«Бегство узника»

Латинская поэма «Бегство узника» стала известна с 1834 г, когда Якоб Гримм нашел ее в двух рукописях в Брюссельской библиотеке. Латинское ее заглавие звучит экзотично своими грецизмами: "Ecbasis captivi", приблизительно: "Исшествие плененного, описанное через аллегорию". Имя автора остается неизвестным, и датировка поэмы до сих пор является предметом споров.

Аллегорический смысл поэмы раскрывается в ее прологе. Монах, находящийся в монастырской темнице, по-видимому, за какую-то серьезную провинность, решает заслужить прощение, сочинив поэму о своей судьбе. Он изображает ее в повести о том, как в предпасхальную субботу 812 г., некий теленок бежал из родного хлева, чуть не погиб в пещере волка, но спасся благодаря своевременному приходу своих родителей, быка и коровы, с целым войском животных, во главе которых стоял лис, исконный враг волка. Поэма заканчивается освобождением теленка, казнью волка и несколькими стихами эпилога "от автора".

В поэме есть некоторые исторические и географические намеки на время и место ее создания. Исторические намеки, к сожалению, недостаточно ясны: упоминаются имена германских императоров Конрада и Генриха, но неясно, подразумеваются ли Конрад I (911-918) и Генрих I Птицелов (918-936) или Конрад II (1024-1039) и Генрих III (1039-1056). Ранние комментаторы поэмы (Фойгт и Царнке) придерживались первого мнения и поэтому относят поэму к X в., другие (Штреккер и Триллич) - второго мнения и датируют поэму серединой XI в. По-видимому, это мнение более исторически обоснованно:

1. Речь идет о предписанном Генрихом "замирении" и запрещении войны и убийств в праздничные дни, а этот факт известен относительно Генриха III;
2. Генрих III был еще при жизни Конрада II его соправителем и заместителем, что отражено в поэме в образе разумного, благородного и благочестивого барса, которого больной лев назначает своим соправителем;
3. упоминаются родовые наследственные замки феодалов, владение которыми закрепляется королевскими грамотами, что в X в. было еще неупотребительно.

Более надежны данные географические: местом действия являются пастбища и леса Вогез, а местом написания поэмы - монастырь св. Эвра в Туле возле Вогез ("теленок" сам называет себя "безбородым юнцом, беглым монашком из Туля"). Упоминаются реки Маас и Мозель и их рыбные богатства и даже приток Рейна, ручей Рабадо. Автор поэмы - немец (в латинском языке встречаются германизмы), не симпатизирующий "западным франкам". С чисто литературной точки зрения поэма "Бегство узника" интересна в двух отношениях: во-первых, она является первой дошедшей до нас литературной обработкой народного "животного" эпоса, впоследствии пышно расцветшего в ХII-ХIII вв. во фламандских, французских и немецких вариантах, переделках и обработках; во-вторых, в ней впервые употреблен - еще довольно неискусно - литературный прием так называемого рамочного повествования: в основную повесть (названную исследователями "внешней") вдвинут длинный рассказ волка о причинах его вражды с лисом, тянущейся уже в течение трех поколений ("внутренняя" повесть). Ход распри изложен очень подробно, попутно рассказано об излечении больного короля-льва, о пире по поводу его выздоровления, о песнях менестрелей - соловья и попугая, о выборе соправителя; общим стержнем рассказа являются коварные замыслы лиса.

Целеустановка и тенденция поэмы не совсем ясны. В ней, несомненно, имеется момент сатиры, но неясно, против кого она направлена: против светского общества или против духовенства. Вернее всего, эта неясность проистекает из контаминации "внешней" и "внутренней" повести. В истории злоключений теленка насмешкам и осуждению подвергается монах-волк, на словах отрекающийся от земных благ, на деле же собирающийся полакомиться телятиной и дающий своему сателлиту-ежу рецепты для ее изготовления. Во "внутренней" же повести (о пире у льва) подвергается критике придворное общество с его интригами жадных феодалов, со стремлением к роскошной жизни, безделью и обжорству. Попытки приурочить образы отдельных зверей к определенным историческим лицам не привели к надежным результатам.

Поэма написана довольно неуклюжим гексаметром с леонинской системой рифмовки, точному переводу не поддающейся. Имеется много стихов, целиком перенесенных из античных поэтов и христианских поэтов раннего средневековья.

В "эпилоге" автор говорит, что его поэма состоит из 1170 стихов, в обеих рукописях же число стихов больше - их 1224, т.е. лишних стихов 54 (ясно наличие интерполяции). Наиболее вероятно предложение Э. Фойгта считать интерполяцией песню менестрелей во "внутренней" повести (религиозную песню о распятии Христа, по содержанию не связанную с темой королевского пира, - ст. 852-905 - как раз дают 54 стиха). Менее вероятно предложение Триллича считать добавленным пролог: в нем 68 стихов и он органически связан с эпилогом.

Текст приводится по изд.: Памятники средневековой латинской литературы Х-ХII веков. М., 1972.
Предисловие и перевод М. Е. Грабарь-Пассек