Глава тринадцатая. Грааль за рамками романов

Начиная с XIII в. романы об Артуре пользовались огромной популярностью среди образованных мирян. Мы знаем, что многие аристократические фамилии владели поистине драгоценными манускриптами этих произведений, и благодаря этому все перипетии вокруг Грааля были хорошо известны. Романы в один голос определяли Грааль как Чашу или Блюдо Тайной Вечери, и, таким образом, он ассоциировался с реликвиями Распятия. В Средние века существовало как минимум три реликвии, претендовавшие на роль Чаши, использовавшейся Христом во время Тайной Вечери1. Самые ранние упоминания об этих реликвиях фигурируют в рассказе Аркульфа, паломника, который еще в VII в. совершил длительное путешествие с Британских островов в Палестину и оставил подробное описание виденного им в Святой земле. По его словам, «между Голгофской базиликой2 и Мартириумом находится часовня, в коей пребывает чаша Господа нашего, каковую он Сам благословил Своей рукой и подал ее апостолам, разделив с ними трапезу Вечером накануне того самого дня, в который Он принял страдание. Чаша та серебряная, мерой в галльскую пинту, и имеет две ручки по обеим сторонам… После Своего Воскресения Господь пил из той самой чаши, ужиная вместе с апостолами. Святой Аркульф видел ее и сквозь отверстие в ажурной крышке реликвария, в коем она хранится, прикоснулся к оной своею рукой, которую затем поцеловал. Все люди того града [Иерусалима] относились к оной чаше с величайшим почтением. Кроме чаши, Аркульф видел также копье воина, коим тот пронзил под ребро тело Господа, когда Он висел на Кресте. Копье то хранится в портике базилики Константина…»

Это свидетельство — единственное упоминание о пребывании Чаши на Святой земле и единственный источник, в коем она названа серебряным сосудом. После VII в. о ней долгое время ничего не было слышно; упоминание о существовании копии реликвии в Византии относится к концу XIII в. Это упоминание фигурирует в «Младшем Титуреле» Альбрехта3, где сказано:

«Вторая драгоценная чаша, благородная и изысканная по виду, была сделана в точности как первая. В святости она не имела ни малейшего порока. Жители Константинополя проверили и опробовали ее и, [найдя], что она богаче и лучше украшена, признали ее истинным граалем».

Эта Чаша (блюдо) Тайной Вечери, по преданию, была похищена из церкви Буколенон во время Четвертого Крестового похода. В 1204 г. Гарнье де Тренель послал ее из Византии в Труа епископу Труа. Судя по документам, реликвия находилась там вплоть до 1610 г., а впоследствии, в годы Великой Французской революции, исчезла.

Две чаши, претендующие на роль Чаши Тайной Вечери, сохранились до наших дней. Одна из них находится в Генуе, в Италии, в городском кафедральном соборе, а другая — в Валенсии, в Испании, также в кафедральном соборе. Чаша, хранящаяся в Генуе, известна как il sacro cattno, то есть святой сосуд или чаша, который по традиции вырезали из изумруда4. На самом же деле реликвия представляет собой шестигранную чашу из зеленого египетского стекла, ее размер в поперечнике составляет около 18 дюймов (примерно 50 см). Она была доставлена в Париж после захвата Италии Наполеоном и разбилась при возвращении ее в Геную после окончательного разгрома узурпатора. На расколах видно, что это именно стекло, а не изумруд. Происхождение реликвии остается не вполне ясным; по свидетельству Уильяма Тирского, датируемому 1170 г., святая чаша является трофеем Первого Крестового похода и была найдена в одной мечети в Кесарии в 1101 г.:

«В той же самой часовне была найдена ваза превосходного зеленого цвета, сделанная в виде чаши. Генуэзцы, полагавшие, что она сделана из изумруда, выложили за нее огромную сумму денег и получили благодаря этому прекрасное украшение для своей церкви. Они до сих пор показывают эту чашу как одно из чудес знатным гостям, приезжающим в их город, и убеждают их, что она воистину сделана из изумруда, ибо о том говорит ее зеленый цвет».

