоне замечает (в сторону),  что его величество не в духе. Он хотел бы поздравить его с покорением мятежников, с прибытием, но не решается, потому что тот в дурном настроении, а он знает, что это король с норовом, как лошадь.

Тарталья (в сторону),  – это пол, по которому ходила его Нинетта. Там кухня, где она была голубкой и благодаря ей сгорело жаркое; где она превратилась в женщину. Там судомойня, куда покойный король, его отец, велел ей укрыться в торжественный день их несчастной свадьбы. Вспоминает нежности, ласки и т. д., плачет украдкой, чтобы не увидел двор и не открыл его слабости, потом торопливо вытирает глаза и становится снова величественным и суровым.

Панталоне (в сторону),  – ему кажется, что его величество плачет; он готов поклясться, что король оплакивает свою несчастную супругу, королеву, погребенную восемнадцать лет тому назад под отверстием сточной ямы. Набирается смелости, выступает вперед; его поздравления с покорением мятежников, с прибытием; его пожелания счастья.

Тарталья (в сторону),  – он уже не будет счастлив без Нинетты, он чувствует возобновление ипохондрических припадков; плачет украдкой, потом овладевает собой, как раньше.

Панталоне (Тарталье),  – ему кажется, что король в меланхолии, что у короля глаза красные, просит его не плакать и не погружать в печаль свой двор, который его обожает и ждал его с таким нетерпением, и т. д.

Тарталья рассержен, в ярости. Что такое, – что он плачет? Что это за речи? Как он смеет! Он не желает, чтобы министры позволяли себе обращаться запросто с таким королем, как он. Пусть он немедленно удалится; иначе он поставит его к позорному столбу, и т. д., и т. д.

Панталоне (в сторону),  – с большими господами никогда не угадаешь. Ему хотелось подойти к королю и рассказать кое-что о вещаниях поэта-прорицателя, но когда приходится бояться, боже упаси, королевы-матери и странностей монарха, пусть ему отрежут язык, если он заговорит. Наступил собаке на хвост, так удирай. (Удаляется с поклоном.) 

 

Явление II

Тарталья один. 

Тарталья говорит с преувеличениями о том, как стеснительно быть монархом, который должен превозмогать себя, таить в груди свою печаль и не обнаруживать слабости, чтобы подданные его чтили. О несчастная участь, и т. д. Жалуется, что у него нет ни одного искреннего друга, перед которым он мог бы излить душевную боль. Он надеялся, что у него есть истинный друг, ближе брата, повар Труффальдино, но ошибся. Вероломный, после стольких благодеяний, нажившись при дворе и возгордясь, женился на арапке Смеральдине, вышедшей из пламени белой, и, открыв колбасную, осмелился его покинуть. Недаром говорится:

Скорей, чем ты отыщешь в мире друга,
Бандаж для грыжи прекратится в розу.

Теперь, когда он остался один, он может отбросить величавость, излить свое горе и сумасбродствовать, как ему вздумается. О дух Нинетты, где ты? Прими благосклонно слезы моих очей, дань скорби твоего супруга, монарха. Ему кажется, что он видит тень Нинетты; впадает в энтузиазм. Убеждается, что обманулся. Разражается ослиным ревом[9]

 

Явление III

Тарталья, Труффальдино в виде колбасника. 

Труффальдино говорит, что явился на голос короля.

Тарталья удивлен при виде Труффальдино; ему стыдно, что тот его слышал, потому что он не считает его больше другом.

Труффальдино узнал о его прибытии и, вспомнив их былую добрую дружбу, не мог удержаться и не прийти его поздравить и напомнить о своей любви, и т. д. Вспоминает бывшие с ними смешные случаи.

Тарталья (в сторону),  – он был бы счастлив иметь возможность, в своем положении, возобновить столь сердечную дружбу. Однако он не верит Труффальдино, потому что тот его покинул ради любви к Смеральдине и ради корыстного желания открыть торговлю. Хочет испытать сердце Труффальдино; рассматривает его с важностью. Как его здоровье?

Труффальдино, – хорошо; моча прозрачная; аппетит всегда ровный ночью и днем, до еды и после еды. Испражняется каждый день в один и тот же час вполне благополучно, к услугам его милости, и т. д.

Тарталья, – любит ли он по-прежнему свою жену?

Труффальдино, – он любил ее только две недели; потом его начало тошнить; он это говорит, положа руку на сердце. После первых восторгов его темперамент никак не мог приспособиться к ее темпераменту, потому что она совершенно не философ; он это говорит, положа руку на сердце. Она женщина старомодная, с невыносимым сердцем, из тех, которые вечно сочувствуют чужому горю, подумать, что она взваливает на себя вспомоществование сиротам; подумать, что она воспитывает подкидышей; подумать, что она последней коркой делится с бедными; подумать, что она полна глупостей, предрассудков, слабостей неисчислимых, невыносимых для здравомыслящих людей, у которых голова в порядке, а в душе хоть капля современной философии, как у него. Он это говорит, положа руку на сердце. В добавление к этим нестерпимым глупостям день ото дня ее красота становилась уродством в его глазах до такой степени, что ему стало необходимо часто ходить утешать взоры в разные такие домишки. Он это говорит, положа руку на сердце. За восемнадцать лет брачной жизни она сделалась в его глазах настоящим чудовищем, и он ненавидит ее пуще крапивы, и т. д.; он это говорит, положа руку на сердце.

Тарталья (в сторону) , – он начинает догадываться, что Труффальдино пришел к нему не ради дружбы. Расспрашивает его о делах, о колбасной, о доходах, о торговле, о его имуществе.

Труффальдино говорит, положа руку на сердце, что он разорен до нитки, но это не по его вине; дура жена верила в долг, занималась благотворительностью и подобными разорительными делами; он не отрицает, что ходил в кабак, но редко, только два раза в день, чтобы поддерживать дружеские отношения, залучать покупателей и услышать иной раз дельное философское правило. Правда, он часто бывал у подруг, чтобы отдохнуть от антипатии, которую испытывает к жене; но он соблюдал при этом крайнюю бережливость и всегда искал подруг с какими-нибудь язвами на ногах или без носа, и т. д., и т. д. Правда, он частенько играл в бассетту и в цехинетту[10]; но он это делал, чтобы возместить убытки от благотворений и других слабостей своей сумасшедшей жены; он всегда проигрывал, но это происходило оттого, что во время игры он вспоминал о жене, одна мысль о которой способна свести с ума, и т. д.

Тарталья (в сторону),  – Труффальдино – отъявленный мошенник и современный философ из тех, которых должно побаиваться; он не уверен, пришел ли тот из дружбы или потому, что в нужде; ему, по правде говоря, кажется, что Труффальдино всегда был плутом, полным зловредного себялюбия; он еще помнит, как тот из жадности разрезал два апельсина. Сурово требует от Труффальдино, чтобы тот сказал ему правду; не то он велит распороть ему живот и вырезать сердце. Прежний ли у него аппетит, который так его мучил, любит ли он еще свою жену, хорошо ли идет его торговля, пришел ли он с целью возобновить с ним дружбу?

Труффальдино просит дать ему немного подумать.

Тарталья, – пусть он не мешкает и говорит правду, не то он велит его разрезать на куски.

Труффальдино говорит, положа руку на сердце: если бы не нужда, он бы не вспомнил ни о нем, ни о его дружбе.

Тарталья в ярости; прогоняет его пинками в зад.

Труффальдино убегает, крича, что король сошел с ума, что он не философ, и т. д.

Тарталья впадает в еще большее отчаяние. Видит, что идет его мать, королева Тароков, и овладевает собой.

 

Явление IV

Тарталья, Тартальона, старая карикатурная королева.

Тартальона

Сын, вот каков ты! Видано ли это,
Чтоб, восемнадцать лет пробыв вдали
От сердца матери, потом вернувшись,
Сын начал сразу заниматься вздором,
А не помчался, не передохнув,
Не сняв сапог дорожных, приложиться
К монаршей ручке дорогой мамаши?

Тарталья

Любезная мамаша, заклинаю
Вас удалиться и меня оставить
Наедине с отчаяньем моим.

Тартальона

О дерзновенный сын, я вижу ясно,
Что у тебя в душе. Ты не похож
На сына Тартальоны. Ты жалеешь
Свою Нинетту, и тебе дороже
Твои рога, чем любящая мать.
Скажи, что было делать с недостойной,
Предавшей честь твою и годной только
На то, чтобы родить не царский плод,
А кобеля и суку? Ты писал,
Что мне одной всецело доверяешь
Возмездье, а теперь меня ты гонишь?
Припомни, кто я, кем я рождена.
Перед тобой Тароков королева.

Тарталья

Мать, старая развалина, как вы,
Должна была судить поосторожней.
Я только малоопытный юнец
С горячей кровью. Я тогда писал
В порыве гнева, возбужденный вашим
Посланием. Быть может… Но довольно…
Я знаю, вы бедняжку не терпели…
Я ничего вам не скажу. Мамаша,
Прошу вас выйти и монарших глаз
Разгневанному сыну не мозолить.

Тартальона

Что слышу! Боги! Ты не сын мне больше.
Я – старая? Какое оскорбленье!
Я, значит, не права, и твой позор
Не должен был остаться погребенным?

Тарталья

Позор чрез вас изведал мой отец
И вас не схоронил за ваши вины.
Быть может, мой позор в деянье вашем.

Тартальона

Позор – рожать таких детей, как ты.

Тарталья

Те, кто родить не в силах, умирают;
Вам было незачем меня рожать.

Тартальона

Неблагодарный! Так ты говоришь
Тебя носившей девять лун во чреве?

Тарталья

Купил бы я осла, чтоб вас он вез,
Пока луна вращается на небе.

Тартальона

Бесчеловечный сын! Иль ты забыл,
О сын неблагодарный, как, малюткой,
Ты мамки не хотел, и я тебя
Сама кормила? Вот чем ты мне платишь!

Тарталья

У женщин часто много молока;
При случае куплю вам двадцать кадок
И рассчитаюсь с вами за услугу,
Но вы не сможете мне воскресить
Дочь Конкула, любезную Нинетту.
Монарх несчастный, восемнадцать лет
Проведший в битвах, в свой дворец приходит,
Спешит припасть к груди супруги милой
И узнает, что умерла она,
Погребена под дыркой сточной ямы.
Нет у меня супруги, нет друзей,
Мне больше нет покоя в этом мире. (Плачет.) 

Тартальона

Тебе бы я простила, но ты слишком
Стал грубым, сын. Откинь свои печали.
Мы будем каждый день с тобой играть
В пятнашки, в жмурки, в палочку-воровку,
И ты повеселеешь. К нам придут
Красавицы Скьявона, Сальтареи[11];
Сыщу тебе достойную супругу.

Тарталья

Мамаша, вы забыли меру в шутках,
Похоронив живой мою Нинетту.
Пускай придут все городские нимфы
И все богини Калле деи Корли[12],
Я не прельщусь. Вы бесите меня;
Прошу вас, убирайтесь вон.

Тартальона

Мать бесит!
Гнать мать! О небо, разрази его!

Тарталья

Вы не уходите; здесь оставаться
Я не могу. У вас в груди, я вижу,
Бурлит катар. Почтительность моя
Велит мне выйти, и я спать иду. (Уходит.) 


Явление V

Тартальона одна. 

Тартальона

О бешенство мое…

(Кашляет.) 

О мой катар…

(Кашляет.) 

Сдавило горло…

(Кашляет.) 

Я околеваю.

Вот кара, посланная мне с небес.
Ужели же нельзя для пользы дела
Сгубить невинную? Ничто не вечно,
И все кончается когда-нибудь.
Поэт, астролог, ты приходишь кстати.


Явление VI

Тартальона, Бригелла. 

Бригелла

Огней безмерность,
Ты опалила
Мозги поэта!
Чтоб не погибнуть,
Мне б лучше было
Блуждать без света.
Ах, Тартальона,
Что значит верность?

Тартальона

Что это значит? Я не понимаю.

Бригелла

Уж близнецы приблизились,
Уж стены возвышаются;
Сегодня ночь ужасная;
Иди рубашку скидывать,
От блох ее отряхивать,
Затем что время спать.
Всю ночь я буду бодрствовать,
Предамся каббалистике,
Все, что возможно, сделаю,
Чтоб отстранить судьбу твою;
Но из метлы не выстрелишь,
И я боюсь сплошать.

Тартальона

Астролог, трижды проклятый!
Я ни черта не поняла.
От слов твоих пугающих
Моя трясется задница,
Не знаю, как мне быть.

