«Сказание о Еруслане Лазаревиче» — одна из популярных русских повестей XVII в., прочно вошедшая в круг народного чтения. Ее герой Еруслан, несмотря на свое иноземное происхождение (часть его приключений основана на восточном сказании о Рустеме, популярнейшем эпическом герое средневекового Востока), стал народным русским богатырем, подобным былинному Илье Муромцу или сказочному Ивану-царевичу, а сама повесть о его приключениях (первые дошедшие списки датируются 1640-ми гг.) стала превращаться (как и роман о Бове) в народную книгу. Существуют многочисленные переделки повести — лубочные и сказочные, разнообразные издания, бойко раскупавшиеся на ярмарках и доставлявшие много радости любителям приключений. «На Руси не одна одаренная богатою фантазией натура, подобно Кольцову, — писал В. Г. Белинский, анализируя стихотворения А. В. Кольцова и круг его юношеского чтения, — начала с этих сказок (с «Бовы» и «Еруслана». — Н. Д.) свое литературное образование». В творчестве русских поэтов XVIII—XIX вв., начиная с М. М. Хераскова, фигура Еруслана стала символом бесстрашия русского воина и «витязя» времени «чудесного века» князя Владимира (Н. Львов). А. С. Пушкин навсегда закрепил это представление о Еруслане своей поэмой «Руслан и Людмила». «Сказание о Еруслане Лазаревиче» имеет европейскую известность (текст лубочной версии был переведен на немецкий язык уже в 1831 г. и издан в Лейпциге для широкого читателя, а сказка о Еруслане, возникшая на основе повести, неоднократно переводилась на немецкий и чешский языки) и воспринимается за рубежом как выдающийся литературный памятник русского средневековья, наряду со «Словом о полку Игореве» представляющий героическую тему в национальной русской традиции.
Восточное сказание о Рустеме, богатыре персидского шаха Кейкауса (в тюркском варианте сказания герой носит имя Арслан, т. е. лев), было распространено в Персии и у народов Кавказа и Средней Азии с глубокой древности; уже в X в. сказание было обработано выдающимся персидским поэтом Фирдоуси и вошло в его эпопею «Шахнаме» («Книгу о царях»). На Русь сказание могло попасть также издавна, так как торговые контакты с Востоком существовали с эпохи Киевской Руси. Они стали особенно интенсивными в конце XVI в., когда усилились дипломатические связи Московской Руси с Персией (известие о знакомстве русских с именем Рустема датируется 1592 г.: с ним сравнивался царь Федор Иванович в грамоте шаха Аббаса), и вновь окрепли после кризиса Смуты. К этому времени и относится, по-видимому, письменная фиксация сказания о Еруслане, причем не исключено, что создатель русской версии был знаком с текстом Фирдоуси (возможно, в устном пересказе). Повесть сохранила имена основных действующих лиц «Шахнаме»: Уруслан (Еруслан, Еруслон) — это Рустем (Арслан), царь Киркоус (или Картаус) — шах Кейкаус, отец Еруслана Зала-зар Залазарович (или Лазарь Лазаревич) — это богатырь шаха Заль-Зар, «вещий Араш» — легендарный конь Рустема Рахш, и др. (особенно близки «Шахнаме» имена героев в первоначальном варианте текста — в списке 40-х гг. XVII в.: РГБ, собр. В. М. Ундольского, № 930). Два основных эпизода повести — освобождение Ерусланом шаха Киркоуса и его богатырей из темницы царя Данилы Белого и возвращение им зрения и бой Еруслана с сыном — также имеют близкие параллели в сюжете поэмы Фирдоуси. Кроме того, повесть использует мотивы, специфические для восточного сказочного фольклора: выбор коня из табуна, происхождение богатырского коня от коня морского и его повадки в бою, женщина-лебедь, переносящая героя из царства в царство, и т. д. К восточному фольклору восходит и ряд стилистических черт первоначального текста повести, например специальные термины-названия вооружения и деталей конского убора, некоторые поговорки Еруслана или «формулы»-характеристики героев. Однако, несмотря на эти восточные мотивы, литературная разработка отдельных эпизодов повести, как и сюжета в целом, зиждется на русском фольклоре (в повести принципиально иной, чем в «Шахнаме», исход боя отца с сыном: в «Шахнаме» богатырь убивает сына), имеет своим истоком художественный мир образов русской сказки и былины. При последующей обработке повести в XVII в. из нее исключаются мотивы восточной волшебной сказки, текст разрастается за счет стремления редактора к полноте описания: все герои получают имена, описание детализуется, разрабатываются новые эпизоды (история богатырской головы); Еруслан приобретает черты «романного» героя, действующего в духе героев городского «рыцарского» романа. Одновременно эта новая редакция насыщается русскими эпическими и сказочными формулами, придающими ей законченный в стилистическом отношении вид и делающими повесть полностью «русской». Именно эта редакция XVII в. легла в основу всех последующих переделок произведения — рукописных и лубочных.