Другая история, изложенная в старинной испанской хронике, утверждает, что чаша эта была найдена в Альмерии, что на юге Испании, когда король Альфонсо VII при активной помощи генуэзцев в 1147 г. отбил этот город у мавров, и что среди трофеев находилась …ип uaso de piedra esmeralda que era tamanno сото una escudiella, то есть «резная ваза из изумруда, сделанная в виде большой чаши». Генуэзцы заявили, что это — единственная вещь из всей добычи, которую они хотели бы получить, и что она будет достаточной платой за помощь испанцам. Отождествил sacro catino с Граалем скорее всего Джакопо да Вараджине5 (автор известной «Золотой легенды») в своей генуэзской хронике, написанной им в конце XIII в. Он описывает реликвию, говоря, что Иисус с учениками на Тайной Вечере ели с золотого блюда и пили из изумрудной чаши. Согласно некоторым старинным английским источникам, Никодим воспользовался неким изумрудным сосудом, в который он собрал кровь Христа при снятии со Креста; там же сказано, что «сосуд сей вышепоименованные англичане в своих книгах называют «Санграаль».

Возможность поставить знак равенства между sacro catino и Граалем основана на голословном утверждении, что это — блюдо, использовавшееся во время Тайной Вечери. Если реальное «опознание» действительно проводилось, это могло быть сделано не ранее времени Робера де Борона; весьма маловероятно, что оно могло иметь место значительно позже середины XIII в., когда, как мы уже знаем, Грааль повсеместно стали именовать Чашей или потиром. Эта sacro catino, по всей вероятности, считалась драгоценной реликвией более из-за громадной ценности самого материала, представлявшего собой, как считалось, огромную глыбу изумруда. Не сохранилось никаких свидетельств существования какого-либо местного культа, связанного с реликвией, имеющей столь уникальную историю, как блюдо Тайной Вечери.

Куда более широким общественным почитанием был окружен santo caliz, хранящийся в кафедральном соборе в Валенсии. Он, по всей видимости, представляет собой подлинный артефакт греко-римского периода, происходящий откуда-то с Ближнего Востока, хотя сегодня чрезвычайно трудно точно установить время создания этой простой резной агатовой чаши, которую-представляет собой santo caliz. Оправа восходит к эпохе Средневековья. Опора представляет собой перевернутую чашу меньшего размера из халцедона, сделанную, вероятно, в XII–XIV вв.; впрочем, датировка и здесь представляет огромные трудности. На чаше сохранилась арабская надпись, точный смысл которой вызывает споры. Оправа выполнена в стиле испанского ювелирного искусства XIV в.

Проследить историю валенсийского потира крайне трудно. Он явно происходит из некоего монастыря в Каталонии, в Сан-Хуан де ла Пенья. Однако ссылка на то, что потир якобы находился в нем в 1134 г., — это практически наверняка позднейшая вставка, ибо документ от 1135 г., в котором упоминается некий потир, который городок Сан-Хуан де ла Пенья обменял на жалованную грамоту короля, просто-напросто представляет собой обыкновенный контракт о сделке того периода, в котором не обязательно упоминается именно валенсийский потир. Самое раннее сохранившееся упоминание о santo caliz относится к 1399 г., когда реликвия была передана монастырем Сан-Хуан де ла Пенья королю Мартину I Арагонскому в обмен на золотую чашу. В конце того же зека возникла благочестивая легенда о валенсийском потире, согласно которой реликвию привез в Рим не кто иной, как сам апостол Петр. Около 2566 г. папа римский Сикст II7 передал ее св. Лаврентию8, который увез ее в свой родной город Уэска. В легенде — ни слова об Иосифе Аримафейском, никаких ассоциаций со Святой Кровью; это совершенно иная традиция. Во всех этих документах потир именуется просто caliz, хотя в испаноязычных и каталаноязычных регионах чаще встречается слово grial.

Сохранились косвенные свидетельства, что короли Арагона проявляли особый интерес к потиру Тайной Вечери. Так, Хайме II Арагонский в письме к султану Египта, датированном 1322 г., просит последнего прислать ему потир, которым пользовался Христос во время Тайной Вечери и который находился в числе сокровищ, коими владел султан. Однако из этой затеи ничего не вышло. Сохранился другой документ, свидетельствующий, что век спустя король Альфонсо V Арагонский прямо отождествлял валенсийский потир с Граалем. На рисунке Писанелло изображен рыцарский шлем, созданный специально для Альфонсо. Шлем имел изящный гребень, изображающий Погибельное Сиденье — то самое, на котором сидел сэр Галахад в начале поисков Грааля. Есть данные, что такое же изображение украшало и его панцирь. И когда он в 1437 г. решил внести этот потир в кафедральный собор в Валенсии в качестве уплаты части своих непомерных военных расходов, клирики собора включили реликвию в опись, охарактеризовав ее так; «потир, в котором Господь Иисус освятил вино в кровь на Вечере в [Великий] четверг».