Бригелла

О свет очей возлюбленных,
Я все сказал; прости меня.
О глаз, всегда слезящийся…
Прости, мое величество.
О титьки всемогущие,
Для вас я полон смелости…
Но ах, я в третьей сфере узнаю
Мою звезду, очковую змею.

(В сторону.) 

Вдохновение сослужило мне службу. Я надеюсь, что попал в цель. Если мне удастся склонить ее составить завещание в мою пользу, я не буду жалеть ни о моем любовном внимании, ни о плодах моего поэтического усердия. (Уходит.) 

 

Явление VII

Тартальона одна. 

Тартальона

Меня его туманные вещанья
Повергли в тяжкую тревогу. Нежность
Его души мне подает надежду.
Пусть он решится и вкусит прохладу
Боготворимым телом, самый славный
Из всех поэтов. У меня довольно
Ласк и прельщений, чтобы удержать
Его навек. Но я бы не хотела
Вниманием к нему посеять ревность
В других возлюбленных. О рок злосчастный!
Мои красоты мне самой опасны. (Уходит.) 


Явление VIII

Фасад дворца с одной стороны сцены. 

Ренцо, Барбарина. 

Барбарина

Вот, Ренцо, и дворец, а вот тот камень,
Который дал Кальмон. Что будет, если
Его мы бросим здесь?

Ренцо

Он обещал,
Что, бросив камень, мы разбогатеем,
Бросай его скорей.

Барбарина

Хитрец! Так, значит,
Ты хочешь стать богатым? Где твоя
Былая философия?

Ренцо

Сестра,
Не говори так. Твой упрек заставил
Меня забыть про голод и про холод,
И я все больше убеждаюсь в том,
Что первенствующая страсть способна
Настолько поражать воображенье,
Что человек позабывает все,
Вплоть до потребностей своей природы.
Я философию люблю и горд
Во мне живущей благородной страстью.

Барбарина

Брат, будем философией питаться,
Не бросим камня. Если мы с тобой
Разбогатеем, то у нас в душе
Проснутся необузданные мысли
И мы глупее станем и смешнее
Бесчисленных невежд. Ты пожелаешь
Всех женщин, всех отрад, во сне мелькнувших.
Я сделаюсь пустой и захочу
Влюбленных, свиту, роскоши, нарядов;
Я стану вздорной, беспокойной. Оба
Мы будем презирать несчастье бедных,
Забыв, что сами жили в нищете.
Брат, я не брошу камень.

Ренцо

Нет, бросай,
Не сомневайся. И в богатстве мы
Философами будем. Этот холод
И этот голод мне внушают веру,
Что мы с тобой сумеем уберечься
От глупых мыслей, сохранив в душе
Всю добродетель даже средь богатства,
Руководясь примером мудрецов.

Барбарина

Тебе внушает голод эти мысли?
Ах, Ренцо, я боюсь, что мудрецам
Всегда внушают размышленья голод,
И холод, и природные желанья.
Легко владычествовать над умами
Последователей, путем систем
Господствовать над глупою толпою,
Молящейся лжецам. Бросаю камень.
И пусть я не забуду никогда,
Что грубый, неотесанный булыжник
Был основаньем всех моих богатств.

(Бросает камень.) 

Напротив королевского дворца появляется великолепный, богатый дворец. С Ренцо и Барбарины спадают лохмотья, и на них оказываются богатые одежды. Из дверей дворца выходят два арапа с зажженными факелами и с приветствиями встречают Ренцо и Барбарину. 

Ренцо

Сестра! О, что я вижу! Я смущен.

Барбарина

Кальмону должно верить. Этот замок,
Коль наше сердце устоять способно,
Пусть грезой счастья нас не обольщает;
Он нам пророчит слезы и печаль.

Занавес 

 

Действие третье

Явление I

Дворцовая зала. 

Бригелла, Тартальона. 

Бригелла

Ты, о чело, где, отражаясь, блекну,
Любви и смерти притупляешь стрелы!

Тартальона

Поэт, поведай мне, как этот замок,
Блистающий громадой величавой
И пышностью затмивший мой дворец,
Мог вырасти на протяженье ночи?

Бригелла

О королева, жизнь моей души,
Я знаю все, но роковою силой
Язык мой в этом заградили боги.

Тартальона

Ах, если нравлюсь я тебе хоть каплю,
Скажи по крайней мере, кто живет в нем.

Бригелла

Жемчужные глаза, лучи косые,
Я знаю все, но не могу сказать.
Скажу лишь, что в возвышенных палатах
Живущие замыслили погибель
Молочных этих губ, редчайших этих
Ресниц и приснопамятных грудей.

Тартальона

Оставь, оставь туманные слова;
На все надейся; но, прошу, скажи,
Как я могу погибнуть, кто замыслил
Мою погибель; лишь тебе я верю.

Бригелла

Ваше величество, отрада моего поэтического пыла, прежде всего и ради всего, что может случиться, советую вам составить завещание и не позабыть облагодетельствовать того, кто желает вам добра и может обессмертить ваше имя в стихах, недоступных ржавому зубу времени и критике, дочери темной зависти.

Тартальона

Не надо, нет! Я так еще свежа.
Храни меня и прославляй при жизни.

Бригелла
(в сторону) 

Неподатлива насчет завещания эта ведьма. – Я говорю без прикрас, с прямотой, противоречащей поэтическому инстинкту: трудно спасти вас от гибели, которая уже висит над вашей головой. Но все-таки выслушайте меня внимательно. В этом дворце живут юноша и девушка, брат с сестрой. Прежде чем разбогатеть, они были нищими и записными философами; теперь, став в одну ночь богатыми свыше всякой меры, они порастеряли свою философию, и в голове у них вся та суета и все те слабости, какие могут быть, например, у прачки, вышедшей замуж за графа, у таможенного смотрителя, которому повезло и который может исполнять все свои желания, и у всех тех, кто разбогател не трудясь. Они не потерпят, чтобы им могли сказать, что у них чего-нибудь нет, им надо всех превосходить во всем. С этой стороны и надо попытаться их погубить.

Тартальона

Скажи мне больше; я исполню все.

Бригелла

Ваше роковое для моего сердца величество знает, сколь гибельна попытка достать поющее Яблоко и Золотую воду, которая звучит и пляшет, предметы, находящиеся неподалеку от нашего города и принадлежащие фее Серпентине.

Тартальона

Да, это место страшно. Ну, так что?

Бригелла

Итак, вам необходимо постараться увидать девушку, живущую в этом дворце, уже сбившуюся со стези философии и ставшую воплощением тщеславия, и вам достаточно будет брызнуть ей в утробу вот такие ужасные слова. Слушайте внимательно:

Чтоб стать совсем красивой, еще недостает
Вам яблока такого, которое поет.

Тартальона

Чтоб стать совсем красивой, и т. д.

(Повторяет.) 

Бригелла

Отлично. А затем выпалите такую штучку:

Вам, чтобы стать прекрасней прекраснейшей звезды,
Недостает звучащей и пляшущей воды.

Тартальона

Вам, чтобы стать прекрасней, и т. д.

Бригелла

Обворожительно! Вы увидите чудодейственную силу этих слов. Надо знать человеческое сердце при разных обстоятельствах, и т. д. Благодаря этим словам обитатели того дворца погибнут, а если этого окажется недостаточно, то у меня имеется другой верный способ.

Тартальона

Попробуем. Совет твой я приму.
Чтоб стать совсем красивой, и т. д.

(Уходит, произнося стихи.) 

Бригелла

Пусть совершается все, что способно продлить жизнь этой прелестной развалины; но если я не склоню ее к составлению завещания со статьей в мою пользу, какой мне прок от Аполлонова венца[13], от глубоких чувств, от пламени, которым я полон?

О горе! Не алмазом, но стеклом
Из рук моих надежды упадают. (Уходит.) 


Явление II

Великолепный покой во дворце близнецов. 

Барбарина одна. 

Барбарина
(любуясь на себя в зеркало) 

Надеюсь, завтра я блесну вдвойне
В пунцовом платье с золотой отделкой.


Явление III

Барбарина, Смеральдина, потом слуга. 

Смеральдина
(кричит за сценой) 

Впустите же меня; какая наглость!
Сил больше нет! Посланники, прошенья,
Доклады, заседанья; ну, порядки!

Барбарина

Кто это там?

Смеральдина
(входит) 

Черт за тобой пришел.

Барбарина

Нахалка! Дерзкая! Эй, скороходы,
Кто вас учил служить? Что это значит,
Что проникают нищие сюда?

Смеральдина

Э, вертопрашка, так-то ты встречаешь
В своем дому тех, кто тебя вскормил
И уберег от гибели? Давно ли
Сама-то ты не нищая, как я?

Барбарина

Молчи, нахалка! Придержи язык!
Не забывай, кто я; не приближайся.
Тебя я знаю, жалкая, и помощь
Ты от меня получишь, лишь бы ты
Оставила мой дом и этот город.
Твое присутствие меня гнетет
И омрачает душу мне. Эй, слуги!

Смеральдина

Ах, дурочка, кривляка, пустомеля,
Мадама Фрикандо! Боюсь тебя,
Подумаешь? Тебя я угощала
И молоком, и шлепками, а нынче
Смущаться стану? Я сюда пришла
Не для богатства твоего – любовь
Меня влекла; забыв, с каким позором
Ты бросила меня, я не могла
Сдержать восторга и, едва узнав,
Что здесь ты и богата, прибежала
Порадоваться счастью твоему,
А не из себялюбия, ей-богу!
Но я тебя люблю… вот видишь… то есть…
Да черт с ним, с себялюбием… Ну, словом,
Хочу тебя поцеловать, – и только.
Как ты мне нравишься! Как хороша ты
В таком наряде! Бог тебя храни.
Дай мне поцеловать тебя, дай скушать.

(Хочет ее порывисто обнять.) 

Барбарина
(отталкивая ее) 

О небеса, что это за развязность?
Эй, слуги!

Входит слуга. 

Ротозеи! Принести
Сюда кошель с червонцами, вот этой
Его отдать и выгнать.

Слуга уходит с поклоном. 

Смеральдина

Барбарина,
Ты шутишь, так ведь? Ты не нанесешь мне
Такого оскорбленья. Ты не станешь
Подозревать, давно и близко зная
Меня и зная все мои поступки,
Что движет мной корысть, что я пришла
Не из любви к двум существам, которых
Вскормила кровью собственной, которым
Была как мать, которых я любила.

Входит слуга с кошельком. 

Барбарина
(насмешливо) 

Возьми, возьми кошель. Твою любовь,
Я знаю, это золото притушит.
Теперь оценены твои заслуги.
Ступай и впредь не смей ко мне являться.
Меня тошнит от твоего лица.

Смеральдина
(в сторону) 

Что слышу я! И все ж уйти не в силах!

(Громко.) 

Ты шутишь, Барбарина; ты не станешь
Так прогонять из дома твоего
Ту, что с любовью восемнадцать лет
Тебя в своем кормила, что невинна
В твоем изгнании, что только слезы
И знала после твоего ухода.

(Плачет.) 

Барбарина
(в сторону) 

Она меня и трогает и душу
Терзает, не привыкшую к печали.

(Громко.) 

Вот деньги, Смеральдина. Уходи.
Твое присутствие, твой разговор,
Развязная повадка – мне противны.
Слуга, убрать ее отсюда прочь
Хоть силой, отвести в ее лачугу,
Отдать ей кошелек и там оставить.

Слуга хочет взять Смеральдину за руку. 

Смеральдина

Слуга, постой. Дочь, если я была
Развязна, я прошу великодушно
Меня простить. Я буду по-другому
Вести себя. Не стану говорить вам,
Как равной. Вас я буду почитать,
Как госпожу свою. Я не способна
Расстаться с вами. Я средь ваших слуг
Согласна стать последнею служанкой,
Лишь бы от вас не уходить. Отбросы,
Оставшиеся от других объедки
Мне будут пищей. Слишком я привыкла
Жить с вами вместе. Слишком уж глубоко
Я вас и брата вашего люблю.
Я буду самой любящей и верной
Из ваших слуг. Но если вы решились
Меня прогнать, то окажите милость:
Пусть, как пришла, так и уйду я нищей.
Оставьте ваше золото. Сюда
Меня, как мать, влекли любовь и нежность
К двум молоко мое, мои заботы
Забывшим детям, а не их богатства.

(Плачет.) 

Барбарина
(в сторону) 

Какую силу над душой имеют
Простые чувства, нежность выражений!
Я слушала ее, и мне теперь
Ее прогнать отсюда тяжелее,
Чем здесь оставить. То, что сердцу легче,
Я выберу.

(Громко.) 

