Среди вставных новелл «Метаморфоз» Апулея особое место занимает сказка об Амуре и Психее (IV — 28, VI, 24). В ней рассказывается о том, как богиня Венера, разгневавшись на земную царевну Психею (psyche — душа, греч.) за ее красоту, решила погубить ее, заставив влюбиться в негоднейшего из смертных. С этой целью она посылает к Психее своего сына Амура. Но бог любви, покоренный красотой Психеи, влюбляется в нее сам и женится на ней тайком от матери. Он поселяет Психею в чудесном замке, окружает ее невидимыми слугами, предупреждающими любое ее желание, но является ей только под покровом ночи, запрещая даже пытаться увидеть его и грозя ей за это несчастьями и гибелью. Однако подстрекаемая злыми сестрами и под влиянием собственного любопытства Психея нарушает запрет.
Очарованная красотой своего юного супруга, которого она видит спящим, Психея нечаянно капает ему на плечо горячим маслом из лампы, которую держит в руках. Амур просыпается и, бросив ей укоряющие слова, исчезает. Психея, уже ждущая от него ребенка, отправляется на поиски Амура, который в это время лечит свою рану под присмотром матери у нее в доме. Венера в свою очередь пытается отыскать Психею и посылает за ней Меркурия, который ее и находит.
Встретив Психею бранью, как злая свекровь, богиня пытается извести ее и ставит перед ней, казалось бы, невыполнимые задачи. Однако другие боги и сама природа приходят на помощь кроткой Психее, и она успешно выполняет их. Затем Юпитер, снизойдя к мольбам Амура, соединяет влюбленных и дабы успокоить Венеру, не желавшую признавать своей родственницей смертную женщину, дарует Психее бессмертие.
В основе сюжета лежит мотив, существующий в сказках и мифах многих народов. Рукописи, относящиеся ко времени эллинизма и раннего христианства, эллинистическая египетская живопись дали основание полагать, что на востоке в эпоху эллинизма существовала богиня Психея и следовательно можно думать, что корни сказки уходят на восток, в восточно-эллинистический миф о Психее.
Апулей не был первым, кто использовал сюжет об Амуре и Психее в художественном произведении. Мотив любви Амура и Психеи присутствовал у Посидиппа (III в. до н. э.), Мелеагра (I в. до н. э.), служил основной для произведений изобразительного искусства. Р. Гельм, например, полагал, что существовала позднеэллинистическая поэма на эту тему и сказка Апулея представляет собой изложение этой поэмы в прозе.
*
Вопрос об истолковании сказки имеет свою длинную историю, не завершившуюся до сих пор. Две крайние точки зрения сводятся к следующему: одна из них предлагает понимать апулеевскую сказку как платонический миф о скитаниях души. Образец такого объяснения содержится, напр., у Р. Гувера (Арuleius's Cupid and Psyche as platonic myth. — «Bucknell review», V, 3, 1955, p. 24—38), который понимает апулеевскую сказку как миф, основанный на платонической доктрине: красота порождает любовь, физические и духовные достоинства души способствуют восхождению по лестнице любви, а любовь есть бессознательная погоня за бессмертием. Вторая же предлагает отбросить какие-бы то ни было аллегорические или религиозные объяснения и понимать сказку такой, какая она есть, — просто, как сказку о хорошей женщине. Пример такого толкования мы видим, напр., у Л. Германна в его рецензии на книгу Э. Параторе о новелле у Апулея («Latomus», 1947, р. 279) и в его статье «Legendes locales et themes litteraire dans conte de Psyche». —AC, XXI, 1952, p. 13—27). Обилие разношерстных составных элементов, тон, часто гривуазный и пародический, исключает, по мнению Л. Германна, какое-либо религиозное значение сказки.