Таким образом, вопреки описанию Робера де Борона, назвавшего Чашу Грааля в числе важнейших реликвий, связанных с Распятием, и вопреки появлению именно в тот период в Западной христианской церкви множества аналогичных святынь — Крови Господней, Тернового венца, Святого копья — не сохранилось никаких сведений о том, что кто-либо в начале XIII в. владел Чашей Грааля. Спустя некоторое время, уже в начале XIV в., короли Арагона заявили, что являются обладателями потира Тайной Вечери, не называя при этом ее Граалем. И лишь в XV в. появились глухие свидетельства того, что король хотел бы отождествить валенсийский потир с Граалем.

Если владельцы блюда или Чаши Тайной Вечери не горели желанием отождествить свою реликвию с Граалем, они всего лишь следовали официальной линии Церкви в отношении историй о Граале, сводившейся к игнорированию и замалчиванию их. И все же в двух случаях видные иерархи Церкви показали, что им знакомы романы о Граале или, по крайней мере, повести весьма близкой тематики.

В свете возможных ассоциаций, проведенных Альфонсо V между валенсийским потиром и Граалем, надо отметить весьма любопытное совпадение, а возможно, и нечто большее: единственный текст священного плана, в котором упоминается Грааль, — это каталанская Libre de Gamaliel («Книга Гамалиила»), написанная патером Паскуалем, епископом Хаэна, который в 1300 г. принял мученическую смерть от мусульман прямо во время вознесения молитв при совершении мессы. В «Книге Гамалиила» связь Грааля с Евангелием Никодима приводит к смещению акцентов и преодолению границ между светскими романами и священными текстами. Так обстояло дело в раннем апокрифическом Евангелии Гамалиила, повествование в котором ведется от первого лица, соотносится с историями о Пилате (самая ранняя из них датируется началом V в.), от которых сохранились только фрагменты. Источником Паскуаля был один из вариантов Евангелия от Никодима, написанный на окситанском — языке южной Франции. Его анонимный автор создал новое апокрифическое предание, приписываемое Никодиму, Иосифу Аримафейскому и Гамалиилу. Последний из них — учитель св. апостола Павла. Этот текст включает в себя версию истории Лонгина-сотника, в которой Лонгин предстает слепым и кровь Господа, стекающая по его копью, приносит ему исцеление. Однако Паскуаль в этой связи замечает;

«Тогда Иосиф Аримафейский взял gresal, в который он собрал кровь Иисуса Христа, а также захватил копье [коим воспользовался Лонгин], и они все возвратились в город, за исключением родственников матери Иисуса Христа и иных, находившихся при ней: св. Иоанна Евангелиста и Иосифа Аримафейского».

Это единственный случай употребления слова gresal автором, принадлежащим к церковным кругам. Еще один автор, известный богослов Роберт Гросстет9, также был знаком с вариантом Евангелия Никодима, в котором Иосиф Аримафейский играет примерно ту же роль, что и в романе Робера де Борона. Когда Генрих III в 1247 г. приобрел в Иерусалиме реликвию Святой Крови для Вестминстерского аббатства, Роберт Гросстет написал специальный трактат, посвященный прославлению и возвеличиванию святыни. В нем он подробно описывал, как Иосиф омыл тело Христа после снятия Его со Креста. Смешанную с кровью воду, которой он омыл тело, Иосиф сохранил в «самом чистейшем сосуде. Чистую же кровь, истекшую из ран в руках и ногах Господа, он с великим почтением и честью поместил в ином благородном сосуде… как сокровище, не имеющее цены, каковое он хранил для себя и своих потомков». Это перекликается с описанием у Робера де Борона, однако само слово Грааль здесь не названо.

Другие писатели, по всей видимости — не принадлежавшие к церковным кругам, также сознавали связь между Евангелием Никодима и романами. Свидетельство тому — французская версия так называемой «Livre d’Artus» («Книги об Артуре»), представляющей собой часть более обширного варианта романа «Ланселот-Грааль». Совсем иного подхода придерживался Якоб Ван Мерлант, который в 1260–1265 гг. перевел произведение Робера де Борона на голландский. Вместо того чтобы рассматривать Евангелие Никодима как расширенный вариант текста романов, он использовал его для корректировки того, что он считал ошибками и отклонениями в оригинале, с которым он работал. Поскольку он имел дело с французским текстом, он снабдил его критическими замечаниями относительно подлинности той повести, которую он сам же рассказывал, и потому свел историю о Пилате, давшем чашу Иосифу, и о том, как последний собрал в нее кровь Христову, к двум коротким фрагментам.