Останься, Смеральдина.
Ты будешь жить со мной, но о прошлом
Не вспоминай. Я в этом буду видеть
Упрек, и я тебя возненавижу.
Чтобы тебя терпели, позабудь,
Кем я была. Иди за мной, но молча.

(Уходит.) 

Смеральдина

И это философка, что вчера
Ходила по дрова, а нынче… ладно…
Ведь я ее люблю, я с ней хотела
Остаться и осталась. Помолчать
Попробуем. Но ничего не выйдет.
Ее и не узнаешь. Спесь какая!
Кой дьявол так озолотил ее?
Жаль, если эта дурочка… А, может,
Какой-нибудь милорд… там все узнаем.

(Уходит.) 

 

Явление IV

Ренцо один. 

Ренцо
(вне себя) 

Нет, женщина не может быть прекрасней,
Чем эта статуя, в которой скрыта
Такая сила, что мои глаза
Ее лишь видят там, в моем саду.
В моей душе смятенье. Кто сказал бы,
Что горделивый женоненавистник
Охвачен будет пламенной любовью
К красавице, иссеченной из камня
Резцом искусным? Ах, ты говорил,
Кальмон, что человеческое сердце
Чрезмерно слабо и что скоро сам
Я испытаю силу изваянья.
Не пощажу сокровищ. Призову
От рубежей вселенной некромантов[14],
Чтоб драгоценный образ оживить.
Все могут деньги; унывать не надо.


Явление V

Ренцо, Труффальдино. 

Труффальдино кричит за сценой: есть ли кто-нибудь дома; кричит нагло и развязно: Ренцо! где ты? Осел, бездельник и т. д.

Ренцо, – он как будто слышит голос Труффальдино; он не верит, чтобы у этого человека могло хватить смелости явиться к тому, кого он сам же выгнал, и т. д.

Труффальдино входит самоуверенно, здоровается развязно, бранит Ренцо за то, что тот ему не ответил. Снимает фартук колбасника, оправляет свой костюм, спрашивает Ренцо, не обедает ли он.

Ренцо, – что это за дерзость? Чего ему надо в этом доме?

Труффальдино, – есть, пить, спать и т. д.

Ренцо, – разве он забыл, как безобразно выгнал его из дому вчера вечером?

Труффальдино, – отлично помнит; что это за дурацкий вопрос в устах философа?

Ренцо изумлен его наглостью; хочет знать, почему тот его выгнал и почему он считает вопрос дурацким.

Труффальдино, – все это совершенно естественно и очевидно. Он его выгнал, потому что он был сирота, нищий, которому нечего есть.

Ренцо все более изумляется его наглости; хочет знать, как после такого поступка у него хватило храбрости явиться к нему в дом.

Труффальдино грубо хохочет над глупым вопросом, в котором нет и следа современной философии.

Ренцо, раздраженный смехом Труффальдино, желает знать, как он осмелился прийти.

Труффальдино, – потому что он узнал, что тот разбогател и что его может объедать и грабить всякий, у кого есть аппетит и недостатки, как у него; хохочет и не может успокоиться от такого глупого вопроса, который не мог бы быть задан в самые невежественные времена.

Ренцо в ярости.

Труффальдино, – Ренцо сошел с ума; пусть он спросит у любого искреннего и просвещенного человека, всякий ему ответит, что нищих гонят, а богатых объедают, пока те сами не станут нищими; что на этом вертится мировая машина.

Ренцо начинает смеяться; он никогда не встречал философа откровеннее. Он не прочь бы оставить его у себя, потому что его искренность ему нравится, но решает его прогнать за его темную душу. Бранит его за его мерзкую наглость, грозит, что велит исколотить его палками, если он не уйдет.

Труффальдино (в сторону)  удивляется этому чудачеству, не понимает, что это за новости. Размышляет; соображает, что нарушил этикет; вспоминает, что искренность ему повредила и у Тартальи. Он переменится; журит сам себя; признает, что Ренцо прав, но просит дать ему одну минуту, и он исправит свое поведение.

Ренцо сбит с толку, ничего не понимает; что все это значит?

Труффальдино становится за дверью, спрашивает нежным и боязливым голосом, можно ли ему войти, потом входит смиренно, со шляпою в руке, с ханжеским видом; с преувеличенным подобострастием просит простить его за то, что он так подло выгнал из своего дома предмет, который во всех отношениях делал честь его конуре и заслуживал уважения и любви; в ту минуту он был пьян, и т. д.; раскаявшись в своем прегрешении, он пришел, скорбя, повергнуться к его ногам, почерпая смелость во всеобщей молве о его милостивейшей, снисходительнейшей, превосходнейшей душе, и т. д. (становится на колени) ; он, конечно, столь обильными слезами омоет его стопы, что снискает его прощение, без которого не может жить, и т. д.; он домогается чести служить ему до гроба, и т. д. Карикатурнейшая сцена лести. Потом спрашивает Ренцо, хорошо ли так.

Ренцо, сбитый с толку, не понимая, глуп ли Труффальдино или хитер, решает его оставить у себя, потому что он его забавляет (к Труффальдино),  – так, хорошо; если и всегда будет так, то он его не прогонит.

Труффальдино просит извинений, что не сразу начал валять дурака; но впредь он это будет делать с возможным искусством, ловкостью и хитростью, вполне современной и изысканной.

Ренцо смеется над характером Труффальдино; он будет служить ему иногда развлечением в его глубокой старости; человеку его сана подобает держать домашнего шута; он велит Труффальдино следовать за ним и уходит.

Труффальдино. Его поклоны и деланные церемонии. (В сторону.)  Большое несчастье, что нельзя быть честным и откровенным с богатыми. Идет за Ренцо с выражениями преувеличенного подобострастия.

 

Явление VI

С одной стороны – королевский дворец с крытой террасой, с другой – дворец близнецов с такой же террасой. 

Панталоне, Тарталья в ночном колпаке, с подзорной трубой, на террасе. 

Тарталья

Я не знаю, как это могло произойти. Панталоне, мне кажется, что я сплю и вижу сон или что я на комедии с превращениями. Никогда я не думал, чтобы дворец мог вырасти за ночь, как гриб.

Панталоне

Вот, подите, вырос, ваше величество, да еще какой. А я-то, несчастный человек, возвращался вчера вечером в темноте ко двору и шел быстро, зная, что площадь пуста, да так налетел на стену этого дворца, что, если бы не мой животишко, который задержал удар, так у меня было бы теперь не лицо, а лепешка. Да, я потом добрых полчаса не мог сообразить, как мне добраться до королевских покоев.

Тарталья
(глядит в подзорную трубу) 

Прекрасные лоджи! Прекрасные колоннады! Прекрасная архитектура! Прекраснее римского Колизея!

Панталоне

Вы бы видели хозяев дома, ваше величество, вот тогда бы вы удивились!

Тарталья

Ты их видел? Кто они, боги или черти, Панталоне?

Панталоне

Молодой человек – вылитый горностай, и молодая девушка – ну просто масло, ваше величество; я убежден, что, если бы вы ее увидали, у вас бы прошла вся меланхолия.

Тарталья

Никогда не говори об этом, ты этим будишь мою скорбь. Я никогда не перестану оплакивать мою дорогую Нинетту. (Плачет.) 

Панталоне

Помолчите, там открывается дверь на балкон. Вот как раз эта жемчужина. Сделайте милость, посмотрите-ка на этот кусочек.

 

Явление VII

Те же и Барбарина со Смеральдиной на террасе. 

Смеральдина

Король там на террасе! Барбарина,
Уйдем скорей.

Барбарина

Ты говоришь, король?
Так что ж? Ведь я могу его не видеть;
Потом меня монархи не смущают.

Тарталья
(глядя в подзорную трубу) 

Панталоне, Панталоне, какое прекрасное лицо! Какие прелестные ручки! Я чувствую, что у меня воспламеняется сердце и проходит меланхолия.

Панталоне

Не надо, ваше величество; как видно по ее лицу, она сама рада влюбиться в вас по уши.

Смеральдина

Уйдем, король глядит на вас в трубу.
С монархами быть надо осторожной.

Барбарина

Ты стала забываться, Смеральдина.
Иль что-нибудь во мне нехорошо?
Пускай себе он смотрит. Ты увидишь,
Он понемногу так воспламенится,
Что сам не будет знать, что с ним такое.

Тарталья

Панталоне, Панталоне, какой прелестный ротик! Какая прекрасная грудь! Я чувствую, что забываю покойную Нинетту.

Панталоне
(в сторону) 

Он, однако, скоро клюнул. А что, если поэт говорил правду? Все равно. Пускай себе утешится. Министры не должны перечить страстям монархов, они должны им потворствовать.

(Громко.) 

Ваше величество, а как вам нравится этот головной убор? И как много вкуса в этом платье!

Смеральдина

Уйдемте, Барбарина, он ведь может
Вас сглазить. Если он воспламенится,
У королей довольно длинны руки.
Уйдем, стыдитесь.

Барбарина

Ты мне надоела.
Пусть влюбится; он мне как раз подходит.
Скажи, он вдов?

Смеральдина

Ах, нет уж, извините.
Такое самомнение чрезмерно…

Барбарина

Что? Дерзкая, молчи! Он недостоин
Мною обладать.

Тарталья

Этот головной убор от Карлетто; а платье – богатое и прелестное измышление Канциани[15]. Панталоне, я влюблен, как осел. Я больше не могу; посмотри на мои глаза; мне кажется, что я мечу огонь. Что за прекрасное создание! Мне хочется ее приветствовать, мне хочется сказать ей что-нибудь, и я стыжусь, я боюсь, что она мне не ответит. Я вдруг сделался мальчишкой, я потерял всю свою монаршую величавость.

Панталоне

Что вы, ваше величество? Нельзя так унижаться; для нее должно быть великой честью, что вы милостиво смотрите на нее; не умаляйте величия вашей души. От одного воздушного поцелуя монарха три тысячи девчонок посыплются с балконов.

Тарталья

Я попробую, Панталоне, я попробую.

Панталоне

Соблюдайте величавость, ваше величество.

Тарталья шлет воздушный поцелуй со смехотворной величавостью. 

Смеральдина

Ну кончено, он шлет вам поцелуй.

Барбарина

Я не желаю на него смотреть.

(С презрением отворачивается.) 

Тарталья

Пальцем в небо, Панталоне, я в отчаянии.

Панталоне

Однако она спесива, эта бабенка.

Тарталья

Я теряю голову, Панталоне; подскажи мне для нее два ласковых слова из твоего венецианского запаса. Ради бога, будь моим сводником.

Панталоне

Благодарю за поручение, ваше величество. В Венеции любовью занимаются на французский манер и на английский. По этой части я ничего не знаю.

Тарталья

Постой, постой; я хочу начать остроумно и живо. О юная красавица, вы чувствуете этот сирокко? Ну, что, Панталоне?

Панталоне

Вот, вот; это вступление я много раз слышал, и оно часто приводило к наилучшим результатам.

Барбарина

Вы чувствуете веянье сирокко,
А на меня, синьор, от ваших слов
Как будто веет прехолодным ветром.

Смеральдина

У, дерзкая! Так отвечать монарху!

Тарталья

Она мне ответила, она мне ответила с очаровательной дерзостью, Панталоне; она очень живая. Я хочу продолжить какой-нибудь острой и изящной мыслью, намекающей на ее красоту. Солнце сегодня утром взошло весьма блистающим.

Панталоне

Великолепно, вам не требуется советчиков, ваше величество. Вы умеете ухаживать изумительно.

Барбарина

Блистающее солнце, государь,
Не всем равно бывает благотворно.

Панталоне
(в сторону) 

Вот это ловко! Она видела виды, попрыгунья!

Тарталья

Что за ум! Что за бесенок! Я весь пылаю, я больше не могу противиться; я должен жениться вторым браком. Я весь ликую. Я рад, что мне ничто не препятствует и что покойная Нинетта умерла. Прощаю все мамаше. Вот она, вот она! Мамаша, мамаша, власть Купидона изменила мой темперамент; я чувствую к вам расположение. Придите посмотреть на это чудо красоты.

Панталоне
(в сторону) 

Хи, хи, хи, камин трещит, камин трещит.

Барбарина

Что, Смеральдина? Для таких, как я,
Не существует королевской власти.

Смеральдина

Вы молоды, красивы и богаты,
Но что же в этом? Будьте поскромней,
Еще не всем владеете и вы.

Барбарина

Нет, всем владею. Дерзкая, молчи.


Явление VIII

Те же, Бригелла и Тартальона. 

Бригелла
(тихо, Тартальоне) 

Уста, печати сердца моего,
Не забывайте слов моих зловещих.

