М. Л. Гаспаров. Хильдеберт Лаварденский

Хильдеберт Лаварденский был тем из писателей рубежа XI и XII вв., в котором дух начинающегося средневекового гуманизма нашел наиболее чистое и ясное выражение. Он был моложе своих друзей Марбода и Бальдерика, но рано прославился как писатель и человек и пользовался среди них едва ли не наибольшим уважением в свою и последующую эпоху.

Хильдеберт родился в 1056 г. в Лавардене между Мансом и Блуа, в семье министериала. Учился он в Мансе и, может быть, в Туре; на смерть Беренгария Турского он потом сочинил большое и прочувствованное стихотворение. С 1085 г. он стал учителем в Мансской соборной школе, в 1901 г. получил сан архидиакона. К этим ранним годам относится большинство его стихотворений, изяществом стиля и возвышенностью мысли принесшее ему громкую славу среди современников. В 1096 г., «за ученость и досточестную жизнь» он был избран епископом Манса. Жизнь его сразу стала хлопотлива и тревожна. Графство Мэн, центром которого был Мане, являлось яблоком раздора между англо-нормандским домом и анжуйским домом. Не прошло и двух лет епископства Хильдеберта, как английский король, подозрительный Вильгельм II Рыжий, арестовал Хильдеберта по обвинению в сочувствии анжуйцам и увез его в Англию. Чувства, пережитые в этой поездке, нашли выражение в элегии Хильдеберта «О своем изгнании», дальним образцом которого был, конечно, Овидий, но дух и мысли которого поэт черпал в собственном опыте и в христианской философии. Английский плен был недолгим: Хильдеберту удалось выговорить себе отлучку во Францию; во время этой отлучки умер Вильгельм II (в 1100 г.), и Хильдеберт остался в Мансе. С новым английским королем Генрихом I Боклерком у Хильдеберта были неизменно добрые отношения. Его супругу, ученую Матильду Шотландскую, он наставлял, как Ансельм, и прославлял, как Марбод. Особенно же близок он был с двумя дочерьми Вильгельма Завоевателя, Аделью, графиней Блуаской, и Цецилией, аббатисой Канской. Все последующие годы жизни Хильдеберт был занят административными заботами, постройками, перепиской по богословским вопросам. В начале XII в. он ездил в Рим, еще лежавший в развалинах после битв 1084 г. между Генрихом IV и норманнами Роберта Гискара. Посещение Рима навеяло ему тему двух элегий, которые стали самыми знаменитыми его произведениями. Романтизм XIX в. почувствовал в них (особенно, конечно, в первой) подобие своей тоски по великому прошлому и не раз сравнивал их с «Римскими сонетами» Иоахима Дю Белле. В 1125 г. 70-летний Хильдеберт получил архиепископство в Туре — один из важнейших церковных постов; во Франции. Здесь, в Туре, он и умер в 1133 г.

Хильдеберт не был великим мыслителем. Духовные вожди и старшего и младшего поколения, Ансельм Кентерберийский и Бернард Клервоский, относились к нему с уважением как к человеку и сановнику, но не как к богослову. Его философия проста: мир подвластен божьему закону, а стало быть, устроен справедливо и гармонично, и никакая игра судьбы не может нарушить душевный мир человека, преданного богу (основная мысль элегии «О своем изгнании»); первородный грех искуплен Христом, путь к богу для человека открыт, и от человека требуется только добрая воля следовать по этому пути (прославление божественной Троицы и небесного Иерусалима, ждущего праведных, содержится в знаменитом гимне Хильдеберта, начало которого переведено ниже); поэтому нет нужды в чрезмерном аскетизме, главное — выполнение своего человеческого долга и любовь к ближнему. Эта любовь к ближнему находит выражение в хильдебертовском культе дружбы и культе поэзии. Служение людям для него — служение богу, а поэзия — прежде всего выражение дружбы. Его общительность, «вежественность», куртуазность были еще мало привычны для современников и вызывали инотолкования: до Ивона Шартрского доходили слухи, будто Хильдеберт всегда окружен женщинами, даже в церкви, и имеет незаконных детей. Но это были наветы. Отношения Хильдеберта со знатными дамами англо-нормандского общества были отношениями того духовного наставничества, образцом которого для средневековья был Иероним. В его письмах к ним, прозаических и стихотворных, отсутствует даже тот переосмысленный эротизм, который мы найдем у Бальдерика Бургейльского. И все же для современников они были школой учтивости, и куртуазный XII век заучивал их наизусть.

В отношении к слову Хильдеберт был продолжателем гербертовского и цицероновского идеала. «Хорошая жизнь и хорошая речь неразрывны» — эта мысль повторяется им на разные лады много раз. Отсюда его забота о стиле: хорошо сказанное слово должно стать для читателя хорошо найденным жизненным путем, гармония слова должна научить человека гармонии духа. Хильдеберт — лучший стилист своего поколения; он ощущает разницу трех стилей — простого в деловой переписке, среднего в дружеской, пышного в почтительно-панегирической — и пользуется ими с большой гибкостью. Наиболее любит он средний стиль, в котором ему служит образцом Сенека, сравнительно малопопулярный в его время. Вслед за Сенекой он культивирует лаконизм, параллелизм, антитетичность, сентенциозность. Образцом этого стиля в поэзии может служить описание бури в элегии «О своем изгнании», в прозе — диалог «О невозмутимости» (диалог этот, по всей видимости, принадлежит не самому Хильдеберту, а кому-то из его многочисленных подражателей, но стиль Хильдеберта воспроизведен в нем безукоризненно). Произведения Хильдеберта были образцом для всего XII века: его называли «божественным», читали в школах, переписывали его письма вместе с письмами Сенеки, а стихи — с эпиграммами Марциала. Подражания ему были столь многочисленны, что выделить подлинные сочинения Хильдеберта из массы приписываемых ему — дело очень трудное и до сей поры окончательно не завершенное.