Спустя два десятилетия он написал совсем другой труд — историю, основанную на латинской энциклопедии Винсента де Бьювэ, которая, как и оригинал, носила название «Зеркало истории» (Spiegel Historiael). Возникает ощущение, что Грааль волновал его, ибо хотя в произведении Винсента ему не нашлось места, тем не менее автор трижды делает критические замечания о романах о Граале. Так, в прологе он заявляет:

«Всякий, кому не доставляют удовольствия бредни о Граале, выдумки о Персевале и множество других выдуманных историй, должен предпочесть им это Spiegel Historiael… ибо здесь он найдет истинную правду и множество чудес, мудрости и превосходных наставлений…»

Он противопоставляет пустым развлечениям, которые приносят романы, свой серьезный труд — изложение реальной истории — по большей части той же аудитории. Но при этом весьма странно выбирать в качестве примера Грааль, отсутствующий в основном тексте «Зеркала», и приписывать только достаточно раннему выявлению им различий между романом и религиозным текстом. Он добавляет другое замечание, рассказывая об участии Иосифа Аримафейского в Распятии и снятии со Креста:

«Об Иосифе Аримафейском лжецы Грааля сочинили свои бессмысленные истории, каковые я почитаю полным ничтожеством».

Мерлант — это историк, которому довелось избрать для своего первого труда предмет, для описания коего он абсолютно не подходил по складу характера и сожалел о своей причастности к заведомому вымыслу. За его нападками на Грааль стояла не некая идеологическая программа, а всего лишь чистые и не испорченные тенденциозностью воззрения на историческую истину. Но даже в этом случае Мерлант, вообще говоря, был далеко не одинок в своей враждебности к Граалю. Церковь с глубоким подозрением относилась к миру романов; нападки священнослужителей на всякие фантазии и басни давно стали расхожим местом. И тем не менее Мерлант — единственный автор, который отважился прямо критиковать романы о Граале. В официальных церковных кругах царило глубокое презрительное молчание. Граалю было суждено оставаться вне круга интересов Церкви и быть объектом воспевания для поэтов, которые создали его, и восторженных читателей их творений.

• 1. Упоминания о двух других реликвиях, считавшихся Чашей (блюдом) Тайной Вечери, датируются XVII в. Святыни находились во Франции; одна — в аббатстве Лиль-Барб неподалеку от Лиона, а другая — в Брив-ла-Гальярд, что в Перигоре. См. Heinrich, GA. Le Parcival de Wolfram d'Eschenbach et la legende du Saint-Graal (Paris, 1855).
• 2. Имеется в виду Храм Гроба Господня, начало возведения которого относится к IV в.
• 3. Альбрехт из Шарфенберга — немецкий клирик, которому обычно приписывается создание романа «Младший Титурель». Роман был написан ок. 1270 г. и представляет собой гигантское повествование назидательно-дидактического характера, написанное строфикой Вольфрама фон Эшенбаха и излагающее судьбы второстепенных героев — Сигуны и Шионатуландера.
• 4. Существует гипотеза, согласно которой изумрудная Чаша Грааля и знаменитая Изумрудная скрижаль, на которой вырезан текст Гермеса Трисмегиста, — одна и та же реликвия. Косвенным подтверждением и напоминанием этого являются реальные или легендарные надписи, присутствующие на целом ряде «претендентов» на роль Грааля.
• 5. Джакопо да Вараджине (1228/30—1290) — архиепископ Генуи, автор «Legende Аигеа» — знаменитой «Золотой легенды», созданной на основе устных и письменных источников. Вошедшие в нее назидательные новеллы и жития святых пользовались огромной популярностью, особенно в Германии.
• 6. В 256 г. престол римского первосвященника занимал другой папа — св. Стефан (254–256).
• 7. Сикст II занимал папский престол в 257–258 гг. Канонизированный святой католической церкви.
• 8. Святой Лаврентий (ум. в 258) — один из самых почитаемых католической церковью мучеников. Один из семи диаконов, служивших папе св. Сиксту II. Казнен (изжарен на решетке) в Риме при императоре Валериане. После его смерти последовали многочисленные обращения римлян в христианство. Показательно, что имя св. Лаврентия упоминается в канонических католических мессах.
• 9. Гросстет, Роберт (1175–1253) — епископ Линкольнский, первый ректор Оксфордского университета. Автор переводов античных философов, крупнейшая фигура в развитии философской традиции бл. Августина, учитель Р. Бэкона.