Тартальона
(тихо, Бригелле) 

Ты можешь быть спокоен. – Где же, сын мой,
Божественный предмет, столь всемогущий?

Тарталья

Вот пышно блещет, озарив меня,
Аврора иль, скорей, светило дня.

Панталоне
(в сторону) 

Можно ли так влюбиться? Он даже рифмами заговорил.

Тартальона

Да, хороша. Девица, ваша внешность
Принадлежит к числу прекрасных зрелищ.

(Тихо, Бригелле.) 

Метну твои ужасные слова.

(Громко.) 

Чтоб стать совсем красивой, еще недостает
Вам яблока такого, которое поет.

Тарталья

Что вы за вздор городите, мамаша?

Панталоне

Ну, уж это на солнце искать пятна.

Барбарина
(взволнованно, Смеральдине) 

Как, Смеральдина? Значит, у меня
Нет яблока, которое поет?

Смеральдина

Я ж говорила, всем владеть нельзя.

Тартальона
(тихо, Бригелле) 

Поэт, смотри, я довершаю дело.

(Громко.) 

Вам, чтобы стать прекрасней прекраснейшей звезды,
Недостает звучащей и пляшущей воды.

Тарталья

Мамаша, что вам в голову взбрело?

Панталоне
(в сторону) 

Недостает яблока, которое поет, и звучащей и пляшущей воды? Это почище фантазий Каппелло, гондольера с Пьяцетты.

Барбарина
(в ярости) 

Терпеть такой позор?
Пусть мир погибнет,
Но яблоко, которое поет,
И пляшущую воду я добуду.

(Быстро уходит.) 

Смеральдина

И суп из звезд, и жареное солнце.

(Уходит.) 

Бригелла
(в сторону) 

О, велико могущество тщеславья
И торжество поэзии над сердцем!

(Уходит.) 

Панталоне
(в сторону) 

Сын побелел как полотно. Старая карга ликует; я лучше уйду подобру-поздорову; из-за воды и яблока я не желаю быть на этом балконе зрителем трагедий и кровопролития между матерью и сыном. (Уходит.) 

Тарталья

Мучительница мать, вам нет покоя,
Пока не околеет ваш ребенок.

Тартальона

Что сделала тебе я, дерзкий сын?

Тарталья
(грозно) 

Не будь вы матерью моей… клянусь…

Тартальона

Молчи, злодей! Что сделала тебе я?

Тарталья

Вы, красоте завидуя чужой,
Желаете, чтобы моя богиня
Лишилась шкуры? Или вы не знали,
Что гибель угрожает всем, кто ищет
Музическое яблоко и воду,
Звучащую и пляшущую? Ведьма,
Вы забываете, что спели песню,
И с гноем на глазах, с беззубым ртом,
Тщеславная и гордая, вы сына
Преследовать хотите до могилы.
Чего вам надо? Чтоб я жил вдовцом?
Иль чтобы я на матери женился?
Зачем рожден я вами? О, зачем
Вы в сердце сыну не воткнули вертел
И не пожрали бедное созданье,
Исчадье ваше? Проклинаю день,
Когда постыдным чревом Тартальоны
Я был рожден для скиптра и короны!

(Уходит в гневе.) 

Тартальона

Ах, мне бы только темного удела
Грозящего избегнуть.
Дрожи, злой сын, мне до тебя нет дела.


Явление IX

Зал во дворце близнецов. 

Ренцо, держащий вложенный в ножны кинжал, Труффальдино. 

Ренцо
(в исступлении) 

Скажи мне, Труффальдино, ты видал
Творение прекрасней изваянья
В моем саду? Не льсти, скажи мне правду.

Труффальдино, льстя, хвалит это создание свыше меры. (В сторону.)  Он не встречал другого такого сумасшедшего, влюбленного в статую; смеется.

Ренцо

Кто б ни увидел это совершенство,

Мою любовь, не правда ли, поймет?

Труффальдино, – мало того, все будут превозносить его любовь; его любовь – истинная платоническая любовь, и уже нельзя будет петь песенку:

Но страсти платонической
Мужской и женской парочки,
Хотя б сам дьявол клялся мне,
Вовеки не поверю я.

Он сам был влюблен в одну статую, хотя у нее мясо и не было такое твердое, как у этой. (В сторону.)  Потешается.

Ренцо

Скажи, когда я плакал на коленях
Пред статуей моей, ты не слыхал
Зеленой Птички, что ко мне слетела
И говорила, словно человек?

Труффальдино, – он ничего не слыхал; он не знает, что это за Зеленая Птичка.

Ренцо

Как, ты не знаешь о Зеленой Птичке,
Влюбленной в Барбарину? Вот дурак!

Труффальдино, – он ничего не знает про эту диковину. (В сторону.)  Хохочет над такой любовью.

Ренцо

Однако глуп же ты! И ты не видел,
Как Птичка бросила к моим ногам
Кинжал, пока пред статуей я плакал?

Труффальдино, – он ничего не знает, ни про голоса, ни про Птичку, ни про кинжал. (В сторону.)  Ренцо сошел с ума, да так, что его нужно посадить на цепь, и т. д.

Ренцо
(в сторону) 

Ах, что я должен думать о речах
Зеленой Птички, что ко мне слетела
И, не хотев открыть мне, чей я сын,
Лишь тайнами наполнила мне душу?
Что это за опасности, которым
Подвергнуться я должен, чтобы стала
Возлюбленная статуя живой?
И что мне делать с этим чудотворным
Кинжалом? Я готов сойти с ума.

Труффальдино (в сторону)  передразнивает его и смеется над его безумием.

 

Явление X

Те же, Барбарина и Смеральдина. 

Барбарина
(в ярости, удерживаемая Смеральдиной) 

Прочь руки, Смеральдина! Я считала,
Что у меня есть все, и потерпеть
Я не могу, чтоб мне недоставало
Танцующей филармоничной влаги
И яблока, умеющего петь.

Смеральдина

Но, милая, ведь это бесполезно.
Все, кто добыть пытался эти вещи,
Платились жизнью: этого нельзя.

Барбарина

Жизнь или смерть, легко иль нелегко,
Я получить должна и эту воду
И это яблоко, хоть мир погибни.

Ренцо

Что это с Барбариной? Что случилось?

(К Труффальдино.) 

Ты видишь; ты не знаешь, в чем тут дело?

Труффальдино, – это из-за любви к Зеленой Птичке или же она влюбилась в какую-нибудь каменную маску на стене Магистратуры, в рот которой опускают тайные доносы, и т. д. (В сторону.)  Потешается.

Барбарина

Ах, Ренцо, милый брат, твоя сестра
Несчастнейшая женщина на свете,
Ничтожество, посмешище, забава
Любого, кто ни взглянет на нее.

Ренцо

Да что с тобой, сестра? Какое горе?
Что говоришь ты? Это невозможно.

Барбарина

Увы, возможно! Пышные чертоги,
И золото, и редкие каменья,
И красота моя, и толпы слуг
Не стоят ничего. Мне заявили,
Что у меня нет пляшущей воды
С поющим яблоком, и потому
Я не могу затмить всех прочих женщин.
Иль это не несчастье? Милый Ренцо,
Когда ты ценишь жизнь своей сестры,
Ты мне добудешь эти два предмета,
Мне их необходимо получить.

Труффальдино, – конечно, поющее яблоко и пляшущая вода – вещи, более необходимые, чем насущный хлеб; нужно доставить удовольствие сестрице. (В сторону.)  Смеется над любовью и чудачествами разбогатевших подкидышей.

Ренцо

Но разве, Барбарина, ты не знаешь,
Что их никто не может раздобыть?
Что тот идет на верную погибель,
Кто к ним стремится? Ветреный ребенок,
Одумайся, ведь не отдашь ты брата
За яблоко и пригоршню воды.

Барбарина

Жестокий брат! Я знала хорошо,
Что ты меня не любишь. Помогите…
Трепещет сердце… Голова кружится…
Я вся дрожу… Туман перед глазами…
Я ничего не вижу… Помни, брат,
Что подарить мне яблоко и воду
Ты отказался и убил сестру.

(Падает в обморок.) 

Смеральдина
(поддерживает ее) 

Проклятое богатство, что приводит
К такому безрассудству! Барбарина,
Родная Барбарина, да очнитесь,
Не умирайте; люди осмеют
Умершую за яблоко и воду.

Труффальдино (в сторону)  заливается хохотом, и т. д. Потом прикидывается хлопочущим, в отчаянии от обморока дамы.

Ренцо

Теперь я понял все. Вот та опасность,
Которая мне суждена, по слову
Зеленой Птички, вот что было тайной
Кинжала. Да, я должен приступить
К ужасным подвигам, ценой которых
Возлюбленная статуя воскреснет.
Сестра моя слаба, но я не должен
Смотреть на эту слабость с изумленьем,
Раз сам от страсти к изваянью плачу.
Сестра, мужайся: или ты получишь
И яблоко и пляшущую воду,
Или твой брат уже не будет жив.

Барбарина

Ах, я дышу; благодарю, мой брат;
Будь жив, достань мне яблоко и воду.

Ренцо
(обнажает кинжал) 

Сестра, возьми сверкающий клинок;
Я ухожу тебе служить. А ты
Смотри на мой кинжал: пока он блещет,
Твой Ренцо жив; но если лезвие
Кровавым станет, значит, брат твой умер.
Иди со мной на подвиг, Труффальдино.

Труффальдино. Некоторые затруднения, и т. д.

Ренцо

За мной иль прочь из дома моего!

(Уходит в гневе.) 

Труффальдино, – он будет с осторожностью применяться к обстоятельствам; он не хочет лишаться преимущества жить в доме у таких богатых и сумасшедших хозяев, которые, разумеется, вылетят в трубу со своим богатством. Драматически передразнивает Барбарину и свою жену; он спел бы арийку, но простужен и потом ему некогда, и т. д. (Уходит.) 

Барбарина
(весело) 

Я победила. Вознесем же небу
Усердные мольбы. Обильной жертвой
Почтим богов. Меня услышат боги.
Не может быть, чтобы они желали
Моей обиды и моей печали.

(Уходит.) 

Смеральдина

И это философка, что смеялась
Над себялюбием? Разбогатев,
Она пожертвовала жизнью брата
За яблоко и редкостную воду,
И ей должны повиноваться боги.
Вот всем пример на жизненной дороге.

(Уходит.) 

 

Явление XI

Подземный склеп Нинетты. 

Нинетта, Зеленая Птичка с бутылкой и пищей. 

Зеленая Птичка

Нинетта, о Нинетта, будь весела, как прежде.
Не все, кто жив надеждой, умрут в своей надежде.
Деянья роковые должны начаться вскоре,
И лишь от них зависит, прервется ль наше горе.
Вот твой обычный завтрак; но полдень, бьющий ныне,
Быть может, возвещает конец твоей кручине.

Нинетта

Ах, Птичка милая, ты подаешь мне
Надежду на спасенье. О, скажи,
Что это за деянья, не томи
Меня терзаньем тысячи смертей.

Зеленая Птичка

Нинетта дорогая, одно пусть будет ясно:
Я враг тебе и детям, хоть и люблю вас страстно.
Я сам с собой враждую, отрады не видавший.
Так Людоед устроил, меня заколдовавший.
Я говорить умею со всяким безобидно
Лишь в тех местах, откуда его холма не видно.
А на холме проклятом, где я живу у входа,
Моим словам присуща ужасная природа.
Я рассказать бессилен, покинув ту обитель,
Твоим несчастным детям, кто мать их и родитель.
Грозят кровосмешенья, чудовищные браки…
Отец и дочь родная… Грядущее во мраке.
Ах, я сказал сверх меры. Лечу в свои владенья;
Нинетта, жди, надейся во мраке заточенья.

(Улетает.) 

Нинетта

Ах, как понять мне!..
Я не понимаю.
О злые силы рока,
Далеко от супруга
И от детей далеко,
Восьмнадцать лет без жизни –
Не слишком ли жестоко?
О темная могила, не пора ли
Меня засыпать в скорби и печали?

Склеп закрывается. 

 

Явление XII

Невысокий лес. 

Труффальдино, Ренцо, вооруженные. Труффальдино со склянкой. Идут добывать Воду и Яблоко. Промежуточная картина, чтобы дать сколько нужно времени для подготовки следующей. 

 

Явление XIII

Сад феи Серпентины. В глубине с одной стороны дерево с яблоками, с другой – пещера со скрипучими воротами, которые запираются и открываются с силой и шумом. У входа в пещеру, на земле, несколько мертвых тел, частью обглоданных, частью целых. 

Слышен голос Серпентины. 

