Басня рассказывает о мальчике-пастухе, который постоянно обманывает жителей своей деревни, зовя на помощь и крича «Волк!». Соседи сначала думают, что волк нападает на стадо овец, и спешат на помощь, но скоро понимают, что пастух зовет их напрасно. И когда волки появляются на самом деле, крикам мальчика уже никто не верит, считая, что это очередная ложная тревога. Волки съедают овец:
210. Пастух-шутник
Пастух выгонял свое стадо от деревни подальше и частенько развлекался вот каким образом. Он кричал, будто волки напали на овец, и скликал поселян на помощь. Два-три раза крестьяне пугались и прибегали, а потом возвращались по домам осмеянные. Наконец, волк и в самом деле появился: он стал губить овец, пастух стал звать на помощь, но люди подумали, что это его всегдашние шутки, и не обратили на него внимания. Так и потерял пастух все свое стадо.
Басня показывает: вот чего достигают лжецы, - им не верят, даже когда они говорят правду.1
Мораль басни перекликается с утверждением, приписываемым Аристотелю Диогеном Лаэртским в его «Житиях и мнениях выдающихся философов», в котором мудреца спросили, что получают от этого те, кто лжёт, и он ответил: «Когда они говорят правду, им не верят».2
Самая известная русская версия басни принадлежит Л. Н. Толстому («Первая русская книга для чтения»):
Л.Н. Толстой. Басня «Лгун».
Мальчик стерег овец и, будто увидав волка, стал звать: «Помогите, волк! волк!» Мужики прибежали и видят: неправда. Как сделал он так и два и три раза, случилось — и вправду набежал волк. Мальчик стал кричать: «Сюда, сюда скорей, волк!» Мужики подумали, что опять по-всегдашнему обманывает,— не послушали его. Волк видит, бояться нечего: на просторе перерезал все стадо.
В поздних англоязычных поэтических версиях басни (например, в «Баснях для пятилетних» Джона Хукхэма Фрера 1830 года, «Эзопе и Иссопе» Уильяма Эллери Леонарда 1912 года) волки съедают и самого мальчика. Аналогично оканчивается и стихотворение Луи Антермейера (1965).
На Востоке этот сюжет использовал, например, Алишер Навои (XV в.) в поэме «Смятение праведных» («Рассказ о птице — лгуне-тураче»).
Похожая история сохранилась в древнекитайских хрониках. Она произошла в восьмом веке до нашей эры в государстве Чжоу в правление Ю-вана.
Ю оказался безнравственным правителем, ищущим лишь удовольствия. Произведя сына и наследника от старшей жены, Ю увлекся гаремной женщиной и попытался сменить царицу и кронпринца на наложницу и ее незаконного сына. Его советники восстали против этого, но Ю настаивал, и в конце концов советники отступились. «Бедствие обрело форму, — заметил в отчаянии великий историк, — и мы ничего не могли с этим поделать».
Эта наложница, теперь ставшая царицей, разрушила царскую семью; не удивительно, что разрушение доставляло ей основное удовольствие. Она любила слушать, как рвется шелк, и поэтому приказывала приносить во дворец огромные куски дорогого материала, чтобы их рвали, развлекая ее. Несмотря на такое дорогостоящее занятие, она редко улыбалась и никогда не смеялась.
Ю пытался придумать, как развлечь ее, и решил, что зажжет для нее все сигнальные огни и ударит в барабаны боевой тревоги. Это был сигнал, предупреждающий о вторжении варваров; придя в волнение, жившие близко князья вывели свои армии и направились к стенам города. По прибытии они не обнаружили варваров. Их удивленные лица были такими комичными, что наложница громко рассмеялась — едва ли не впервые.
Но варвары также прибыли, и довольно скоро. Их земли располагались на севере и западе от земель Чжоу. Они перелились через границу и осадили столицу. Кроме того, с ними шли родственники первой жены царя Ю, разозленные, что ее отодвинули в сторону. Внешняя и внутренняя угрозы объединились в одном натиске, потрясшем династию.
Царь Ю приказал зажечь сигнальные огни и бить в барабаны — но феодалы пожали плечами и вернулись к своим делам. Они не хотели во второй раз становиться дураками, только ради того, чтобы развлечь предмет увлечения императора. В сражении с варварами Ю был убит. Варвары разграбили дворец, взяли в плен наложницу и вернулись домой.3
Жил у подножья гор, в лесу большом
Могучий лев, с небесным схожий львом.
Но, не страшась в округе никого,
Боялся он за львенка своего.
Все муравейники он разорил,
Чтоб муравей дитя не укусил.
Испытывая постоянный страх,
Таскал повсюду львенка он в зубах.
Жил там один турач, гласит молва;
Он пуще коршуна боялся льва.
Лев проходил, детеныша держа.
Турач, от страха смертного дрожа,
Вдруг перед носом льва взлетал, крича.
А лев пугался крика турача.
Толстой не издавал своих переводных и оригинальных басен сборниками, поскольку, очевидно, не придавал им литературного значения. Они, наряду с другими мелкими нравоучительными рассказами, изложенными «народным» языком, собраны в четырех «Русских книгах для чтения» и «Азбуке».
По изд.: Полное собрание сочинений Л.Н. Толстого — М.: Т-во И.Д. Сытина, 1913. Том XIV.
Раздел «Из сочинений и переводов для детей. I. Переводы»
(в современной орфографии)