Голос Серпентины

Вы, к деревцу с плодами приставленные звери,
Вы, золотую воду скрывающие двери,
К вам близится опасность: готовьте зуб и коготь.
Пусть ни Воды, ни Яблок никто не смеет трогать.
Кто стороной проходит, того не задевайте,
Но хищнику и вору пощады не давайте.


Явление XIV

Ренцо, Труффальдино. 

Ренцо, – судя по тому, что ему говорили, это – сад феи Серпентины, это – пещера, где, как говорят, находится золотая вода, которая звучит и пляшет, а это – дерево с яблоками, которые, как говорят, поют. (К Труффальдино.)  Не слышит ли он звуков или пения и не видит ли он опасностей?

Труффальдино, – он не слышит ни звуков, ни пения и не видит опасностей; он полагает, что это выдумки для острастки мальчишек, чтобы они не таскали яблок, и т. д.

Ренцо, – тогда пусть он войдет в пещеру и наполнит склянку водой.

Труффальдино делает два шага в сторону пещеры; в это время оттуда доносятся звуки музыки; Труффальдино, изумленный, тихонько возвращается, приложив палец к губам, и делает Ренцо знаки молчать.

Ренцо делает Труффальдино те же самые знаки.

Следует симфония, сопровождаемая пением яблок на дереве. 

Хор яблок

О жадные созданья,
Вам тесно в мире целом.
Беги, забудь желанья,
Мирись с твоим уделом
И к большему не рвись.

Два яблока

О род людской нелепый,
Он вечно злу подвержен.
В беде все люди слепы,
Их разум безудержен,
Они теряют путь.

Одно яблоко

Теряет ум господство
Над душами влюбленных.
Где долг, где благородство?
Храните ослепленных
Любовью, небеса!

Хор яблок

О жадные созданья, и т. д.

Ренцо и Труффальдино изумлены. 

Ренцо велит Труффальдино пойти сорвать яблоко.

Труффальдино, – он пойдет и постарается его сорвать, потому что сочувствует влюбленной душе; он наблюдал внимательно и заметил, каково оно; он считает, что это все-таки яблоко. Приближается к дереву; появляются яростные Тигрица и Лев и начинают ходить вокруг дерева, охраняя его. Труффальдино в страхе бежит к Ренцо.

Ренцо, – В чем дело?

Труффальдино показывает на зверей.

Ренцо, рассерженный, велит ему идти и наполнить склянку водой.

Труффальдино идет к пещере, видит мертвые тела, возвращается. Докладывает.

Ренцо в гневе хватается за шпагу, грозит ему, говорит, чтобы он достал воду, а сам он тем временем нападет на зверей и сорвет яблоко. Размышляет над словами Зеленой Птички, что надо не уклоняться от опасностей, чтобы оживить любимый камень.

Труффальдино храбрится, выкидывает разные шутки и направляется к пещере.

Ренцо со шпагой в руке набирается мужества, нападает на зверей под деревом. Ворота пещеры затворяются с силой, скрипом и грохотом, ударяют Труффальдино в грудь; тот делает разные движения и падает без чувств, разбивая склянку. Ренцо, тем временем обезоруженный зверями, бежит вспять. Звери окружают дерево, ворота снова отворяются.

Ренцо

Несчастный раб! О жалкий я и глупый!
Не говорил ли мне Кальмон, что надо
В беде его призвать и он поможет?
Кальмон, Кальмон, несчастного спаси!

Землетрясение, мрак, огни, чудеса и т. д. 

 

Явление XV

Ренцо, Труффальдино, Кальмон. 

Кальмон

Где философия? О Ренцо, Ренцо!
Так ослепили золото и роскошь
Ум двух философов в одно мгновенье,
Что вот одна из праздного тщеславья
Шлет брата на смерть; а другой, влюбившись
До глупости в красавицу из камня,
Собой не дорожит и так надменен,
Что даже в тяжких бедах забывает
Или гнушается позвать на помощь
Его богатым сделавшего друга?

Ренцо

О статуя, прости! Прошу тебя,
Оставь свои упреки, помоги мне.
Я вижу, ты все можешь. Возврати
Жизнь бедному слуге. Дай мне достать
Таинственное яблоко и воду
И назови родителей моих;
Но более всего тебя молю я.
Чтобы в моем саду ты оживил
Ту статую. Я не найду покоя,
Пока ее не заключу в объятья.

Кальмон

Слуга не умирал, он оглушен
И вот уже шевелится, встает.

Труффальдино шевелится, встает; ужимки оглушенного, видит статую; его безмолвное изумление.

Кальмон

Ты яблоко получишь…

Труффальдино. Его ужас перед говорящей статуей, и т. д.

Кальмон

Ты яблоко получишь. Эти звери
Уже давно томятся сильной жаждой.
Поэтому-то я, царь Изваяний,
Сюда, тебе на помощь, из Тревизо
Велел явиться статуе с сосцами,
Так прозванной за то, что из грудей
Льет две струи. Эй, статуя с сосцами,
Явись сюда и воду источи!

Статуя из Тревизо

Вот, государь, покорные сосцы.

(Льет из сосцов воду в бассейн; звери идут пить к бассейну.) 

Труффальдино. Его ужимки при виде происходящего.

Кальмон

Не медли, Ренцо. К дереву направься
И яблоко волшебное сорви.

Ренцо

О добрый друг! Тебе я повинуюсь.

(Подходит к дереву, срывает яблоко.) 

Кальмон

Теперь нам нужно воду. У ворот
Такая мощь, что, если подойти к ним,
Они, захлопываясь, убивают.
Ты видишь там простертых смельчаков.
Они войти пытались и погибли.
Поэтому от венецьянских волн
Ко мне явились с Кампо деи Мори
Пять грузных древних статуй. Друг за другом
Они рядком к воротам прислонятся.
Они такие крепкие, что встряска
Им нипочем. Риоба, подойди-ка
С товарищами подпереть ворота[16].

Входит Риоба. 

Риоба

Вот, царь; не сомневайся: мы крепки.

Входят друг за другом мавры, приближаются к воротам, которые скрипят и хотят захлопнуться, но Риоба стоит твердо; остальные мавры прислоняются плечо к плечу рядком; ворота остаются открытыми насильно. Ужимки Труффальдино. 

Кальмон

Слуга, войди в пещеру и не бойся;
Там будут склянки; ты возьмешь одну,
Наполнишь и сейчас же возвратишься.

Труффальдино говорит о трудностях.

Ренцо гонит его силой.

Труффальдино. Его испуганные ужимки; препоручает себя Риобе и маврам. (Уходит.) 

Кальмон

Несчастный юноша, вот ты владеешь
Всем, что хотел, и все еще ничем.
В сестре тщеславье, а в тебе любовь
Не будут знать границ. Ты станешь жертвой
Ужасной страсти. Ты меня просил,
Чтобы твоих родителей я назвал.
Я не могу. Ты оживить просил
Возлюбленную статую. И в этом
Я откажу тебе. Две эти тайны
Зависят только от Зеленой Птички,
Влюбленной в Барбарину и тебе
Являвшейся недавно. Я могу лишь
Раскрыть уста твоей немой подруге,
Чтобы тебя хоть голос утешал.
Так сделаю. Но, может быть, умножит
Твои мученья говорящий камень.

Ренцо

Она со мною будет говорить,
Мой друг, я большего и не желаю.
Как сладко будет сердцу моему
Беседовать со статуей любимой
И слышать от нее о нежных чувствах
Ее ко мне, как слышит и она
Моей любви слова и воздыханья,
И знать, что любит и благодарит!

Кальмон

Безумец! Ты получишь то, что ищешь,
И большего возжаждешь. Безрассудным
Любовником ты будешь, как другие.
Приветливое слово милых уст
Вздувает пламя: жадностью, желаньем
Охвачен человек. Не утоляет
Его воздушный, мимолетный звук.
Пределов нет стремленьям человека.
Счастлив стремящийся душою жадной
К благам, неведомым для чувств, далеким
От смертных взоров, медлящих в грязи.

Труффальдино выходит со склянкою в страшном волнении, рассказывает удивительные вещи: какого труда ему стоило набрать воды, которая плясала, каких концертов он наслушался, и т. д. Он чувствует, как вода хочет разбить склянку, чтобы пуститься в пляс, и т. д.

Кальмон

Вот, Ренцо, ты доволен. Но читаю
В твоем слепом и безрассудном сердце,
Что ты не успокоишься и будешь
Своей неблагодарностью повергнут
В несчастия. Но в бедствиях тяжелых
Зови меня. А я тебя прошу
О небольшой услуге. В старину
Мальчишки безобразники мне камнем
Отбили нос. Скульптор его поправил.
Но у меня орлиный был, а этот
На прежний не похож. Прошу тебя,
Распорядись мне сделать подходящий.
Я вправе попросить о столь немногом
За все мои услуги. Друг, прощай.

Мрак, землетрясение и т. д. Кальмон исчезает. Звери возвращаются к дереву. 

Статуя из Тревизо

Изгрызло время правый мой сосок.
Не забывай моей услуги, Ренцо.

(Уходит.) 

Мавр

Я без руки.

(Уходит.) 

Второй мавр

А я без подбородка.

(Уходит.) 

Третий мавр

Я без ушей.

(Уходит.) 

Четвертый мавр

Мне ноги повредили.

(Уходит.) 

Пятый мавр

Мне задницу разворотили справа.
Мы ждем признательности и починки.

(Уходит.) 

Труффальдино (к Ренцо) , – он не поверит, чтобы тот захотел взвалить на себя обузу чинить носы, задницы, соски, и т. д.

Ренцо

Теперь я жажду только милый голос
Услышать; мне до прочего нет дела.

(Уходит.) 

Труффальдино, – цель достигнута. Память о благодеяниях обременительна; необходимость думать о вознаграждениях мучительна; благодарность – выдумка. Пусть остаются со сломанными носами, сосками и задницами; никому ничего, никому ничего; но если бы Ренцо когда-нибудь вздумал заняться этой реставрацией, то он, Труффальдино, был бы, конечно, не прочь получить на нее подряд и т. д.

Занавес 

 

Действие четвертое

Зал во дворце близнецов. Статуя Помпеи, богато одетая, с обнаженными до половины мраморными ногами и руками, с открытыми лицом, головой и грудью, покоится на пьедестале в живописной и удобной позе. 

Явление I

Ренцо, статуя Помпеи. 

Ренцо

Здесь, в этой зале, от холодных туч,
От ветра зимнего, от хлопьев снега,
От пламенного солнца, милый образ,
Тебя храню. Богатые одежды,
Которыми твое покрыто тело,
Изобрела мучительная ревность,
Чтобы другие, видя всю тебя,
Со мною не сравнялись в наслажденье.
Услышь мои стенанья. Если ты
Меня жалеешь, дивными устами,
Как мне Кальмон недавно обещал,
Пролей от слуха к сердцу сладкий голос,
Чтоб оживить мне душу. Дорогая,
Скажи, ты тронута моей любовью?

Помпея

О юноша, молчи. В твоих словах
Я снова слышу все, что говорили
Мне щеголи, коварные льстецы,
Сосуды, полные благоуханий,
Снаружи золотые, а внутри
Пороков и невежества гробницы,
Причина мук, в которых я живу.

Ренцо

О милый голос, как моей душе
Ты льешь отраду! Ах, скажи мне, значит,
Ты не резца искусного созданье,
А женщиной была? Чьей дивной силой
Ты околдована? Кто красоту
Лишил души, бесчувствием недвижным
Сковал единственное в мире тело,
Небесный пламень погасил в очах
И у ланит цветущих отнял розы?

Помпея

О юноша, молчи. Ведь это, боже,
Опять слова бессмысленных льстецов,
Из-за которых, возгордясь не в меру
И вознесясь, я стала для себя
Самой кумиром. Если бы в те годы
Я не прельстилась глупыми речами,
И вздохами, и ропотом похвал,
Забыв и небо и советы мудрых,
Меня бы вдруг не пронизал ужасный
Казнящий холод, проходя по жилам
И по костям и отнимая сразу
Движенье, слух, дыханье, зренье, краски.
О, если б хоть тюрьма моя была
Не столь жестокой и могла излиться
Наружу скорбь!

(Плачущим голосом.) 

Ах, лишена я даже
Слез-утешительниц, отрады глаз,
И горькой, и желанной, но напрасно!

Ренцо

Несчастная, как мучусь я! Поверь,
Что скорбь моя равна твоим страданьям
И даже больше, чем они. Ты видишь,
Мои глаза льют токи слез, которых
Ты тщетно жаждешь. Если бы могли,
Как наше горе, общими стать слезы,
Которые ты просишь, я же лью
Потоками, не зная облегченья!
Не говори мне: льстец. Нет, я не льщу,
Любимый образ. О, скажи мне, кто ты,
Кем рождена, где родина твоя?

Помпея

Меня зовут Помпея. Славной кровью
Велик мой род. Италия дала
Мне воздух, чтоб дышать. Там, где царит
Страсть к наслажденьям, там, где презирают
Премудрые седины, там, где ищут
Пустой забавы и разврата в книгах,
А не познаний, там возносит стены
Тот город, где я получила жизнь.

(Плачущим голосом.) 

Вот эту жизнь, которую ты видишь,
Которую нельзя назвать и жизнью,
А жизнью, смертью, гробом, адом вместе.

Ренцо
(в отчаянии) 

Да, прав Кальмон. Мучения мои
Лишь увеличил говорящий камень.
Скажи, Помпея: будь ты теплой плотью
И если б наши судьбы узы брака
Могли связать, меня бы ты любила?

Помпея
(со вздохом) 

О да, любила бы.

(Плачущим голосом.) 

Неблагодарный,
Хоть не буди бесплодного желанья,
Не умножай страданий злополучной!

Ренцо

Меня ты любишь? Ах, твой голос ранит
И радует мне сердце! Как, чтоб вечно
Остался мраморным прекрасный облик
Той, кем любим я? Нет, я брошусь к ней,
К Зеленой Птичке; ей подвластна тайна
Освобождения моей любимой.

Помпея

Ты обещал, я знаю, быть довольным,
Услышав голос мой, и снова жаждешь.
Отважный мальчик, брось, пусть я одна
Терплю судьбой ниспосланную кару.
Я не хочу, чтоб жизнью ты играл.

Ренцо

Я был бы низок, если бы остался.

(Направляется к выходу.) 

 

Явление II

Ренцо, Труффальдино в дорожном виде, с кучерским кнутом. 

Труффальдино (нетерпеливо щелкая кнутом),  – живей, живей, все готово; нельзя терять времени, нечего затевать шашни с камнями и т. д.

Ренцо спрашивает, что такое? Куда он собрался? Что он делает? и т. д.

Труффальдино, – как, разве он не знает о великих событиях?

Ренцо, – он ничего не знает.

Труффальдино, – король Тарталья отправил Панталоне, королевского сводника, заключить брак с Барбариной, сестрою Ренцо, требуя в приданое поющее яблоко и пляшущую воду. Барбарина колебалась между любовью к Зеленой Птичке и желанием стать королевой. Она разыграла великолепную сцену смятения, она походила на корабль, застигнутый бурей, и т. д. Королевский сводник красноречиво уничтожил любовь Зеленой Птички перед королевской любовью; наконец душа Барбарины стала как будто склоняться в сторону монархии. Как вдруг, о неожиданное происшествие! Появляется старая королева Тартальона вместе с поэтом, ее обожателем, и, став руки в боки, произносит такие слова:

Пускать к себе невесток нет у меня привычки,
Когда у них есть деньги, но нет Зеленой Птички.

После этих слов она удалилась вместе со своим кавалером-поэтом, декламировавшим самому себе эклогу в честь аппетита, и т. д. Барбарина впала в неистовство, выгнала Панталоне, спустив его с лестницы, и стала кричать на весь дом, как бесноватая, чтобы ей подали Зеленую Птичку. Она повалилась в кресла в припадке истерики, она брыкается; она строит такие рожи, что страшно смотреть. Четыре женщины ее держат, расшнуровали ей платье, сожгли у ней под носом два сборника стихов. Он удалился из сострадания и из скромности. Уже прибыл благодетельный дьявол, который помогает идти, поддувая сзади, тот самый, который уже раньше оказывал услуги королю Тарталье и ему[17]. Холм Людоеда, где живет Зеленая Птичка, недалеко, всего в трех тысячах миль; все готово, дело не терпит, надо утешить бедную Барбарину и отправиться добывать Птичку, и т. д. (В сторону, смеется над этим безумием.) 

Ренцо

Да, Труффальдино, я и сам решил
Идти на этот подвиг. Вот служанка,
Твоя жена.


Явление III

Те же и Смеральдина. 

Смеральдина

На помощь, помогите!

Ренцо

Да, Смеральдина. Мне уже сказали.
Я отправляюсь за Зеленой Птичкой.
Я знать хочу, кем я рожден; хочу
Освободить любимую из плена
И заодно сестре доставить радость.
Вели ей чаще наблюдать кинжал.
Пока он блещет, брат ее живет,
А если он в крови, то мертв. Прощай.

(Уходит.) 

Труффальдино

А если он в крови, то мертв. Прощай.

(Обнимает ее и уходит, щелкая кнутом.) 

Смеральдина

Как много сумасшедших в этом мире!
Какая путаница наша жизнь!


Явление IV

Смеральдина, Барбарина, статуя Помпеи. 

Барбарина

Служанка, где мой брат?

Смеральдина

Ах, успокойтесь.
Он устремился за Зеленой Птичкой
И поручил вам наблюдать кинжал;
Как только кровь появится, он спекся.

Барбарина

Хвала богам!

Помпея

Безумная, скорее
Останови его. Твой брат погиб.

Смеральдина

Ах, изваяние заговорило!

(Ее ужас.) 

Барбарина

Вот невидаль! Я к этому привыкла.
Брат умер?

(Вынимает кинжал, который блещет.) 

Что ты говоришь? Молчи,
Кинжал сверкает, глупая; брат жив.

Помпея

Жестокая, тщеславная, ты хочешь
Ждать в буйной слепоте, пока не хлынет
Кровь по кинжалу, чтоб потом напрасно
Жалеть о гибели родного брата?

Смеральдина
(дрожа) 

Она права. Ведь вы с ума сошли.

Барбарина

Так, значит, я должна страдать, не зная,
Кем рождена? Должна переносить
Всеобщие упреки? Не иметь
Зеленой Птички и не быть достойной
Руки монарха? Нет, уж это слишком!

Помпея

Поверь, никто не может, Барбарина,
Сильней, чем я, желать Зеленой Птички.
Но смерть грозит всем, кто стремится к ней.
Мне Ренцо дорог. Но ведь ты – сестра,
Тебе он ближе. На меня взгляни.
Меня тщеславье сделало такою.
Ужасен гнев небес. Не домогайся
Руки монарха и страшись всем сердцем
Его любви. Вот все, что я скажу.
Останови же брата, будет поздно.

Барбарина

Мне этот голос проникает в сердце;
Я вся дрожу. Меня терзает страх
За брата… и безумное желанье,
Чтоб он достал мне Птичку… Что мне делать?
Ах, лишь бы Ренцо жил! А эту прихоть
Мне надо позабыть. За мной, служанка;
Иду сама к жилищу Людоеда.

(Уходит.) 

Смеральдина

Поистине, когда кого-нибудь
Мы любим, мы не в силах с ним расстаться;
И хоть она совсем сошла с ума,
Она дойдет до двери Людоеда.
А все из себялюбия; посмотрим.


Явление V

Дворцовая зала. Панталоне один. 

Панталоне

С лестницы меня спустила, мошенница этакая. Видано ли это, чтобы монаршего посла, являющегося от имени монарха с предложением брака к никому не ведомой замухрышке, не требующего в приданое ничего, кроме графина воды и яблока, спускали с лестницы, как старый башмак! А все-таки эти странности, то, что вода, и яблоки, и зеленые птицы препятствуют такому браку, наводят меня на большие размышления. Мне вот как будто совесть не велит пособничать этой любви… Почем знать? Эти двое малышей, которых я так хорошо упаковал и бросил в реку… Почем знать? Эти тоже близнецы… Потом слова этого знаменитого поэта… Почем знать? В этой девочке несомненно чувствуется апельсинная порода. В общем, я, конечно, не смею говорить, опасаясь за свою шкуру; но у меня совесть неспокойна. Говорят, они дети Труффальдино и Смеральдины; но ведь стоит только поразмыслить: отец и мать разве служат детям таким образом, а потом эти дворцы, эти чудеса, эти непроходимые богатства, этого колбасой так скоро не добудешь. Черт меня побери, пойду и порасспрошу этак поделикатнее Смеральдину и Труффальдино и постараюсь выведать у них всю подноготную, и, если дело окажется так, как я подозреваю, не пожалею шкуры, все выложу; потому что если случится брак отца с дочерью, то от подобных трагедий можно себе глаза выколоть, как Эдип, и повесить себя за шею на мясном крюке, как откормленную индейку[18]. (Уходит.) 

 

Явление VI

Тарталья, Тартальона. 

Тарталья убегает от матери. 

Тартальона

Да не беги ты от меня!

Тарталья

Мамаша,
Я вас изгнал из сердца, вы мне мерзки,
Велите вас похоронить, пора.

Тартальона

Ах, ведьмино отродье, ах, мошенник!

(В ярости.) 

Мне это надоело, рогоносец!
Чтоб ты не смел жениться на безродной,
На выскочке! Я не хочу невестки
Без племени, я не хочу быть бабкой
Какого-нибудь гнусного потомства!

Тарталья

Не в родовитых и безродных дело.
Вы просто не желаете быть бабкой.
Клянусь землей и небом, я монарх
И в брак вступлю, с кем мне угодно будет,
А вы хоть с чертом, чтоб он вас побрал!

Тартальона

Каналья, плут! Теперь мне ясно все.
Ты все мое приданое вернешь
Да выплатишь в придачу шесть процентов,
Ты у меня походишь без штанов.

Тарталья

Так, понимаю. Это все советы
Проклятого канальи-стихотворца,
Который бредит вашим завещаньем.
Вы думаете, он по вас вздыхает,
Безмозглая старуха? Не боюсь вас.
Я вам такой бабахну встречный иск,
В таком размере с вас взыщу убытки
При помощи умелых адвокатов,
Что вас кондрашка хватит на скамье.
А этого паршивого поэта
Я погоню пинками в мягкий тыл
На этот случай сочинять канцоны.

Тартальона

Отлично, мы тебе штанишки спустим.
Сегодня ж в обеспеченье уплаты
Я опечатаю все королевство
И даже зубы у тебя во рту.
Посмотрим, будешь ли тогда учтивей.
Ах, я напрасно выходила замуж!
Что значит заводить себе детей!

(Плачет.) 

Тарталья

Что ж, секвестрируйте Монтеротондо,
Идите объявлять меня банкротом;
Я равнодушен к плачу крокодилов.


Явление VII

Те же и Панталоне. 

Панталоне
(торопливо) 

Ваше величество, ваше величество, великие события, поистине великие. Извольте помириться с мамашей; теперь уже семейные недоразумения ни к чему. Я прямо из дворца этих двух незнакомцев; их там больше нет. Прислуга в трауре, плачет, не отвечает; все дышит ужасом, смертью, катафалком, гробом. Хозяева приказали долго жить. Тут ничем не поможешь; это всеобщий удел.

Тарталья
(в отчаянии) 

Ну, вы теперь довольны. О Юпитер,
Сатурн, Меркурий, беспощадный Рок!
Иду и вертел в пуп себе вонжу.

(Уходит в неистовстве.) 

Панталоне

«Вертел в пуп»! Да ведь если Панталоне не пожертвует собственной рукой, так провалится весь спектакль, вот что! (Убегает.) 

Тартальона

Дела идут отлично. Мой поэт!
Теперь мне больше не страшны угрозы.


Явление VIII

Тартальона, Бригелла. 

Бригелла

Они все на холме Людоеда, августейшая моя любовь; они уже не вернутся домой.

Тартальона

Конечно, так. Мой сын, король Тарталья,
Теперь себе вонзает вертел в пуп.
Мне надлежит открыть тебе, краснея,
Поэт великий, что тебя люблю.

Бригелла

Не всем дарует небо эту милость. Впрочем, ваше величество, позвольте вам сказать, ведь это ничему не помешает; это просто мера предосторожности. Сейчас же составьте завещание.

Тартальона

Не говори со мной о завещанье.
Я не терплю безрадостных пророчеств.
Люби меня, пиши; вот в чем твой долг.

(Уходит.) 

Бригелла

Ничего не поделаешь; не хочет и слышать о завещании. Правда, эти близнецы не должны вернуться с холма Людоеда; дьявол, надзирающий над неумеренными человеческими страстями, поддувает им сзади. Однако каббала[19] отвечает мне не совсем ясно, и я предвижу, что, даже если все пойдет великолепно, бедному поэту будет все тот же ответ:

Люби меня, пиши; вот в чем твой долг.

Да защитит меня небо от диплома на звание придворного поэта. (Уходит.) 

 

Явление IX

Холм Людоеда с дворцом в глубине. Перед дверью Зеленая Птичка на жердочке, с цепочкой на лапках. Несколько статуй, рассеянных по холму. На земле – сложенный лист. 

Ренцо, Труффальдино, Зеленая Птичка. 

Ренцо

Мы не могли дойти сюда скорее.

Труффальдино, – он еще в молодости испытал способности этого дьявола, поддувающего сзади.

Ренцо

Должно быть, тут и есть холм Людоеда.
А вот и жердочка с Зеленой Птичкой.
Опасностей не видно. Труффальдино,
Живее, оглянись кругом, не видно ль
Зверей, драконов, людоедов, змей.

Труффальдино оглядывается кругом; он не видит ни муравья; но и у яблока с водой ничего не было видно, а потом они здорово попались; он советует призвать на помощь Кальмона, статую.

Ренцо

Нет, звать его не стану; не нуждаюсь
В сторонней помощи; ведь я не мальчик
Иль впавший в детство боязливый старец.
Считать себя обязанным другим
Мне неприятно. Он меня просил,
Ты помнишь, о починке; я, признаться,
Об этом и забыл. Позвать его –
Он явится с длиннейшей канителью
И с важной мраморной прозопопеей[20],
Захочет наставлять, читать урок.
Как только примешь чью-нибудь услугу,
Начнутся притязанья без конца
На всякие награды, на отплату,
Назойливые приставанья, скука.
Сходи за Птичкой и неси сюда;
У ней цепочка; разомкнуть не трудно.

Труффальдино, – просьбы Кальмона сводились к пустяку, к починке носа. Он едва ли решится приблизиться к Птичке, если Ренцо не позовет на помощь. Возражения Ренцо – дурацкие. Сам он в случае надобности всегда обращался за помощью; получив ее, он больше не заботился о благодетеле, как будто его и не бывало. Когда надобность повторялась, он чистосердечно и без малейших угрызений совести снова просил о помощи, а что касается упреков, то он, если приходилось, всегда выслушивал их склонив голову, со слезами на глазах и с видимым сокрушением, вполне сознавая правоту упрекающего; а воспользовавшись услугой, он опять становился прежним, и т. д. Ренцо напрасно хвастает, что изучал современную философию; он и обложек-то не видал. Истинное современное философское благополучие состоит в том, чтобы знать свет и добиваться своего всеми правдами и неправдами.

Ренцо

Живей, мошенник, принеси мне Птичку.

(Грозит ему побоями.) 

Труффальдино, – у него душа сильная, преисполненная мудрости, способная философски вынести даже пинки в зад, лишь бы не подвергаться опасности, и, если Ренцо не призовет Кальмона, он не пойдет, и т. д.

Ренцо

Что мне за дело до него? С ним только
Потеря времени. Чего я жду?

(Быстро направляется к Птичке.) 

Труффальдино, – пускай себе идет. А он лучше посмотрит, как будут вылезать Людоед или другие какие-нибудь чудеса и совершаться великие несчастия, и т. д.

Ренцо подходит к Птичке и собирается ее взять. 

Зеленая Птичка

Что делаешь, несчастный? Неблагодарный, стой!
Сейчас наступит кара за дерзкий вызов твой.

Ренцо

О боже!.. Что за боль!.. Какая мука!..
Слуга, спаси… Да, я неблагодарный…
Кальмон, прости… Ах, мне прощенья нет…

(Превращается в статую.) 

Труффальдино. Его ужас. Бегает по сцене. Не видит нигде опасностей. Видит, как Ренцо отвердевает и становится белым; его смехотворные рассуждения. Если бы он мог раздобыть эту Птичку, ему бы дела не было до хозяйского гнева. Он отправился бы в Венецию, соорудил бы будочку, и т. д. Он с осторожностью направляется к Птичке, чтобы схватить ее; подходит к ней.

Зеленая Птичка

Твой час настал, бездельник. Не плачь, не лицемерь.
За развращенность нрава расплатишься теперь.

Труффальдино

О боже, что за боль! Какая мука!
Не буду плутовать; сердечно каюсь.
Нет, ветер вышел; не заткнешь рукой.

(Превращается в статую.) 

 

Явление X

Барбарина, Смеральдина. 

Барбарина

Мой друг, я в этом благодатном ветре,
Так быстро нас домчавшем, вижу чудо
И помощь брату.

Смеральдина

Ну, само собой
И чудо то, что мы не спотыкнулись
И не сломали шею.

Барбарина

Да, но где же,
Однако, брат? Вот знаменитый холм;
А вот и Птичка. Ах, я б не хотела,
Чтоб милый Ренцо по моей вине
Погиб. Как у меня трепещет сердце!

Смеральдина

Не надо волноваться. В самый раз
Сюда мы прибыли. Ему, наверно,
Не дул в корму такой хороший ветер.

Барбарина

Нет, Смеральдина, у меня в груди
Тяжелая тревога, угрызенья,
Жестокое раскаяние. Боже,
Достать кинжал, взглянуть, еще он блещет
Или в крови, но так дрожит рука,
Предчувствуя ужасное виденье,
Что не могу.

Смеральдина

Да полно же, мужайтесь!
Такой размах, и вдруг такая робость.

Барбарина

Ах, совесть неспокойная, мой друг…
Но ты права. Мне должно без боязни
И встретить боль и умереть от боли,
Раз я причина зла.

(Вынимает кинжал, с которого стекает кровь.) 

О небо!.. Мать!..
Брат мертв, и это я его убила!

(Роняет кинжал, лишается чувств.) 

Смеральдина

Ах, я злосчастная! Ах, бедный сын!
Ах, дочка бедная! Ах, бедный муж!

(Поддерживает ее.) 

Барбарина

Не надо, Смеральдина. Я не стою
Ничьей поддержки. Больше всех должна,
Несчастная, меня ты ненавидеть.
Ты, добрая, спасла меня от смерти,
Ты воспитала и в простых словах
Учила долгу, страху и любви
В земной судьбе. Я над тобой смеялась,
И, увлекаясь глупостью и ложью,
Я разум, небом данный для смиренья
Людских страстей и вложенный в нас всех,
Привыкла презирать, и нечестивым,
Бессильным сделала, и предалась
Мятежной, алчущей толпе желаний.
Я стала их рабой. Я сознаю,
Но поздно, все мои ошибки. Разум
Во мне не умер и в ужасный час,
Как с нечестивыми всегда бывает,
Открыл мне взгляд на истину. Себе
Я отвратительна! Своим тщеславьем
Я притча в людях. Пред очами звезд –
Исчадье ада. Бурей стал во мне
Тот самый разум, что спокоен в мудрых…

(Плачет.) 

Смеральдина
(плача) 

Ах, Барбарина… Как мне неприятно…
Все сердце разрывается… Мне тяжко,
Что я горюю так… Мне сердце мучит
Мое невежество… что не умею
Вас успокоить подходящей речью.
Все – себялюбие; вы льете слезы
Из себялюбия о смерти брата.

Барбарина

Да, смейся, ты права; я все снесу.

(Берет ее за руку.) 

Как мне была б отрадна, друг невинный,
Та нищенская жизнь, что я когда-то
Вела с тобой, как было бы отрадно
Опять ходить в разорванной одежде,
Босой, растрепанной и пить с тобой
Из одного ручья, питаться малым!
И не испытывать среди богатства
Такого отвращения к себе,
Раскаяния в смерти брата! Нет,
Не сжалятся над грешной и преступной
Бессмертные: отчаянье во мне.

(Плачет.) 

 

Явление XI

Мрак, огни и т. д. Те же и Кальмон. 

Кальмон

С тобой отчаются в последний миг
Избравшие наставником того,
Кто, якобы освобождая разум,
Его надежды взносит выше звезд.

Смеральдина

О, горе мне! Вот статуя опять.

Барбарина

Кальмон, ах, если я еще достойна
И брату я могу помочь, спаси!

Смеральдина

Она с ним запросто ведет беседу.

Кальмон

Твой брат погиб. Я предвещал ему.
Его спасти есть средство, только жизнью
При этом можно поплатиться. Лучше
Умерь свою тоску, перенеси
Несчастье брата и уйди отсюда.
Не ты одна в его беде виновна.
Неблагодарный, гордый, сам он пал.
Кальмон тебе иначе, как советом,
Помочь не в силах. Но его исполнить
Так трудно, что останется бесплодным
Все, что тебе скажу, и ты погибнешь.

Барбарина

Нет, сжалься, сжалься над моей печалью:
Пусть я погибну, лишь бы ожил вновь
Мой брат, которого я погубила.

Смеральдина

И мой супруг, хоть он и негодяй…

Кальмон

Так встань и выслушай. Ты видишь Птичку?
То твой любовник. Вдалеке отсюда
Она безвредна. Здесь же, на холме,
Она ужасна. От нее зависит
Жизнь брата твоего и жизнь супруга
Вот этой женщины, а также многих
Других несчастных. Ей подвластна тайна
Рожденья твоего. Она счастливой
Стать может чрез тебя и осчастливить
Тебя, Двор, Царство, разрешить мгновенно
Немало судеб и казнить злодеев,
Когда бы ты ее добыла. В ней
Сын короля живет завороженный.
Так слушай и запомни, что скажу.
Чтоб взять ее, к ней надо приближаться
Размеренно. Ты обладать должна
Небесным зреньем. Семь шагов и фут,
Четыре дюйма, палец, точку должен
Отмерить тот, кто вызвался на подвиг,
И на волос не отступить от меры.
Дойдя до места, а найти его
Не так легко, должна ты быстро первой
Заговорить, произнося поспешно
Старинные стихи, здесь на листе
Написанные.

(Указывает на лист, лежащий на земле.) 

Если первой Птичка
Заговорит, смельчак погиб навеки.
Погиб и тот, кто дальше или ближе,
Чем нужно, стал. Ты видишь, как опасна
Попытка. Если ты погибнешь, мне
Тебя уж не спасти. Дерзать ли, нет ли,
Решай сама. И если победишь,
То вспомни обо мне. Неблагодарной
Не будь, как брат. Ты остаешься, дочь,
В душевной буре. Только небо может
Тебя направить. Я тебя оставлю.

Мрак и т. д. Кальмон исчезает. 

 

Явление XII

Смеральдина, Барбарина, Ренцо, Труффальдино, Каппелло, Чиголотти[21], Зеленая Птичка. 

Смеральдина

Черт! Кто возьмется за такое дело,
С ума не спятив? Семь шагов и фут,
Четыре дюйма, палец, точку должен
Отмерить тот, кто вызвался на подвиг,
И на волос не отступить от меры?
Погиб, кто первым не заговорил?
Погиб и тот, кто дальше или ближе,
Чем нужно, стал? Послушай, Барбарина,
Уж будем лучше вдовами, пойдем.

Барбарина

Нет, Смеральдина; я иду на подвиг.

(Поднимает лист.) 

Смеральдина
(удерживает ее) 

Нет, милая.

Барбарина
(освобождаясь) 

Пусти, я так решила.
Мой шаг и зренье пусть направит небо.

(Идет по направлению к Птичке; время от времени останавливается, как бы отмеривая расстояние и рассчитывая шаги; постепенно приближается и раскрывает лист.) 

Смеральдина
(в волнении) 

Дитя родное! Ах, она погибнет.
Тихонько, Барбарина; шаг еще;
Еще четыре дюйма… палец… точку…
Ах, точки, точки не хватает только.
Читайте же скорей; пора. О боже!

Барбарина
(читает по листу) 

Зеленый друг, мой друг золотокрылый,
Я Барбарина, я к тебе пришла,
Я долгий, трудный путь перенесла,
Чтобы тебя освободить, мой милый.

Зеленая Птичка

Моя невеста, о мое мечтанье,
Я твой слуга. Какой счастливый час!
Возьми меня, подхватит ветер нас,
Исполнилось заветное желанье.

Барбарина берет ее поспешно. 

Смеральдина
(хлопая в ладоши) 

Какая радость! Браво! Браво! Браво!

Барбарина

Ах, Птичка, брата моего спаси!

Зеленая Птичка

Возьми перо отсюда, из левого крыла;
Коснись им этих статуй, и брата ты нашла.

Барбарина выдергивает перо, касается статуи Чиголотти. 

Чиголотти
(преображается; спокойно достает табакерку и берет понюшку.) 

Кого легко прельщает новизна,
Нередко у того болит спина.

Я думал достать эту Птичку, построить будочку и разбогатеть, а она ее возьми и перехвати, бедный я человек. По правде говоря, чего тягаться с Октавианом Леонским, с королем Пипином, с Прекрасной Друзианой и с Бовой Королевичем[22]. (Уходит.) 

Барбарина касается статуи Каппелло. 

Каппелло
(Преображается, кричит) 

Бедный Каппелло! Если бы она меня не освободила, не обедать бы мне больше. Этот морской угорь, сударь вы мой, был влюблен в двери Моранцани, сударь вы мой, а двери Моранцани, сударь вы мой, ревновали его, как семь овчарок, сударь вы мой. (Уходит.) 

Барбарина касается Труффальдино. 

Труффальдино преображается, приходит в себя, клянется, что забудет правила современной философии и станет образцом порядочности, обнимает жену и т. д.

Барбарина касается Ренцо. 

Ренцо
(преображается) 

Сестра моя, кто возвратил мне жизнь?

Барбарина
(обнимая его) 

Забывшая безумства и тщеславье.

Смеральдина

Я сбита с толку; это новый мир.

Зеленая Птичка

Докончить остальное идемте без печали.
Нас Людоед увидит, тогда мы все пропали.

Следует иметь в виду, что персонажи Чиголотти и Каппелло могут быть по желанию заменены другими знакомыми карикатурами в том же роде. 

Занавес 

 

Действие пятое

Прелестный сад. С одной стороны – фонтан с бассейном, с другой – пьедестал с тазом; посередине – стол; кругом – дерновые скамьи. 

Явление I

Тарталья, Барбарина, Ренцо, Помпея, Тартальона, Панталоне, Бригелла на дерновых скамьях; Труффальдино и Смеральдина стоят. 

Тартальона
(тихо, Бригелле) 

Поэт, я сдерживаюсь, раз ты хочешь.

Бригелла
(тихо, Тартальоне) 

Надо посидеть спокойно. Моя цифирная каббала говорит так:

Пусть женится король на Барбарине,
Он не найдет спасения нигде;
Не женится, тогда поэт Бригелла
Изжарен будет на сковороде.

Ренцо
(Помпее) 

Теперь мы счастливы. Кто бы сказал,
Что кроется в пере Зеленой Птички
Такая власть?

Помпея
(к Ренцо) 

Твоей любовью, Ренцо,
Я спасена и буду благодарной,
Покорной, любящей твоей женой.

Смеральдина
(к Труффальдино) 

Меня любить ты станешь?

Труффальдино

Дорогая,
Я полон мыслями о нежных чувствах,
Как будто это снова первый день,
Когда ты на меня узду надела.

(Целует ей руку.) 

Тарталья

Однако, черт возьми, вы, Барбарина,
Меня сюда позвали созерцать
Признания в любви и нежных чувствах,
Чтоб дать мне по шеям? Все в восхищенье,
Король же на бобах. Ведь согласилась
Мамаша бабкой стать. Не понимаю,
Чего отдергиваете вы руку
И брезгаете ложем короля?
Смотрите, встану на дыбы, как лошадь,
И оборву веревку всех сомнений.

Барбарина

Король, не гневайтесь. Мои сомненья
Порождены сплетеньем темных тайн,
Грозящих нашей свадьбе. Не пора ли
Распутать узел тысячи событий,
Мне тоже непонятных? Я сама
Сгораю от желания увидеть
Развязку этой греческой трагедьи.
Подайте, Смеральдина, Труффальдино,
Сосуд с волшебной золотой водой,
Что пляшет и звучит, вещунью-Птичку
И яблоко поющее. Король,
Раз так велит судьба, я стану вашей.

Труффальдино и Смеральдина уходят. 

Тарталья

Итак, наш брак зависит от воды,
От яблока и от какой-то птички?
Клянусь короной, это мне смешно.

Панталоне
(в сторону) 

У меня спазмы в горле; не могу говорить. Кто бы хотел нарисовать то, что у меня происходит внутри, должен бы нарисовать пищевод угря во время бури.

Возвращаются Смеральдина и Труффальдино с Водой, Яблоком и Зеленой Птичкой. 

Барбарина

Здесь будет Птичка; Яблоко сюда;

А Воду вылейте в бассейн фонтана.

Смеральдина ставит Птичку на стол, Яблоко кладет в таз на пьедестале. 

Труффальдино с ужимками выливает Воду в бассейн. Когда Вода вылита, раздается тихая музыка. Вода понемногу начинает плясать; музыка становится слышнее, Вода, пляшучи, поднимается и образует фонтан; звучит громкая симфония.

Тарталья, Тартальона, Помпея, Ренцо, Панталоне, Бригелла, Смеральдина, Труффальдино

Очаровательно, прекрасно, браво!

Барбарина
(делает Воде знак умолкнуть) 

Вода, замедли звук, сопровождай
Напевы Яблока.

Вода умолкает. 

(Яблоку.) 

А ты начни.

Яблоко
(речитативом, под аккомпанемент Воды) 

Дрожите все, кто долго и упорно
Жил в заблужденьях, чья душа была
Глуха к раскаянию. Близок миг,
Когда обрушится на нечестивых
Небесный гнев и станет счастлив тот,
Кто помнит небо и спасенья ждет.

Вода
(Поет.) 

Раскройся, гробница,
В которой безгрешно
Жена-голубица,
Томясь безутешно,
Так долго живет.
Пусть правое небо
Грозою бушует,
Карает, бичует,
Тарталья ликует
И царство цветет.

Вода и Яблоко умолкают. 

Все
(как выше) 

Очаровательно, прекрасно, браво!

Тарталья

Нельзя ли тише, не кричите так;
Я преподам свое истолкованье.
Дрожите все, кто долго и упорно
Жил в заблужденьях, чья душа была
Глуха к раскаянию. Барбарина,
Вы, милая, упрямы, как осленок,
Отказываясь стать моей женой.
Дрожите: яблоко сказало ясно.

Тартальона
(тихо, Бригелле) 

Поэт, ведь я надеюсь.

Бригелла
(тихо, Тартальоне) 

Не женится, тогда поэт Бригелла
Изжарен будет на сковороде.

Тарталья

«Пусть правое небо
Грозою бушует,
Карает, бичует,
Тарталья ликует
И царство цветет».
Ну, руку же; не будем ждать грозы.
Пусть я ликую. Яблоко сказало.

Барбарина

Нет, раньше, мой король, пусть скажет Птичка.

Тарталья
(сердито) 

Я не желаю слушать птичий вздор.
Давайте руку; я ее беру.

Зеленая Птичка

Остановись, и слушай, и прянь в испуге прочь:
Ты знаешь, Барбарина твоя родная дочь?

Тарталья

Как, дочь моя? Да ты рехнулась, Птица.

Зеленая Птичка

Нет, нет, я не рехнулась. Король, внимай смиренно;
Всю истинную правду узнаешь ты мгновенно.
Да, Ренцо с Барбариной твои родные дети;
Усердный Панталоне их сохранил на свете.
А я спасла Нинетту, зарытую живою.
Она из ямы вышла и снова пред тобою.

Тартальона
(Бригелле) 

О, горе нам, Бригелла, быть беде.

Бригелла

Изжарен буду на сковороде.

 

Явление последнее

Те же и Нинетта. 

Нинетта

Кто из ужасной и зловонной ямы
Меня привел опять увидеть звезды?

Тарталья

Что вижу я! Жена! Моя жена!
Она как будто малость постарела,
Но это все равно; я добрый муж,
Я буду делать то, что надо делать.
Нинетта… Дети… Дети… Я смущен;
Так вы не два щенка, не два уродца?
Теперь мне следует лишиться чувств.

(Лишается чувств.) 

Панталоне

Что я говорил, я хорошо завернул в клеенку этих крошек.

Зеленая Птичка

Прошу вас, не вставайте. Минуточку терпенья;
Необходимо раньше закончить превращенья.
Отправься, Тартальона, в одно болото к жабам,
Прими венец, Бригелла, ты был пророком слабым.

Тартальона

Поэт, увы, я стала черепахой.

(Превращается в черепаху.) 

Бригелла

О мой кумир, я становлюсь ослом.

(Превращается в осла.) 

Тартальона
(в образе черепахи) 

Ты отомщен, сыночек. Нинетта, мы в расчете:
Ты посидела в яме, я посижу в болоте.

(Медленно уползает.) 

Тарталья

Вот номер! Августейшая мамаша
Вдруг стала черепахой и уходит!

Бригелла
(в образе осла) 

А я, певец чудесный, всех соловьев чудесней,
Пойду под звуки палок на мельнице петь песни.

(Уходит брыкаясь.) 

Зеленая Птичка

Прошу вас о вниманье; еще одно мгновенье;
Одно большое чудо – и кончим представленье.
Я – царь над Террадомброй. Уже вам случай ведом,
Как я во образ Птички был спрятан Людоедом.
Теперь я вновь свободен, я не в волшебном круге.
Целую Барбарину, беру ее в супруги.
Давайте станем лучше; но тот плохой философ,
Кто не решает просто запутанных вопросов.
За ходом этой сказки следив не без улыбки,
Мы скажем: тот философ, кто сознает ошибки.

(Превращается в короля.) 

Взаимные объятия Тартальи и Нинетты, Ренцо и Помпеи, короля Террадомбры и Барбарины, Тартальи и его детей, Труффальдино, Смеральдины, Панталоне и т. д. 

Прощальное приветствие. 

Барбарина

Кальмону благодетелю
Починен будет нос,
Коль скоро дополнительный
Вы сделаете взнос.
Быть может, эта сказочка,
По-вашему, и хлам,
Но раз уж пьеса сыграна,
Рукоплещите нам.

Занавес. 

 

Сноски

2 Дети Тартальи и Нинетты называются «потомством Апельсинов», потому что Тарталья получил Нинетту из апельсина, в оболочке которого она пребывала, вследствие волшебства Креонты (ср. «Любовь к трем Апельсинам», действие третье).

3 В Италии XVIII века было широко распространено сочинение альманахов с предсказаниями на разные дни года.

4 Пирронианец – последователь древнегреческого философа Пиррона из Элиды (IV век до н. э.), основателя скептической школы, стремившейся доказать сомнительность, недостоверность всякого познания.

5 Намек на финал «Любви к трем Апельсинам», где король Треф приговаривал Смеральдину к сожжению за ее проступки.

6 Здесь Гоцци допускает неточность: Бригелла в «Любви к трем Апельсинам» был приговорен не к сожжению, а к «жестокому изгнанию».

7 Гросс – двенадцать дюжин. Сейчас эта мера применяется главным образом при счете мелких галантерейных и писчебумажных товаров.

8 Аркебуз – старинное фитильное ружье.

9 Эти слова показывают, что Тарталья, несмотря на видимое превращение его в персонажа верхнего плана, по существу сохраняет в себе черты буффонно-комические, присущие его маске.

10 Бассетта и цехинетта – азартные карточные игры.

11 Скьявона и Сальтареи – две широко известные в Венеции публичные женщины.

12 Калле (т. е. переулок) деи Корли – одно из мест нахождения в Венеции публичных женщин.

13 Аполлонов венец – поэтический венец, потому что Аполлон был у греков покровителем поэзии и других искусств.

14 Некромант – колдун, маг, умеющий оживлять мертвецов.

15 Карлетто и Канциани – владельцы наиболее популярных в Венеции XVIII века модных лавок.

16 Имя «Риоба» написано на подножье одной из древних статуй мавров, находящейся на Кампо деи Мори в Венеции.

17 Во втором действии «Любви к трем Апельсинам» Тарталья и Труффальдино, отправившиеся на поиски трех Апельсинов, двигались с необычайной быстротой, потому что сзади им поддувал дьявол с мехами.

18 Эдипу было предсказано, что он убьет родного отца и женится на матери. Это предсказание сбывается. Узнав о том, что он помимо своей воли оказался убийцей своего отца, Эдип выкалывает себе глаза, а его жена и мать Иокаста вешается над своим оскверненным супружеским ложем.

19 Каббала – еврейское религиозно-мистическое учение, основанное на толковании Ветхого завета. В переносном смысле каббалой, или каббалистикой, называют нечто непонятное, запутанное, загадочное.

20 Прозопопея – приписывание неодушевленному предмету действий или состояний, присущих одушевленным предметам.

21 В перечне действующих лиц двенадцатого явления четвертого действия упоминаются Каппелло и Чиголотти. Гоцци делает примечание: «Каппелло и Чиголотти – две смешных личности с Пьяццы в Венеции». Как известно, Гоцци вывел Чиголотти в «Короле-Олене», где он поручил ему произнесение пролога.

22 Октавиан, Пипин, Друзиана, Бова (Буово д'Антона) – персонажи итальянских народных лубочных повестей, представлявших прозаические переделки французских рыцарских романов.